Честность

В Минск приехали поздно вечером, в то время, когда, по словам одного автора Тралики уже не ходят, и как раз в то время, когда всегда и везде начинается самое интересное. Проезжали по какой-то второстепенной улице, выискивая кафе, где можно было бы насладиться вкусами родного борща, драников, сметаны, сала, гречки. Как раз в этот момент мимо пролетела стая ночных гонщиков. Ах, весела жизнь в своём проявлении! И, как Хемингуэй писал, лишь предварительно окунувшись в воду с акулами, так и всем нам время от времени приходят сумасшедшие, буквально безбашенные идеи. Сидя в субботу на уроке физики, я понял, в который, собственно говоря раз понял, что в мире все связано. А дело было вот как:

Наш учитель начал объяснять новую тему, в который раз, по моему, основы молекулярной физики, впрочем, не помню. Помню лишь, что в тот момент, сидя за партой с двумя товарищами (у меня и вправду весёлые товарищи) и, понимая, что дополнительная физика по субботам мне, оказывается, не так и нужна, вдруг стал так, от нечего делать записывать цели в тетрадь. И, внимание, дорогие друзья, все эти цели мигом вылились во что-то большее. Что, как мне кажется, достойно, несмотря на отступления от темы, вашего внимания. А именно: кому-то или чему-то надо, чтобы мы жили. Смысл жизни в том, что, чем больше ты живешь, тем больше у тебя шансов, чтобы узнать смысл жизни. Грубо говоря, человек-это то, что будет, если наделить молекулу разумом. Собака видит мир по другому. Как мы можем утверждать, что молекула-не человек? Сила разума выше физической силы, а а потому лучше потратить уйму времени на план, чтобы найти максимально понятное одно действие, для достижения цели. Каждый день ставить вопрос: Как я могу приблизиться к своей цели? Как я могу лучше учиться, писать, готовить, заниматься спортом? Ну, думаю, дорогие друзья, вы поняли, о чем идёт речь. И, кто знает, быть может, ответы на эти вопросы вскоре, по выходе этой книги, станут волновать человечество. Шучу-шучу, но знаю одно точно: будь я успешен в будущем, эта книга станет явным промером того, что значит быть успешным? Почему я им стал? Потому что не боялся задавать вот таких сумасшедших вопросов. А Илья с другом тем временем гуляли по ночному Минску, держа в руке стаканчик из-под кофе латте, периодически садясь на лавочке, слушая с наслаждением песни ветра, и порой того бродячего музыканта, которому, казалось, отдавил слух слоник, но слушал при этом с таким наслаждением, с такой почтительной простительностью, с какой только могут слушать люди, работавшие весь день над движением тяжелой цели, зная, что с каждым днём она приближается намного, и не сегодня-завтра ее алая спина, как спина красного Минского солнца с утра покажется из-за горизонта. Прописав всю ночь, а после поспав часов пять-шесть в машине, с утра пораньше, как было уже сказано, с восходом солнца отправились к финальной точке своего путешествия-казино на границе с Россией. Машина приятно зашипела, холодея, но согреваясь душой от столь родного, ноябрьского утреннего мороза, и чуть проскользнув на образовавшемся за ночь льду, проскакала вдоль последних листьев рябины, опавших, должно быть, давно, но застывших во льдах, как мамонты, ожидая своего великого часа. Как и мы, дорогие друзья, как и мы. Но, обещаю, этот час у нас с вами еще будет. А потому машина остановилась, и Илья взял один такой листочек с земли, красный, румяный, свежий, на удачу. Порою Илья был очень суеверным человеком.

В последнее время Илья стал снова писать. Вся эта денежная лихорадка, приключения, события минувших дней, паромы, папиросы, цирк, сильно вдохновили его. Он больше не хотел ограничиваться маленькими рассказами длиною в месяц. Написав один роман, дописав то, что у него осталось, он хотел бы начать писать торой. Теперь Илья имел обширные, более обширные взгляды и планы на жизнь. И рассчитывал, а неуверенность всегда приходит к людям в такие моменты, что если проиграется-наймется в плавание, как великий Мартин Иден. Ну. Или машинистом европейского экспресса, или грузчиком. А впрочем-кем угодно, лишь бы иметь хоть что-то, чуть-чуть необходимых для питания денег, крышу над головой, и писать-писать-писать… Илья хочет поделиться своими старыми работами, отпустить их от себя, и после начать все заново, как говорится-начать жизнь с чистого листа. Так что же, послушаем Илью? Поможем ему освободиться от нажитого? Я считаю, что парню надо дать шанс, тем более, что это может быть интересно. Итак, приступим.

«Американка»

|.

Илай и его наставник играли в шахматы. Шёлково-серые брюки, свежий, словно сотня кофейных зёрен, светлый пиджак, белая кофта с высоким воротом-вот одежда Илая. Речной ветер развевает его волосы цвета виолончели, так, что они становятся похожими на солому. Воздух наполнен тем ароматом душевного тепла, которое наступает неожиданно и бывает только в двадцатых числах июня, когда всё ещё впереди. Наставник своими добрыми, седыми глазами передвигает фигуры. Ход конём: вечер на берегу Дуная обратился погожим, словно после долгой работы, которая приходится по душе. Наставник говорит: Илай, запомни. Шахматы-хорошая вещь. Они помогают собраться с мыслями. Наставник говорит: Илай, вот твоё домашнее задание. Ты-музыкант, и чтобы любить свою скрипку, лучше её чувствовать, ты должен каждый день приходить и играть со мной. Илай и его наставник молчат. Илай собирается с мыслями.

Эх, жалко, что уже ничего не вернуть. Выходя из Кафе на Гроссельштрассе, глядя вслед предзакатным лучам, Илай решается повторить маршрут дождливого полдня. «Поразительно. И она прошла прямо здесь». Брусчатка под ногами Илая, цветы в потемневших горшках, облака, едва нависаюшие над городом, даже сам Илай-всё изменилось. Словно стоит только зацепиться за воспоминания, как они, одно за другим, начинают падать в беспросветную бездну. Выходит, человек запоминает лишь силуэты? Быть может потому прошлое кажется нам таким стоящим, а настоящее-плохим? Но скорее всего потому, что раньше действительно было лучше. Вот и собор, блестевший тёмным золотом поверх дождя, теперь стоит, осунувшись, глядя в вечность своими помятыми куполами, и словно подтверждает всё, сказанное ранее. Замедляя шаг, ступая мягкой кожей обуви по серому камню былых надежд, Илай непредвзято размышляет: Так в чём же тогда Смысл жизни? Играючи, во весь опор, или не спеша; как в детстве, или по-взрослому, гнаться за жёлтой бабочкой счастья, а после, изодрав колени в кровь, сидеть в чужой траве и с горечью сожалеть о содеянном? Или ловить бабочку до того, как она взлетела? Но так не бывает. Садясь в автобус, будто в холодный июньский день, который в мыслях стал его вторым домом, Илай на секунду остановился. Пригляделся, соскочил со ступеньки, но только успел прокричать что-то вроде: «Ты здесь, Боже!», как вскоре понял, что перед ним лишь пустая площадь и мираж, словно плод его болезненного воображения, похороненного прошлым. Спустя полчаса на площади Марии Терезы Илай скорбил, что судьба не играет дважды.

||.

Всего два года назад она прошла по Гроссельштрассе, озаряя жизнь своим немым присутствием. Блеклые, красные, розовые фиалки на этой улице всегда были хороши, но, казалось, только сейчас обрели свой истинный смысл. Свежей и ненавязчивой красотой Она как бы подчеркивала лето вокруг себя. Русые локоны при мерном стуке её каблучков так живо ударялись о белую шею, что в тот момент были Ему самыми близкими друзьями на земле. Её веснушки и голубые глаза, тёплая шаль на босые плечи, плавная, но простая походка-всё это заставляло Илая не оправдываясь глазеть на неё в столь холодный июньский дождь. Незнакомка шла и приятным, но терпким голосом отвечала на телефонный звонок. Её таинственный англоязычный диалект почти окончательно сводил с ума Илая. Про себя Илай прозвал её Американкой. Но дождь лил как из ведра и с каждой секундой становился сильнее. Причём на небесах не было никаких предпосылок к дождю, разве что они выглядели по-Австрийски серыми. Лужа у соседнего столика начинала обретать те критические размеры, которые в древности приобрёл Мировой океан. В течение пятнадцати минут Илай смотрел в одну точку: между окнами чужих домов, недалеко от водосточного русла. Он размышлял: как быть ему с той красотой, что его посетила. Догадываясь, конечно, что красота его безвозвратно уходит, может быть навсегда, и если её не смоет этот ненастный дождь, то унесёт песчинкой ветра время. А потому Илай встал и, несмотря на пиджак на плечах и белую летнюю обувь, пошёл спасать столь необычную для местных Австрийских широт девушку. Пока Илай шёл, мысли его витали где-то далеко в облаках, выше дождей и ветра. Он думал о превратностях судьбы. Но Американки не было, как и хорошей погоды, и однажды Илай принял за Американку обычную старуху, выскочившую из-за угла. Когда центральная площадь показала себя во всей красе, во всей широте своих намерений, ноги сами понесли Илая к автобусу, вот-вот уходящему в никуда, но сухому, словно лицо младенца в первые минуты после горя. Однако вскоре автобус, ещё недавно спасительный, теперь, словно первый обитель зла, увозил Илая от его немой надежды. И девушка-Американка, глядя вслед, жаждала лишь окончания непогоды, но никак не встречи с молодым австрийским музыкантом.

Прошло два года. С тех пор бывало много чудес в волшебном городе Вене: один раз, в марте, даже вышел из берегов Дунай, но так и не появилась Американка. Говорят, что Илай до сих пор приходит в кафе на Гроссельштрассе, всегда выбирает столик на веранде, и долго-долго сидит за ним и отрешенно смотрит вдаль. Илай всегда приносит шахматы. С собой ли он играет, или Дунай приглашает его на чашку вечернего чая, но говорят, что он часто сидит в кафе на Гроссельштрассе и собирается с мыслями, вспоминая свою скрипку.

***

 Когда дочитал, уже подъехали к казино. Друг за рулем последний раз взметнул дворниками, убирая вместе с омывателем набежавшую за день грязь. Илья решил освободить себя от всего. Он будто собирался проходить некий обряд очищения, как это делают на востоке. Снял с себя куртку, оставшись в оставшись в однотонной тоненькой белой футболочке, решив так: если проиграюсь-это будет хороший стимул для меня сразу пойти искать работу, что-то анализировать, как-то действовать. Если же выиграю-(сначала хотел сказать-захвачу вертолет), но теперь скорее подумал, что пойдет пешком до ближайшей остановки, чтобы было поколоритнее. И если измерзну-кофе буду пить только в Вильнюсе. Илья почему-то обязательно хотел попасть туда. Счастье-в ограниченности, в смирении. И кому, как не ему, вдруг взявшему весь выигрыш, было бы об этом не знать? Вот задумайтесь, если вы когда-нибудь сидели на диете, ну, или у всех же вас банально был насморк? Разве не счастьем было, когда вы могли съесть что-то ранее запрещенное, или просто-напросто двумя ноздрями вдохнуть вдруг океанский бриз? А вспомните притчу о человеке, которого должны были казнить? Это, по моему, из Достоевского, «Преступление и наказание». В этой притче человека, приговоренного к казни ждали последние минуты мирной жизни, до того, как перед ним поставят табурет. В те секунды, последние, как казалось, мгновения жизни, он думал о счастье. Он думал: какое бы это было счастье, если бы весь мир разверзся вдруг в своем основании и отправился к пракитам, а ему бы остался единственный клочок земли, с которого и шагу ступить бы нельзя было! Он думал: какое счастье-прожить этак с миллиард лет на таком клочке, где угодно, только бы жить! По сути, жизнь в своем истоке, начальном исходе и есть такой клочок земли, говорящий прямо, что жизнь-суета, жизнь есть лишь нечто, безвозвратно образовавшееся, и, быть может, вскоре в будущем умершее безвозвратно вновь. По сути деньги-это лишь тот же способ получить счастье, осознав, что у тебя есть не только то, что ты имеешь, но еще и возможность безгранично развиваться, иметь все. По сути деньги-это такой же последний клочок земли, с той лишь разницей, что дает тебе вместо ничего почти все, но разве есть для истинного философа здесь разница? А так, как эти понятия вовсе невыполнимые и сугубо неясные для нас: все и ничего, то и деньги, в общем-то, не имеют никакой разницы с тем клочком земли. Куртку Илья подарил на память своему другу. Решил больше не мешкать. Достал крестик, поцеловал его, три раза перекрестился, и уверенной с мороза походкой вошел внутрь. Сквозь стеклянные, во всю высоту окна просматривались номера все больше русских машин. Казалось, хозяевам их и правда стоило бы играть и играть, ведь похоже, что фортуна никогда не покидала их: в номерах почти везде были одинаковые буквы и цифры. У Ильи, конечно, промелькнула мысль, что что-то здесь неладно, и на секунду он даже испугался, что выиграть здесь можно лишь заранее заказав масть, как пиццу, а после приехать и забрать заказ, и правда, очередь этих глянцевых машин, растянувшихся на пастбище парковки, напоминало в то же время парковку у Макдональда в час пик, лишь находящегося в неком другом измерении, но Илья без труда отогнал все лишние мысли. Его разум прояснялся, как, по слухам, проясняется разум у людей перед смертью, или проявляется четче картина мира у людей, принявших верное решение. Существуют ли верные решения? Еще недавно я бы ответил, что да, существуют. Но теперь думаю, что решение, любое решение может быть верным. Важно лишь, от чего считать. Конечно, одно из самых верных решений-решение от цели. Еще лучше-решение от чувств. Но у Ильи не было четкой цели. Разве что начать-таки наконец все с чистого листа. Из желаний же был сильный голод-выезжали рано и почти не поели, и слабая тоска по родине, по родителям. Соглашаясь с последним, сделал-таки, совершил конечный шаг, рывок к столу, и поставил-таки на черные. В последнее время Илья решил одеваться неброско, скромно, и именно перед этим казино сделал первый шаг к этому. Судья уточнил: и правда ли Илья желает поставить всю сумму сразу, на черные, которые выпадали уже несколько раз подряд? Илья подумал, поколебался, и изменил решение в голове-очень уж ему не хотелось в данный момент служить на поезде. Так или иначе Илья поменял свое решение, поставив на красные, и красные победили. Сумма, которую он выиграл, была крупна так, что даже все заядлые игроки, которым, казалось, проиграть свое состояние, как и выиграть новое-не казалось чем-то необычным, все, все обернулись. И тут один Итальянец (фортуна, кажется, и впрямь оставила его, вся перейдя к Илье, подошел к Илье, дал ему в руки сумму, почти такую же, что ставил сам Илья, и сказал: «Ставь, на красные». Илья смерил его кротким взглядом, и после минутной борьбы в себе ответил: «Не буду» и вернул данные ему деньги. Итальянец быстро, впрочем, от этого не менее сильно удивился, и вместо того, чтобы разразиться сотней проклятий, лишь удивился, как уже было сказано, и спросил: «Почему?». «Фортуна уважает людей всех, кроме нерешительных и самоуверенных. Плох тот охотник, кто, оставшись один в пещере, из жалости не убьет тигра. Плох и тот, кто, убив тигра, начнет потрошить все вокруг. Все остальное-можно. Все остальное-жизнь»,-говорил Илья. Итальянец смотрел на Илью раскосыми, заплывшими бессмысленностью жизни глазами, которые как бы имели блеск хрусталя и не знали, куда стремиться дальше. Такое бывает с человеком, решающим задачу по физике, и не могущим ее решить, но тщетно долбящим, как ноябрьский дятел, в систему координат, связанную с землей, даже и не додумываясь, что что рожденный ползать-летать не будет, лишь с тем условием, что всегда может переродиться, чтобы летать. Нос его был как бы глянцевый от успеха. Но именно эта глянцевость и мешала ему наслаждаться им. Вот почему бывает полезно порой стать отшельником. Тебе некого судить. Но и тебя никто не судит. Похожие слова Илья сказал и итальянцу. Возможно, они и правда подействовали на него. Вы думаете, тот подарил ключи от своей Ламборгини нашему герою и ушел? О, какой, должно быть, скучный роман, в котором не происходит ничего плохого! А как насчет того, что «Молодость» утонула? Да, это так, в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря, вместе со всем экипажем и боеприпасами, натолкнувшись на мель нашего с вами воображения. Что, купились? То-то же. Вот об этом я вам и говорил. Знайте цену счастью, друзья, знайте, ведь в один момент оно вот так же, как «Молодость», может безвозвратно утонуть. Ну не ругайтесь, не поднимайте голоса на своих родителей, любите и не презирайте их привычки, ведь именно они, эти привычки, воспитали вас таким, какой или какая вы сейчас и есть. Так как мы можем отрицать, ставить себя выше того, что явилось нашим фундаментом? Цените жизнь, друзья, будьте кротки. Уважайте своих родителей. Говорите меньше, но полезнее. Да, жизнь-это танец. Но танцуйте его по правилам. И тогда весь мир будет у ваших ног, расплывающийся в улыбке земной мантии. Итальянец шел в одну сторону, пешком, как бы прогуливаясь-он решил совершить паломничество отсюда и до своей родины, Илья же шел в другую, с карманами, абсолютно пустыми (все деньги он перевел на банковскую карту, заготовленную заранее). Стал накрапывать белый, как в детстве, пряный, такой загадочный снежок, как когда выходишь из дома с мамой, вечером, а вокруг ни зги и лишь только три цвета-черный, ночь, желто-рыжий фонарь, и белый-цвет счастья. И ты вот так вот идешь, взяв маму за ручку, ей хорошо, тебе тепло и ты лишь немного волнуешься, зная, что папа задерживается в пробке по случаю снегопада, как сказала тебе мама, но вот и он-поворачивает, заворачивает во двор фарами, и вы все вместе едете куда-нибудь, например, на красную площадь, встречать Новый год. Да… Именно такой, особенного рода снежок, снежок воспоминаний окутал Илью, и он непременно обещал себе съездить в Россию к родителям, или, быть может, если обустроится в Чили, а это всегда была его мечта, но обустроится не когда-нибудь, а максимум через полгода, то обязательно пригласит их туда. Мечтать-вот главная возможность, которую дают деньги, мечтать шире, чем когда бы то ни было, но эту возможность они и забирают, лишь только ты начнешь их тратить. Но траты пока что были далеко. Илья прижался к окошку автобуса дальнего следования, как в детстве, приложил ногу к обогревателю и стал просто смотреть вперед и думать, думать, думать. О, какое же это счастье! На бортовых часах, как это объявил диктор, было без двадцати четыре. Илья крепко сжал своего талисмана-жирафа в руке и сказал ему: «Спасибо!».

Глава 20. «Голубоглазые мечты»

Что ж, да и пир, надо сказать, как это обычно бывает, закатили на весь мир, не меньше.

Вот представьте, что бы вы сделали, чего купили бы, построили, или наоборот, снесли, имея в наличии, скажем, тысяч сто долларов? Да, глаза разбегаются. Для русского человека (а нежели чем писатель, в первую очередь я именно русский), для меня, для русского, встает вопрос: Что же такое есть эти сто тысяч долларов?» А черт с ними, как говорится, ну, в общем, с ними. Так что представим, что, оплатив все жилищно-коммунальные счета, вы все равно имеете эти сто тысяч долларов. Предположим, пожалуй, что этих денег вам хватит на построение личного золотого самолета на триста мест, этакого пузатого аэробуса, хотя, конечно, не хватит. Но предположим. Так на что вы бы потратили эти деньги? Быть может, как раз потому и не идут к нам деньги, что мы не знаем-на что их спустить, где потратить? А поплавать с друзьями вот так вот, до Афин, можно, конечно, и с суммой, в разы меньше представленной. Присутствует у денег так же и особенность, что они обеспечивают нас привязью, приземленностью к какому-либо месту. Ну, что, и вправду открыть друзьям вольный хлебобулочный, хлебопекущий бизнес? Но ведь они птицы полета, люди вольной души. С такими рассуждениями и стояли на той же пристани все шестеро, деньги решили пока не трогать. Хотелось лишь простого человеческого, яблочного, с гвоздикой, лимонада, и новогоднего чуда. Илья готовил, помешивая ложечкой, салат оливье.

Рождество отметили споро. Денег своих и вправду не тратили-решили копить. Продукты купили на свои оставшиеся еще до Великого Выигрыша деньги. На следующий день условились, не теряя ни секунды, так сказать в новом году, с чистого листа отправиться в плавание. Собака лает-караван идет. И что бы ни случилось, шоу должно продолжаться. Ближе к вечеру повалил настоящий Норвежский, не то, что эстонский, снег. Отти как раз заканчивал делать утку по-Пекински на местном гриле у набережной. Как говорится, утка получилась со снегом. Ну ничего, зима… Владимир предложил отметить рождество необычно. После таких фраз ребята обязательно попадали в какие-нибудь передряги, но, решив поблагодарить друга Владимира за тёплый приём, сгладить все возможно выступающие углы их взаимодействия, все безропотно согласились сделать ему этот праздник особенным. Однако, многие понимали, что к полночи скорее всего не вернутся домой. Впрочем, отнюдь. В этот раз все произошло по-другому. «А как это-по другому?»,-спросите вы. А дело было вот как:

На часах, припорошенных мелким снегом, секундная стрелка гналась успеть, куда-то успеть так, будто и правда, тоже опаздывала домой к Новому Году, в этот момент обгоняя значение самих часов. Был вечер. Ребята ехали в электричке на место, которое всем очень хотел показать Владимир. Ох уж эти электрички, эстонские электрички, скажу я вам! Впрочем, ребята уже хорошенько, плотно поужинали, и, сидя в вагоне одни, вовсю, притом лишь только распеваясь, пели разные песни. В вагоне царила атмосфера того тепла, которое только может царить в вагоне электрички под Новый год, когда туда зашли с мороза шестеро веселых людей. Когда прибыли, взору открылась довольно приятная картина: первое, что бросалось в глаза, это количество снега. Снег там и правда был что называется везде, ведь пока ребята ехали, он шёл, не переставая от самого Таллина, а ехали они точно больше часа. Представьте, пожалуйста, картину. К примеру, тот парк, в котором вы чаще всего бывали в детстве. А теперь представьте себе самую что ни на есть огромную копну снега, которую вы видели, как свисает она с трехсотлетнего дуба. Ну, вот примерно столько снега представилось взору ребят. Если учесть еще, что помимо дуба, хоть может и не трехсотлетнего, там было ещё с десяток-два других типов деревьев. Ели, пихты, сосны, липы, березы, перемешанные между собой, как хорошая арабская вязь по золоту. Подумать только, как бы этот парк выглядел осенью! Забегая вперёд, скажем, что парк этот ещё в молодости посадил весь сам Владимир. По истечении семнадцати лет он пришёл сюда, копал, копал, а после сажал, сажал, не обращая ни на что внимания. Он сказал себе, что придёт сюда в следующий раз лет этак через двадцать, и спросит у своего парка совет: как жить дальше? Эмоциональная сила была настолько велика, когда Владимир сажал деревья, что чувствовалась даже сейчас. Хоть лет прошло и не двадцать, а чуть поменьше. Чего же хотел Владимир, приведя своих друзей сюда под Новый год? Насладиться лишь красотой природы? Но это было не в его стиле. Похвастаться? Но для чего тогда столько тайны? Владимир кричал: «быстрее, быстрее», когда ребята медлили, собиравшись, и даже не разрешил занести им ежа в приют, напротив-шумел и суетился так, что ёж проснулся. Вышел из спячки с глазами чуть сумасшедшими, но веселыми. Ежи вообще всегда славятся своим взглядом. Помню историю, произошедшую однажды со мной. Это было летом, в начале августа, мы с родителями только вернулись из Тулы, куда ездили отдыхать на пару дней. Вернувшись, решили долго не тянуть, и сразу поехали на дачу. Было уже темно, звездно, и стадия «вечерело» перешла уже в нечто большее, да настолько, что на востоке уже показался марс. Настроение держалось у всех, и правда, самое лучшее. Я пошел гулять вокруг участка, без фонаря, средь елок и малиновых кустов. Писал стихи. Летом я почти каждый раз, каждый день писал стихи, чтобы по плану выполнить свой первый сборник «Лето». И вот, тот день был не исключением. В Туле родители купили самовар, а Тула и вправду ценится качеством этих изделий, и стали его расставлять, где-то там, возле качелей, кресел и беседки. Я же пошел в другую сторону, где было потемнее, к елкам и дому, в предвкушении вкусного чая и хорошего стиха. Не пройдя и круга, глазами натолкнулся на что-то колючее, и то был еж, часто забегающий к нам в то время, ближе к ночи, на участок. К тому же ежа мы всегда подкармливали мясными косточками. Мой мечтой всегда было подержать ежа в руках, и в этот раз ежик то ли замешкался, то ли нарочно решил меня осчастливить, но факт в том, что побежал он от меня на долю секунды позже, чем надо было бы. И я его сразу схватил, прищипывая за бока, и со счастливой улыбкой понес к родителям. Те и обрадовались, и испугались, но все же меня с ним сфотографировали. И даже три раза. Пожалуй, я добавлю его, я приложу это фото к книге где-нибудь в конце, после текста. Стих же в тот вечер я написал вот какой: ( будто вникал, вживался, живьем вписывался в образ той плеяды звезд, что окружала меня сверху) «Не сбывается, ну и пусть, я стою на краю неба, Золотая любви грусть золотится душой в небыль. Звезды падают, как стихи, как сердец позабытых главы, а намедни саму жизнь полюбил молодой август. Нынче даже Луна-Русь полыхает иным светом; Золотая любви грусть золотится душой в небыль.» Последние строки я дописывал, уже открывая ворота забора, когда папа выезжал оттуда на машине. В тот момент мне думалось о многом. Вспоминалось так же, как еще пару- тройку часов назад, по дороге из Тулы, стоя в пробке перед каким-то мостом, глядя на седеющее поле ржи понимал, что внутри меня закипает некая светлая грусть, ведь ту же книгу, что я пишу сейчас, я хотел написать еще летом. Грусть кипела и я не знал: а напишу ли я ее вообще в этой жизни? Но вот, сегодня двадцатое ноября , и половина книги уже готова. Человек не может рационально отмечать время. Такова наша природа. Говорим-месяц, и кажется-это безумно много, это ого-го и целая жизнь, говорим-пять лет и думаем-да, этого мало-всего лишь пять раз по годику. С августа по ноябрь всего лишь четыре месяца , и, друзья мои, что только со мной за эти четыре месяца не произошло!Вот почему иногда важно представлять, даже не зная точно, что следует продолжать делать и это приведет тебя к успеху. Разве, начав тогда, не написал бы я уже четыре книги? Сейчас все мои цели ограничены двумя-одним месяцем. Тогда же их у меня было четыре. Разве не жалко, что я упустил столько времени? Разве не здорово, что впереди меня ждет, может, еще столько же? А потому просто продолжай делать. Смысл человеческой жизни в результате, а результат может быть любым, главное, чтобы он совпадал с тем, чего ты собирался достичь изначально. Ведь недаром говорят: Если долго мучиться-что-нибудь получится.Важен больше не сам результат на себя, а чувства, которые ты испытываешь его достижением. Вот получили мои ребята гору денег, но чувств, я имею ввиду-сильнейших чувств, при этом не испытали. Потому что не имели четкой цели разбогатеть, а если и имели, то шли к ней быстро. Именно потому так важно ставить перед собой сложные цели. Просто продолжая делать, работая каждый день, вы их достигнете и почувствуете небывалый прилив сил, как будто от перерождения. Я знаю, о чем говорю. Просто поверьте. Но что-то разговор затянулся.Пожалуй, надо его закруглять. Давайте разбавим его стихами. Приятно ведь, но скажите, приятно ведь после знойного длинного дня купаний на пляже или на пирсе в кафе, всему загоревшему заказать прохладительный арбузный коктейль, и, сидя под тентом, глядя на море читать стихи.