Эмпирическая психология. Часть II. О способности желать в частности и о взаимодействии между умом и телом

§. 534. Изменение удовольствия и скуки.

Если кто-то не может показать, что относится к числу завершенных или незавершенных действий, в этом случае он не заслуживает внимания; его удовольствие или скука могут измениться. Изменение происходит в состояние безразличия, когда человек осознает свое неведение: оно может измениться на противоположное, когда первоначальное суждение меняется на противоположное. Если кто-то не может продемонстрировать, что относится к числу завершений или незавершений, он не уверен, истинно ли его суждение или ложно (§. 570 Log.), и ему кажется, что он уверен. Поскольку возможно, что он осознает свое неведение, его суждение в будущем либо приостановится, либо примет противоположное. Если он приостановит свое суждение, то признает, что не знает, должно ли оно относиться к числу незавершенных или завершенных действий, как это было раньше. Таким образом, он не испытывает ни удовольствия, ни скуки, даже если раньше он чувствовал либо одно, либо другое (§. 533). Если суд изменится и ранее оценивал число перфекций, то теперь он отнесет это к числу неперфекций. Таким образом, когда в предыдущем случае речь шла о удовольствии (§.511), теперь он будет испытывать скуку (§.518). Если раньше он судил о числе неперфекций, то теперь это будет относиться к числу перфекций. Поэтому, когда в предыдущем случае он испытывал скуку (§. 518), сейчас он будет получать удовольствие (§. 511). Может случиться так, что удовольствие, которое раньше воспринималось от какого-то объекта, больше не ощущается от него, или же на его место приходит скука, когда невозможно показать, что есть в категории перфекций, которую ты относишь к тому же числу, что и продемонстрированное удовольствие в этом случае может измениться (§. 290 Онтология). Таким же образом видно, что скука также может измениться, если ты не сможешь продемонстрировать, что есть в категории неперфекций, которую ты относишь к тому же числу. Действительно, когда душа испытывает скуку, которая раньше была заполнена наслаждением, это связано с тем, что мы начинаем говорить о количестве несовершенств, которые мы раньше считали совершенствами. И наоборот, душа снова наполняется наслаждением, когда раньше она страдала от скуки, и это происходит в контексте количества совершенств, которые мы ранее считали несовершенствами. В обоих случаях суждение о совершенстве или несовершенстве вещи может меняться на противоположное. Также скука становится противоположной наслаждению. Наслаждение или скука могут меняться на противоположное, когда суждение о совершенстве или несовершенстве изменяется. Когда ни наслаждение, ни скука больше не занимают наше внимание, и мы осознаем свое неведение относительно совершенства или несовершенства вещи, это приводит к изменению состояния наслаждения или скуки на состояние безразличия. Это происходит, когда мы осознаем свое неведение и собираемся судить о совершенстве или несовершенстве вещи, когда раньше мы определялись к одному из двух по поспешности. Этот принцип очень важен в моральной практике, так как он помогает нам взять под контроль те вещи, которые не находятся в нашей власти.

§. 535. Каково состояние скуки.

Скука не просто возникает из утраты удовольствия; она представляет собой нечто положительное. Каково это состояние? Скука появляется из интуитивного восприятия некоторой неполноты (§518), и поэтому не существует лишь отсутствие интуитивного восприятия полноты. Таким образом, когда мы лишены удовольствия, и отсутствует интуитивное восприятие полноты (§.511), скука не сводится лишь к утрате удовольствия. Это, следовательно, нечто положительное.

Очевидно, что те, кто испытывает лишь утрату, осознают только недостаток: в то время как те, кто имеет положительное состояние, представляют что-то положительное (§. 118 Онтология). Поэтому между удовольствием и скукой существует некий промежуточный статус, в котором нет места ни тому, ни другому (§. 533), поскольку между положительным и отрицательным не может быть промежуточного состояния, как между светом и тьмой, между знанием и незнанием. Отсюда следует, что данное утверждение могло бы быть продемонстрировано на основе принципа промежуточного состояния между удовольствием и скукой. Это утверждение также имеет свое применение в моральной практике и не должно считаться бесполезным, поскольку оно состоит из онтологических терминов, из-за общего предвзятости о бесплодии Онтологии.

§. 536. Какие ощущения связаны с удовольствием и скукой. Удовольствие и скука возникают из восприятия общего ощущения и его недостатков. Они появляются сразу, как только мы воспринимаем что-то или нечто недостающее в объекте восприятия: это то, что каждый из нас ощущает в себе. На самом деле, когда требуется интуитивное понимание, как для удовольствия (§.511), так и для скуки (§.518), скука проявляется, когда мы последовательно направляем внимание на то, что содержит идеи о предмете (§.682 Лог.); скука и удовольствие не предполагают четкого восприятия совершенства и недостатков. Это также подтверждается на практике. Все люди испытывают удовольствие и страдают от скуки. Однако у большинства людей восприятия являются лишь общими, а только у немногих – четкими. Следовательно, необходимо, чтобы удовольствие и скука возникали из общего восприятия, а не из четкого. Более того, даже те, кто способны четко воспринимать вещи, воспринимают совершенство или недостатки лишь в общем, когда их ум испытывает удовольствие или страдает от скуки; в особых случаях это становится совершенно очевидным. Несомненно, когда я открываю какую-то истину, которую нам было сложно понять, мы в конечном итоге с большим усердием и трудом проникаем в нее глубже: как только мы осознаем, что способны понять ее и уловить суть доказательства, мы испытываем настоящее удовольствие. Это удовольствие возникает от осознания того, что мы способны постичь что-то важное, что позволяет нам углубиться в сложные истины. Когда мы задаем вопрос, почему мы испытываем это удовольствие, ответ прост: мы с большим усердием и трудом пришли к пониманию истины, которая была трудна для восприятия, и теперь осознаем, что способны понять то, что не так легко дается. Мы также одновременно задумываемся о процессе изобретателя, размышляя о том, как он пришел к своему вопросу, исходя из предпосылок. Когда мы задаемся вопросом, почему это приносит нам удовольствие, мы понимаем, что изобретатель успешно вывел свой вопрос из исходных данных, и осознаем, каким образом он пришел к этому. На самом деле, ни наше понимание, ни понимание изобретателя не представляются нам четко, когда мы испытываем это удовольствие; оба аспекта скрыты в одной идее, которую мы воспринимаем; однако, когда мы фокусируемся на этом, мы в конечном итоге начинаем различать их. Это становится еще более очевидным на примере архитектора, который уже был упомянут в нашем обсуждении. Когда мы четко рассматриваем здание, согласие с тем, что мы в нем наблюдаем, воспринимается только в соответствии с архитектурными правилами, которые представляются в нашем воображении (§. 117) и запоминаются нашей памятью (§. 175). Действительно, процесс наблюдения связан с воображением и памятью, но в той мере, в какой они объединяются, создавая общее восприятие для нашего зрения. Каждый из нас сразу понимает, что согласие с правилами можно воспринимать только тем, кто осведомлен о количестве этих правил и временных рамках, в которых происходит вся наблюдаемая деятельность. Он видит, что невозможно, чтобы через четкие рассуждения правила применялись к тому, что мы наблюдаем, или чтобы определения, абстрагированные от здания, оценивались по правилам, которые предписываются. Поскольку очевидно, что восприятие удовольствия, в котором заключается наслаждение, является синонимом, не нужно приводить примеры, чтобы подтвердить, что восприятие неудовлетворенности, в котором заключается скука, также является синонимом. Нет никаких оснований даже слегка сомневаться в том, что восприятие неудовлетворенности должно отличаться от восприятия удовольствия, поскольку в первом случае мы имеем скуку, а во втором – удовольствие. Если кому-то будет интересно привести особые примеры, подтверждающие то же самое о скуке, что и о удовольствии, пусть он подумает об архитекторе, который, наблюдая за зданием, испытывает скуку, когда рассматривает разрушение этого здания с точки зрения архитектурных правил. Таким образом, к случаю разрушения не будут применены никакие методы, которые мы обсуждали в случае согласия. Поскольку интуитивное понимание удовольствия и неудовлетворенности полностью основывается на идеях, в которых заключены удовольствие и скука, большинство людей даже не осознает, что они не воспринимают удовольствие или скуку, если только не осознают, что связано с восприятием удовольствия или неудовлетворенности, будь то истинным или кажущимся. Так, в общем, отсутствует принцип, на основе которого можно рассуждать о удовольствии и скуке. Однако это станет очевидным в дальнейшем, особенно в моральной философии, где концепция Декарта проявляет свою плодовитость в рамках, которые мы определили. Хотя Декарт не говорил о скуке, тем не менее, понятие удовольствия, изменив соответствующим образом, можно распространить на скуку.

§. 537. Явное удовольствие и истинная путаница. Явное удовольствие смешивается с истинным, потому что оно основывается на восприятии смешанной перфекции. Поскольку смешанная перфекция воспринимается через гипотезу, может случиться так, что перфекция будет казаться реальной, хотя на самом деле её не существует, что полностью отсутствует в числовом выражении. Таким образом, когда явное удовольствие возникает из видимой перфекции, а истинное удовольствие – из реальной перфекции (§. 514); истинное удовольствие смешивается с явным, так как оно основывается на восприятии смешанной перфекции. Это утверждение имеет большое значение, особенно в моральных науках, где скрывается источник зла.

§. 538. Как это избежать.

Если кто-то изучает четкое представление о совершенстве, о котором он знает или которое, кажется, у него есть, он способен отличить истинное удовольствие от мнимого, или, по крайней мере, не доверяет мнимому. Дело в том, что если он ищет четкое представление о совершенстве, о котором ему известно, он различает истинное совершенство и мнимое, или, по крайней мере, осознает, что не знает, следует ли отнести то, о чем он знает, к категории совершенств или несовершенств. Таким образом, в первом случае он отличает истинное удовольствие от мнимого; во втором он признает, что не знает, является ли это истинным или мнимым (§. 514), и, следовательно, во втором случае он опасается, что это всего лишь мнимое, чего не существует, и поэтому не доверяет этому.

Из этого следует большая полезность четкого знания о совершенствах, как тех, что присущи вещам, так и тех, которые возникают в нашем сознании.

§. 539. Определение боли.

Боль – это разрыв непрерывности в теле, который может возникнуть либо в результате действия, либо из-за чрезмерного натяжения. Опасность заключается в разрыве волокон. Мы определяем боль как явление, которое проявляется в теле, когда это слово понимается именно так. Как же боль воспринимается в сознании, мы объясним в рамках рациональной психологии.

§. 540. Значение слова «боль» в контексте его употребления.

Значение, которое мы придаем слову «боль», соответствует его обычному употреблению. Мы ощущаем боль, когда получаем рану, например, если повреждаем палец. Рана, в которой мы чувствуем боль, возникает из-за разрыва непрерывности в коже и мышечных волокнах. Таким образом, в том месте, где ощущается боль, нет ничего, кроме разрыва непрерывности. Поэтому, когда речь идет о боли, возникающей из-за повреждения пальца или другой части тела, мы понимаем это как разрыв непрерывности. Если же боль ощущается в месте, где ни кожа, ни волокна не повреждены, микроскопические исследования показывают, что тонкие волокна разорваны, и из других наблюдений можно сделать вывод, что более крупные волокна или кожа находятся в непосредственной близости к разрыву из-за чрезмерного натяжения: ведь кожа, как и волокна, может быть натянута, и при чрезмерном натяжении она разрывается, когда может выдерживать лишь определенный уровень натяжения без повреждений.

Иногда слово «боль» воспринимается как противоположность «удовольствию», и мы предпочли обозначить это термином «тоска», чтобы избежать двусмысленности в общении. Поскольку тоска часто ассоциируется с глубокой печалью, душевная боль также может называться печалью. Однако важно различать наши переживания, которые различны, и придавать четкое и определенное значение тем словам, которые, по общему мнению, обозначают родственные по смыслу вещи, чтобы понятия оставались подходящими для логического рассуждения.

§. 541. В каком роде содержится боль.

Боль является разновидностью тоски. Когда какая-либо часть тела испытывает боль, будь то кожа или разрывающиеся волокна, или, по крайней мере, находящиеся в непосредственной близости к разрыву (§.539). Если же разрываются волокна мышц или волокна других частей, такие как нервные нити или даже кожа и её покровы, то эти части становятся непригодными для своих функций и могут стремиться к разрушению себя и всего тела из-за повреждения функции, если они не восстановятся, где непрерывность нарушена. Поэтому, когда эта часть тела страдает от какого-либо недостатка (§.504 Онтология); когда разум осознает разрыв непрерывности в теле, он осознает некоторый недостаток тела. Таким образом, тоска заключается в том, что мы осознаем некоторый недостаток (§. 518); боль является разновидностью тоски.

Уже становится очевидным, почему боль и тоска, а также противоположность удовольствию, часто воспринимаются как одно и то же (примеч. §. 540). Также понятно, почему мы различаем боль и тоску, когда неуместно называть один термин другим, если говорить точно. Поэтому никто не будет осуждать, что мы используем слово «тоска» для обозначения этого понятия, так как в нашем языке не хватает подходящего слова для противоположности удовольствию (примеч. §. 518).

§. 542. Что такое удовольствие и неудовольствие.

То, что приносит нам удовольствие, называется «приятным». А то, что вызывает тоску, называется «неприятным». Таким образом, противоположность удовольствия и неудовольствие, которое мы обозначили как тоску (§. 518), также можно назвать «неудовольствием», и это название звучит более привлекательно.

Нам нравится изображение, которое похоже на его оригинал, и когда нас спрашивают, почему оно нам нравится, мы отвечаем, что это связано с его сходством. Однако именно в этом сходстве и заключается совершенство изображения, и поскольку мы осознаем его, мы получаем удовольствие от него. Поэтому изображение нам нравится, потому что оно приносит нам радость. С другой стороны, изображение, которое сильно отличается от оригинала, вызывает у нас неприязнь, и когда нас спрашивают, почему, мы отвечаем, что причина в его несходстве. В этом несходстве, в свою очередь, заключается несовершенство изображения, и поскольку мы осознаем это несходство, мы испытываем скуку от него: поэтому изображение нам не нравится, потому что оно вызывает у нас скуку.

§. 543. Определение красоты и уродства.

То, что нам нравится, называется красивым, а то, что вызывает отторжение, – уродливым. Общее значение этих слов подтверждается нашим опытом. И поскольку очевидно, что одно и то же не может нравиться всем, появилась пословица: «каждому свое красиво». Слово «красота» является обобщающим и включает в себя множество различных видов в зависимости от разнообразия вещей, которым приписывается красота. Однако нам не хватает удобного термина, чтобы обобщить понятие красоты. Поэтому мы вынуждены использовать другое слово, которое должно иметь более узкое значение. Мы часто сталкиваемся с нехваткой удобных слов в психологии, потому что различная познавательная деятельность души обычно не находится под достаточным контролем. Кроме того, эта номинальная дефиниция красоты помогает нам выяснить, на чем она основана.

§. 544. В чем заключается красота.

Красота проявляется в нашем восприятии вещей, поскольку они способны вызывать у нас удовольствие. Если вещь прекрасна, она нам нравится (§. 543), и, следовательно, вызывает в нас радость (§. 542). Таким образом, когда вещь предназначена для того, чтобы приносить нам удовольствие, она должна быть организована определённым образом (§. 511); красота вещи не может существовать вне нашего восприятия, поскольку именно это восприятие способно вызывать в нас удовольствие.

Например, мы считаем изображение красивым из-за его сходства с оригиналом, потому что, воспринимая его, мы испытываем удовольствие, и поэтому нам нравится это изображение. Таким образом, красота изображения заключается в его сходстве с оригиналом, поскольку это сходство может вызывать в нас удовольствие. Следовательно, поскольку сходство является восприятием изображения, а в его интуитивном понимании заключено удовольствие, поскольку это восприятие (§. 511); красота изображения заключается в восприятии его, так как именно через него изображение способно приносить нам радость. Из вышеизложенного становится понятно, почему красота присваивается как материальным, так и нематериальным объектам. Также очевидно, что эта красота не лишена прочной основы, как это часто предполагается, и не зависит исключительно от произвола людей и их изменчивых мнений.

§. 545. Определение красоты.

Красота может быть определена как способность объекта вызывать у нас удовольствие или как наблюдаемое совершенство. В этой наблюдаемости и заключается эта способность. Представим, что существует некое невыразимое совершенство, которое мы не можем увидеть. Если ты не осознаёшь это совершенство, так как оно для тебя неуловимо, то ты не сможешь получить удовольствие от данного объекта (§. 511). Следовательно, этот объект не сможет тебе понравиться (§. 542), и, соответственно, ты не будешь считать его красивым (§. 543). Таким образом, в архитектуре мы определяем красоту через совершенство, насколько это ощущается.

§. 546. Различие между истинной и кажущейся красотой.

Истинная красота возникает из подлинного восприятия. В то время как кажущаяся красота – это то, что воспринимается лишь на поверхности.

Очевидно, что те, кто воспринимает истинную красоту, сами по себе красивы, так как они способны вызывать удовольствие в нас. Напротив, те, кто воспринимает только кажущуюся красоту, выглядят красивыми лишь снаружи, но на самом деле таковыми не являются: ведь они не способны сами по себе приносить удовольствие, и это удовольствие зависит от нашего ошибочного мнения о том, что содержится в предмете. Если это мнение изменится, удовольствие исчезает, и то, что ранее считалось красивым, больше не будет таковым. Таким образом, если вещь кажется красивой только на вид, она не может вызывать удовольствие в нас, так как лишена подлинного восприятия.

§. 547. В чем заключается деформация.

Деформация определяется как несовершенство объекта, которое способно вызывать у нас скуку. Если объект деформирован, он нам не нравится (см. §.543), и, следовательно, мы ощущаем скуку от этого объекта (см. §.542). Таким образом, скука возникает из того, что мы осознаем некое отсутствие совершенства в нем (5.518); объект считается деформированным, если он способен вызывать скуку в нас из-за этого отсутствия совершенства.

Таким образом, у нас есть прочная основа, на которой основывается понятие деформации, и это положительно, поскольку в самом объекте есть нечто положительное. Более того, у нас есть принцип, позволяющий доказать деформацию объектов. Также становится ясно, почему деформация может относиться не только к материальным объектам, но и к нематериальным.

§. 548. Определение деформации.

Можно сказать, что деформация – это способность вызывать у нас скуку или заметность недостатков. Эта способность заключается в том, как мы воспринимаем недостатки. Определение.

Предположим, что в объекте есть какая-то несовершенность, но мы не можем её заметить. Если ты не осознаёшь эту несовершенность, так как она для тебя незаметна, то ты не ощутишь скуку от этого объекта (§. 518), следовательно, он не будет тебе неприятен (§. 542), и, соответственно, ты не будешь считать его деформированным (§. 543). Таким образом, для того чтобы определить деформацию, нам необходимо осознавать недостатки вещи.

§. 549. Разница между истинной и мнимой деформацией.

Истинная деформация – это та, которая возникает из настоящего несовершенства, в то время как мнимая деформация связана лишь с тем, что мы видим.

Ясно, что деформации, которые действительно являются деформациями, могут вызывать у нас скуку, так как они истинны и имеют свои особенности. В отличие от них, те, которые кажутся деформированными, на самом деле таковыми не являются; они не могут сами по себе вызвать скуку, а лишь создают её из-за нашего ошибочного восприятия того, что в вещи заложено. Если это восприятие изменится, скука исчезнет, и больше не будет смысла говорить о деформации, которая раньше считалась таковой. Таким образом, если вещь выглядит деформированной, но на самом деле не имеет истинного несовершенства, она не способна вызвать у нас скуку, поскольку это несовершенство либо замечается, либо отсутствует в нашем восприятии.

§. 550. Когда ощущение приносит удовольствие.

Если мы связываем какие-либо ощущения с достижением нашего состояния, то из них мы получаем удовольствие. Когда мы осознаем какое-то совершенство нашего состояния, это приносит нам удовольствие (§.511). Следовательно, если мы относим ощущения к достижению нашего состояния, мы воспринимаем из них удовольствие.

Это также подтверждается на практике. Младенцы, когда питаются материнским молоком, ощущают, как уходит голод, и это приносит им удовольствие, так как оба состояния приносят пользу телу. Отсюда возникает представление о совершенстве состояния, которое они связывают с сладостью молока, и поэтому привыкают ассоциировать сладкий вкус с достижением состояния. Когда дети начинают есть сладости, они получают удовольствие от осознания этого совершенства (§.511). Однако, когда это детское восприятие исчезает, удовольствие от сладостей уже не ощущается так, как это было у ребенка. Но если восприятие сладостей сохраняется, и не ослабляется другими мнениями или истинными суждениями, то взрослые также продолжают получать удовольствие от сладостей, как и младенцы и дети. Те, кто считает, что для улучшения человеческой жизни необходимо наслаждаться изысканными и роскошными блюдами, получают от этого заметное удовольствие; в то время как те, кто не придерживается этого мнения, не ощущают такого же удовольствия.

Ощущения сами по себе не приносят удовольствия, а лишь в той мере, в какой они связаны с нашим мнением о состоянии восприятия. Поэтому мы наблюдаем значительные различия в восприятии у разных людей, и никто не может судить о восприятии других. Это мнение, основанное на ощущениях, формируется постепенно: именно поэтому многие не понимают, откуда оно берется, и, поскольку идея в основном содержится в этом мнении, они даже не осознают ее, когда сами с ней сталкиваются. Я считаю, что эти вопросы станут более ясными, когда мы рассмотрим их в рамках рациональной психологии, изучающей природу человеческого разума на априорном уровне. В этих мнениях скрыто что-то истинное, даже если сами они ошибочны, и поэтому они могут вводить в заблуждение.

§. 551. Когда мы испытываем скуку

Если мы связываем определенные ощущения с несовершенством нашего состояния, то из них возникает чувство скуки. Если мы это чувствуем. Когда мы связываем ощущения с несовершенством нашего состояния, мы осознаем его присутствие. Поэтому, поскольку скука возникает в результате интуитивного восприятия несовершенства (§. 518), она проявляется. Если мы связываем ощущения с несовершенством нашего состояния, скука становится ощутимой.

Это также подтверждается опытом. Голод и жажда связаны с несовершенством нашего состояния. Когда мы испытываем оба этих чувства, мы осознаем несовершенство нашего состояния. На самом деле, опыт показывает, что оба ощущения неприятны, и скука может возникать как от жажды, так и от голода.

Что касается предыдущего утверждения о мнении по поводу ощущений, это также следует учитывать в текущем контексте.

§. 552. Каковы удовольствия чувств.

Удовольствия чувств, или чувственные удовольствия, возникают из наших ощущений. Это значит, что удовольствия связаны с обонянием, вкусом и осязанием. Мы на практике убеждаемся, что можем получать удовольствие не только от запахов, вкусов и тактильных ощущений, но и от других видов восприятия.

§. 553. Каковы утомления чувств.

Утомления чувств, или чувственные утомления, возникают также из наших ощущений. Мы ощущаем утомление от неприятных запахов, от горьких или резких ароматов, что снова подтверждается нашим опытом.

§. 554. Определение добра.

Добром считается всё, что проясняет наше состояние, или, что то же самое, всё, что делает наше внутреннее и внешнее состояние более ясным. Например, искусство познания делает наше понимание более глубоким: это факт, который никто не оспаривает, и мы позже продемонстрируем его на основе понятия совершенства (§. 503 Онтология). Поэтому искусство познания называется добром. Аналогично, здоровье улучшает наше внутреннее состояние, или здоровье является определённым состоянием тела, что тоже не вызывает сомнений, и мы на основе того же понятия совершенства объясним это в другом месте. Таким образом, здоровье является добром, и именно поэтому его называют добром. Деньги улучшают наше внешнее состояние, что также будет продемонстрировано на основе того же понятия совершенства, хотя это легко принимается без дополнительных доказательств. Поэтому деньги тоже являются добром. Искусство познания – это определённое состояние разума, здоровье тела, и таким образом внутреннее состояние становится более ясным благодаря этому, как и внешнее благодаря деньгам. Отсюда следует, что не имеет значения, говорите ли вы, что мы совершенствуемся, или утверждаете, что наше внутреннее состояние становится более ясным.