Уборщик чародея

– Вот так тебе, дверь! – со злорадством воскликнул чародей и пнул поверженную копытом.

Лин осторожно выглянула наружу.

– Ничего, у них там наверху шумно, – успокоил её Риберин. – Но вторую дверь лучше откроем по-человечески.

Ивон снял ключи с крючка и открыл соседнюю камеру.

Нанто Без-пальца оказался сутулым и изрядно помятым человеком среднего роста с длинными руками и карими глазами под шапкой седых свалявшихся волос. Одет он был в перепачканную пижаму, а на его левой руке действительно недоставало пальца. Его заменял протез из серебристого металла.

– Не знаю, как отблагодарить тебя за спасение, Риберин, хоть, сдаётся мне, ты бы сам предпочёл упрятать меня в подобное местечко, – сказал Нанто, разминая плечи.

– Поблагодарить у тебя ещё будет возможность и весьма скоро, – заверил волшебник. – Что до тебя…поверь, твои поделки далеко не самое страшное, с чем сталкивается лига Чертополоха. К тому ж с тех пор, как этот мир покинул Боаз Тригоры, ты остался единственный известный нам кузнец-чародей. Жаль, конечно, что ум твой значительно уступает мастерству.

Нанто вздохнул и развёл руками.

– Собственно, ради тебя мы в этот гадюшник, именуемый городом, и явились, – продолжил чародей. – Дело в том, что…

– Слушайте, потом, – взмолился Ивон, выглядывая на лестницу. – Давайте лучше делать ноги, пока нас не схватили. Я, кстати, готов.

– О, это прекрасно, что ты готов. Но ты кое о чём забыл, племянничек … – сказал волшебник. – Кровь лорда-демона! Или ты собираешься оставить её у клоуна?

– Э, да… Как-то я про неё забыл.

– Надо её вернуть!

– И мои… инструменты, – добавила Лин.

Ивон задумался:

– Наверное, всё самое ценное Хохотун прячет у себя.

– Вот и пошли искать покои нищенского величества, пока его двор трапезничает, – буркнул Риберин и потопал к лестнице. Лин обогнала его и стала осторожно подниматься первой.

Ивону и Нанто ничего не оставалось, как последовать за ними.

Лин выглянула из-за штабеля ящиков, закрывавших проход в подвал, и оцепенела.

Кровь широкой полосой тянулась через холл и заканчивалась разорванным пополам телом нищего. Лин почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок.

На Храмовой Круче на втором году обучения им показывали, что демон может сотворить с человеком. Сначала – на изящных рисунках, выполненных чёрной и красной тушью. И, хоть на них были изображены оторванные конечности и выпотрошенные внутренности, рисунки не вызывали ужаса. Скорее любопытство и даже некоторое восхищение тонкой работой мастера.

Затем их заставили наблюдать за процессом. Место человека заняла несчастная свинья. Ни любопытства, ни восхищения та демонстрация не вызвала. Одного из учеников вывернуло наизнанку. А Лин несколько следующих ночей просыпалась от кошмаров.

И вот – живой человек. Вернее, уже не живой. Мертвее мёртвого. Неужели, она настолько не готова, раз замерла в ужасе при виде растерзанной жертвы? Подушечки пальцев покалывало – верный признак того, что чудовище неподалёку.

Что-то тяжёлое толкнуло её в спину. Лин отскочила и легко развернулась, инстинктивно приняв боевую стойку. Ослик смотрел на неё недовольным взглядом.

– Ну, чего?.. – начал было Риберин, затем всё увидел сам.

Из коридора долетело несколько истошных криков, от которых у Лин зашевелились волосы на затылке. Послышался грохот опрокидываемой мебели.

– Демон? – спросил чародей. Лин кивнула.

– Что ж, тем больше причин торопиться, – сказал Риберин и, обведя Ивона и Лин взглядом, добавил: – Вы, конечно, не знаете, где тут комната шута?

Ивон помотал головой.

– Я знаю, – подал голос Нанто и указал искусственным пальцем в коридор ведущий налево от входа.

Раздался ещё один душераздирающий крик, затем оборвался на высокой ноте. Бывшие пленники и волшебник-осёл поспешили за Нанто.

– Здесь, – указал Нанто на крепкую, обитую коваными полосами, дверь. Ивон легонько толкнул её.

– Заперто.

– Двери, двери, – проворчал Риберин и мотнул головой, показывая остальным отойти.

Эта дверь слетела с петель с первого раза.

– Мастерство растёт, – довольно заметил чародей, и тут же из недр комнаты что-то стремительно вылетело, чёрной молнией мелькнуло у ослиного уха. Позади раздался глухой стук.

Риберин отскочил в сторону. В стене напротив проёма двери торчала короткая толстая стрела.

– Чудесность вашего ослика растёт на глазах! Какое счастье, что Колпак промазал. Шкура говорящего осла стоит немногим дорожи шкуры самого обычного, – послышался голос Хохотуна.

– Послушай, клоун! – крикнул Риберин, прячась за косяком. – Я не осёл, я волшебник!

– Да я уж понял, что мальчишка не сочинял. Догадываюсь даже, что эта тварь, которая рвёт сейчас моих бедных нищих, не просто так сюда заявилась.

– Ага! Это наш ручной монстр. Так что отдай нам колбу, пока мы его на тебя не натравили,– нашёлся Ивон.

– Будь оно так, вы привели бы его сюда. Я хоть и шут, но не дурак. Голову даю на отсечение, тварь пришла по вашу душу.

– Она пришла убивать, а влечёт её этот сосуд. Отдай его нам и спасайся. Тогда, возможно, ты останешься жив, – отозвался Риберин.

– Слушай, Хохотун. Осёл дело говорит, верни им эту проклятую штуку, и давай валить, пока целы, – Ивон узнал голос, говорил Гнилок.

– Черта с два он знает! А я никуда не пойду. Тут всё заработанное тяжким трудом. Хочешь, чтобы они всё забрали?

– С собой прихватим! – не сдавался Гнилок.

– Ты дубина?! Про это сразу станет известно на улицах, и нам конец! Никто не должен пронюхать о том, что здесь случилось. В Асте нельзя показывать слабость! Нашпигуем железом эту тварь, когда она сюда сунется и тихонько всё приберём.

Ивон слушал препирательства начальников нищей братии, прильнув к стене у проёма двери.

– Правда придётся искать новых работников, но как-нибудь…

Раздался глухой удар, а затем звук, будто на пол упало что-то мягкое и тяжёлое.

– Правильно, Гнилок. Хрен болты эту монстру остановят, да и хрен мы по ней попадём, – раздался голос Колпака. – Эй вы! Можете забирать свою хреновину!

Ивон со спутниками осторожно вошли в комнату, освещённую камином и парой масляных фонарей. Напротив двери была сооружена баррикада из перевёрнутого стола. Справа от неё лежало тело Хохотуна с зажатым в руке самострелом. Из раны на голове вытекла лужица крови. На заострённом бледном лице предводителя нищих Ивон заметил мазок нестёртого грима. Над шутом стоял Гнилок, всё ещё сжимая в руке бронзовый канделябр. Колпак, закинув свой самострел за спину, набивал холщовый мешок разнокалиберными монетами из сундучка, стоявшего в стенной нишей.

– Говорил я ему, в золотых хранить… – проворчал Колпак.

– Кровь, – сказал Риберин, ткнув мордой в сторону тумбочки.

Ивон схватил сосуд. Лин шарила по полкам и шкафам, уставленным то ли золотой, то ли позолоченной посудой и всякими безделушками разной степени ценности.

Гнилок, наконец, бросил подсвечник, схватился обеими руками за тумбу и сдвинул её. Под ней обнаружилась деревянная крышка.

– Тайный ход – разумно, – заметил Риберин.

– Хохотун ведь и правда не дурак. Был, – ответил Гнилок.

Послышались крики боли, рычание, влажное щёлканье. Гнилок схватил горсть монет, сунул в карман, снял фонарь со стены и стал спускаться по крутой лестнице в люк.

– Колпак! – обернулся он к товарищу.

– Хрена я отсюда так просто уйду! – Колпак сорвал с кровати расшитое серебром одеяло и принялся набивать его посудой.

Гнилок пожал плечами и исчез в тайном ходе.

– За ним, – велел чародей.

– Погоди, Риберин, – просипел Нанто. Он пытался снять с руки Хохотуна волшебную перчатку. Но ему не удавалось, как он не дёргал.

– Брось, Нанто!

– Надо же, сам не знал, что у неё есть такое свойство, – со странной смесью гордости и разочарования произнёс Нанто, но от перчатки отстал.

– Моих вещей нигде нет! – воскликнула Лин, отчаянно оглядывая комнату.

– Некогда, идём!

– Но…

– Некогда! – чародей подтолкнул Лин к проходу.

Дождавшись, когда все спустятся, волшебник заглянул вниз. Ширины едва хватало для его тела, а ступеньки были узкими и не внушали доверия. Ивон стоял внизу.

– Давай, дядя!

– После дверей, я больше всего ненавижу лестницы, – проворчал Риберин, и стал осторожно спускаться. – И хватит называть меня дядей.

Когда он оказался внизу, по полу над головами беглецов что-то зацокало. Ивон уже слышал похожий звук – в деревне, когда по ночам по дому расхаживала кошка. Только это цоканье был куда громче. Интересно, какие же там когти?

Затем закричал Колпак. Крик перешёл в визг, от которого у Ивона волосы зашевелились на затылке. Крик захлебнулся. Что-то упало и покатилось по полу.

– Крышка, Ивон! – крикнул чародей.

Ивон протиснулся мимо ослика к лестнице, взбежал наверх, и, не осмеливаясь выглянуть, протянул руку и захлопнул крышку.

– Молодец, парень, – похвалил Нанто.

Что-то остервенело заскребло о крышку с другой стороны.

– На какое-то время это его остановит, – сказал Риберин. – Уходим.

Сержант Олирио присел на корточки возле очередной жертвы. Судя по одежде – матрос. Наверное, загулял в кабаке и, возвращаясь на борт, попался убийце.

Вообще, убийства в ночном городе были обычным делом. Но чтобы по улицам валялись куски людей. Такого не случалось даже в периоды бандитских войн.

Отряд Олирио насчитал уже пятерых несчастных. Все, как один, были разорваны на части. Час назад капитан городской стражи созвал сержантов в штабе.

– Клянусь костями моего дедули, во всём виноваты торговцы. Притащили, небось, какую-нибудь заморскую чуду, оно и вырвалось. Такое уже случалось, хотя в те разы покойников было поменьше. Агам-с, поменьше… – капитан пожевал губами. – В общем, с купцами пусть магистрат разбирается, а наше дело найти и прибить животное. И крайне желательно до рассвета, чтобы не давать народу повода побузить.

С этим напутствием капитан отпустил сержантов, велев усилить патрули и вооружить их до кучи рыболовными сетями.

Судя по ранам на телах жертв, «чуда» обладала приличным арсеналом когтей и клыков. Олирио с сомнением поглядел на своё короткое копьё. Он никогда не ходил на охоту, предпочитая рыбалку. И теперь жалел об этом.

В переулке послышался перестук копыт и топот ног. Стражники ощетинились копьями, двое подняли сети. Из мрака торопливо вышла странная компания: двое подростков, сутулый мужик и осёл.

– Что шатаетесь по ночам?! Идите домой! – прикрикнул Олирио.

Сутулый кивнул, подтолкнул подростков, и они поспешили прочь. Ослик зацокал следом.

Домой. Как бы Олирио хотел оказаться сейчас дома! Одно дело разнимать пьяные драки, другое – рыскать по ночным улицам, натыкаясь на ошмётки людей и ожидая, что в любой момент на тебя может выскочить смерть.

Глава 14. Ночь продолжается. Молот Нанто поёт

Ивон, не сбавляя шага, оглянулся. На фоне луны к небу тянулся дым. Горел дворец протянутой руки.

Несколько минут назад они выбрались из тайного хода на заднем дворе дома нищих и первое, что увидели – языки пламени в окне второго этажа.

– Колпак, поди, лампу опрокинул, – сказал Гнилок, утирая пот со лба. – Говорил я, что жадность его в могилу сведёт.

Гнилок сплюнул, подошёл к забору, сдвинул в сторону скрипнувшую доску.

– Бывайте, – сказал он, не оборачиваясь, и исчез.

– Нам тоже пора, – сказал Нанто.

Забор пал под натиском осла. Ивон, Лин, Риберин и Нанто, также известный как человек-проблема, нырнули в лабиринт улочек и переулков Аста.

Пока они петляли по городу, Риберин рассказал Нанто, что от него требуется.

– Куда мы идём? – спросил Ивон.

– Вам же нужно, чтобы я сделал что-нибудь, чтобы заглушить зов крови этого вашего лорда демона. Мы идём к моему дому.

– Так ведь он сгорел!

– Надеюсь, кое-что всё-таки осталось.

Вскоре они добрались до пепелища. Нанто пересёк руины и навалился на плоский камень, стоящий в углу небольшого участка позади дома. Убрав камень, разгрёб руками землю и, крякнув, вытянул небольшой сундук.

– Мой тревожный ларчик, – пояснил кузнец-чародей.

Внутри оказался набор инструментов – клещи разных размеров, полностью металлический, покрытый угловатой резьбой молоток и его маленький брат-близнец, кусачки, несколько зубил и другие предметы, назначения которых Ивон не знал.

Нанто извлёк инструменты и разложил на тряпице, в которую они были завёрнуты. Рядом положил несколько украшений, которые достал из того же сундука – длинную, больше ладони, заколку-шпильку, выкованную из тёмного металла и украшенную на конце зелёным камнем, четыре ажурных золотых браслета, тяжёлую вычурную брошь, сверкнувшую алым в лунном свете и россыпь колец.

– Сделал, чтобы продать на чёрный день, – как бы извиняясь, улыбнулся Нанто. – Вот он, похоже, и настал.

Наконец, он выудил из сундука кожаный кошель, взвесил в ладони. Подумал мгновение и, вынув пару монет, протянул кошель Ивону.

– Вот. Бери-бери.

– А как же вы? – удивился Ивон.

– Мне на первое время хватит, – Нанто кивнул в сторону украшений. – А там – руки есть – ещё заработаю.

– Очень щедро с твоей стороны, – заметил Риберин.

– Считай это платой твоей лиге за то, что нашли и спрятали самые опасные из моих поделок, – пожал плечами Нанто.

– А эти браслеты и всё остальное, они тоже волшебные? – спросил Ивон.

– Хм… – Нанто задумался. – Ну, я старался сделать так, чтобы они никогда не терялись.

Лин вглядывалась во тьму улиц, обернулась к спутникам.

– Поторопитесь. Демон скоро будет здесь.

– Дай-ка мне сосуд, парень, – попросил Нанто.

Ивон протянул колбу. Кузнец-чародей вгляделся в клубящуюся чёрную жидкость.

– О, да, я чувствую. Тут заключена большая сила. И определённо недобрая.

– Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы эту силу приглушить? – поторопил Риберин, нервно прядая ушами.

– Можно сделать оплётку, что-то вроде проволоки, – - Нанто изобразил пальцем спираль вокруг колбы. Затем нахмурился. – Но нужно лунное серебро… это самый волшебный из всех металлов. Любой другой, даже драгоценный, против такой мощи, увы, бесполезен.

– И у тебя, конечно, этого серебра нет? – догадался Риберин.

– Теперь нет, – вздохнул Нанто, бросив взгляд на пепелище.

– Но где-то же его можно достать?! – продолжал наседать волшебник.

– Не здесь, друг мой. И уж точно не сейчас. Лунное серебро добывают далеко на севере, в Стылых Пустошах – там, где много веков назад упал осколок луны.

Повисла гнетущая тишина.

– Значит, мы теряем время. Надо бежать, – сказала Лин.

– Опять бежать?! Я только и делаю, что бегаю! – возмутился Ивон.

– Погодите, дайте подумать… Возможно, если объединить золото и олово… – Нанто поднял левую руку, призывая к тишине. Затем уставился на свою ладонь, глаза его расширились. – Ха! Да у меня же есть лунное серебо!

– Где?! – не понял Ивон.

– Здесь! – Нанто поднёс к носу Ивона указательный палец, сделанный из серого металла. – Не будем тянуть. Точнее – тянуть-то как раз и будем. А ещё точнее – дёргать.

Нанто тряхнул головой, правой рукой обхватил искусственный палец и резко потянул, а точнее – дёрнул.

– А где мы возьмём тигель, ну и что там ещё требуется для этого дела? – поинтересовался Риберин.

– Лунное серебро не плавится, но с правильным инструментом я смогу придать ему форму, – сказал Нанто, положил обломленной палец на плоскую поверхность камня и взял в правую руку узорчатый молоток. – А теперь скажи-ка, мне, Риберин, что будет, если эта кровь покинет сосуд?

– Ну… Я не знаю точно. Но ничего хорошего, это, как пить дать, – отозвался Риберин.

– То есть всё будет очень плохо?

– А может и куда хуже, – кивнул осёл.

– Мне нужно было это услышать. Я должен понимать, зачем я что-то делаю, чтобы всё получилось.

– Ты уж постарайся, Нанто.

– Я всегда работаю на совесть. Изящной работы, однако, не ждите – в таких-то условиях, – сказал Нанто, подняв инструмент.

– Главное, чтобы она была сделала, – ответил Риберин.

Молоток упал на бывший палец, раздался тонкий поющий звон, от места удара плавно разошлась волна мягкого света.

Ещё несколько секунд назад отряд Олирио насчитывал пять стражников, включая самого сержанта. Осталось двое. Исковерканные тела остальных были разбросаны по мостовой. Олирио и последний из его подчинённых, совсем ещё юнец, прижались к стене, выставив перед собой копья. Тварь, прихрамывая, медленно приближалась.

Прихрамывала она, потому что Клестору – одному из стражников – удалось накинуть на чудовище сеть, а его рыжебородый товарищ изловчился пару раз ткнуть копьём в переднюю лапу твари, увенчанную тремя длиннющими когтями. Теми самыми когтями, которые спустя пару мгновений сначала разорвали накинутую сеть, а затем и Клестора с приятелем.

Левый бок чудовища был чёрен, будто обуглился, но то не было заслугой стражников. Где чудовище получило эту рану, сержант не знал. Но ни ожог, ни раненная конечность, не спасут выживших. Так думал Олирио, дрожащими руками сжимая слишком короткое копьё.

Чудовище бросилось вперёд.

Удивительно, но удары молотка Нанто производили не стук, но пение. Мягкий жёлтый свет, будто вторящий свету луны, кольцами расходился от места, где боёк соприкасался с материалом.

Ивон и Риберин, запертый в теле ослика, не сводили глаз с акта творения, Лин, однако, бросила лишь один взгляд, а затем скрылась среди обгоревших руин дома.

Металл словно сопротивлялся, но настойчивые удары резного инструмента делали своё дело. То, что когда-то было искусственным пальцем превратилось в небольшой брусок. Теперь Нанто принялся сплющивать и вытягивать его. Пот градом катился по его лбу и щекам.

– Непростое это, похоже, дело, а дядя? – сказал Ивон.

– Помолчи! – отозвался волшебник.

Послышался шорох, из теней соткалась Лин. На лице её проступила тревога.

– Демон рядом, – сказала она и посмотрела на Нанто.

– Работу нельзя прерывать, – ответил тот, не поднимая головы. – Иначе всё насмарку.

– Спрячь нас, Лин! Ты же умеешь! – предложил Ивон.

Девочка покачала головой:

– Даже если бы мне удалось спрятать себя и вас, мастера камней и металлов я не укрою, – Лин кивнула в сторону кузнеца-чародея. – Чтобы спрятаться, нужно замереть, как птица Рафь во время охоты.

Ивон никогда не видел птицы Рафь во время охоты. Да что там, он никогда не видел этой самой птицы – таких в окрестностях Горохов, его родной деревни, не водилось. Зато он прекрасно знал, как замирают перед прыжком кошки. Поэтому именно кошку он и представил. Почему-то у этой кошки были глаза Лин.

– Нанто, поторопись! – взмолился Риберин. – Йа-йа!

Волшебник нервно постучал копытами.

– Делаю всё, что могу. Не мешайте! – строго ответил Нанто.

– Я… я уведу его, – Лин развернулась и снова растворилась в темноте.

– Нет! Постой! Он же тебя сожрёт! – крикнул Ивон и бросился следом за девчонкой.

Лин прислонилась к косяку того, что когда-то было дверью и выглядывала на улицу. Что-то хрустнуло под подошвой Ивонова башмака. Девочка резко обернулась.

– Ты зачем здесь? – тихо, с нотками недовольства в голосе, спросила она.

– Он же тебя сожрёт! – повторил Ивон.

– Хочешь, чтобы он и тебя сожрал?

Ивон не нашёлся, что ответить. Честно говоря, он сам не знал, что собирался делать, бросаясь за ней.

– А у тебя точно не осталось такой штуки, которую ты бросила в тех змеедемонов, когда мы встретились? – вместо ответа спросил он.

– Это Слеза Богини. Она может быть только одна, – Лин вздохнула. – Когда она тратится, Источник дарует новую. Но мы здесь, а он на Храмовой Круче. Если бы я сумела спрятать нас тогда, не пришлось бы использовать слезу.

Ивон почувствовал горечь в словах девчонки.

– Послушай, – подумав, сказал он. – Даже если бы ты спрятала нас тогда, демоны бы никуда не делись. Они бы отправились в ближайшую деревню и всех там поубивали.

Лин подняла удивлённый взгляд на Ивона.

– Я об этом так не думала, – сказала Лин. – Ты прав! Я должна была их уничтожить. А это значит…

– Что ты молодец! – закончил Ивон.

– Это значит, что мало увести от вас этого демона. Я должна уничтожить и его. Чтобы не пострадало больше людей. Ведь я – демоноборец.

– Э… Я вообще-то не туда клонил.

Но тут Лин приложила ладонь к его губам, и движением головы показала наружу. По улице, припадая на одну лапу, шёл демон.

По своему небольшому пока опыту Ивон уже догадывался, что демоны могут быть совершенно разной наружности. Ему, например, встречались крупные змееподобные твари с почти человечьим лицом, а также мелкие чёрные создания, которых, не знай он наверняка, Ивон никогда бы не причислил к демонам, решив, что это просто какой-то вид червей или пиявок.

Это чудовище не походило ни на змей, ни на пиявок. Больше всего оно напоминало волка. Только у этого «волка» не было глаз. Голова, усеянная слабо светящимися гнилостно-зелёными шишками, качалась в такт шагам, шарила по сторонам, будто тварь пыталась что-то высмотреть. Нижняя челюсть несколько раз открылась и с сухим треском захлопнулась, продемонстрировав внушительные клинья зубов. С тела свисала спутанная шерсть неясного в темноте цвета. Непропорционально большие когти на ногах цокали по мостовой. Хвост совсем не походил на волчий – длинный, по-крысиному голый, он изгибался над телом и заканчивался костяным шипом. В холке чудовище достигало Ивоновой груди.

– Может, уйдёт, – прошептал он.

Лин покачала головой.

– Должен же быть какой-то способ остановить его, кроме этих твоих слёз.

– Есть один способ – убить его.

Лин мягко отстранила Ивона и вышла из проёма двери на улицу. Прямо навстречу демону.

«Есть один способ – убить его», сказала она мальчишке. Но кое о чём умолчала. Убивать демонов Лин не умела. Она покинула Храмовую Кручу прежде, чем прошла необходимое обучение. Да что там демоны, Лин никогда не убивала ничего крупнее мух и комаров (нет, тот бандит в башне не считается, он сам вывалился из окна!)

Лин точно знала: чтобы убить живое существо, необходимо поразить его жизненно-важный орган. Но демон – не живое существо. Он таким лишь кажется. Жизни в нём не больше, чем в камне. Жизненную силу организму даёт окружающий мир. Деревья впитывают свет солнца, животные поедают растения или себе подобных. Круговорот энергии земного мира – и есть жизнь. Так учит Богиня.

У демонов всё иначе. Источник их энергии лежит вне пределов этого мира – это сама Преисподняя или Подземный мир.

Всё, что знала Лин о демонах, проносилось в её голове, пока она медленно выходила навстречу врагу.

Подземный мир, хоть так и называется, на самом деле находится вовсе не под землёй. Это другой план бытия. Чтобы убить демона, демоноборец должен найти в его теле точку сопряжения с этим планом, канал, через который демон подпитывается энергией. Порази эту точку – убьёшь демона. Звучит легко. Вот только, как её найти?

Демон увидел Лин тем, что заменяло ему зрение. По его телу прошла дрожь. Лин подняла руку к плечу, но вспомнила, что оружие осталось где-то в доме властолюбивого шута.

Для поиска уязвимого места применяют две вещи. Первое – знание. Множество демонов посетило наш мир с тех пор, как Богиня призвала на Храмовую Кручу первых последователей. Воспоминания демоноборцев о встречах с врагом тщательно записывались, демоны классифицировались и заносились в свитки Храмовой библиотеки.

Но что, если демоноборец столкнётся с новым видом демона или просто забудет вычитанное в свитках? В этом случае на выручку приходит ЧУТЬЁ – то особое чувство, что развивают с первых лет обучения. Такое чутьё у Лин имелось… только не до конца развитое. Именно оно помогало ей чувствовать приближение демонов. Продолжи Лин обучение, мастера помогли бы отточить его, чтобы она была способна не только ощутить присутствие врага, но и сразиться с ним. Но что делать – придётся довольствоваться тем, что есть.

Она попробует использовать чутье, чтобы узнать, где у демона находится точка сопряжения с Подземным Миром. Для этого нужно подобраться к чудовищу поближе. И вот это-то точно не будет проблемой. Демон уже бежал к ней, ощерив жуткую пасть.

Больше мыслей не было, их словно смыло волной. На смену пришли инстинкты и рефлексы, приобретённые за годы обучения. Лин сделала шаг в сторону. Демон пронёсся мимо, чуть задев её боком, попытался затормозить, когти заскребли по мостовой, врезался в кованую ограду, повалив одну её секцию.

Лин развернулась и прямой ногой ударила по шишковатой морде. Голова мотнулась от удара, клацнули челюсти, но задели лишь воздух – там, где должна была находится Лин, её уже не было. Не прекращая движения, она нанесла новый удар в область виска, вложив в него весь свой вес. Чудовище отпрянуло, кулак лишь шаркнул по шкуре.