
Полная версия:
По доброй воле
Каждое слово Алессандры вонзалось в мозг ледяной иглой.
Нужно работать. Эти слова стали моей мантрой. Я повторял их каждое утро, глядя в зеркало. Каждое мгновение, когда вспоминал тот день. Выстрелы.
Девушка осторожно коснулась моего бедра. Я вздрогнул и отвернулся, когда теплый воздух скользнул по моей щеке, путаясь в волосах на виске.
– Я видела, как ты старался в самом начале, каким огнем горели твои глаза. Как тебе хотелось поправиться. А потом… Помнишь, что случилось потом?
На плечи словно небо рухнуло, когда я вспомнил… приступ. Состояние аффекта.
Это действительно страшно, когда злость настолько порабощает, что не оставляет в тебе ничего человеческого.
Стыд сжал сердце в тугой комок мышц. Я с сожалением посмотрел на девушку.
– Да, Алессандра. Помню.
Она грустно улыбнулась.
– И я помню.
– Прости меня…
– Прощаю… детка.
– АЛЕССАНДРА!
Я взбеленился и развернулся к ней всем телом. Девушка весело засмеялась и снова вцепилась в мое правое плечо невероятно острыми пальцами.
– Дыши, Дэниел! И прекрати мне врать. Я не дура. Все вижу.
Я глянул на карандаш так, словно он мог ожить и вонзиться мне в глотку.
– Я просто… задолбался.
– Знаю.
Я ответил на ласковую улыбку обреченным вздохом.
– Сколько еще будет длиться лечение?
Алессандра опустила взгляд на мою правую руку и задумалась. Я ждал ответ с искренним страхом.
Она права. Я сам похерил шанс на скорое восстановление. Начал херить еще в госпитале, когда вместо физиотерапии пускал слюни и пялился на стену. Сначала было больно. Потом была инфекция. Много таблеток. Антибиотики. Иммуностимулирующие. Кальций. Много возможных осложнений, которых я чудом избежал несмотря на то, что нихрена не делал. Кости срастались правильно, наличие винтов в лопатке и скоб в ключице перестало пугать. И когда я оказался у Алессандры, злой и готовый бороться за будущее – за возможность свернуть Грину шею обеими руками – мне пришлось на собственном опыте узнать, что значит выражение: спешка дурака – не скорость.
Спустя всего два месяца, стоило понять, что быстро с тремором, ограниченной подвижностью и выводящей из себя слабостью в конечности не справлюсь, я пришел в такую ярость, что разгромил кабинет Алессандры, умудрившись сломать даже то, что в теории сломать было нереально. В том числе я едва не сломал едва сросшуюся ключицу во второй раз. На этот раз – в акромионе.
Возможно, до того момента я действительно верил, что хватит заклинания или пяти сеансов. Но ведь прошел уже год! Чертов год!
«И ты умудрился обосраться в самом начале пути…».
Кажется, я еще никогда так сильно не нуждался в человеке, который скажет: «эй, все будет в порядке, ты поправишься, восстановишься и сделаешь то, чего так сильно желаешь! Ты сумеешь! Я в тебя верю!».
Впрочем, Алессандра в избытке сыпала на меня эти фразы с первого дня. Но ей я почему-то не верил…
Бодрый голос вырвал меня из раздумий.
– Если перестанешь врать и халтурить, думаю, мы управимся довольно быстро и…
Она постоянно так говорила, не обозначая точные сроки. И это злило до багровых пятен перед глазами.
– Я не халтурю.
– Ой, да брось ты! Детка…
Девушка снова засмеялась, когда я едва слышно зарычал.
– Направь то, что жжет тебя внутри, наружу. Только не на меня, очень прошу. Обрати это в упорство. И начни уже наконец работать в полную силу.
Выпустить, значит. Обратить в упорство. Да как бы это не сожгло мир…
– Прекрасный совет… детка.
Алессандра засмеялась так звонко, что я отшатнулся. Она тут же схватила меня за плечо и вернула на место, игнорируя раздраженное ворчание.
– Я же говорила, что тебе понравится!
Я вздохнул, ощущая приятное тепло в груди.
Алессандра была практически единственным человеком, с которым я контактировал за последний год. И она мне нравилась. Не как женщина, хотя ее экзотическая внешность и дикое поведение притягивали внимание мужчин.
Она завораживала. Самого изящного среднего роста, со спортивной фигурой без следов лишних физических нагрузок, с плавными линиями плеч, мягкими окатами форм, она много жестикулировала, размахивая хрупкими лишь на первый взгляд руками. На узком личике с острым подбородком и высокими скулами весело сверкали присыпанные золотым песком карие глаза в обрамлении невероятно густых ресниц. Ее брови не задерживались на одном месте надолго, то взлетая к линии роста волос, то сходясь на переносице, и ее кожу уже изрезали морщинки. Она вечно улыбалась, растягивая полные губы нежнейшего розового оттенка. Густые темно-каштановые волосы она неизменно собирала в прыгающий при каждом шаге пушистый хвост.
Сильная, упорная, дерзкая, уверенная в себе, она сбивала меня с ног, доводила до приступов бешенства… и не переставала верить в меня.
Поддавшись порыву, я накрыл ее пальцы своими и заглянул в глаза.
– Спасибо, что не бросаешь меня… детка.
Девушка улыбнулась и ответила в свойственной ей манере:
– Бросишь тебя, как же. Признай, Стоун, ты запал на меня. И потому халтуришь.
Я засмеялся. Кажется, впервые за очень долгое время – искренне.
– Нет, детка, все дело в том, что я – идиот.
«Который так сильно хотел отомстить, что похерил все шансы уже на первом этапе».
Тепло глаз Алессандры окутало меня мягким пледом. Я смотрел на нее и не верил, что мне так повезло – встретить человека, готового вынести мой характер, справиться с моими приступами… помочь мне.
– Алессандра, я…
Громкий стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. Девушка резко обернулась и нервно выкрикнула:
– Секунду!
Она повернулась ко мне, дыша чуть чаще, чем дышит спокойный человек.
– Что?
Я повел плечом, сбрасывая ее руку.
– Нет, ничего.
Я успел уловить разочарование в карих глазах, прежде чем отвернулся. Девушка резко выпрямилась, разворачиваясь к двери.
– Войдите! На сегодня мы закончили. Возвращайся через неделю, хорошо? И помни – все зависит от тебя, Стоун. Ну и чуть-чуть от меня.
– Я запомнил, поверь.
Алессандра кивнула и двинулась к вошедшему.
– Здравствуй, Аарон. Честно – не рада тебя видеть! Сколько можно?!
Я обернулся в тот момент, когда вошедший мужчина крепко обнял девушку левой рукой и нежно поцеловал в щеку. Алессандра обняла его за шею, совершенно не по-докторски прижимаясь к его груди.
Дружелюбие доктора Коппола не знало границ. Личных – в том числе.
Девушка отстранилась от молодого мужчины и легонько стукнула его кулаком по левому плечу. Его правая рука была в гипсе.
– Время отличных историй, или ты разучился ровно ходить?
Мужчина хрипло засмеялся, слегка щуря правый глаз.
– Нет, Эйс, не повезло подвернуться под отрез металлической трубы.
Его взгляд, еще мгновение назад теплый, метнулся ко мне и стал ледяным. Аарон дружелюбно улыбался, но от меня не скрылась его настороженность.
Я развернулся на пятках и быстро обошел парочку.
– До встречи, док.
Алессандра успела схватить меня за запястье и остановить уже в дверях.
– Эспандер забыл!
Она прошла к рабочему столу в глубине кабинета и принялась переворачивать бумаги.
– Да куда же я его…
– У меня уже есть эспандер.
– Не верю!
Я сложил руки на груди, чувствуя на себе пристальный взгляд серых глаз. Аарон разглядывал меня, словно экспонат в музее, нисколько не стесняясь. Его настороженность ушла, сменившись искренним любопытством.
Я медленно повернул голову и вопросительно приподнял брови.
– Что-то подсказать?
Мужчина улыбнулся уголком рта и протянул мне левую руку.
– Для начала – имя. Аарон Таппер.
Я смерил его большую ладонь скептическим взглядом, но пожал. И прищурился, когда мужчина сдавил мои пальцы гораздо сильнее, чем того требовали правила этикета.
– Дэниел Стоун. Ты что-то показать пытаешься? Или понять? За каким дьяволом пальцы мне ломаешь?
Аарон засмеялся, все так же щуря правый глаз, и выпустил мою руку.
– Интересно стало, какая у тебя хватка на левой. Ты же явно правша.
– И?
– Что «и»?
– Я – правша. И что?
Аарон мотнул головой, беззаботно улыбаясь.
– Нет, ничего. Просто отметил, что ты правша.
Я скользнул взглядом по гипсу и хмыкнул.
– А ты – левша?
– Нет, тоже правша.
«Крепкое рукопожатие с левой для правши… Какой-то странный диалог!».
Алессандра будто мысли мои прочитала. Она приблизилась, протягивая мне упаковку с новеньким эспандером. Точно такой же лежал у меня на полочке в ванной комнате. Запакованный…
– Аарон слишком часто ведущую руку ломает! И компенсирует временную, но РЕГУЛЯРНУЮ неработоспособность левой.
Мужчина перевел на доктора взгляд, и я невольно улыбнулся – в серых глазах только сердечки не плясали!
– Эйс, не гунди! Ты рада видеть меня, признайся.
То ли в его голосе действительно прозвучала неприкрытая надежда, то ли неловкая ситуация заставила меня так подумать, но я поспешил ретироваться.
– Мне пора. Алессандра, до встречи.
– Была бы рада видеть еще больше, если бы ты приходил реже, чем раз в три месяца! До встречи, Дэниел.
Аарон хрипло засмеялся, поворачиваясь ко мне.
– Приятно познакомиться.
– Взаимно.
Уже выходя из кабинета, я скользнул взглядом по идущему к банкетке мужчине. Точнее – по его спине с узором крепких мускулов, играющих под футболкой.
Приходит раз в три месяца. С переломами. Часто лишается ведущей руки. Под отрез трубы подвернулся. Интересно, кто он такой?..
Уже покинув центр, я крепко задумался над словами Алессандры. Она сказала: компенсирует неработоспособность правой руки левой. И довольно неплохо, судя по силе рукопожатия. Довольно практично, раз он часто правую руку ломает, иметь в запасе не уступающую ей по функционалу левую, да?
Я слышал о людях, владеющих обеими руками с рождения. А еще я видел парней, которые учились этому – не стрелять с обеих рук, а владеть обеими руками одинаково хорошо. Как же они называются? Ампи… Амбе…
– Амбидекстры.
Я задумчиво хмыкнул, глядя под ноги и сжимая правую кисть с отвратительно дрожащими пальцами и ноющим от перенапряжения запястьем в кулак. В голове на бешеной скорости завращались шестеренки. Я застыл посреди одной из улиц дождливого в это время года Чикаго и размышлял.
Владение обеими руками – это потрясающе! Такой навык мог стать преимуществом в почти любом деле! Особенно в том, про которое я забывать не собирался – все еще планировал вернуться в ряды служащих по контракту.
Азарт кольнул диафрагму легким разрядом тока. Я улыбнулся, отдаваясь почти забытым ощущениям. Кажется, у меня появилась новая цель. И эта цель казалась достижимой в отличие от полного восстановления ублюдской правой руки. Нужно выяснить, как именно становятся уникальными, и составить план действий.
«К слову, в исполнении того самого обещания амбидекстрия тоже может стать неожиданным преимуществом, а?».
Я облегченно вздохнул. У меня появилась надежда. План «Б» на тот случай, если не смогу полностью восстановить функции доминантной руки.
«Станешь амбидекстром, и на правую руку станет плевать».
***Несколько следующих дней я потратил на то, чтобы понять, кто такие амбидекстры и как присоединиться к их небольшой, но интересной рати – всего один процент людей на земле мог похвастаться, что родился поистине уникальным. И охренел от того, насколько все казалось простым в теории.
Писать и рисовать двумя руками одновременно и только недоминантной рукой.
Укреплять мышцы недоминантной руки.
Совершать простые бытовые действия только недоминантной рукой.
Закреплять навыки, доводя их до автоматизма.
А в следующие месяцы охреневал от того, как сложно все было на практике.
Начал я с похода в магазин детских товаров и с трудом сдерживал раздражение, когда болтающиеся по торговому залу женщины пускали слюни на молодого мужчину, выбиравшего прописи и детские раскраски. Видимо, со стороны это казалось чем-то весьма милым и привлекательным. Знали бы они, на кой черт мне сдались эти книжки, чего я хотел достичь в итоге и ради чего все это начинал…
Каждый день я старался делать что-то левой рукой. Простые бытовые действия. Почистить зубы. Застегнуть пуговицы. Расчесать волосы. Заправить постель. С этим все было довольно просто – несколько месяцев жизни без правой руки вообще научили меня более-менее справляться со своими нуждами одной… кхм… левой.
Забавно прозвучало, не спорю.
Хотя ножом я зря решил орудовать левой – чуть палец не отрезал.
Каждый вечер я посвящал тому, чтобы заставить работать оба полушария. Мучил обеими руками эспандеры, которые мне успела за год всучить Алессандра и большая часть которых, стыдно признаться, валялась по всей квартире, писал буквы, закрашивал картинки, соединял точки. Натирая мозоли на пальцах и впадая в бешенство, когда что-то не получалось.
Но я не сдавался. Матерился, психовал, рвал страницы… и садился за стол. Снова и снова. Каждый вечер.
Я уже сдался один раз и сейчас страшно жалел об этом.
Во-первых, потому что разгромил кабинет Алессандры, разбив все, до чего мог дотянуться. И все лишь из-за того, что она тонко, в своей манере намекнула, что я засранец, которому лень приложить достаточные усилия, потому что правая рука, видимо, вообще не нужна.
Мучая по вечерам тугое кольцо эспандера, я со стыдом осознавал, насколько она была права. Стоило мне встретиться с первыми трудностями и понять, что установленные мною сроки восстановления не соответствуют действительности, я опустил руки. Руку. Вторая и так почти не шевелилась. А сейчас за несколько недель с чертовыми игрушками я, казалось, добился бо́льших успехов, чем за год с Алессандрой. Если бы я так старался в самом начале и повторно не травмировал только сросшуюся кость…
И это было «во-вторых». Если бы я тогда приложил чуть больше усилий, возможно, сейчас я уже вернулся бы на службу. Но тогда я не занялся бы левой рукой, которая с каждым днем становилась все сильнее. И заметный прогресс распалял меня все сильнее, заставлял раз за разом уродовать чертовы прописи и брать в руки раскраски и цветные карандаши.
Алессандра со свойственной ей внимательностью отмечала все перемены. И радовалась как ребенок, чем знатно раздражала.
Хотя кого я пытался обмануть? Я слишком долго ждал ее восторга. Стоило ее глазам полыхнуть от радости, я испытывал гордость, и грудь раздувало до размеров вселенной.
Но мне действительно было, чем гордиться. Пальцы перестали дрожать. Я без проблем выполнял более тонкие и точные действия и почти полностью восстановил объем движения плечевого сустава.
Почти…
Во время одного из приемов Алессандра задумчиво хмыкнула, отметив мелкий спазм, скрутивший мою правую руку в районе плеча во время очередного упражнения.
– Детка…
Она не засмеялась по привычке, когда я зарычал, и ткнула меня пальцем в правое плечо. Я поморщился от вспышки острой боли и уставился в напряженное лицо девушки. Она следила за мной с неприкрытой тревогой.
– Я рада, что ты наконец пообщался со своими извилинами, и они перестали на тебя обижаться, но ТЕПЕРЬ тебе стоит притормозить.
Я ошарашенно моргнул. Алессандра согласно кивнула, хмурясь и покусывая нижнюю губу. Я закатил глаза.
Какого черта?! Что опять?! Моя правая рука снова подчиняется мне! Почти так же уверенно, как до ранения! Все еще не хватало объема движений в плече, да порой где-то между лопаткой и ключицей просыпалась злая, жгучая боль, а мышцы иногда сводила судорога. Но за два месяца я достиг огромного прогресса! И сдаваться уж точно не собирался! Не сейчас!
И я ведь еще ни разу не продемонстрировал Алессандре, насколько ловко научился управляться с левой рукой! Я совершал ею почти все бытовые действия, с легким смехом вспоминая, сколько раз опрокидывал стаканчик в больничной палате. Буквы с каждым разом становились все читабельнее, и я даже написал пару писем. Правда, так и не отправил – адресаты были мертвы. Раскраски я бросил, потому что мне почти сразу удалось не выходить за черные линии контура. А когда взял эспандер в левую руку, сразу вспомнил Аарона, понял разницу между ведущей и не ведущей руками и крепко задумался – это же насколько часто он лишается правой руки, что так хорошо натренировал левую?
– Я серьезно, детка. Тебе стоит притормозить. У меня такое чувство, что ты решил махом без отдыха и выходных отработать все прогулы за прошедший год.
Я поморщился и отвернулся, пряча взгляд – так оно и есть!
Стыд жег душу. Каждый гребаный день. Стоило подумать о том, как облажался, я брал эспандеры и тренировался. Тягал резинки, отжимался, пытаясь отогнать от себя образ самого себя, громящего кабинет единственного человека после доктора Стивенсона, который пытался помочь. Который не бросил меня и был за меня.
– Если брошу сейчас, весь прогресс…
– Если не притормозишь, Дэнни…
Я удивленно моргнул, но не от перемены тона. Крайне редко Алессандра называла меня по имени, предпочитая идиотское «детка».
– …тебя может ждать одна очень большая проблема. Она уже подкралась и шепчет: эй, я тут, присмотрись!
Девушка проговорила последнюю фразу тонким голоском, и я улыбнулся.
– Да что ты? И кто же шепчет это?
Алессандра не улыбнулась в ответ. Наоборот – ее лицо словно окаменело.
– Стойкие мышечные боли. Тот самый процент уникальных осложнений…
«И тут процент уникальных людей, ну надо же…».
– …в который я крайне не советую попадать.
Я расправил плечи, прислушиваясь к себе, пытаясь нащупать боль в правом плече.
– Хорошо… детка. Я постараюсь быть осторожнее.
– Не постарайся, а будь. Это не шутка. Ты халтурил почти весь год и за два месяца достиг того, чего я ожидала от тебя… где-то через полгода.
Я изумленно округлил глаза. Полгода?! Да она издевается!
Девушка правильно растолковала выражение моего лица.
– Да, детка, полгода. Минимум. Ты боишься, что, притормозив, прогресс потеряешь? Так вот – доведешь себя до стойких болей и вообще не сможешь ничего делать! Ты спать не сможешь, гарантирую! Ты вообще помнишь, что сломанная ключица повредила твои нервы? Нет? Так я напомню!
Я открыл рот, страстно желая закончить ее пламенную речь, но Алессандра не унималась и с каждым словом заводилась все сильнее.
– Если не хочешь сидеть на скамейке запасных из-за того, что от боли будешь выть и кидаться на стены…
– С болью легко справится викодин. «Доктора Хауса» не смотрела?
Я едва не вздрогнул от неожиданности и повернулся на знакомый голос. Аарон стоял в дверях и тепло улыбался, но в серых глазах вихрился снег.
Алессандра резко вскинула подбородок.
– Не слышала, чтобы ты стучал.
– А я и не стучал.
Я изогнул бровь, когда мужчина скрестил руки на груди. Правая, еще недавно сломанная, уверенно легла сверху.
Да, я много вычитал и про то, как определить амбидекстра. Правда, среди детей… Но жизненный опыт и наметанный глаз позволили сделать вывод – передо мной правша. Опорная нога – правая. Ведущая рука – правая. Постоянно щурится на правый глаз – не самый надежный признак, может, привычка. Но я был уверен в выводе.
И кое-что еще мой глаз отметил. Когда мужчина двинулся к нам, я оценил его движения – четкие, словно под марш. Так двигаются солдаты на параде…
Едва осознав, что я слежу за ним, Аарон словно запнулся об воздух и стал двигаться иначе. Плавно, тягуче, лениво. Сосредоточенный на мне взгляд стал рассеянным, сталь сменилась серой хмарью.
– Привет, Дэнни. Рад видеть, что тебе лучше. А ты неплохо подкачался с нашей последней встречи. Эйс, посмотри на эти бицепсы!
Девушка поднялась с банкетки, когда Аарон приблизился.
– Будешь советовать моим пациентам викодин, и я перестану с тобой работать, барыга недоделанный!
Они крепко обнялись, и мужчина поцеловал Алессандру в щеку… пристально следя за мной. Я выгнул брови, не скрывая удивления, и медленно отвернулся.
На ревность проверяет, что ли? Права на нее заявить пытается? Придурок.
– Ты за выпиской?
– За ней. Ты же знаешь, мое начальство трепетно относится… к здоровью сотрудников.
Алессандра рвано вздохнула и отошла к столу. Я скосил на нее взгляд и нахмурился. Уж слишком озабоченным стало выражение ее лица…
Аарон подошел к ней, поправляя браслет на левом запястье. Девушка проследила за его действиями и едва заметно сглотнула.
– Еще рано. И мы оба это знаем. Этот перелом был сложнее, чем…
– Тем не менее, завтра я должен уехать. И выписка нужна мне как воздух.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Алессандра хмурилась и поджимала губы. Лица Аарона я не видел.
Наконец, девушка сдалась.
– Дай мне несколько минут.
Мужчина кивнул и повернулся, окинул меня удовлетворенным взглядом, задержав его на пару секунд на моих бицепсах, скользнул по грудным мышцам, выступающим под тканью белой футболки.
– Прекрасно выглядишь, Дэниел Стоун. Эйс хорошо с тобой поработала.
Алессандра недовольно буркнула, но я не расслышал, что именно. А вот Аарон расслышал, хрипло засмеялся и подошел ко мне, протягивая… левую руку. Я озадаченно хмыкнул, но пожал ее. И, как и в прошлый раз, Аарон до боли сдавил мои пальцы, перекатывая суставы. При этом смотрел мне прямо в глаза и ждал реакции.
Я стойко встретил его взгляд, пытаясь понять, какого черта ему нужно. В альфа-самца играет? Все, что он делал, слишком сильно походило на провокацию. Настолько сильно, что не могло не быть ею. И я решил не поддаваться.
– Я так понимаю, твоя правая рука все еще не в порядке?
– Нет, это привычка. Эйс ведь говорила. Слишком часто я в последние годы ее ломаю. И левая частенько меня выручает.
Он пристально посмотрел на мою кисть и сжал ее сильнее. Я поморщился и глянул на него с нескрываемым раздражением.
– Судя по твоей удали, довольно часто она тебя выручает.
Аарон удивленно моргнул, а потом согнулся пополам в приступе совершенно неестественного хохота, отпустив наконец мою руку.
– Ох, Дэнни, а я думал, что один живу с дерьмовым чувством юмора!
Мужчина поднял на меня взгляд, и я против воли напрягся всем телом – серые глаза резанули заточенным лезвием. Я хищно улыбнулся в ответ.
– Радуйся, теперь нас таких двое. Есть повод подружиться!
Аарон снова засмеялся. На этот раз совершенно искренне.
– Я подумаю над твоим предложением. А если серьезно – хорошо выглядишь. Так держать!
Я кивнул и посмотрел на Алессандру. Она наблюдала за ними с мрачным видом, но стоило нам встретиться взглядами, тепло улыбнулась.
– Вот, держи. Предупреждаю – если вернешься после поездки с переломом, пойдешь искать другого врача.
Аарон взял протянутый лист бумаги и лучезарно улыбнулся.
– В этом городе нет врача лучше тебя. Поэтому хрен ты от меня отделаешься.
Алессандра покачала головой, обняла мужчину на прощание и тихо ответила:
– Береги себя.
Мужчина на мгновение сжал ее крепче, чем требовали дружеские объятия, и зажмурился. А я отвернулся, пряча улыбку.
Она ему нравится. И еще как.
Аарон отпустил девушку, развернулся и чеканным шагом солдата на параде вышел из кабинета. Алессандра еще несколько секунд смотрела на закрывшуюся за его спиной дверь с явной тревогой, а потом повернулась ко мне.
– На чем мы остановились?
Я тяжело вздохнул.
– На болях.
Алессандра села рядом со мной и с серьезным видом подвела итог:
– Детка, это не шутки. Тебе стоит притормозить. Если ты это не сделаешь, за тебя это сделает боль. Понимаешь, о чем я говорю?
Я кивнул, думая совершенно не про боли, и неожиданно для нас обоих спросил:
– Он тебе нравится, да?
Девушка застыла на пару мгновений, а потом засмеялась. Нервно и до жути фальшиво.
– Я не кручу романы с пациентами.
Я тепло улыбнулся.
– А если бы он не был твоим пациентом?
Алессандра скользнула по мне удивленным взглядом. Что-то вдруг проснулось в глубине ее карих с золотыми крапинками глаз… и я похолодел.
«Дьявол, Стоун, засунь в задницу свое любопытство!».
Наконец, девушка медленно покачала головой.
– Нет, детка. Аарон мне нравится, но… не так, как ему хотелось бы.
Я сглотнул, разглядывая искорки, что все ярче полыхали на шоколадной радужке.
«Кажется, пора валить».
– Хорошо. Думаю, я тебя понял. Буду позволять себе передышку.
«Очень постараюсь! Клянусь!».
– Постарайся, Дэнни. Мне не хочется снова смотреть на твои мучения.
Я встал слишком быстро и едва не запутался в собственных ногах.
Тихий голос остановил меня уже в дверях:
– Он спрашивал о тебе.
Я обернулся и вопросительно моргнул. Алессандра кивнула на дверь.
– Аарон. Спрашивал, кто ты такой, откуда взялся и что у тебя за травма.