Честность

Глава 17. «Трамвай на улице вязов»

До города добрались быстро, на перекладных, как все шутил Илья. Вышло так, будто жизнь неправильно положила стену их судьбы, отштукатурила ее, а уже после начала переделывать. Когда приехали в Таллин и смогли наконец отдохнуть, дело было уже за середину декабря. Порешив, вместе с хозяином квартиры, которому было интересно веселье спутников, что переждут в Таллине с неделю (до Беларуси на машине ехать два три-дня), и отправят Илью числа двадцать второго, чтобы тот съездил, вернулся, выиграл или проиграл деньги, но так, чтобы все узнали об этом ровно в новогоднюю ночь. Новый календарь-новая и жизнь, что же. Чтобы начать год уже наверняка либо бедняками, либо богачами, но уже с новыми намерениями. В Таллине было морозно. Декабрь долго мучился, чтобы прийти-ему пришлось выждать аж шесть месяцев, с июня не было снега, и потому получился на удивление морозным. Впрочем, нашим спутникам это только приятнее. Декабрь так же получился на удивление снежным, и прямо без преувеличения стояла картина: то снег, то лед, и в городе уже вовсю ароматно пахло всякого рода пряностями. Кофе же и вовсе здесь стал атрибутом каждого прохожего, как лопата-каждого дворника. Но странно, и вы, пожалуй, задавали уже себе этот вопрос: почему уезжали в середине ноября, а приехали лишь спустя месяц? Бермудский треугольник, пошли пешком? Или автор что-то от нас скрыва-ет? «Я ясно, к примеру, помню, что выезжали из Копенгагена, когда туманный, тучный и львиный закат вставал там. Или в книгах время идет по другому? Ну, что вы, это же не фантастика. Я бы никогда не стал бы писать фантастику, потому что, думается, попросту не смогу. Хотя, никогда не говори никогда! В любом случае, на пароме ребята развеселили какого-то крутого дядьку, играв впятером на трубе на пароме, в шутку отобрав ее прежде у местного музыканта. Следует, кстати, сказать, что получилось у них совсем не хуже. И вот, дети этого дядьки просто умоляли сделать своего папу так, чтобы новый музыкант играл еще и еще. И дяденька пригласил своих путников в гости, в Бремен. Еще паром из Копенгагена заходил в Росток. И, о как же ликовал тогда Владимир! Бременские музыканты, родина, цирк-все это не могла не привлекать Владимира. Посовещавшись, ребята согласись заехать, но не больше чем на неделю. Вышло, как это обычно и бывает в таких случаях-на целый месяц. В разы больше. И вот, шестнадцатого декабря все ребята наконец-то смогли сесть на мягкую и домашнюю таллинскую постель. Но, чувствуется мне, вам, то есть даже не вам, а вы сами испытываете некий интерес к бывшему их путешествию. Так садитесь же, и слушайте. А Отти пока приготовить вам покушать, перекусить, чтобы было веселее.

***

Кушать, на удивление, сегодня не хочется. Илья, как и Отти, вдруг под рождество полюбил пряности. Попросил приготовить что-нибудь экзотическое на завтрак. Отти приготовил яичницу с помидорами, авокадо и зеленым перцем. Чай был такой, чтобы никому мало не показалось. Не чай вовсе, а кофе. Кофе латте, у друга, где гостили сегодня ребята, была кофеварка, кофейные зерна там тоже были. Сахара положил от души, банановый сироп тоже выжал вручную. Перекусить, закусить, так сказать, на столе лежала лишь смесь овощей, не вместе, конечно, а смесь в том смысле, что все они присутствовали, хоть и лежали на разных тарелках. Там были: капуста, нарезанная с измельченным яйцом, руккола, шпинат, кинза, укроп, салат из огурцов и правильно приготовленной чечевицы. В общем, ребятам было раздолье, чтобы просто поесть. Конечно, не совсем вязались между собой зелень и кофе, но ведь не стоит забывать, что рядом с кувшином кофе стоял так же кувшин простой, кристально чистой воды, и в нем плавали, как в море Антарктиды, ледяные кусочки. Немного прервусь, хоть это и правда выглядело вкусным, яичницу с авокадо я, по крайней мере, точно бы съел. Но события вчерашней ночи, вечера, не менее, поверьте, были не менее интересны. Вчера я долго не мог заснуть, а в таких случаях я всегда занимаюсь двумя вещами: либо позиционирую, представляю свое будущее, когда у меня все хорошо, ведь еще никто не отменил правила: если ты можешь что-то представить, ты можешь это и осуществить, или же, если день не задался и пошел не по плану, анализирую все события дня, причем настолько дотошно, что, пока не найду идеального выхода из ситуации, пока не сделаю так, чтобы ситуация стала скачком к чему-то большему, чем просто поражение-не успокоюсь, не засну. И как, давайте это просто представим, как человек, бегущий по холмистой, горной дороге, вдруг взял и начал лететь обрыв, так и я, не упаду, не усну, пока не сконцентрируюсь настолько, что внизу подо мной окажется батут, который подкинет меня выше прежнего. Таким батутом для меня вчера оказалось редактирование целей. Я лишь понял, что все, что я себе расписал: весь график, сложные ежедневные схемы, преследующие меня день за днем, мне непонятны, мне все еще не понятны без одного убеждения: что все, что бы я ни делал, мгновенно, просто моментально приведет меня к успеху в срок. А потому выработал довольно простую, но рабочую, уверен, ребята, пользуйтесь, схему. В этой новой схеме на два шага работы меньше, чем в той. Нужно лишь задать цель, срок, и все это одним шагом, а вторым определить такой график, такой режим рутинной работы, чтобы он составлял собой минимальное количество шагов. А именно: повесить листочек с количеством, с перечислением дней, оставшихся до срока, и найти такой способ достижения цели, чтобы, выполняя одно действие каждый день на протяжении всего отрезка времени вы добились цели. Вам никогда не приходил в голову вопрос: почему люди сдаются и отступают от целей? Мне, хоть, быть может и приходил, но до вчерашнего дня оставался загадкой, а ответ на него между тем прост до безобразия. Люди поступают так, потому что не на сто процентов уверены, что все делают правильно, а лишения испытывают, впрочем, сильные. Тогда люди решают не рисковать своим здоровьем и отказываются от целей. Они что, перехотели ее достичь? Вряд ли, они лишь поняли, что для них это перестало быть возможным. Они перестали представлять, как бы это можно было достичь, потому что схема вышла слишком сложной. Нужно придумать схему в один шаг и такой срок, чтобы, начиная выполнять это действие каждый день, вы бы уже знали и были уверены почти на сто, что по истечении срока цель, поставленная вами, будет достигнута, причем полностью и именно в таком виде, в котором была поставлена изначально. Схематически это выглядит так: ясный, конкретный, именно первозданный срок и первозданная цель, и одно-единственное действие, которое придает вам полную уверенность в победе. 1. Цель-Срок-Календарь. 2. Действие. К примеру у меня это выглядит так: я хочу исправить как можно больше оценок в этом полугодии на пять. Что я делаю? 1. Исправить как можно больше оценок в полугодии на пять. 23 декабря 2020 года. Заниматься образованием (домашними заданиями) минимум четыре часа в день. Или, хочу написать книгу к 31 ноября. Что я делаю? 1. Хочу написать книгу. 2. 30 ноября( конец дня) 2020 года. 3. Писать как минимум 1667 слов в день. Ну, и так и далее, я думаю, процесс стал вам понятен, друзья. И, ей Богу, используйте его, ведь он вам и правда поможет! Что же наши шутники, и как же их история с Бременом? А, вот как, то есть, было дело:

На следующий день паром и правда прибыл в Росток. Дело было под утро и друзья только-только успели позавтракать. Завтрак их был скуден: авокадо с тостами и брусничная газированная вода. С дядькой и его семьей еще вчера условились встретиться в фойе, у выхода в море, то есть на сушу, когда этот выход открывался. Пришли и сели на свои маленькие чемоданы. Настроение, впрочем, было прекрасным и легкость сдавливала в своих силках сердце, что то буквально парило, находилось в полете свободного падения. Пока ждали, к ребятам подошел музыкант и о чем-то тихо переговорил с Владимиром. Это что, еще один его старый друг? Нет! А вот и не угадали! Но после вчерашних посиделок и песнопений Бременских музыкант, которому нос утерли музыканты небременские, решил с ребятами позанкомиться. Но английского языка он, впрочем, почти что не знал, а потому подошел к Владимиру (тот, как ему показалось, чем-то был, как чистокровный немец). Былого решили не ворошить, и музыкант снова принес им все свои инструменты. Играли задорно, долго, весело. Игра чем-то напоминала что-то очень живое, как летний утренний перелив голосов птиц, ну, или одной могучей птички. Когда Мезерпос, как он представился раньше, со своей семьей подошел ко входу, тут уже собралась вся бодрствующая в это время публика, и в такт хлопала русской-народной «Калинке», исполняемой Ильей на тромбоне. Да… Зрелище, конечно, было необычное. Интересное. Почему бы, и правда, почему, все мои герои не стали вдруг бродячими музыкантами?! Генриусу бы так шло приплясывать, приседать под польку! Пожалуй, Мезерпос думал о том же, и на секунду даже хотел навсегда нанять этих ребят себе, но быстро отогнал эту глупую мысль. Но в гости, все-таки, звать не отказался. Он находился сейчас в таком материальном и возрастном положении, что что был лоялен почти абсолютно ко всему, а если принимал спонтанные решения, то делал это только ради разнообразия. Следует заметить, что Мезерпос достаточно часто принимал такие решения.

В Бремен добрались без труда, благополучно погостив пару дней у Мезерпосов. Несмотря на свой статус, в общении оказались наиприятнейшими людьми, для них ребята и пели, и плясали, с ними ребята много смеялись и вкусно кушали, а под конец, когда Илья дочитал им свой последний рассказ, остановившись на строчках: «Жизнь-это танец», жена Мезерпоса и вовсе попросила договориться того об участии путников в следующем цирковом представлении. Да… Давно слоны и жирафы, да, в Бременском цирке, был даже и такой, давно все эти звери не выступали под аккомпанемент этой бродячей, как водоворот, скандинавкой компании. И вот, в Бремен добрались без труда, до начала выступления было еще немного, в аэропорту, точнее, возле него, путников встретил один агент, какое-то должностное пиар-лицо этого цирка, и первым делом отвел их в местный ресторан, немецкую пивнушку. Пробовали всего и много: вепрево колено и свиную рульку, колбаски и шницели, хохотать и плакать с этим веселым представителем-немцы же! Еду, как принято, разносили румяные женщины в традиционных костюмах: красных или красноватых платьях с белыми фартуками, как бы старинного покроя. В общем, в Бремене путникам от души понравилось, о чем и предупреждал их Владимир. Вечером, уже после цирка и всех событий, произошедших там, ребята так же дружно собрались в этом же ресторанчике, уже впятером, без агента ( тот отправился праздновать успех к своим). И говорят, там действительно было на что посмотреть и о чем праздновать. А дело было вот как: актеров посадили в гримерку, наших несчастных горемык посадили в кресла, какие часто бывают в дорогих парикмахерских, и, к великому неудовольствию Владимира начали всячески пудрить. Владимир, правда, чуть подуспокоился, когда узнал, что этой процедуре был подвержен даже жираф, правда, в некоторых иных условиях. К жирафам Владимир вообще имел тайное уважение, после того случая, еще на «Молодости», когда Илья в очередной раз выкинул своего жирафа за борт, и того поглотила форель, которую потом друзья отведывали почти три дня-таких огромных размеров была рыбина. Но об этом как-нибудь потом, может. Сейчас гримерка. И вот, значит, загримированных до неузнаваемости Владимира и всех ребят, а так же барабан, лежащий у Ильи на коленях, объявили полностью готовыми к выступлению. Гримировальщицы, как водится, свою работу сделали и вышли. До выступления оставалось десять-пятнадцать минут, и ребята дружно, гурьбой, по катакомбам цирка побежали искать туалет, фонтан, впрочем, все, где можно было бы умыться. Строения катакомб, конечно, не знали и бежали себе наугад. А тут, представьте себе картину: бегут по какой-то лестнице, надстройке, и видят впереди, навстречу им-жираф, ведомый досмотрщиком на выступление. Жирафы, впрочем, вовсе не агрессивны. Ну, засмотрелись на жирафа, Илья его даже почесал за ухом, как того волшебного зверя из Гарри Поттера, и вроде бы пошли по верху дальше. Но тут как-то невзначай, своей обычной походкой из-за угла пристройки вышла одна из гримерш… Наверное, решив познакомиться с Ильей поближе. Ну, ребятам, понятное дело, чтобы не быть пойманными на месте преступления, да еще и с тромбоном, который, как и барабан, собирались отмыть, не оставалось делать ничего, кроме как взять, и со всей отважностью мускуле над правым ухом вчетвером запрыгнуть на жирафа. Кто же знал, что в этой надстройке висело порядка десяти камер, смотрящих туда, вниз, и ретранслирующих все происходящее с жирафом на публику. А теперь представьте, как себя почувствовали гости в зрительном зале, как увидели сие представление? Крайне озадаченно и заинтересованно, скажу я вам. Жираф же и дрессировщик будто ничего не заметили, а это означало, что феерии быть. Примерка вдруг неожиданно стала пустовать, но когда пропажи хватились, Илья уже во всю отплясывал, радостный, под аккомпанемент своих путников и запевал, заигрывал так полюбившуюся ему калинку на своем тромбоне. Потихоньку все в зале, оправившись от неожиданности, начали хлопать и подпевать. Дрессировщик стоял с раскрытым ртом, не смея и не желая скрывать своего удивления, но тоже хлопал. Казалось, хлопало все, даже цирк стойками своего шатра, даже жираф своими потертыми копытцами. Можете представить себе теперь тот ажиотаж, что вызвало представление. После агент сказал, что зрители хотят еще больше сеансов. Ребята согласились. Им выплатили еще больший гонорар. Сейчас, сидя в ресторане, никто из них даже ни о чем и не думал. Жизнь им казалось какой-то сказкой, текучим медом, что, бывает, вытащишь из банки, и он течет-течет, напоминая вечность, и ты знаешь, что он никогда не остановится. Все просто наслаждались тем, что наслаждаются жизнью. На часах, как это почему-то часто бывает в таких случаях, было без двадцати двенадцать.

Глава 18. «Дорога»

На следующий день вышли еще до рассвета. Кристиан сказал, что если ребята действительно хотят играть в казино, то должны бы уже столкнуться с понятием удача, фортуна. А фортуна, как мы знаем, не любит нерешительных и самоуверенных людей. Потому что, ведь если так посудить, то фортуна приходит ко всем, и люди лишь не в силах ее остудить, задержать, сделать своей домработницей. «Вот вчера-говорит Кристиан-разве не счастье ли, не везение, причем, я даже не знаю, что больше: то, что нас накрасили, как папуасов, или то, что мы встретились лоб в лоб с самим жирафом, разве не счастье ли, не везение ли это? И то, что, когда у нас оставались уже последние гроши, вдруг вышел случай заработать ровно столько, чтобы хватило до Таллина. По моему, судьба, или фортуна, а может, это и есть одно и то же, хочет сказать нам, что принимает наш вызов и готова сразиться с нами в казино, тщательно прокладывая нам туда дорогу. Разве не счастье ли, не везение, что именно тогда, когда мы поняли, хотя бы примерно поняли, как работает счастье, они заговорили с нами?»,-говорил Кристиан сегодня в полдень в гостиной одного уютного немецкого домика, где прекрасно и много лет уже подряд жили немецкие бабушка и дедушка, коренные Бременцы. Они с радостью согласились приютить отчаянных молодых музыкантов и дать им переночевать, хотя и сами видели всю их отчаянность. Они ведь слышали и о неимоверной красоте их выступления. «В свое время-говорил дедушка Илье-я ездил в Москву, тогда это был еще СССР, и с одним хорошим другом на спор на руках залазил вверх по эскалатору. Но чтобы так! Оседлать жирафа!-тут немец выдал какое-то интересное, чисто немецкое ругательство и продолжил-но чтобы так! Да… Порою, вот в такие моменты, мне начинает казаться, что я прожил свою молодость немного зря.» «Да..-отвечал Илья-мне тоже начинает казаться, что я проживаю свою молодость очень зря, ведь я никогда, никогда в своей жизни не ходил на руках, а ведь уже такой дылда! А еще отчаянный, называется.» И так они все всемером, прекрасно, за разговорами и спорами, улыбками и дружескими похлопываниями по спине провели этот вечер в гостиной, рассчитанной человек, ну, максимум на трёх-четырех. А впрочем, никогда не замечали? Приятно, вот этак в безликий ноябрьский вечер забиться куда-нибудь со своими родственниками, чтобы было тепло и пить чай, обязательно с детским гомоном, и болтать, непринужденно болтать, тихо перелистывая фотоальбомы. И, чтобы, знаете, у каждого был какой-нибудь личный интерес к поддержанию этой загадочно-приятной беседы, ведь такая атмосфера не задается сама по себе, здесь нужна тайна. Например, чтобы кто-то был занят важным делом, а всех держал бы в курсе событий, а потом придумал бы какую-нибудь шутку, которая бы всех очень порадовала своей изворотливостью. Ах, как же я люблю такие вечера и как же они прекрасны! А еще лучше, если вечер сначала вовсе не задался. Чтобы например, в прошлый раз, когда уходились гости, ты был так счастлив, что двигался, казалось, в другом измерении, а теперь вдруг, в этот раз смотришь, и все как-то сыро, серо… Такие вечера самые пикантные. Ведь сырость временна. И, вряд ли, если вчера вам было весело, то сегодня не будет. Такие, быть может, чуть неудачно начавшиеся вечера заканчиваются всегда словами: «А знаешь, все еще будет, теплый ветер еще подует!», в то время, как ты, вышедши на балкон своего дома, взглядами мечтаний провожаешь взрослых и детских гостей, всерьез задумываясь о семейном счастье и о том, что хорошо бы было завести не одного, а пару-тройку детёнков, а сверху в это время этакой красной смородиной пестреет марс, и вокруг небо разбивается фарфоровой тарелочкой на большую медведицу, дракона, стрельца… В такие моменты всегда хочется начать читать, а может, даже писать стихи…

«Господи, я так рад, и мне не хватает сил. Люди, спасибо, что есть вы и что уходите. Льются о жизни моей проливные дожди, но я сегодня не стану мочить о них свои ноги. В магнитофоне привычно мелькнет группа Кино. Куда ни глянешь-повсюду разлита молодость. Жизнь разгоняется, словно вагон метро, я машиниста прошу увеличить скорость. Вновь заалеет сотня ярких светил, месяц засветит в небе черной смородиной. Господи, я так рад, и мне не хватает сил. Люди, спасибо, что есть вы и что уходите!»

***

Вот так вот смотришь, всматриваешься в небо и замечаешь-синеет. Воспоминания работают, выплывая одно за другим, и почему-то видится большая чёрная машина, Лондон, а с другой стороны-барабаны и хорошая компания ребят. Только что светало, и шли вдоль автодороги, переодически протягивая руки проезжающим мимо автомобилям, будто желая с ними поздороваться. Ещё не завтракали, и, соблюдая тишину, каждый шёл погруженный в свои мысли. Илья начинал мечтать. И в местах своих встретил он один неоспоримый, интересный факт: любой мечтающий желает выделить в своих грезах грезы физические и духовные, но получает лишь отдельные картины из жизни, и понимает, что счастлив тот, кто сумел собрать этот пазл воедино. Любой мечтающий боится, хотя бы опасается, что, появись у него деньги, пойди он по тропе больших машин, он потеряет что-то духовное, пойди же он по тропе духовного-потеряет деньги и тени больших чёрных машин. И сейчас я хочу сказать: не переживайте, мечтающие, это сомнение-ничто иное, как тщательно замаскированная леска, капкан, на пути к вашему успеху. Если вы будете идти, думая, что идёте, на самом же деле стоять над этим капканом, то вы потеряете главное-свой шаг. И жизнь устроена так просто, что, перейдя через этот капкан, дав себе установку, что будете счастливы и физически, и духовно. Человеки-Боги, если знают, чего они хотят. Жизнь-это танец. Разрешено все, только не останавливайся и не останавливай других. Ребята, наконец, поймали фуру. За рулём оказался украинец, очень приятный на вид Одессид, сказавший, что не испытывает к русским никаких чувств, кроме чувств сотоварищеских и братских. До Таллина согласился подвести, и чуть ли не с улыбкой на лице просил их играть музыку по дороге. Я же вам не сказал-Мезерпос по дороге подарил друзьям три музыкальных инструмента. Ребята с благодарностью полезли в кузов, и сразу же, без разогреву, начали играть. Конечно же-малинку, ведь был и повод-одессит вёз малину, много-много малины в своём кузове, и, пожалуй сейчас подкатывался со смеху. До Таллина ехали, как в сказке, три дня и три ночи. И, конечно, уж куда без этого, за время путешествия с ребятами произошло пару историй. Но обо всем по порядку. Однажды остановились на ночлег у одной женщины, державшей, что называется, этакий кабачок. Денег на всех почему-то не хватило, и уже было хотели попрощаться и пойти спать в кузов машины( а что, тепло и пахнет малиной), как она, эта женщина, предложила сделку. «Что, если вы испечёте мне два торта?»-сказала она, узнав, что Отти-пекарь, и не будем уж здесь приводить разговоры, всякие улыбки и мягкие колкости, скажем лишь так, что от идеи никто не отказался, а Генри сказал даже, что пойдёт с Владимиром и одесситом за продуктами, точнее поедет, и они испекут хозяйке не два торта, а четыре, и та их бесплатно пустит переночевать. Ребята выбирали, чего готовить, и выбрали по совету Ильи медовик, который, впрочем, готовится быстро, торт из банана и какао, и ещё два, но их уже выбрал Генри, а я пишу только рецепты Отти, к тому же он уже убежал. Сколько у нас уже, кстати, получилось рецептов? Я думаю, около тридцати-сорока, правда, пошли все больше не новые, а вкусные блюда. Надеюсь, вы мне это простите. Тем более, как в музыке только семь нот и столько песен, так и в кулинарии любое блюдо можно по новому, каждый раз подавать. Медовик я и сам вчера готовил, и могу подтвердить, что пах он очень вкусно, да и банановый торт, я думаю, вы догадались, готовил тоже я сам.

Кристиан на одной из заправок взял себя в руки и пошёл отжиматься. В тот раз ребята нашли ёжика: А дело было вот как: вечерело, небо, как это часто бывает в ноябре, своими последними предпраздничными красками напоминало желтую карибскую медь. Ну, или Кристиану было тепло после почти десятичасового перегона в окружении малины, бесед и хорошей музыки. Так или иначе, глядя на желтую заправку Шелл, окружённую хвойным лесом справа и уже севшим солнцем цвета шоколада слева и потоком фар на дороге, ребята испытывали удовольствие. И вот, пока Одессит пошёл оплачивать счёт, а друзья разбрелись кто куда, размяться, Илья, например, и вовсе пошёл бегать, Кристиан принялся за своё. Переходя, кажется, уже к третьей сотне, он увидел под собой настоящего живого ежа. Уж я и не знаю, друзья, что все-таки заставило зверя выйти в такую темень и холодрыгу? Ноябрь-время не детское, и все ежи в это время обычно спят. Но этот не только не спал, но ещё и фыркал под Кристианом, не сходя со своего места, так, что первый не мог больше сделать и одного отжимания от смеха. И вот сейчас, сидя в уютной квартире в Таллине, ребята знакомили друга Владимира с этим ежом. Тогда, на завтраке, Кристиан назвал его «Трамвай на улице вязов», потому что ёж изрядно напугал Кристиана и при этом фырчал, как трамвай. Сокращённо его стали называть Трамвайчик. И этот ёж есть не игра слов, а ни что иное, как знаки судьбы. Дело в том, что Кристиан в тот день спал мало, и судьба так решила позаботиться о его здоровье. Что же, у неё это вышло, и в тот день Кристиан в обнимку с ежом сразу пошёл спать. Так что, друзья, слушайте ка тоже знаки судьбы, называйте ежей трамвайчиками, они того стоят, правда, и будьте здоровы, если кто-то из вас вдруг сейчас чихнул. А Илья, пожалуй, отправится в Белоруссию, а то и правда не успеет вернуться до Нового Года. А надо бы! Пока! Держим кулачки за Илюшу! Мы должны разумом переиграть фортуну, как сказал бы Ленин с броневичка.

Глава 19 «Минск»

Ну, привет, друзья, доброе утро! А знаете, что? Хорошо даже, этак, что вчера под конец меня так понесло. И правда. Мне кажется, в словах между уходящим гостем и его провожающим так много правды. Именно потому такие прощания подолгу затягиваются. Вот и здесь, как по мне, так же. А впрочем… а впрочем, что вы думаете, не в желании ли есть горячо любимый всеми нами ещё со школы смысл жизни? Ведь, согласитесь, без желания делать что-либо много, много неинтереснее. И вот, как хотите, но засыпая вчера я поставил себе три цели в один шаг и погрустнел малость. И похоже, если и грусть, и мечтательность, и всяческие разные трудности не дают нам беспроблемно достичь цели, то, быть может, смысл жизни с целью, ключ к этой цели есть невозможное, необъятное, всеполагающее желание. А? Что вы на это думаете? А потому обещаю, торжественно клянусь, что лишь делая шаг чуть больше верного и соблюдая его почти всегда на протяжении целей в поставленный вами срок, я обещаю, я выполню эти цели. Ведь если знать, что все ещё будет, то все ещё будет. Полезно исключить из своего дня на время все, что не считаешь главным и оставить лишь пару вещей. У меня это писать и готовить. Полезно выполнять данную процедуру хотя бы неделю, и уделить тем двум вещам простое действие, выполнение которого по времени ограничивается лишь вашим желанием. Да, полезно сделать так. Помните, где-то был видеоролик, или просто притча, о том, как профессор обьясняет одну вещь. Он ставил перед студентами банку, клал рядом камни, песок, воду, гальку, и вопрошал: залезет ли это все? И, чтобы залезло, клал первыми камни, потом гальку, после песок, и уж в конце заливал все водой, уже закрывая банку. Полезно пожить, чувствуя, как в тебе живут лишь два твоих самых любимых камня, а остальное место пусто и настолько, что ты можешь положить туда все, что бы ни захотел. В моем случае такими камнями являются писание и готовка. Порой мне кажется, что, имея такую банку над головой, имея такие два камня, при условии, что тебя не будут тормошить, при этом условии, порой мне кажется, можно прожить хорошо, а порой даже просто счастливо. Но, по сути, если так прикинуть, то банка это и есть жизнь. А камни эти-любовь к жизни, которая может выражаться в чем угодно. Ведь, помните? Мы способны на все, а значит и любовь к жизни можем выразить через любое, и лучше даже не одно действие. Чтобы оно там, в банке, набухало и разливалось, как кислород, живительной влагой жизни. Чем, впрочем, и занимаются наши герои! Они путешествуют, они смеются, они живут сегодняшним днём и пробуют золото жизни на прочность. Они рискуют. В конце-концов, они говорят на языке жизни, ведь фортуна- ни что иное, как ее, хоть и немножко капризное проявление. Илья, например, сейчас на старом, потертом седане БМВ вместе со своим другом детства едет в Беларусь. Какая-то страсть к машинам у Ильи с детства. Помните, я писал про «фар-фыр»? И вот, повзрослев, глядя на настоящие автомобили, их диски, двигатели, Илья всегда видел нечто большее, чем просто груду металла, чем только способ передвижения… Илья всегда имел чуть изощрённую, неподдающуюся уму фантазию. Сейчас, стоя ранним эстонским утром на заправке, глядя прочь от рассветного солнца, на запад, в свете фар выдыхая, как дракон, клубы дыма, Илья глядел на машину и в нем, по мере его любования, просыпалась некая мысль: а не купить ли ему, в случае выигрыша какую-нибудь хорошую машину? Красные, искрящиеся тучи фар, с одного взгляда говорившие о дороге, как о дороге жизни, указывающие, сколько же раз пришлось тормозить, но и разгоняться-не меньше; дерзко повернутые до упора вбок колёса-все это, в дополнение к красоте природы, что их окружала, постепенно возрождало то самое чувство, то забытое непреодолимое желание тяги автомобиля в Илье. Решил: если выиграю-куплю себе такой же, только нового поколения. Решив, сел на переднее пассажирское сиденье, и после пары уютных мгновений, когда дворники приятно заскрежетали по чуть замоченному снегом стеклу, поехали. Ехать же до Беларуси было небыстро, хоть и недолго, но все, по большей части огородами, этакими дорогами с очень хорошим асфальтом, но в чистом поле и лишь в одну полосу, как в Литве. И, пользуясь случаем, давайте я вам опишу это небольшое государство. Помню, Литву мы проезжали в два этапа: первый, до Вильнюса, а второй-от одной до другой границы. Второй этап мне запомнился лучше, все потому что дольше ехали. Хорошо помню две вещи: непринужденность, спокойствие и некое ведьмино волшебство литовских полей и порхающих над ними бабочек, и просто феноменальных литовских женщин-вроде таких же, как и шведские, но, быть может, чуть более загорелых, одухотворенных, скажем, как если бы это была пшеница из более мягких сортов: в общем, обладающая именно тем, чем-то, возможно и правда имея в глазах блеск ведьмы, чего так не хватало Илье в Хельге, и чего он в ней как не искал-не увидел. Сейчас Литва у меня ассоциируется со «Сказками старого Вильнюса», по большей части. Тогда же, когда я только первый раз ехал туда-лишь с провинциальной страной-городком на самом юге Балтики. Илья же со своим другом вдруг разогнались. На них, знаете ли, напал тот порыв ветра, что везде называется по разному, и нигде не имеет одного какого-то значение, кроме как в самой душе человеческой. И имя ему, там, в душе: «Домой». Включив в приёмнике песню «Сектора Газа», открыли окна, и, обгоняя очередной самосвал по встречной кричали : «Взвоет ветер над бараками, БМП нам лязгнет траками, домой, домой, пора домой!».