скачать книгу бесплатно
– Возьми Гапу, ну и кого найдёшь – Постю нельзя: на ней припасы, кухня, готовка…
…Примолкла – глядела через него куда-то далеко…
– Ханым тревожит что-то?
– Отай, ты бываешь в Москве?
– Куда без неё: весной рыбу, летом рукоделье, извоз; осенью пшеничку – у самой-то только рожь; зимой мясо-убоину и опять извоз… Вот хотел сказать: через пяток дён съеду опять: мужикам железо, бабам на рукоделие – не бери в голову: за меня будет Сом и Постя: им наказано, что ты скажешь – делать… Что не скажешь – как сами знают!
– Тогда я тебя нагружу… Думала, у меня до того время есть – а его и нет…
– Всё сделаю, Ханум!
– Перстень мой у тебя – сумеешь на нём проверить… – , далее она продолжала тихо и чётко – он становился всё более и более серьёзным…
…Споткнулась вдруг на полуслове :
– Да что это… Я тебя прямо в свою беду тяну!…
– Ждана-ханум: беда на двоих – полбеды… Что ещё?
– Я запишу наказ на шёлк, полотно, нитки, иглы, пяльца – не сидеть же здесь без дела. Зайдёшь к персидским и хорезмским купцам: прочитают – подберут… Вот платок моей работы – сообразят, что добрать; если спросят, откуда взял… На дороге нашёл!
– Платок могут узнать?
– В Сарае узнали бы…
– Ханум желает, чтобы поверили в её смерть или что она жива, знак подаёт?
– Что кто-то, вышивающий как я, до земли урусов доехал, а что с ним стало – неведомо. Те, кто меня пытались убить, точно знают, что не убили… Но не знают, кого они должны были убить – и не знают и пославшие их, кто уцелел… Отай, больше не спрашивай – у меня не станет сил положить на тебя свою беду! Главное, узнать, на кого можно ещё положиться – и из кого искать верных… Не скоро….
– Значит, чтобы первые со всех сторон боялись – вторые ждали, когда позовут…
– Но по следу побегут…
– Пятки резать – найдутся и ножички… А и здесь стажу приставить надо – я старшого приведу.
Через неделю раны, кроме слабости и перевязок, от Арслан-бека отстали – вот только Лоза пристала, как банный лист. Злилась, когда Постя, Хивря или Гапа пытались подменить – народ помалкивал: от Лозы можно получить не только поленом в лоб, а и вилы в бок….
Ввечеру подошёл к новым хоромцам – стояли в стороночке за деревьями невидимо с починка; ханум со свитой перешла в них двумя днями ранее. Пришёл с Сомом и ещё одним, столь взрачным, что Акбарс, теперь личный телохранитель Ханум, выразительно положил руку на поясной кинжал – рубленный шрам наискось пересекал лицо через вытекший глаз, другой жёг-сверлил в постоянном движении ни на чём не останавливаясь…
– Вот, ребятки-братки, Ждана-Ханум, над всеми хозяйка – что скажет, делать бесперечь! Ждана-ханум, Сом старший над мужиками, он на воде и сплаве —коли что, поднимет всех. Это Волк Калеченый, будет хоромцы снаружи сторожить – где и как, вам не узнать, но если скажет уходить – уходите с ним: он знает куда. Я туда буду…
Свистящим полушёпотом заговорил Волк:
– Дощаник-то пригнали? Снаряжён?
– Вчера поставили, где сказал – с воды не видно.
– Ладно, сей час мои работнички перегонят – другим знать нечего…
Сому это явно не понравилось…
Заговорил Акбарс – перевёл Гуща:
– Сом-апа и Вылк-апа к дому ходите одни по тропе: вокруг волчьи ямы. Кто с другой стороны выйдет – стрела. Чужой выйдет – стрела.
– Собаки у нас без привязи, сбились в стаю: чужих рвут сразу, что волков, что людей – заметил Сом.
– Где Ханум и Лоза, там и Догоняй – держите его здесь! – подсказал Гуща…
Встали, поясно поклонились:
– Ну, ханум, мира и покоя вам – доброй дороги нам: завтра на зорьке! До второй седмицы будем…
…Показалось что ли, как то дрогнули её глаза, когда говорила отстранённое напутствие..?
Светел лес – темна дорога…
Выехали без спешки: туманы с низин ещё не сошли, но солнце уже распласталось на полнеба. Собрались в трёх четвертках статистых мужиков, неприметно, но хорошо вооружённых: кистенёк – топоришко под тряпицей у руки; тулы с луками плоские не топорщат попон, как и кольчужные нагрудницы-спинницы свиток, а стальные подбои не морщат шапок с кистями и засапожный нож – голенища. И кто усмотрит пук сулиц в в одной из четырёх торок?
– Ах, да, и наружу оружие есть: кривоватая домодельная рогатина – как же на дороге от волков, медведей, лихих людей!? Отбивает рвение искать что-либо ещё…
На сретенье с большим шляхом ждали недолго большой многотележный обоз – а в нём и полдюжины своих… Подъехали двое хозяев: осадистые, добротно одетые, тоже в оружии: у одного чекан под рукой, у другого тул и топорец у седла.
– Гуще Ивановичу здоров будь!
– Гостям на добром слове – к здоровью барыша!
Окинул взглядом растянувшийся обоз, поперечил – благодушно – всё как всегда…
– Ай, добытчики, опять перебрали: сговаривались на тридцать возов, а тут сразу за сорок будет – сторожам не станет быстро поспеть: то концы, то середина впусте…
– Гущенька, да ты одним видом разбойничков шугнёшь!
– Волчат шугнёшь – Волков раззадоришь… Вот что, один четверток спереди пойдёт для упреждения – я с двумя у последних телег: коли что, по бокам чистить и в разгон на голову и конец ходить. Ваших мужиков побойчее и со своим интересом в передние и задние поставьте, да побольше: из середки телегу на дороге просто не выдернуть, даже если возчик сбежит.
В сторонке придерживал коня, но внимательно прислушивался молодой купчик, ладный, щеголеватый, щёчки в яблочки – одежда-обновка ещё чуть топорщилась; чей-то сродник, или впервые посланный на далёкий торг для научения…
– Эк, да у тебя самострел?!
– Ей, из Новгорода, от немец!
– Эх, хороша Маша – да не та каша: долго крутить, пока стрелу наставишь – в лесу лучок покороче много опередит. А в поле татарский лук и вдаль не хуже – Пять стрел на Одну…
Вспыхнул как девица пристыженная:
– Так что, совсем плох?!
– На зверя хорош: в готовности сколько хочешь и вгонит глубоко – да и руки мягкие, купецкие, тетивой не тянуть-рвать в кровь. Ай не так?
Купцы благодушно засмеялись:
– А с Гущей Ивановичем и ничего не нужно.
Хозяин самострела ещё дулся.
– Да не серчай – нет оружия без изъяна. Самострел хорош из-за стены: его жено и малолеток за день освоят. Против бронника и копейщика он лучшее всех: с него можно и лёжа брать, а лучнику надо в рост стоять – тут ещё посмотреть надо, что справней.
…Будто тёплой водой полил мальца – сразу накрепко тот к нему привязался…
– — – —
…На втором прогоне муромские леса начали редеть: выезжали к рязанскому ополью и Ордынской дороге – вечерелось…
Остановились у придорожного стана с харчевней; за плату: коновязи, навесы для телег с товаром – ну их к бесу, ночь светлая; кони под присмотром распряжённые…
Сами, чтобы не докучать работникам – первая ночёвка задаст духу на всю дорожку – отправились в харчевню.
Купцы, шумно-говорливые – отпустило сердце по хорошему началу – прошли на чистую половину через общую гридницу, где притулились три-четыре питуха…
…Гуща на входе окинул покой равнодушно-ленивым взглядом – сесть с купцами в «чистой» отказался, надо, мол, за сторожами присмотреть-приструнить, чтобы сразу в службу вошли…
– Эй, малый, бражка есть?
– На меду и на бруснике.
– Вместе? Порознь?
– Порознь.
– С холодка?
– Не, у нас только подполье.
– Неси жбан на бруснике.
– Две кринки в полведра?
– Неси! Да куда ты сразу! Не знаешь что ли: Барин – неси! Холоп – пронеси!
Гуща почесал голову, как бы что припоминая, и тихо спросил:
– Что слышно, на дороге шалят?
– Да не так чтобы…
– Про кого говорят: Щука? Слепень?
– Да нам откуда…
– Никшни – без руки в муромском лесу осесть…
– Говорят… какой-то Зоря – я не знаю…
– Тихо, я не правлю путь чей там послух с пустой чашкой в углу сидит – шепни ему: ведёт обоз Гуща, на копьеце косынка жёлтое с чёрным – Отец-Солнышко, Земля-Матушка… Чтоб худа не было – пусть знают.
– Да я…
– А коли мамка не твоя – спроси у хозяина…
Скользнул в неприметную дверцу, скоро появился с двумя крынками – ставя на стол, тихонько сказал:
– Велено: как скажете – бражка от заведения…
Прошёл к послуху в угол… Возвращаясь, хотел миновать Гущу побыстрее, но тот не склонен был его так сразу отпускать:
– А что ещё в народе говорят?
– Да ничего… Вот только из степи – какой-то мор объявился, страшенный, «Чёрной Смертью» зовут – у Орды войско на Сурож ходило: всё как есть перемёрло, один хан вернулся.
– Холера?
– Не, говорят хуже; не с воды – пятна какие-то чёрные…
– Бегут?
– Немного: жёнки, детки… Попы-божули некрасиво поступают: деток на людях от мамок отнимают в монастырь крестить – смотреть нельзя, как матки надрываются…
– За ножи хватаются? Дерутся?
– Хе, там же княжья стража: Ивана Ивановича, великого, рязанского.
Зашёл повеститься к купцам – они уже хорошо присели вокруг поросёнка, а особенно веселели от двух разбитных девах, ставящих на стол, и вот-вот готовых присесть… Скучал-мешал только молодой.
– Ну, Гости, понесу свои кости – и молодому купцу-самострельщику:
– А пойдём к нам: самострелом похвастаешь – баек послушаешь; ребята днём косачей залучили – может, поделятся…!
– Я счас!
И служкам:
– Две крынки бражки с мёдом и порушьте поросёнка-годовика с хреном!
Купцы были явно довольны – отпустили с напутствием:
– Гуща Иванович, мы на тебя про отрока в надеждах…
