скачать книгу бесплатно
– Апа без памяти… Кого привёз?
– Это травникам травник: коли какой травы не знает – её в свете нет. О лечбе по-ордынски говорить может: где-то нахватался, может и у вас.
Вприспешку доковылял Нурсат-ходжа; вопросительно взглянул на Гущу – потом пристально на сыпавшего подсоленными словами черноризца, уже распрямившегося и набравшего задора.
– Это… Хаким?
– По нашему травник, лекарь – ты не смотри, что он бызун…
– Его имя Ныко Дым?
– Верно! Откуда знаешь?
– Он в Булгаре и Сарае знаем…
Как-то сразу отряхнув егозливую скоморошню пошёл на них остепенившийся подрясник – шаг в шаг поплыла ему навстречу достопочтенная чалма.
– …Два гуся делят порося…
– …Двум орлам как в небе разлететься…
…Сорвалось одновременно – вскинулись смеющимися глазами…
– Салям алейкум, почтенный ходжа.
– Алейкум салям, уважаемый Ныко Дым.
– Почтён тобой, воистину славный ходжа Нурсат.
– Ждём твоей мудрости, отмеченный аллахом Ныко Дым…
И сразу отбросив сомнения и настороженность, пошли нога в ногу к болезной истобке, переговариваясь на какой-то русско-татарской тарабарщине, остепенившей базар.
…На пороге избицы одинаковыми взглядами пригвоздили толпу и почтительными поклонами удержали Ханум и Гущу – вошли, плотно закрыв за собой дверь… Слышно было, как Акбарс отогнал любопытствующую Лозу от оконца…
…Ждали долго – вышли озабоченные…
– Нужна свежая человеческая кровь…
…Ох!!!
Народ шарахнулся…
– Возьмёте мою – отчеканила Ханум.
– Госпожа, годится не всякая кровь…
– Сгодится, берите мою – вызвался Гуща.
– Я даю – сорвался Акбарс..
– А у баб, что, и кровь хуже? – опять Лоза…
Гулькнули смешки
– Жидка у них больно!…Бурлит-кипит, через край норовит!…
Но Никодим серьёзно ответил:
– Всякая кровь человеческая Христова-Аллахова – какая лучше сама скажется…
На эти слова людоба стала быстро редеть: кто на конюшню, кому до топора, которой за веретено…
Осталось немного – их и осмотрели…
Переглянувшись – сразу отказали Ханум…
Потребовав согнуть руки в локтях, пощупали и уволили Гущу и Акбарса:
– У вас тело железное – кровь брать плохо: резать глубоко, а выйдет мало…
…Остались Хивря, Постя и Лоза…
– Чья кровь лучше – попытаем…
По одной подводили к постели усыплённого Арслан-бека, накалывали шильцем палец ему и женщине, отжимали по капле в чашку – смотрели, как они сливаются и какой цвет, с оглядкой друг на друга неуверенно согласились, что Хивря и Постя годны… – и разом закивали головой, когда слились капли крови Арслан-бека и Лозы…
– Эта!!! Для него наилучшая!..
Почтенный ходжа даже оказал вежество по восточному – пересказал на русский Гуща:
– …в прошлой жизни ты наверно была его любимой сестрой!
– Татарину? Сестрой? – Очень надо!…
– Кыш-кыш, ступайте – выгнал всех бездельных Ныко Дым-ата…
– — – —
…До сумерек в сочувственном молчании держался кучкой народ у истобки: приходили – уходили. Бегали туда-сюда Хивря, Постя; вышла с поднятыми к плечам голыми руками Лоза: побледневшая – вели, поддерживая за локоть, с одной стороны Постя, с другой нукёр ханым Акбарс: почтительно расступились…
…Ночью, сидя у летнего очага вокруг похлёбки на тагане, выпытывали Постю:
– Ну, что там? Колдовали? Заговоры читали? Бесов звали?
– Ой, бабоньки, страх-то какой: сначала Лозу к чурбану привязали, рукава закатали и хлебным вином – ей-богу – всю до плеч обмыли…
– …Потом как дрызнут по ямке – кровь, дринк-дринк, в скляницу: ей сразу татарву оттирать…
– Да не так говоришь! Сначала оголили его до срама, протерли чем-то воньким…
– …Верно! Верно!
– …а потом как мучкой посыпали…
– Да-да! И стали быстро-быстро кровушку Лозину втирать…
– А Акбарка-то что-то в склянице мешал долго-долго, а потом яйцо куриное положили – Постя только что снесённое принесла…
– Ох, нечистая сила!…
– Верно, верно!…
– …А мы и не смотрели, пока Никодимка не заорал!…
– Да-да! Где, – рычит, – это… Лексир? – Схватил и давай по ухоженному опять втирать – себе на руку льёт и по телесам.
– А ещё что: когда Лексир втирать начал – гнояки уже не было…
– Ей-ей, рубленное всё как в рубцах сталось, а води-желти нет…
– Ух! Ах! Ну…! Ей, нечисто… Мёртвая Вода?
– А ранищ-то сколько было в татарне – на десять смертей пересчитать!
– Да уж – живучие!…
– Не живучей Гущи!…
– Да Гуща-то ни одной не допустит!
– Ай, верно…
– Ну, а дальше что?
– Да и всё, только Лоза белей мела стала – с двух рук кровопивили…
– Ну, Лоза за то с них кровь со шкурой возьмёт – и мяса не забудет!
Захохотали:
– Уж возьмёт – возьмёт: лопухами костыги прикроют!
Зазубоскалили, поминая старые счёты с Лозой…
– А он чо, в беспамятке лежал? Не шалыганил?
– …Ой, забыла главнючее! Лоза подглядела: как всех вышарили они его трогать стали, щупали али как, а Никодимка-Козёл всё говорит: да ты стони – кричи, а то не понять, что где, а Нусратка-Стручок толмачит. Они ему руки-ноги туда-сюда вертели.
– А он как, в одеже?
– Да ты отпетый дурной?! Весь голёхонький – до уда!
– А он и правда… порезаный?
– Иди, Лозу спроси – она и тебе отрежет!
– Тьфу на вас! Чо дальше делали-то?
– А тут уж совсем: Нусратка-Стручок достал какие-то… Как спицы, только разные, и давай его тыкать туда-сюда.
– До крови?
– Да отстань – совсем дурной; говорю же, как спицы, не шилья – а он вдруг взял… и приспал!
– Бесов прогнали…
– И чо, заговаривали?
– Не, Лоза говорит – молчком, без заговоров: Козёл только смотрел – Стручок тыкал…
Помешивая наваристую похлёбку, ровно и чётко положила конец многословию Постя:
– Бабоньки, она конечно змея змеёй: оплела Гущу – не шелохнется, но за своих людей волчицей стоит…
– А собаки-то как к ней льнут…
– А я чо вам, тугоносым, говорила, – взвилась Хивря – , да я за половину того, что она своей людови делает, за моей бывой барчуткой на коленях бы ползала, след в след лизала!
– А хорошо бы…
Замолчали: проговоришься —отвалится…
**************
На другой день, по утру, Гуща зашёл к раненому – но ханум уже была там: по синеве вокруг глаз с ночи…
Без вопроса сказала:
– Спит, не стонет – чернота дальше не идёт… Отай, до тебя приходила эта… Муха Неугомонная – просится у постели за ним смотреть. Я бы Постэ и Хирэ доверила – а эта… Не язык – шайтан!
– Ждана-ханум, Лоза в любом месте ещё та заноза – но только кто приболеет – она тут как тут: первой прибежит – последней убежит; от щенков до мужиков – все! До тебя Догоняй только ей позволял всё с собой делать, в пасть залезть, латку брать – она его щенком не облизанным из-под лошадей выхватила; поначалу с собой брала спать: по мамке скулил.
Ты посмотри: она баб-мужиков до небес костерит – а они только огрызаются…
/…прости, ханум, ты и сама, ей-ей, такая же…/
– Вот как? Тогда пусть! Но её одной мало…
