скачать книгу бесплатно
– Ой ли, ни чо не покинули?
– Да считались – пересчитались… Слушай, Гуща, а корова кому?
– А тому селу, где бабы немы, а мужики глухи.
…Товарка уже пнула в лодыжку неугомонную Лозу.
Уселись – Лоза на задке, и сразу потянулась к корове, достала ломоть хлеба, ткнула в тряпку с сольцой, подсунула на руке – корова занюхала, потянулась, ткнулась в ладони – добрая рука гладила между рогов…
– Ух, как же я по животине соскучилась – потерпи, милая, дома тёплой водой вымя помою… Гуща, а коровка то хорошая, как же такую отдали?
…Уже когда изрядно отъехали от ворот и скрип колёс стал ложиться на вздохи леса – равнодушно спросил Постницу:
– О чём на базаре толкуют?
– Давай после, а сейчас про жизнь… Ух, и богато в городе живут, не сеют, не жнут – пироги жуют!
Подхватил:
– Мужики казинные – бороды аршинные!
Так болтая-перебалтываясь, а то и стихая, ехали полдня. Раз остановились напоить лошадей и корову – Лоза таки вымыла ей вымя; вдругорядь пообедали с роздыхом…
…Только в сумерках выехали на тянувшийся к небу в прозрачную струйку костёр у перевоза: загалдели:
– Гуще-князю на здоровье и встречу!..Ух ты, корова!?
– Здорово, Городня – будем полно грузиться. Что пригнал?
– Дощаник: уж если Лоза в город, то и колокола с собора сами с ней уйдут – но вот корову не возьмёт…
– Её не берём: Сыч, заведёшь корову к себе. От меня в день заберут. Сено вот в укос надобно…
– Не тянись больно. У меня в Пещном логу стожёк поставлен – могу на всю зиму подкосить – и трава там сладкая.
– Лады, вот мешок муки – бери за сено.
– Не дам! – взвилась Лоза, – Я сама отбирала: с Пасхи хороших калачей не пекли. Пусть сам мышкует!
– Мне и за то добро, что лошадкой пользуюсь… Вот если бы деньгой одолжиться до Петровок: надо на хозяйство, то да сё, а продать вроде бы и нечего…
– Много сколь?
– Так и этак считались, менее на десять московских денежек не стать, а ещё каков торг… денежек бы три на десять
– Три копейки до Петровок станется?
– Успею. Вот хорошо – Успею!
Тут бы и плыть, да опять запоперечила Лоза:
– Корова тебе без молока дадена, а у ней уже вымя пучит – Сдоить! Постя, открывай узел, где корчагу завязала!
– Тьфу: баба в рай – так и корову с собой! – но без злобы… Ждали-поглядывали, как помалу струйками подсвистывало, а потом в полный жом глухо срывалось струями молоко…
…Медленно плыли по мерцающему серебру плёса.
Головня тихо наклонился к Лозе:
– А корова-то на что?
– Не на что, а кому – сам догадайся.
– Дак она же в рога будет сено класть – из хвоста молоко доить.
– Она не будет – а вот я буду…
– Ну, дела…
Тихо отозвалась Постя:
– Наш травник с их лекарем говорил: ей надо кумыс их татарский пить – больная какая-то, а где его у нас взять… Вот и сталось на молоко.
– Это какой кумыс?
– А квашёнка из кобыльего молока, которым жеребят вспаивают.
– Я слыхал, оне и пьяной…
– Точно поганый – итожила Постя – оттого они такие злые: прямо с дитятей в пропое!
…Уже на подходе к починку, отстав от несущих пестери и мешки мужиков и покрикивающую на них Лозу, тихо договаривала:
– …Гуща, тут чо-то неладно: весь Муром перебрали – ищут каких-то татар, а наводка одна: с ними девка, да не простая… Говорят, царевна ихняя… И наши ищут – рязань косопузая – , и чужие, толи владимирские, толи московские. Нигде не пишут, не кричат, а на ушко обещают: кто-что наведёт, награду…
– И во сколько?
– Рублей толи три, толи пять, а то и больше… Гуща, это не наши ли?
– Ты не видела, я не вем – вот и весь сказ! Бабам так и скажи… Хорошо наторговались?
– Да поболе полтины вышло – семь на десять денежек осталось, как накупились…
– Всё! Ничего не видели, не слышали – ничего не знаем! Живут они давно, на выселках и тут – больше на выселках. А звать её Ждана.
– Хорошее имя – сам пригадал?
– Кто много спрашиват – далеко не хаживат…
– Ох, Гуща, боюсь я —попадёшь ты в беду!
– Двум смертям… – Ну и пуганые же вы вороны!
– Гуща! Я ведь только здесь, за тобой, из-за мужа-изверга белый свет увидела!…
Охи, вздохи, переполохи…
Неуёмная Лоза первой сказала дельное :
– Гуща, коли положил татар пасти – одень их под мордву… А её хоть и в наше – мы смолчим, но от всего не оберёшься: кто-нибудь углядит со стороны… Коли удумаешь, скажи – я хоть сама подберу, подошью.
Думал, как про то завести разговор, но вышло само собой: дня через два Ханум – не только у баб, у него самого язык не поворачивался звать её Жданой – сама заговорила:
– Достань мне вашу одежду – только с шальварами.
– У нас жено шальвар и портов не носят.
– Как… – даже поперхнулась…
– Ну, так, одни платья.
– Вообще??? – изумление было полное – А как они на лошадях ездят?
– Никак, – тут его самого стало веселить – только в тележках-саночках!
– И …зимой?!
– И зимой, – богатыря уже откровенно разбирал смех.
– Но холодно же, – почти умоляюще проговорила потрясённая татарочка.
– Ну, они несколько одёжек одевают, душегрейки, шубки – не мёрзнут…
– Ладно, пока лето попробую – но это как-то глупо: ни верхом, всё открыто…
– А ты видала?
– Да у ваших подолы… – А, поняла! – Но как же в них ходить?
– Как-то ходят – я не пробовал; а то и бегают – не угонишься…
Резко смолк…
Но её не задело, ровно продолжала :
– Мне сказали, когда ехали, переодеться в ваше, чтобы не заметно было…
– А стражу так и оставили в малахаях с кривыми саблями?
– Вела уруская стража – ты её перебил… Она и напала, когда я велела дорогу переменить – да если бы мои батыры успели за сабли схватиться!!!…
– Вои добрые, а тот, кто тебя пас – Сугэрчи Батыр!/Доблестный богатырь/. Да и лучник не плох: стрелы летят – никого не видно! Только почто он под телегой лежал, не при тебе был…
– Он должен был меня убить, если схватят – он уже начинал: свалил второго, когда ты первого…
– То-то я не понял, что он так сразу смяк – а если бы он их старшого не сострелил, худо бы было…
– А он говорит, что если б не ТЫ… Я больше всех виновата – как не заметила: стража наполовину урусы, наполовину батыры; меня в возке не видно – сказали одеть урусское, а в нём на коня не запрыгнешь, не уйдёшь…
– Эк же… А стражу перемешали, чтобы изрубить нечаянно; а коли враз не сделается что, на дороге заметно было – послухи наведут… Не простые за вами ходят – я вот тоже только с твоей наводки понял, почто стражу перемешали… Догадливы, бесы!
– — – —
Через пару дней в полдень переполох охватил всю татарскую общину: высунувшийся из свитской избицы старик-лекарь Нурсат-ходжа прострекотал что-то пронзительно щепотное, на что стремительно пролетел Акбарс-стрелок, лёгкой походкой устремилась Ханум, но так, что Хивря, спешившая за ней, неслась со всех ног, подхватив подол – все к избице…
Насторожились – Ждал…
…Отдал богу душу? Я таких воев сразу про всё в одном не видал…
Вышла – как пронизанная светом – сказала без спроса:
– Очнулся!
– Ох… – и что редко-редко делал, перекрестился в полный размах – Добрый вой, спасибо скажи Спасу…
– А не Исусу?
А глаза ослепительно сияли: смехом ли, счастьем…
– У нас как-то всё Спас… – А откуда ханум Исуса знает?
Заговорщически прошептала:
– А я даже крещённая – нянюшка тайком сводила!
– Так у ханум и христианское имя есть?
– Да, Эннэ.
– Ханым, крестное имя разглашать нельзя – извести могут!.. А по нашему как?
– Анна.
И уже отдаляясь, опять стала красиво отстранённой:
– О содержании нашем не беспокойся! Вынес он на себе мою казну – только что первым делом сказал, что зашил золото в тегиляй —оно его и спасло.., а ведь чуть не погубило – с ним не убежишь!!!
– Знать, добро в тебе великое, ханым, коли гриди так верны.
