– Аой!

Там, в лопухах

Странные бывают писатели. Пишут много, но неважно и как бы не всерьёз, а для увеселения, для куража. Передаст такой издателю написанное, и тут же сам установит за него запредельный гонорар, хорошо зная, что издатель может, конечно, продукцию прочитать, но ни за что не напечатать; а через какое-то время звонит ему: хочу, мол, взятое тобой забрать, ты меня не устраиваешь.

Именно таким был прозаик, о котором я здесь расскажу. Как и у многих, кто возомнил себя гением, но не вылезал из нищеты, у него и бытовой уклад развивался своеобразно, гротескно, безалаберно: человек пил, гулял, дебоширил.

Однажды его взяли и напечатали. Неспроста. Хотели этим обратить внимание критики: вещь-то довольно слабая, получит автор нагоняев да и утихнет. Ан-нет, просчитались. Критика вышла благополучная, похвальная. Графоман заходил героем. Как и раньше, предлагал своё творчество по многу и не по-серьёзному. Неудовольствие же в свой адрес принимал добродушно, легко, с шутками-прибаутками. Многим при этом доставалось, что называется, на орехи.

И как только ни пытались отвадить его от издательских порогов – без результата!

Добрый молодец получил, однако, своё. Как-то появилась на него эпиграмма. И пошло. Изощрялись по его поводу кто как мог. Разумеется, не называли настоящего имени.

Поучаствовал в этом шоу и я, грешный. Сложилось коряво, грубовато, тем не менее в среде моих коллег текст посчитали удачным по существу.

Мне он дорог как предмет, связанный с приятными воспоминаниями о своей творческой молодости и о своём же неумело скрываемом тогдашнем графоманстве…

Каждый из нас возникалназло всем чертям и гадам.Каждый из нас Вознюкау самого сердца                        прятал.В пасти рычащей тигринойон исчезал не на миг;но снова под кряк утиныйиз плавней озёрных возник.Голубоглазый, нетрезвый,охочий до мяса и баб,он исчезал бесследно,скатываясь в овраг.Там, в лопухах столетних,своего часа он ждал.А через год победнов издательствах возникал.Был разговор борзистыйс издателем нелюбимым.В ничто, словно кофе бразильский,судьба Вознюка растворила.Но под станком печатнымснова мелькнул его лик.Словно босяк из грязи,Вознюк из себя возник.Он не нахал, не стратег.Врагам он выдал зарплату.Сколько бы ни было дел,на Вознюка их не хватит.В час вдохновенья густогоего язык – волапюк.Ещё не бывало такого,чтобы он был не Вознюк.По воробьям – дробью.Пулей – по чучелам.Если он что и пропил,то на здоровье нам.Везенья баловень милый,в потугах возникновеньяон никого не обидели ничего не хотел он.Я славлю возникновенье —всему вопреки и во всём.Вознюк – это нам откровенье.И быть ему – Вознюком.От Вознюка к Вознюкубудет он лучше и лучше!У Вознюка мы в долгу —     всё его племя вознючье.

Памятное

Над истерзанною земною, бедовой твердьюнаконец-то стихли орудийные залпы,гул истребителей, выстрелы последние,боевые кличи, лязги траковые.Можно приподняться по-над бру́ствероми уже не прятаться от пуль, снарядов.Мир совсем недавно – этим утром —обозначился, – таким, – как надо.Добрались до финиша дни военные,горькие, уставшие, беспредельные,вместе с их солдатами, генералами,батальонами, дивизиями, армиями.Павшие уложены в могилы братские;по госпиталям развезены покалеченные;в изобилии донесения, похоронки, рапортыпосланы родине; – всё́ – последнее.Как сама собою распалась линия фронта.Дым редел над кухнями полевыми.И уже немыслимой казалась                                   намеченная с вечера                                                              бойня.Новички, догонявшие роты, – не унылые.Эшелоны отправлены домой с уцелевшими.Не одни в них следуют победители.На прогонах не счесть вагонов с пленными.Так всегда велось: – враги-то – битые.Тут же – высвобожденные из пленасвои, схваченные в окружениях,устоять не сумевшие в сражениях,в списках родины – изменники.То ль к родной стороне скоро каждомуповезёт пристать, то ли к лагерю, —значит: радоваться иль – неладноеразделить с судьбою злой, несчастною.Вещевые мешки, шинели, обноски, награды —легки; но другой груз – посущественней;он и плечи гнёт, и как граблямипо душе скребёт, – не отде́лится.Тяжесть та, что зовётся памятью,зачехлить нельзя; и составамиона вместе со всеми тащится;на родной земле ей достанетсябыть добавленною к безмерному,тому, что вошло в народнуюпамять скорби,                   слёз,                        надежд,                        бедствований.В ней уложится – только подлинное.Кто и как бы в ней выделил что́-нибудь?Что окажется ярче, видне́й, очевиднее?Лишь сама она даст отчёты —с дней отката – к своим тылам —                                               от границы.Уже первый бой там – врукопашную.Вместе их – своих, чужих накрылакуча бомб, упавших туда случайно;жутким было то место: стылина нём трупы, останки. Раненого,уже третьего, доползая сюда, вытаскиваламолоденькая отважная санитарка;новенькая из медсанбата; Глаша.В клочья разнесло спасаемого; но сама онане погибла сразу; последниешли минуты её короткой жизни;                                                  раненая,она умирала, лёжа, мучаясь, леденея.Рядом с ней оказалась хе́льферин,подбежавшая выручать своих только что.Ничего в том хорошего не было:под халатом на ней – военная униформа.С нелепой нацистской брошью, с причёскоюубранной, пышною, довольно милою;рыжий с крестом подсумок; фляга на поясе;в руке не игрушечный пистолет – убитого.Коллегу арийка держала уже на мушке.«Du bist Schwein! Du bist…» —                                            она закричала,но не закончила; в лице и во взгляде ужас:Глаша парировала: «Победа…                                           будет…                                                    за…                                                       на…                                                          ми!..»Она не услышала, был или не был выстрел.Не осталось жизни, чтобы продолжить                                                             на́чатое.Ничего отсюда с собой она не взяла                                                        лишнего; —но – пра́вое даже по́ смерти сохранялось                                                             в памяти!Также помнил всё в мелочах ехавший                                                          в эшелоне,бывший рядовой, боец заградроты.Он понуждал своих, обречённых, помнить:шаг назад наказуем – пулею,                                перед выстроенною                                                                 ротою.Он не забыл, как в окружениевместе с этими растерянными и                                                  измождённымипопал и он с особистами и их пленениебыло отмечено в тех же суровых сводках —с подозрениями в измене; и,                                             опозоренныйучастием в гадком деле во вред свои́м,он стыдился ещё и его позорной «услуги»                                                         родине, —таская из штолен камни, —                                         врагу                                               добывая                                                             их.Только навски́дку взятые эпизоды оченьгрозного и многолетнекровавого события.Под войною расставлены точки и                                                       многоточия.О ней сполна показано, спето, рассказано,                                                         не забыто.Память о ней плотно уложена-утрамбованав недрах искусств, в анналах истории,                                                          в музеях,во всех подробностях она запротоколена,затрибуналена в дни судебных прений.Нет войне! Никому и никогда её                                                 не надо бы.Следует о ней помнить, радуясь миру,и в чистоте, достойно содержать память,не позволяя перечеркнуть её никому в мире.Не лукавить с нею, не омрачать её хулою,ею не тяготиться, не отдавать в заклад,                                               не растаскивать.Она победителям дана навсегда, надолго,                                                             законно.Суждено ей быть нетронутой и —                                                  без срока                                                          давности!                                                    – Аой!

Быка за рога

Надо ль, не надо, каждый сам упрямо стремится                                     к частной своей остановке.Среднее тем хорошо, что оно подчас бывает                                        иль толстым, иль тонким.Из-под иного иная, имея иные расчёты, сбегает                                                                     к иному.Не очень-то редко иной, от иной возвратясь,                                не находит ни дома, ни кроме.Пеной нахмурилась кружка, сердясь                                             на разлившего                                                   цельную бочку.Кое-что ставится там на попа, где не ставилась                                                                         точка.Радость иная обманчива, если иной на иное                                                      посмотрит иначе.Иное, то, что прикрыто иным иль иною,                                                    не скроешь иначе.Ноги несут, собственно, только остатки того,                                                что считается телом.Разницы много всегда между пакостным словом                                                   и конченым делом.Не меньше иного стул устаёт иногда под иною,                                                         иначе сидящей.Реже уносится пыль, если ветер, бывает,                                                        застрянет                                         в колодце иль в чаще.Тесная связь у попа со случайной монашкой                                  успела застрять между нами.Съехать немедленно в сторону                                       вовсе не сложно,                                             едучи быстро и прямо.Боль не снимается, если пронзаешься                                            новою сильною болью.То, что – иное, иные часто и быстро                                                       находят —                                                                    себе                                                         не во здоровье.Быка за рога нелегко притянуть на что-то иное,                                              поскольку их – двое.Иная, играя с иным, без рогов,                                 предпочесть бы хотела иное.Становится очень печальным хотя бы лишь то,                                               что разрыто кротами.Живые страшны уже тем,                                      что не стали пока                                                              мертвецами.Между иною с иным иные часто находят                                                     возможным иное.Иначе смотрит иной на иную,                                            если не то ей.В уставшей строке отсутствие буквы                                           равняется дырке                                                 в штакетном заборе.Иному до светлости мыслей дожить                                                   удаётся —                                                   с прибытием                                                   бедствий и горя.Некто иной-преиной, снявши однажды очки,                                                  иную увидел иначе.С той-то поры иным уж и кажется он                                        совершенно иным,                                                           хоть и зрячим.Если зашёл, но выходишь, то, стало быть,                                                                  здесь,                                                               у дверей,                                             и живёшь постоянно.Более-менее умное, если ещё и живое,                                 иному не кажется странным.Иной, иное имея в виду побольше                                         иметь от иной по-иному,случай не упускает иметь на рогах у себя,                                                                   ином,                                                           ещё и солому.Кто бы ты ни был, живой или умер,                                             ты не бываешь собою:часто к тебе от чужой головы                              устремляется многое,                                      будь та хоть вовсе пустою.Через проезжую часть перейдя,                                          не ищут дорогу                                                               оглядкой.Чья-то случилась беда, – значит,                                                с тобою                                                       пока —                                                               всё                                                           в порядке.                                                       – Аой!

Надоело!

Надоели усталые, хмурые, скорбные лица.Нет конца завихреньям эпох.В новых ложах укладываются столицы,там, где их же отбросы и —                                         яростный                                                      чертополох.Кто кому задолжал, кто кого обошёл?Кто кому уступил в торопливом                                                     расхвате?Что к руке подвернулось, растащено всё.Мечен пулей намёк на долги                                           по оплате.Балагурские шоу в экранах                                           лихихутомили как тяжкое долгое горе.Нет надежд на добро, если разум утих.Непотребным прикрыты раздоры.В мягкой ауре кутают сами себяговорливые стражи всевышних.Что-то странное слышат они в небесах.О таком сами боги не слышали.Не продраться словам от солистов и хора                                               к рассевшимся                                                                  в зале:им преградою – мощные фо́рте                       не в меру усердливых                                           аккомпанирующих.Что ни действо, – вживую,                            записанное или заснятое, —по нему уже червем ползёт                           безалаберный,                                          тусклый,                                                дешёвый,                                 ненужный мотивчик.Там, где гимны, тоскливо кружась,                                     натыкаются на                                   сплошь незанятые                                                 зрительские                                                            трибуны,в непристойных, двусмысленных позах                                                            лезут                                           один на другого                                                       шалеющие                                          от зачтённых очков,                                                       неотёсанные                                                                    атлеты.На календарь наступив,             задолго до праздников                        брызжут салютами                        пышные корпоративные                                                              буйства.Сами же праздники вроде б как больше                                                   уже никому                                                         не нужны —                                           словно обглоданные                                                                   скелеты.Оберечь себя каждому вздумалось врозь.Заперлись за дверьми,                                за заборами,                                            в бункерах,                                                         в сейфиках.Никому ещё спрятаться не удалось:рвутся следом оравы наследников.Надоели восторги над глупым,                                           корявым,                                                 холодным                                                         стишком,над потерею чьей-то бесценной                                                   невинности.С модной вздорною песней из каждого                                              вытряхивается                                                                   нутро.Благонравие смято в угрюмой неистовости.От сергеев едва ли не сходит с орбиты                                                       бедняга земля;с ними страхов как и – с амазонками,                                                           с гейшами.Уживаться, бывало, ни с кем не хотелось                                                     драчливым                                                             скупым                                                               королям,а теперь уж и всем —                 и постылым мужьям,                                 и забывшимся                                                     женщинам.Тесной жёсткой стеной                             прохиндеи обсели кругом.О высоком годами твердят лицедеи,                                                      скареды,                                                               обжоры.В их лукавствах укрыта избыточность                                   ими сворованного —                                                                   того,без чего б захирели офшоры.Поднавязли в зубах обещанья,                                               посулы,                                                         загадки.Всё изменится,          коли ничто и никто не лишаются                                                           времени.Надоели обмеры бескрайнего                              и необъятного,                   скрытого за недоступными                                                           далями.Кто б хоть что-то сумел утащить                                    из туманистой                                                     бездны                                                       вселенной?Зазывают лощины дворцов вековыхпрогуляться по ним, но – только                                                 в бахилах.Рты разинуты у ротозеев сонливых и злых:у кого-то бахилы стащили!Не понять заводил, когда те,                                 пропылённое                                             стряхивая                            перед несмелою публикой,шумовито бодрятся,                           выпрашивая аплодисменты.И неужто не будет уже надоевшему убыли!Ему будто бы нужно ещё и радоваться                                                                  и                                                принимать его —                                                    как неизбежное                                                                     вечное.Надоели властители,                             сытые,               понахапавшие сполна,                            раскоряченные в успехе.Обыватели – с их оголтелым                и ясным приятием рабства —                                      нисколько не лучше!Стынет мозг от напастей и лжи, от потерь,                                       до чертей надоевших                                                          нелепостей!Надоевшим и затхлым изморена,                                      кажется, вся                  странной птицею-тройкой                                            пронёсшаяся                                                           мимо                                                                себя                                                                     су-                                                                       ша.                                                          – Аой!

“Не близко вершины…”

Почти с натуры.Не близко вершины, что рдеют во мгле;в подросте тропинки; послушное «бе»;орёл для чего-то воссел на вербе.                            *Здесь лысы поляны, и выкраден лес.Туманы в карманах. И прочих чудеснабросано. Вволю свинцовых небес.Замрёшь на мгновенье и слышишь: «Ау!»При встрече накрутят тебе одному.Ковёр, – чтоб под ним насолить хоть кому.От целого каждый берёт половину.Горазды копать под кого-то, – не глину.Толпятся у края, бранят середину.Глупеет быстрей, кто родился неглупым.Взаправду слеза – от приправы из лука.Свидание менее це́нно разлуки.За будущим – в очередь, – как с перепоя.Чего-то не понял, – выслушивай стоя.Один – не считается. Бредят по трое.Покрыть расстоянье – равняется мату.Резоннее – очередь из автомата.Решенье – за лапой, когда та – лохмата.Считается лучшею щель для монетв копилке зауженной. Денег там нет.Копилка ценима за дно и за цвет.Стыдом заслоняется схема приплода.Чем более счастья, тем хуже природе.Свобода приемлема только у входа.Застолья шумнее в пургу или в дождь.Того, кто оболган, и станут толочь.Зевать – означает: не в силах помочь.О новом во вкусах гадают на гуще.Законы скрепляют кровавою тушью.Фигура с углами считается грушей.Почтенье к кувалде, дровам, чугуну.Стадам антилопьим отказано в «гну».Всяк памятник ставит себе одному.Благие расчёты продеты иглой.Мозги в котелках; за спиною конвой.Добычу подельники режут пилой.При свете забытое – ищут впотьмах.Сквозь щель поглядят, заключают: размах!Лелеют не совесть, а – леность и страх.В эфире желтуха; в подштанниках – тля.Отходы с отравой увозят в поля.«Началу с нуля» предпочли «опосля».Здесь рай прохиндеям; в чести дураки.И тем и другим все дороги узки.Наград, засыпая, алкают полки.Язык, что до Киева вёл, под языкзапал далеко и стараться отвыксобой золотиться, приемля поддых.Творятся молитвы в церквах и соборахо том, чтобы жизнь оставалась такою,какой при конце её в землю зароют.К бандюге иль вору спеша в перехват,патруль полицейский служить ему рад,сиреною воя: – пора удирать!Коль кто-нибудь спросит: удобнее какв проулок пройти, где разверзся овраг? —укажут туда, где полощется флаг.Хранимое всеми ломает один.Секут по живому. Схожденье лавинвстречают пустым озарением: «Блин!»Отменными значатся строфы и строки,где спесь обличает чужие пороки.В привычке – к истокам повёртывать стоки.Заброшены станы. Оцеплено поле.Дерзаний в обрез. Запустенья всё боле.Крученье голов; бесноватым раздолье.Акцент и скуластость – отметки на брате, —который из младших. Храбрей, тороватей,красивее – старший. Урок поросятам.Иконы и мощи целуют вельможи,свечу возжигая. Но в вере – не боже:лбы умысел сузил; канальство на рожах.В забытом опора. Хулят настоящее.Кладут неотложное в долгие ящики.Костей не собрать – обойдутся костяшками.С надеждою каждый живёт на обманкого-нибудь; дескать, природою данчислитель такой: а иначе – не пан.И порознь и в целом никто не спешитсознаться в избытках расстеленной лжи;лишь выжить бы; – а не́ – чтобы                                                         жить…Из тысяч зачатий одно на слуху.Репей оплеухой грозит лопуху.Ловили свой хвост, чтоб узнать,                                                  кто есть ху.                                                     – Аой!

Шалопай

Ну – не спишь.Ну – горишь.Что другим за дело?Ну – себя теперь коришьдень и ночь про то твердишь,что не всё поделализ того, о чём мечтал,что зазря в мечтах летал,крылья обрывая,а стихи верстая,всё, бывало, невпопадплёл про осени разлад,зиму изругал в метель,на сирень кивал весной,к лету рокотал как дрельпро красоты над рекойи ручался головой,что лишь ты,                 не кто иной,шёл на бой, а – не отстал,не сгибался, не плутал,ввечеру траву замял,ублажая милку,хороня ухмылку,и, раскинув руки,изведясь от скуки,пропадая от тоски,надрывая душу,то, что делал, рушил,а потом,           всё в прах пустив,с чистой начинал доски,пел с чужого голосао каком-то счастье,звёздах и ненастьях,про глаза раскосые,тёмные, ночные,негой залитые,жгуче-роковые,в блеске – от мороза,да ещё – про косы,про слова – неслышные,клятвы – ребятишные,щёки – будто в пламени,страстью обуянные,губы – стыд забывшие,на ветру не стывшие;их ты жаждал истово,да себя ж и – высмеял,что опять – не выстоял,ухвативши – лишнегов этом любостишии,мелком и напыщенном;словно сном подчищенные,в нём смешались признакичародейки-призракаи самой богини —в плутовстве —                     бесхитростной,будто зорька – чистою,с улыбочкой                 искристою,с бровями снеговыми;их – да не расписывать бы,а иметь – в наличности, —одурманясь ими,пахнущими —                 инеем…

СТИХОВЬЯ

“Слепая мысль не различит подвоха…”

Слепая мысль не различит подвоха.Не торопи того, что и само падёт.Не ставь отметин на чужой дорогеи то, что горячо, не складывай на лёд.В себя гляди почаще, понастырней.Живи один, и не кляни других.Покуда едешь трактом пересыльным,не вдохновляй себя и не насилуй стих.У сердца подзайми расположеньяк бездомному, глухому, дураку.Не клянчь табак; не требуй пояснений,когда зарплату отдаёшь врагу.Заметь: в земле ни дня, ни ночи нету:получишь их, лишь сотворив разлом.Корявисто предчувствие рассвета,когда раздумий много об одном.Не отвергай ни призраков, ни чёрта.Согрей талант в космическом бредуи с явным удовольствием отторгнисебя, вползавшего в болотную узду.Придёт напасть – не ври себе и миру.На благодать не отвечай зараз.И если у истории в пунктиретебе не быть, —                        не обессудь и нас.                                             – Аой!