По доброй воле

Я тихо засмеялся, представив эту картину, а Джексон усмехнулся.

– Не думал, что ты такой нервный.

Снайпер тепло улыбнулся командиру и повернулся ко мне.

– Мы разговорились. Я рассказал о себе, о службе, о том, что получил травму и не хочу возвращаться, про боли. Сам не знаю, почему, но все выложил. И Хаммер спросил, что я люблю больше, чем стрелять. И это был самый сложный вопрос в моей жизни. Сколько бы ни думал, не мог вспомнить, что было бы мне ближе, чем стрельба. Звучит странно, наверно, но… Заставлять маленький кусочек металла двигаться так, как нужно тебе, и туда, куда нужно… это непередаваемо.

Глаза Николаса засверкали от восторга, и я невольно улыбнулся. Парень действительно любит свое дело.

– И я ответил честно: ничего. Стрелять люблю больше всего. И он сказал: если хочешь заниматься тем, что любишь, приезжай в Чикаго, найди меня, и я дам тебе шанс на новую жизнь. А когда я сказал, что у меня нет трети ноги, он засмеялся и спросил: ты что, в ногах винтовку держишь?

Вот уж не подумал бы, что Джексон умеет шутить.

Я внезапно понял, почему товарищи смеялись, когда Николас предложил напинать мне.

Да уж. И они мое чувство юмора дерьмовым считают?

– Той ночью я собрал вещи и уже на следующий день стоял в аэропорту О’Хара в совершенно незнакомом Чикаго и сжимал листок с очень странным телефонным номером.

Майерс театрально похлопал, а я повернулся к Джексону.

– Чем тебя так зацепил парень, стрелявший по мишеням в парке аттракционов? В них не попадет только ребенок… да Хайд, скорее всего.

Командир скосил взгляд на снайпера и тихо ответил:

– Он попадал в «яблочко» с двухсот ярдов. Из пневматической винтовки.

Как мои глаза не выпали на стол – не понимаю.

– Но это невозможно! Это… Пневматика так далеко не стреляет!

Джексон загадочно улыбнулся, а Николас пожал плечами.

– Все зависит от калибра.

– Это невозможно!

– Пари?

Мартин наигранно весело улыбнулся. Я обреченно махнул рукой снайперу.

– Продолжай.

– Хаммер довольно долго не выпускал меня на задания. Сказал: восстанавливай навыки, научись справляться с болями – и поговорим.

Николас смущенно улыбнулся командиру.

– Мне было стыдно за то, что я не работал с ними. Я казался себе бесполезным куском дерьма, который не приносит пользы. И не давал себе поблажек. Полгода тренировался, не спал сутками, не мог заставить себя уйти из тира! Хотел поскорее вернуться в строй. Восстанавливал с командиром физическую форму. Боролся с фантомными болями. Работал с психологом. Было довольно сложно, но оно того стоило. Когда меня выпустили на первое задание, я нервничал так, что меня едва не вырвало в самолете. Но все прошло гладко. Моя задача состояла в том, чтобы прикрывать отряд, но мне не пришлось сделать ни одного выстрела. А вот на втором…

Он сухо сглотнул и повернулся к командиру. Джексон буравил его своим фирменным взглядом – холодным, спокойным, уверенным.

– Продолжай.

Николас бросил быстрый взгляд на Мартина, и я отметил, как чертов мистер Хайд напрягся. Или он давно напряженный настолько, что об его плечи спокойно можно сломать бяньгань?

– На втором задании я тоже должен был только прикрывать. В том смысле, что… Вмешательство не планировалось. Но потом возникли трудности… с одним из наших бойцов. Я… Хаммер, я не…

Николас поджал губы и замолчал, поглядывая на Мартина. Командир понаблюдал за ним, едва заметно вздохнул и опустил взгляд.

– В то время в отряде было меньше бойцов. Я, Мартин и Аарон. Нас было трое, и все мы были на одной позиции. Отряд был слишком однообразным, и я искал рейнджера и снайпера.

– Рейнджер и снайпер – это что, обязательное условие?

Джексон медленно покачал головой

– Командиры вольны формировать отряды из тех бойцов, которые им нужны. И мне нужны были эти парни. Снайпер прикрывает тебя, а рейнджер… Когда в твоем отряде есть сообразительный рейнджер, это… как если бы у тебя было два отряда. Грамотный рейнджер сработает так, что противнику будет казаться, что против него выступает целая армия.

Я подумал о Лиаме. О том, какое впечатление он на меня произвел. Вспомнил татуировки на его шее. В тот вечер мне было слишком больно, чтобы разглядывать их. Да и самого рейнджера.

– Найти профессионала довольно сложно, учитывая специфику нашей работы. Настроить с ним связь – еще сложнее. Наладить работу, основанную на взаимном доверии и полном понимании – невыразимо трудно. Но, если приложить достаточно усилий, можно достичь любой цели.

«Видимо, с Лиамом ему это удалось…».

– Тот парень был универсалом. Он неплохо дрался, неплохо стрелял, был довольно сообразительным, а главное – понимал, что такое тактика и стратегия. Я видел в нем выдающегося рейнджера, а он хотел быть везде и сразу. Подстраховывать, идти в разведку и в бой в первых рядах. Ему казалось, что без него отряд провалится под землю.

Джексон тяжело вздохнул, и я внезапно понял, что задержал дыхание.

Командир говорил о бойце в прошедшем времени. Был. Понимал. Хотел…

– Я хотел, чтобы он сам выбрал, что ему понравится больше, но он не мог остановиться. Ему удавалось все, но все он делал в пол силы. Хватал верхушки и терял интерес. Но я продолжал учить его. И чем дольше учил, тем более посредственным он становился. И более заносчивым.

Джексон пристально посмотрел на меня

– Я не люблю выскочек. Заносчивость бойца, если она не оправдана, может принести гораздо больше проблем, чем его неумение держать оружие. Заносчивый боец слишком уверен в себе.

Я нервно сглотнул. Не хотелось думать, что это намек…

– Когда в один из дней он сказал, что решил стать рейнджером, я отнесся к заявлению с сомнением, но решил дать ему шанс. Начал учить его усерднее и увидел отклик. Настоящий, непритворный интерес. Он понял, насколько важна роль рейнджера в отряде. Казалось, что он наконец-то нашел свое место и с головой ушел в обучение. И я следил за ним. Наблюдал за тем, как он осваивается в своей роли, гасил вспышки самолюбия, подогревал интерес, превращая его в азарт. И получал отдачу, да такую мощную, что расслабился, поверил, что он действительно хочет быть рейнджером. И это стало первой ошибкой.

Он кивнул на снайпера.

– Два Николаса вошли в мой отряд – снайпер и рейнджер. Я наблюдал за обоими. За тем, как они развиваются на своих поприщах. Как встают на ноги. И видел, что оба нашли свое место. Один – по призванию. Второй – по доброй воле. Я выпустил их на задание одновременно, и на первом же снайпер и рейнджер сработали безупречно. И я совершил вторую ошибку. Я поверил, что у меня есть прекрасный тыл. Что я нашел тех, кого так долго искал.

В глазах командира появилось что-то напоминающее сожаление. А когда его взгляд скользнул по Мартину, в них мелькнула досада. И горькая вина.

– На первом задании ближникам пришлось ввязаться в схватку. Но снайпер не сделал ни единого выстрела, потому что рейнджер сработал бесподобно. На втором мы должны были тихо войти в здание, убрать одного очень неприятного парня и его компанию до переговоров и так же тихо выйти. Я продумал стратегию, раздал приказы и отправился готовить отходной путь.

– Но это же…

Я прикусил язык, когда глаза Джексона метнули в меня яркую молнию.

– Работа рейнджера?

Я нерешительно кивнул, и командир ответил тяжелым вздохом, который в теории мог раскрошить горную цепь.

– Верно. Меня что-то тревожило с самого начала операции. Уж слишком все было просто и гладко по словам рейнджера, и я, выполнив свои обязанности, решил перепроверить. Вот только поздно решил.

По обычно бесстрастному лицу мужчины заходили желваки, но длилось это пару секунд. Его взгляд помертвел, и Джексон действительно стал статуей – не шевелился, не дышал, не моргал. Жуткое зрелище…

– Я отправил ближников вперед, как, впрочем, делал не раз. И именно на этом задании, когда я решил, что у нас есть прекрасный тыл, что я достаточно вложил в бойцов, мой чертов рейнджер…

Его взгляд пробил брешь в моей душе – в нем было столько вины, что я едва не задохнулся!

– …сработал плохо. Не подумал, что планам свойственно меняться. Что встречу могут перенести на более раннее время. И что мои мальчики ворвутся в зал, полный вооруженных ублюдков. И их было гораздо больше, чем мы думали. Рейнджер ничего не проверил, дал зеленый свет, и мой отряд угодил в капкан.

Глаза зажгло – я не моргал, с замирающим сердцем слушая командира. Казалось, что весь мир слушал его, затаив дыхание. Я не мог отвести взгляд от его остекленевших глаз, запечатавших в себе, казалось, всю боль, что могли испытать миллионы людей за одну секунду.

Джексон тихо спросил:

– Знаешь, каково это – знать, что тех, кого ты воспитал, в кого вложил частичку себя, сейчас перебьют, потому что хренов рейнджер не досмотрел там, куда должен был обратить особое внимание? Что он не стал напрягаться. И это – твоя вина.

Я ответил так же тихо, перебиваясь хрипами:

– Нет.

– Дерьмово это. Когда снайпер сообщил, что Аарон и Мартин угодили в заварушку, я был не с ними. А когда он сказал, что рейнджер вместо того, чтобы исправить ситуацию и отвлечь противника мощной диверсией, ломанулся на подмогу, я был готов разорвать его голыми руками. Потому что он мог исправить ситуацию, мог помочь. И я добрался бы вовремя.

Я боялся вдохнуть. Я смотрел на командира и, кажется, впервые по-настоящему разглядел в нем живого человека. Того, кто не совершенен и ошибается. Кто испытывает те же эмоции, что и простые смертные: боль, вину, сожаление…

– Я отдал приказ снайперу: сделай все возможное, чтобы спасти их. И он сделал то, что должен был сделать рейнджер – устроил такое шоу, что нашим противникам показалось, что на улице их ожидает по меньшей мере взвод бойцов, и вытянул часть людей из укрытия. И начал класть их, одного за другим. Он даже умудрился подорвать бензовоз, на нашу удачу оказавшийся неподалеку! Это не так просто сделать, как показывают в фильмах. Но он смог. Взрыв обрушил часть здания. Мой снайпер устроил диверсию и внес хаос в систему защиты противника. А подоспевший рейнджер перетянул на себя внимание части оставшихся в здании людей, но увести их под пули не смог и ввязался в прямой бой. Я говорил, что он был посредственным бойцом?

Я тупо кивнул.

– Я бежал под пулями моего снайпера, и мне самому казалось, что меня прикрывает стрелков пять. Николас не только подверг противников массированной атаке, но и провел меня к зданию. И я отдал следующий, очень рискованный приказ – прикрой нас внутри и приготовь отходной путь. А это…

– Работа рейнджера.

– А рейнджера моего в это время загнали в угол и пытались убить. И я потратил драгоценные секунды, чтобы спасти его задницу. Я ошибся. Нужно было бросить…

– Хаммер…

Командир остановил Мартина одним взглядом.

– Я ошибся. Все ошибаются. Но не все понимают, чего могут стоить их ошибки.

Он повернулся ко мне и продолжил:

– Мы вдвоем добрались до того места, где была главная заварушка. Счастье, что перед заданием оба Николаса изучали местность, пусть с разными целями, но оба, только это нас и спасло. Когда снайпер прекратил атаку, чтобы сменить позицию, противники решили укрепить позиции и покончить с двумя забредшими на огонек ближниками, которые, к слову, положили немало вооруженных ублюдков. И это…

Джексон прикрыл глаза и выдохнул.

– Там была бойня, Дэниел. Кровавая баня. И я ворвался в это месиво с мыслями: все случившееся – моя вина. Я не того человека взял в отряд. Я не то место ему отвел. Я не ту задачу перед ним поставил. Я поверил в него. Я поверил ему. Я ошибся. И эта ошибка едва не стоила мне Хайда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

#n_0

Оружие, распространенное на северо-западе Китая, палка диаметром в 1 дюйм, 4-5 футов в длину

#n_1

Hammer (англ.) – молот

#n_2

Отсылка к роману Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»

#n_3

Пехотный снайпер