Страж перевала

– Э, девочка… – протянул Вител, – иногда этак вот глядишь на человека, думаешь, знаешь его как облуп-ленного, а у него за душой такое, что испугаться впору!

– А может, ведьма его околдовала? – спросил Мак, оглянувшись, будто опасался, что та подслушивает.

– Тогда бы он в замок не вошел, – помотала я головой. – Я же сказала: там стены не простые были. Чужак без позволения хозяина не войдет, это раз. И я бы не смогла впустить, я не была хозяйкой. Только отец или мама принимали гостей. А два – никто под чужой личиной или чужой властью тоже не сумел бы дальше внешнего двора пройти.

– Тоже как в сказке, – сказал Марон. – Ну почти. Там, помню, когда добрая девушка в ворота вошла, на нее золотые монеты и цветы просыпались, а когда зловредная – деготь вылился.

– Деготь – оно неприятно, конечно, только и золотом по макушке получить, поди, больно! – фыркнул Чарим, и все засмеялись, пускай и неуверенно.

– Ну да, похоже, – кивнула я. – Только, конечно, без такого вот… Просто с того, кто принял чужой облик, эта личина спадала. А зачарованный или приходил в себя, или просто не мог войти, и тогда уж им стража занималась.

– Стало быть, сделать это Ривон мог только по своей воле? – уточнил Вител, и я снова кивнула. – Интересные дела… А что ты о нем вообще знаешь, Ленни? Откуда он, семья у него была? А то, знаешь, если ведьма посулила его родню извести, если он ее приказ не выполнит, то он мог…

– То он мог пойти к моему отцу, – перебила я, – и тот бы придумал, как защитить их! Но у Ривона не было семьи, это точно. Вернее, когда-то была, конечно, но родители давно умерли, по его словам, а сам он так и не женился.

– А может, все же женился и скрывал?

– Но зачем?! И даже если так, то должен же он был отлучаться к жене, а он всегда был при отце. Ну или в замке оставался, если отец был в отъезде, или с поручениями ездил, по-разному случалось.

– Ездил, значит, – прищурился Чарим.

– Так не в одиночку же. А спутники живо бы разболтали, куда он наведывается по пути. Вернее, – подумав, добавила я, – они, бывало, заглядывали в какое-нибудь селение… хм… переночевать, обычное дело. Но и только.

– Да, тут, похоже, ловить нечего, – задумчиво произнес Вител. – Что ж ему могли посулить или чем запугать, чтобы он согласился на такое? И ты так и не сказала, как он в Сайтор-то попал.

– Ну… это было еще до моего рождения, даже до того, как отец женился, – припомнила я рассказы. – Он говорил, Ривон пришел как-то на рассвете с той стороны перевала, едва живой, израненный, сказал, угодил под камнепад. В самом деле потом нашли двух его погибших спутников и лошадей. Ривон говорил, ехал в Керриск, думал наняться в стражники, а если не выйдет – в охрану к какому-нибудь купцу. Ничего больше…

Мы снова умолкли.

– Ничего уже не придумаем, – сказал Вител после долгой паузы. – Идем-ка спать, утро вечера мудреней.

Я забралась на воз, чутконосый улегся рядом, привалился мохнатым боком, сунулся носом в руку, мол, я тут, ничего не бойся, а я посмотрела в ясное небо. Оттуда глядели на меня родные: вон дедушка, та ярко-оранжевая звезда, а вон бабушка с ним рядом, и родители мои – две звезды бок о бок, а та вон россыпь – все, кого я знала, все, кто погиб той ночью в нашем замке…

Утро выдалось ясным и очень холодным.

– Я поеду к Раве, – сказала я. Об этом я думала всю ночь напролет. – Он знает, как связаться с Литтенами, да и вообще… не выгонит на мороз.

– Я с тобой, – сказал Вител. – Нельзя одной.

– Нет, я! – перебил Чарим. – И не спорь! У меня два взрослых сына, а у тебя три девки моложе Ленни! Езжай к ним, а я уж за ней пригляжу… Ну и… моих ты тоже не бросишь?

– Не пори чепуху… – Наш предводитель облапил напарника. – Моя средняя за твоего младшего собралась, ты знаешь?

– Знаю, конечно, думал, вернемся – сватать поеду, – усмехнулся тот. – Ну да без меня справитесь. А может, я и сам поспею. Отвезу вот Ленни к этому старику да и приеду! Не торопитесь особо, скажи, что я не возражаю, но рановато еще… пускай годик подождут.

– Конечно… – Вител взял его за плечи, отстранил на вытянутых руках и подержал так. – Но ты не думай пропасть. Ленни, присмотри за ним, ладно?

– Я?.. Конечно. Я присмотрю, – ответила я. – И не надо… я сама доеду… Тут не так уж далеко, а со мной звери!

– Звери не звери, без пригляда не пущу, – твердо сказал Чарим. – Ну, что время зря теряем? Ехать пора!

Мы попрощались на развилке: торная дорога вела на перевал, а едва заметная тропа – к соседям, во владения Раве.

– Береги себя, – сказал мне Вител, обняв напоследок. – И вот, держи-ка… младшенькой вез, она у меня покрасоваться любит, ну да обойдется и старым стеклом! А тебе пригодится, с этой твоей маской – не все же в лужи смотреться, скоро их уж не станет, как морозы ударят.

Я взяла маленькое зеркальце в серебряной оправе тонкой работы.

– Спасибо, дядя Вител… И погоди, возьми вот для дочек по колечку! – спохватилась я, вынув прибереженные драгоценности, как раз девичьи, в самый раз. – Гляди, на выбор, с красным камушком, синим и зеленым, которой какой понравится…

– Вот им радость-то будет, – серьезно сказал он и спрятал подарки за пазуху. – А если что… ты ж грамотная, Ленни, так пришли какого-нибудь зверя с запиской, смогут они меня по следам найти?

– Смогут, конечно, – уверенно ответила я. – А любой быстрокрылый сверху высмотрит. Правда, не знаю, захочет ли ответ взять, но я весточку подать сумею, это точно.

– Ну вот и славно, – кивнул он и снова обнял сперва меня, потом Чарима. – Ладно, долгие проводы – лишние слезы… Езжайте, нечего время тянуть!

Так я снова отправилась в неведомое, но на этот раз уж не одна: с Чаримом, с чутконосым рядом было совсем уж не страшно, особенно в родных краях. Я эту тропу неплохо знала, бывала же у старого Раве, и не раз.

– А что скажешь-то, как доедем? – негромко спросил Чарим, нагнав меня.

В пути мы были уже третий день, и пока все шло даже слишком хорошо: и погода баловала, и никаких неожиданностей не встречалось.

– Не знаю пока, – ответила я, – надо сперва посмотреть, что там за дела, о чем говорят, так что я маску надену, дядя Чарим. Скажем, что от каравана отбились да свернули не туда, здесь это сплошь и рядом случается, особенно если скалы изменились немножко.

– Да уж, сам по первости норовил свернуть не туда… Помню, в лесу со мной то же самое было, – усмехнулся он. – Вот Вител в степи плутает, хотя как там потеряться-то можно, в толк не возьму? Вон солнце, ночью звезды с луной, ветер с гор, птицы кружат, чего еще надо? Ан нет, бывало, вертится на одном месте, пока я его не разыщу, всего в часе пути от становища, вот стыдоба-то…

– Что ж, его конь не мог дорогу найти?

– Нет, он тоже к нашим местам непривычный был. А я точно так же в лесу заблудился, стыдно сказать, в трех осинах! Тоже кругами ходил: казалось, только что это вот дерево видел, нарочно сучок сломил… и гриб какой-то красный приметил! Кто ж знал, что эти грибы там целыми полянами растут? Так и забрел в болото какое-то. Хорошо ума хватило остановиться и ждать, пока теперь уж Вител меня найдет! – Чарим ухмыльнулся. – Он в лесу, как я в степи, по примятым травинкам след находит. А в горах мы оба спервоначалу терялись. Весной едешь, вроде все приметы запомнил: там скала чудная какая-то, на звериную голову похожа, тут осыпь, здесь деревце выросло, и как ухитрилось, на голых-то камнях? А осенью – нет их! Ну деревце-то ладно, может, засохло и его другие путники в костер пустили, а скала-то куда делась?

– Может, обвалилась, может, ушла, – пожала я плечами.

– Как это – ушла? – нахмурился Чарим.

– Очень просто, взяла да подалась в другое место.

– Ты еще скажи, что камни живые!

– Конечно, – удивленно покосилась я на него. – Иначе как бы горномогучие вырастили мост через ущелье? Горы все время растут, когда быстрее, когда еле заметно. Ну, как те же деревья! Здесь сучок обломился, там вырос – вот и перемена…

– Вон оно что. – Он задумчиво подергал себя за ус. – А когда обвалы случаются – это что ж, вроде как старое дерево рушится?

– Ну да. У гор есть ведь корни, – серьезно ответила я, – они уходят глубоко-глубоко, куда глубже, чем у деревьев, но иногда и они иссыхают. Или, например, люди начинают добывать камень или руду и портят эти корни.

– Как свиньи дубы подрывают?

– Вроде того. А иногда вода протачивает ходы. Деревья ведь тоже гниют изнутри, бывает, так и горы. И когда ствол уже не может стоять – корни умерли или сердцевина выгнила насквозь, – он падает. Или, бывает, начинает потихоньку осыпаться: ты же видел старые деревья, у которых уже ни листвы нет, ни половины ветвей, а они еще кое-как держатся? Но достаточно сильного ветра или дождя… и все.

– Еще молния может ударить, – сказал Чарим. – А еще, я слыхал, огненные горы бывают: как пойдет полыхать, не остановишь, все кругом испепелит.

– Есть такие, – подтвердила я, – только не у нас. Наши горы уже очень старые, они если и меняются, то медленно-медленно и понемногу. Там что-то осыплется, здесь вырастет… А те еще молодые, вот и плюются подземным огнем. Потом он остынет, и они перестанут извергаться, замрут, как эти. Правда, могут и проснуться: бывало несколько веков гора молчала, а потом… в самом деле выжгла все кругом, столько огня в ней скопилось!

Я перевела дыхание и добавила:

– Отец говорил, хуже всего такие горы в море.

– Да уж могу представить! – ответил Чарим. – Если в костер воды плеснуть, и то чада не оберешься, а тут…

– Ну да. И костер-то потухнет, а гора – нет. Может и взорваться, а уж какие тогда волны пойдут… Говорили, целые острова исчезали, города с побережий смывало, а сколько кораблей пропало – не счесть!

– Да, на суше как-то спокойнее, – проворчал он. – И удрать можно, если успеешь, и забраться повыше, авось уцелеешь. А в море… Я вот всего два раза на корабле был и больше не хочу! Не мое это: вода кругом, почти как степь, только степные-то приметы я все наперечет знаю, а тут поди пойми, с чего вдруг птицы раскричались: землю видят, рыбу какую-нибудь не поделили или шторм идет? И того… качает сильно.

– Где родился, там и пригодился, так моя кормилица говорила, – сказала я. – Но ведь вы с дядей Вителом где только не бывали!

– Оно так. Любопытно же, как в других краях люди живут… Только все равно домой тянет, – серьезно сказал Чарим. – Да что я тебе-то говорю! Ты будто в эти горы не рвалась! Для меня вот тут только скалы, а ты, надо думать, побольше видишь?

– Конечно, – ответила я и огляделась. – Видишь ту скалу?

– Вижу, еще и думаю, как бы она на нас не обвалилась, когда мимо поедем.

– Это не скала. Это горномогучий окаменел. Он, наверно, был совсем уже старый и не успел уйти от рассвета, а может, нарочно его дождался, чтобы не рассыпаться в прах, а остаться здесь. Кто его знает, вдруг он любил именно это место?

– Ишь ты… – Чарим подъехал ближе. – И впрямь, на великана похоже, только от времени уже камень выкрошился, не разберешь толком… Я такие статуи видел, огромные, старые-престарые, никто не знает, кто и зачем их у нас в степи поставил. Вот у них тоже лиц не разобрать, так их ветром выгладило… Может, это тоже… как ты его назвала?

– Горномогучие, – напомнила я. – Кто знает, вдруг в незапамятные времена, когда эти горы еще были молодыми, а вашей степи вовсе не было, какой-то клан решил переселиться в другие края? Но, видишь, не все дошли, так и стоят теперь…

– Знаешь, Ленни, – сказал он, помолчав, – жутко это звучит. Особенно потому, что ты говоришь этак спокойно, будто всякие каменные великаны и разумные звери – дело самое обычное. Ну все равно как дикие лошади и хищные птицы у нас в степи: вон их сколько, не счесть! А чужак беркута от коршуна не отличит…

– Но ведь так и есть. Я, наверно, в степи тоже бы растерялась и не знала, куда смотреть, какие звери опасные, а с какими можно иметь дело, – улыбнулась я. – И ты бы не за один раз мне это рассказал, дядя Чарим, потому что ты рядом с ними вырос, а я первый раз увидела, поди пойми и запомни! Так и ты в горах: хоть и ходишь через перевал не один год, но… то перевал, а то сами горы.

– Угу, перевал-то, считай, ручной, – произнес Чарим, подумав. – Хоть и покоряется только вам, Сайторам. А горы… ох и дикие же они!

– Эти? Да что ты, дядя Чарим! Эти, говорю же, старые уже и к людям привычные, а вот те, о которых рассказывал отец… – Я вздохнула. – Там и я растеряюсь, потому что не бывала никогда. Но побываю. Обязательно…

– Только уж провожатых возьми!

– Да неужто одна пойду? – Я приподнялась на стременах и посмотрела вдаль. – До замка Раве рукой подать, во-он он, видишь?

– Нет, – честно ответил Чарим, сощурившись. – Только скалы.

– Ну как же, а вон… вон стена и ворота, присмотрись получше!

– И правда… – после долгой паузы ответил он. – А со стороны – камни и камни. Сайтор не такой был.

– Сайтор не для того строился, чтобы спрятаться, – пояснила я. – А Раве когда-то воевали с Завиорами, вот и…

– Слушай, Ленни, а почему тот замок называют Завиор-Гулящий?

– Ну… потому что он иногда прогуливается. Раве вот наполовину внутри скалы, он с этого места никуда не денется, а Завиор потихоньку бродит туда-сюда.

– Что-то не могу я такого представить, – пробормотал Чарим. – Это как же он, встает на ноги и идет, что ли? Вител говорил, в его краях, где реки сильно разливаются, дома ставят на сваях, чтоб не подтопило по весне, и это на ноги похоже. Но то крестьянские домики, а не целый замок! Я ж видел Завиор, он не меньше Сайтора!