Призраки Пушкина. Национальный поэт на rendezvous

97

Vinitsky I. «The Queen of Lofty Thoughts». The Cult of Melancholy in Russian Sentimentalism. P. 18–43.

98

Мы не затрагиваем здесь вопроса о романтической иронии и юморе, занимающего важное место в немецкой романтической эстетике (Новалис; Жан Поль).

99

«Finding him invariably thus lively when we were together, I often rallied him on the gloomy tone of his poetry, as assumed; but his constant answer was <…> that, though thus merry and full of laughter with those he liked, he was, at heart, one of the most melancholy wretches in existence» (Moore Th. Letters and Journals of Lord Byron: With Notices of His Life: In 2 vols. New York, 1830. Vol. 1. P. 71; курсив мой. – И. В.). О сочетании веселья и тоски в жизни и творчестве Байрона писали, разумеется, многие авторы, но именно биография Мура представила эти разрозненные свидетельства как общую психологическую проблему байроновского характера. Ср. более раннее упоминание Вальтера Скотта о «парадоксе» Байрона, цитируемое в биографии, написанной Джорджем Клинтоном: «преходящее выражение меланхолии, затуманивавшее общую веселость» Байрона (Clinton G. Memoirs of the life and writings of lord Byron. London, 1825. P. 324; см. также: The Works of Lord Byron. London, 1832. Vol. 8. P. 137).

100

Letters and Journals of Lord Byron: Complete in One Volume. Francfort o. M., 1830. P. 154.

101

В воспоминания о Байроне графиня включила главы, посвященные веселости и меланхолии своего бывшего возлюбленного: «Sa misanthrope et sa sociabilité», «Sa gaieté», «Sa mélancholie» (см.: Guiccioli T. Lord Byron: Jugé par les témoins de sa vie. Paris, 1868. T. 2. P. 257–300, 399–540).

102

«Мур был настолько озадачен (психологической) двойственностью своего друга, – пишет современный исследователь, – что даже усомнился в искренности его поэзии» (Lansdown R. The Cambridge Introduction to Byron. Cambridge, 2012. P. 50).

103

«Вспышки радости, веселости, негодования или сатирической неприязни, которые часто оживляли выражение лица лорда Байрона, могли быть неправильно истолкованы за вечерним разговором человеком, с ним не знакомым, как его обычное выражение <…>, но те, кто знали его хорошо и имели возможность наблюдать его черты на протяжении долгого времени и в разных обстоятельствах <…> согласятся с нами, что их истинным языком был язык меланхолии, иногда прерывавший даже самые веселые и самые счастливые моменты» (цит. по: Clinton G. Memoirs of the life and writings of lord Byron. P. 324). О политических и медицинских коннотациях сочетания веселья и меланхолии в психологическом сценарии Байрона см.: Hopps G. «Una Certa Sprezzatura»: Byron’s Aristocratic Levity // Byron’s Temperament: Essays in Body and Mind / Ed. by B. Beatty, J. Shears. Newcastle Upon Tyne, 2016. P. 30–50; Shears J. Byron’s Hypochondria // Ibid. P. 100–117.

104

Moore Th. Letters and Journals. P. 466.

105

См.: Burton R. The Anatomy of Melancholy: What it Is, with All the Kinds, Causes, Symptoms, etc. London, 1963. P. 269. Страдающие меланхолией «даже в самом пике своего отчаяния <…> могут иногда быть дурашливы, но это веселье преходяще и прекращается в одно мгновение» (Bergen E. The Psychiatry of Robert Burton. New York, 1972. P. 51).

106

Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина: В 22 т. Кн. 3. С. 312.

107

Пушкин в письмах П. А. Вяземского к жене (1830–1838): [Отрывки из писем] / Публ., предисл. и коммент. В. Нечаевой // Лит. наследство. Т. 16–18. М., 1934. С. 806.

108

Остафьевский архив князей Вяземских. Т. 3. СПб., 1899. С. 285. Отсюда возникает возможность «романтического» переосмысления деятельности «Арзамаса» как своего рода веселого «пира во время меланхолии» Жуковского, вызванной любовной драмой поэта.

109

Долинин А. А. Пушкин и Англия: цикл статей. М, 2007. С. 34–35, 213–215.

110

Gasparov B. Pushkin and Romanticism // The Pushkin Handbook / Ed. by D. Bethea. Madison, WI, 2005. P. 537–567.

111

См.: Зорин А. Л. Появление героя: Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века. М., 2016. С. 36.

112

Приведем слова Байрона о сочетании веселья и меланхолии в его характере во французском переводе, который читал Пушкин: «La mélancolie de son caractère n’avait pas échappé à sa femme d’après son propre témoignage. „Quelques personnes, dit-il, dans ses Pensées détachées, se sont souvent étonnées de la tristesse qui règne dans mes écrits; d’autres m’ont vu avec surprise me livrer parfois à une extrême gaîté. Je me rappelle qu’un jour après plusieurs heures d’une conversation animée et peut-être brillante, que j’avais soutenue en société comme ma femme me parlait de cette disposition d’esprit, je lui dis: «Et cependant, Bell, on m’appelle mélancolique vous avez pu voir que c’est une calomnie?» – «Non, Byron, me répondit elle; ce n’en est pas une, au fond du cœur vous êtes le plus mélancolique des hommes, et au moment même où vous paraissez le plus gai?»“» (Memoires de Lord Byron, publies par T. Moore, traduits de l’Anglais par Mme L. S. Belloc. Paris, 1830. T. 2. P. 308; перевод: «Это наблюдение восходит к словам самого Байрона: „Люди немало удивлялись меланхолии, которая звучит в моей поэзии. Другие дивятся моей веселости в жизни; помню, что однажды, когда я был в обществе искренне весел и даже блистал, и это было замечено моей женой, я сказал ей: «Вот видишь, Белл, а ведь меня так часто зовут Меланхоликом – и часто совершенно напрасно». Но она ответила: «Нет, <Байрон>, это не так: в душе вы самый глубокий меланхолик и часто именно тогда, когда наружно всего более веселитесь»“». – Байрон Дж. Г. Дневники и письма. М., 1963. С. 265).

113

Вацуро приводит следующие слова из письма П. Л. Яковлева, датируемого 21 марта 1827 года: «Пушкин скучает! Так он мне сам сказал <…> Впрочем, он все тот же, так же жив, скор и по-прежнему в одну минуту переходит от веселости и смеха к задумчивости и размышлению» (Вацуро В. Э. «Великий меланхолик» в «Путешествии из Москвы в Петербург». С. 48). Книга Мура к тому времени еще не вышла, но подобные эмпирические наблюдения с выходом этой книги получили байроновскую «санкцию». Разумеется, я не хочу сказать, что «реальный» Пушкин не испытывал перепадов настроения. Суть дела здесь заключается в интерпретации собственного характера, опирающейся на авторитетный прецедент.

114

Смирнов Н. М. Из «Памятных записок» // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1974. Т. 2. С. 243. Ср. также относящиеся к 1830‑м годам воспоминания А. П. Керн: «…после обеда на него иногда находила хандра. Однажды в таком мрачном расположении духа он стоял в гостиной у камина, заложив назад руки… Подошел к нему Илличевский и сказал:

У печки, погружен в молчанье,Поднявши фрак, он спину грел,И никого во всей компаньеБлагословить он не хотел.

Это развеселило Пушкина, и он сделался очень любезен» (Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1974. С. 56). Обратим внимание на то, что Илличевский пародирует здесь едва ли не самое «байроновское» из пушкинских стихотворений – причем делает это, я бы сказал, по-байроновски (веселость и грусть).

115

Павлищев Л. Из семейной хроники. Воспоминания о А. С. Пушкине. М., 1890. С. 155.

116

А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1974. Т. 2. С. 286; курсив мой. – И. В.

117

То мрачные, то веселые, но никогда не скучные или унылые (англ.).

118

А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 268–287.

119

См.: Вацуро В. Э. «Великий меланхолик» в «Путешествии из Москвы в Петербург». С. 62–63.

120

Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 4. С. 540.

121

Сочетание этих двух крайностей современники находили и у самого Белинского. Ср. в воспоминаниях Анненкова: «Со всем тем, сквозь тогдашнюю веселость Белинского пробивалась все та же неотстранимая черта грусти» (Анненков П. В. Литературные воспоминания. Л., 1928. С. 191–192).

122

Об истории концепта «тоска», феминизированного в сентиментальной традиции, см.: Dickinson S. Alexandra Xvostova, Nikolaj Karamzin and the Gendering of Toska // Melancholic Identities, Toska and Reflective Nostalgia: Case Studies from Russian and Russian-Jewish Culture / Ed. by S. Dickinson, L. Salmon. Firenze, 2015. Споры о меланхолии в русской критике 1830–1840‑х годов рассматриваются в книге: Виницкий И. Ю. Утехи меланхолии. М., 1997. C. 157–163.

123

Мережковский Д. С. Вечные спутники. М., 2007. С. 343.

124

Вересаев В. В. В двух планах: (О творчестве Пушкина) // Красная новь. 1929. № 2. С. 221.

125

Соловьев В. С. Стихотворения и шуточные пьесы / Вступ. ст., сост. и примеч. З. Г. Минц. Л., 1974. С. 68. («Библиотека поэта». Большая серия).

126

Впервые в: Новое литературное обозрение 2018. № 6 (154). С. 192–199.

127

Эгль. Шутки и остроты А. С. Пушкина. СПб.: Типография Рудометова, 1899. С. 3.

128

Хармс Д. Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. СПб.: Азбука, 2000. С. 334.

129

См.: https://arzamas.academy/mag/522-pushkin.

130

Козман М. С. Шутки и остроты А. С. Пушкина: полное собрание анекдотов, острот, шуток, экспромтов и эпиграмм. М.: Сов. писатель, 1937; Благой Д. Смех Пушкина // Благой Д. От Кантемира до наших дней: В 2 т. Т. 1. М.: Худож. лит., 1972); Nabokov V. Eugene Onegin: A Novel in Verse. Vol. 2. Commentary and Index. Princeton: Princeton University Press, 1990; Гиллельсон М. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л.: Наука, 1974; Лотман Ю. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: комментарий. Л.: Просвещение, 1980; Вацуро В. Э. Пушкинская шутка: Из комментариев к стихотворениям Пушкина // Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб.: Академический проект, 2000; Добрицын А. Вечный жанр: западноевропейские истоки русской эпиграммы XVIII – начала XIX века. Bern: Peter Lang, 2008; Проскурин О. Чужие остроты. (Из заметок о культуре острословия в эпоху Пушкина и Гоголя). Беззубая собака // Замечательное шестидесятилетие: Ко дню рождения Андрея Немзера: В 3 т. Т. 1. М., 2017 – и многие другие.

131

Проскурин О. Христос между двумя разбойниками: Историческая судьба одной остроты // Острова любви БорФеда: Сб. к 90-летию Бориса Федоровича Егорова. СПб.: Росток, 2016. С. 745–753. Далее ссылки на эту статью даются в основном тексте с указанием страницы.

132

В сборнике «Шутки и остроты Пушкина» (СПб., 1899) эта острота приводится на с. 23.

133

Verberckmoes J. Laughter, Jestbooks and Society in the Spanish Netherlands (Early Modern History: Society and Culture). New York: St. Martin’s, 1999. P. 145.

134

Baughman E. W. Type and Motif-Index of the Folktales of England and North America. The Hague: Mouton & Co., 1966. P. 400.

135

Kaplan S. L. Good Bread Is Back: A Contemporary History of French Bread, the Way It Is Made, and the People Who Make It / Tran. by C. Porter. Durham, N. H.: Duke University Press, 2006. P. 214.

136

Camus J.‑P. Esprit de Saint François de Sales, év’eque et prince de Genève. Blaise, 1821. P. 260. «Один испанский паломник, не слишком обремененный немногими деньгами, пришел на постоялый двор, где с ним плохо обошлись и запросили так много за ту малость, которую он получил, что он призвал небеса и землю в свидетели о причиненной ему несправедливости. Но он был вынужден безропотно подчиниться, поскольку был слабее. В гневе покинул он гостиницу, как любой, кого обокрали. Этот постоялый двор стоял на перекрестке дорог <и, увидев, что> напротив стоит другой постоялый двор, а между ними воздвигнут крест, он воспользовался этим, чтобы успокоить свой гнев, и воскликнул: „Воистину, это вторая Голгофа, где водрузили святой крест между двумя разбойниками“, подразумевая хозяев двух гостиниц. Хозяин гостиницы напротив, в которой он не поселился, увидев его на пороге, дабы пощадить его расстроенные чувства, холодно спросил его, какую обиду он нанес ему, что тот величает его таким образом. Паломник, который умел не только держать в руках посох, резко ответил ему: „Замолчите, ни слова, брат мой, будьте столь добры; словно говоря ему: По сторонам Креста Господа нашего было два разбойника – один добрый, а другой злой, для меня Вы – добрый, поскольку не причинили мне зла, но как вы пожелаете, чтобы я назвал вашего компаньона, который ободрал меня как липку?“» (пер. М. Таймановой).

137

См. например, списки шуток в The London and Paris Observer: Or Chronicle of Literature, Science. Vol. 4. 1828. P. 787; Leigh Hunt’s London Journal. Vol. 41. 1834. P. 35; Hood E. P. The World of Anecdote, Moral and Religious: A Collection of Illustrations and Incidents of Christian Life, Preachers and Preaching, Noble Women, Etc., Etc. Philadelphia: J. B. Lippincott & Co, 1880. P. 258. Аналогия активно использовалась также в политическом контексте: сравнение парламентских фракций вигов и тори как «двух разбойников, между которыми распята Конституция» (The Examiner. № 382. 1819. Feb. 21. P. 121).

138

Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному // Фрейд З. Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995. С. 51.

139

Действительно, эта острота относится к числу опасных политических шуток. В июле 1944 года Народный суд Третьего рейха приговорил католического священника и критика режима Йозефа Мюллера к повешению за шутку, подрывающую веру нации в своих лидеров: умирающий солдат желает увидеть перед кончиной тех, за которых он отдал свою жизнь; медсестры ставят фотографию Гитлера с одной стороны от него и фотографию Геринга с другой; «теперь, – говорит солдат, – я могу умереть, как Христос между двумя разбойниками» (LeBor A., Boyes R. Surviving Hitler: Choices, Corruption and Compromise in the Third Reich. London: Simon & Schuster, 2000. P. 35. В других вариантах солдат просит принести фотографии Гитлера и Геббельса.

140

Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. С. 71.

141

Надо сказать, что сам Добролюбов относился к остроумию Пушкина весьма скептически, рассматривая последнее как дань времени и кругу, в котором рос и формировался поэт: «Все это способствовало тому, чтобы развить в восприимчивой натуре Пушкина веселость, любезность, остроумие и вместе с тем сообщить ему то беспечное легкомыслие, ту небрежную поверхностность, которая старается обходить серьезные теоретические вопросы жизни» (Добролюбов Н. А. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. М.: Гослитиздат, 1950. С. 99).

142

В другой заметке О. А. Проскурин рассматривает схожий случай «свободного и творческого использования „чужого слова“ для нужд литературной борьбы» (Проскурин О. Чужие остроты. (Из заметок о культуре острословия в эпоху Пушкина и Гоголя). Беззубая собака. С. 272).

143

Nabokov V. Eugene Onegin: A Novel in Verse. Vol. 2. Commentary and Index. P. 310.

144

Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage Books, 1990. P. 184. «Тот драматург и тот эссеист почитаются сейчас с таким религиозным рвением, что в триптихе, о котором вы говорите, я бы чувствовал себя разбойником между двумя Христами. Впрочем, довольно веселым разбойником» (Интервью швейцарскому радио от 8 сентября 1971 года). Благодарю А. А. Долинина за любезное указание на это интервью.

145

Переработанная и дополненная версия статьи «Дракул руссул: Об одной апокрифической остроте А. С. Пушкина» (Троицкий вариант. 2021. 15 июня. № 331).

146

Научная литература об остротах и каламбурах огромна. Помимо классической работы З. Фрейда, о которой пойдет речь далее, укажем на несколько исследований, посвященных специфике функционирования «галльского остроумия»: Redfern W. French Laughter: Literary Humour from Diderot to Tournier. Oxford: Oxford University Press, 2008; Cazeneuve J. Du Calembour au mot d’esprit. Monaco: Editions du Rocher, 1996; Redfern W. Calembours, ou les puns et les autres: traduit de l’intraduisible. Oxford; New York: Peter Lang, 2005.

147

Записки А. О. Смирновой: из записных книжек 1826–1845 гг. СПб., 1894. С. 81. Имеется в виду князь К. А. Ливен (брат «Жан-Жака»), бывший с 1828 по 1833 год министром народного просвещения. Анекдот об авторстве великого князя см: Landau M. J. Bild und Leben, eine Unterhaltungs-Lectüre. B. 4. Prag, 1847. S. 250.

148

Peterson A. Le passage populaire des noms de personne à l’état de noms communs dans les langues romanes et particulièrement en français: étude de sémantique. Uppsala, 1929. P. 67.

149

Macdonald F. Jean Jacques Rousseau: A New Criticism. Vol. 2. London, 1906. P. 381.

150

Maugras G. La fin d’une société: le duc de Lauzun et la cour intime de Louis XV. Paris, 1893. P. 182.

151

Поэты начала XIX века. Л.: Сов. писатель, 1961. С. 153.

152

В начале XIX века «для московской толкучки» было напечатано «Житие женевскаго мещанина Ивана Яковлевича Руссо» (Ставрин С. [Шашков С. С.]. Жизнь и деятельность Ж. Ж. Руссо. (Статья вторая) // Дело. 1875. № 10). «Иваном-Яковом» называл Руссо Н. М. Карамзин («Воздушные шары», 1802). «Иваном Яковлевичем» звали философа Владимир Измайлов и Николай Тургенев. Д. И. Свербеев в «Записках» вспоминал о том, как посетил место, «где некогда под крылышком madame de Varens вылелеян был нежными и страстными ея попечениями в ранней юности Иван Яковлевич Руссо» (Свербеев Д. И. Записки, 1799–1826. Т. 2. М., 1899. С. 294). «По идеям мизософ, а по ремеслу философ, – писал П. П. Каменский, – Иван Яковлевич Руссо, изволил проповедывать за одно с целым строем материялистов, его собратий по идеям и верованиям, что то-то и прелесть, когда человек пойдет на четвериньках» (Каменский П. П. Искатель сильных ощущений. Ч. 1. СПб.: В тип. А. Смирдина, 1839. С. 197–198). Архаическая или шуточная русификация имени Руссо, восходящая к карамзинскому «Вестнику Европы», обыгрывается Козьмой Прутковым в «историческом» анекдоте «Излишне сдержанное слово», где рассказывается о том, как «аббат де Сугерий» попросил «Ивана-Якова де Руссо» подождать, пока он справит малую нужду, и искусный в своем деле философ прождал аббата целые три дня, «а напоследок, сказывают, и вовсе от голода на указанном месте умре» (Прутков К. Полн. собр. соч. с портретом, facsimile и биографическими сведениями. М.; Л.: Госиздат, 1927. С. 126). Были в России и «настоящие» Иваны Яковлевичи Руссо, среди которых числился даже кавалер ордена Св. Владимира 4‑й степени. В художественной литературе сами имя и отчество «Иван Яковлевич» могли обыгрываться как отсылка к Жан-Жаку (здесь, кстати, интересен комический пример гоголевского цирюльника из повести «Нос», фамилия которого была утрачена и которого повествователь называет большим циником, а жена считает полным болваном; не примыкает ли это имя к пародийному ряду «литературных» имен Гоголя, вроде жестянщика Шиллера и сапожника Гофмана из «Невского проспекта»?).

153

Из воспоминаний И. П. Липранди о Пушкине. Цявловский М. А. Из Пушкинианы П. И. Бартенева. Кн. 1. М., 1936. С. 556.

154

Сатанаева А. Несостоявшаяся дуэль с Руссо. Цит. по: https://proza.ru/ 2013/02/13/1856.

155

По остроумному предположению одного голландского ученого, пушкинская характеристика Руссо «красноречивый сумасброд» в «Евгении Онегине» намекает на каламбурное написание имени философа – roux sot (Reve K. van het. Goed en schoon in de Sovjetcritiek, 1954. P. 9).

156

Садиков П. А. И. П. Липранди в Бессарабии 1820‑х годов: (По новым материалам) // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. [Вып.] 6. С. 266–295. Ср. емкую характеристику, данную Липранди С. Я. Гессеном: «Заслуженный участник русско-французских войн и затем начальник военной и политической полиции во Франции, бреттер и дуэлист, деятельный член кишиневской ячейки тайного общества и близкий друг Пушкина, военный историк и библиофил, впоследствии стяжавший позорную славу как один из первых русских политических провокаторов, предатель петрашевцев и вдохновитель гонения раскольников – таковы основные черты биографии Ив. Петр. Липранди (1790–1880)» (Гессен С. Я. Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников. Л., 1937. С. 587–588). Тенденциозным изображением бессарабских писателей в воспоминаниях Липранди возмущался литературовед Г. Ф. Богач, указавший на ряд «несуразностей» и «инсинуаций», вызванных предрассудками мемуариста: «Изысканного провокатора, шпиона и предателя <…> следует тщательно проверять даже в мелочах, тем более потому, что уже на протяжении почти полного столетия его „Заметки“ используются как ценнейшие и достовернейшие материалы для освещения кишиневского периода жизни и творчества Пушкина» (Богач Г. Ф. Пушкин и молдавский фольклор. Кишинев, 1967. С. 242). Вопрос о том, был ли Липранди агентом сыска в кишиневский период, является дискуссионным, но мы склоняемся к положительному ответу на этот вопрос, аргументированному Б. А. Трубецким в книге «Пушкин в Молдавии» (Кишинев, 1963. С. 67–68).

157

Францева Е. А. С. Пушкин в Бессарабии (Из семейных преданий) // Русское обозрение. 1897. Т. 43. № 1–3. В справочной литературе указывается (на основе слов самой мемуаристки), что Елизавета Францева была дочерью Д. А. Кириенко-Волошинова, служившего и дружившего с Пушкиным в Кишиневе в канцелярии генерала Инзова (по словам мемуаристки, единственного, кроме Пушкина, русского по национальности чиновника этой канцелярии). Францева пишет, что у ее отца сохранилось много рукописных пушкинских стихотворений, доставшихся после его смерти ее брату, который тоже умер (эти стихотворения затерялись, но она их воспроизводит по памяти). Она также указывает, что Пушкин был близок с ее молдавской родней по материнской линии. К сожалению, никаких сведений о Елизавете Францевой (написавшей, по собственному признанию, мемуары в продолжение «Записок» Смирновой-Россет в «Северном вестнике») нам не удалось найти (в эту же эпоху были напечатаны мемуары ее однофамилицы М. Д. Францевой [Францовой], дочери сибирского прокурора), как не удалось обнаружить и Д. А. Кириенко-Волошинова в числе чиновников инзовской канцелярии в 1820–1823 годы. В «Адрес-календаре» за 1833 год в списке членов Попечительного комитета колонистов юга России под председательством И. Н. Инзова значится журналист канцелярии Дмитрий Логинович Кириенко-Волошин. Возможно (если Е. Д. Францева вообще реальное лицо, а не чья-то остроумная мистификация), что именно этот чиновник и поведал дочери какие-то слышанные им от Инзова в начале 1830‑х годов рассказы. Вообще, мемуары Францевой, считающиеся пушкинистами несомненной фальсификацией и «наивной» беллетризацией молдавских приключений поэта «в стиле знаменитого в свое время лубочного романа „Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа, или битва русских с кабардинцами“» (Из русских изданий // Книжки недели 1897. Апрель. С. 276), сыграли важную роль в биографической легенде Максимилиана Александровича Волошина (Кириенко-Волошина), называвшего в числе своих предков в «Автобиографии» упоминавшегося Францевой «кишиневского молодого человека» Кириенко-Волошинова, «который водил Пушкина в цыганский табор». Склонный к мистификациям поэт признавал, что «ничего не имел против того», чтобы этот пушкинский товарищ был его предком (Волошин М. А. Собр. соч.: В 13 т. Т. 8. Кн. 2. М.: Эллис Лак, 2003. С. 257).