Сердце как облако

Стюарт же мучил гитару с целеустремлённостью и стойкостью, достойной или самурая, или психопата. Как у Эдди, у него ничего не получалось, пока по совету друзей Стюарт не переключился на бас-гитару. Джимми Пейджа тут же отправили в отставку, а его место занял Мик Карн из группы Japan. Следуя примеру кумира, Стюарт удалил лады с бас-гитары и принялся искать собственный стиль. Нашёл ли он его, Стюарт судить не брался, но безладовую бас-гитару привёз с собой: она лежала в приёмной, дожидаясь своего часа.

– С чего начнём? – спросил Стю, накидывая ремень на плечо.

– Со «Слабого утешения»? – предложил Эдди, приноравливаясь к принесённому Кристианом синтезатору.

День сменился вечером, а неприятный холод – настоящими арктическими морозами. Разговоры повисали в воздухе клубами пара, под подошвой хрустела ледяная глазурь, а на непривычно чистом небе поблёскивали редкие звёзды. Саша рассказывал Лесли: зимой холоднее всего при ясном небе. И теплее всего, когда идёт снег – такой вот парадокс. Лесли отвлечённо думал об этом, глядя на занавешенное звёздным небом окно. В основном же он прислушивался к песням, которые пели Эдди и Стюарт: нервно посматривая на них, фальшивя, лажая – но при этом стараясь изо всех сил.

«Голубая ваниль» – уже знакомы калейдоскоп звуков. «Слабое утешение» – сверкающая и прозрачная, как зеркало и стекло. «Шторм и буря» – с пульсировавшим, как сердце, басом. Пол и Гарри постоянно переглядывались, Кристиан сидел неподвижно, будто статуя, а Стивен покачивал ногой в такт. Лесли же честно признавал: Стюарт и Эдди – не Роберт. Всё ещё просто, наивно, примитивно, а некоторые песни и песнями не назовёшь. Но всё-таки что-то здесь есть. Удачный переход, красивая фраза, артистизм Стюарта, безграничная фантазия Эдди – Лесли, как алхимику, хотелось извлечь золото из всех этих элементов. Он не сомневался: оно тут точно было.

– Ну, как-то так, – подвёл черту Эдди и неосознанным движением поправил очки.

Пол в упор посмотрел на Гарри, а Гарри поиграл бровями в Лесли – по выразительности мимики сцена соперничала с немым кино. Пока Эдди со Стюартом удивлённо переглядывались, а Кристиан собирался потребовать переговоров голосом, а не бровями, Стивену было уже всё понятно. Он видел радостный блеск в глазах Пола и заметил лёгкую полуулыбку Лесли, чья юридическая сила превосходила любые подписи и печати. Домой Стюарт и Эдди поедут не страховыми агентами, а новыми участниками группы Decline.

***

За омерзительным мартом пришёл вполне сносный апрель. Температура в 59 градусов по Фаренгейту позволила сменить тёплые пальто на лёгкие куртки, пробежки до метро стали терпимыми, а сквозь облака начала просвечивать небесная бирюза. Иногда Лесли, следовавший обычным маршрутом «дом-студия-офис-дом», поднимал взгляд и удивлялся так, словно весна не сменяет зиму каждый чёртов год.

Впрочем, радовала не только погода, но и то, что в его собственных делах лёд тоже тронулся. Они усердно репетировали, тратя на это каждую сэкономленную минуту, а ещё – шлифовали свой скромный сет из песен Эдди, Стюарта, случайно появившейся «Ты вся моя боль» и той парочки хитов Decline, права на которые не принадлежали только Роберту или Саше. Композиторы-страховщики забегали в офис между встречами, запирались в комнате Кристиана, а потом выдавали готовый материал Лесли. Он уже полировал его, а потом все четверо обкатывали песню на вечерней репетиции. Соседка Selardi Records активно возмущалась нарушению порядка, но Кристиан вновь нашёл к ней подход, а Пол с Гарри обклеили стены одной из спален акустическим поролоном.

Не считая этой небольшой перемены, в офисе всё оставалось по-прежнему – и приёмная встретила Лесли уже знакомым неряшливым уютом. Выцветшие деревянные панели, стоптанный ковёр, стойка, над которой грозно возвышался Гарри, и громадный шкаф для верхней одежды. Шкаф, очевидно, доживал свои последние дни, и даже пластыри плакатов не скрывали его боевые шрамы. Зато с кухни доносился дразнящий аромат кофе, а из спальни – приглушённые переливы синтезаторы.

– Опаздываешь сегодня, – пробурчал Гарри, лихорадочно рывшийся в каких-то документах.

– Задержали в студии, – ответил Лесли, наматывая провод от наушников на кассетный плеер. – Стив ещё не приехал?

– Неа, – рассеянно пробормотал Гарри. – Он звонил Крису, как я понял по контексту – какие-то беды с шоу. Так что чёрт знает, увидим ли мы его вообще сегодня.

– Будем надеяться, – кивнул Лесли, толкая дверь в комнату, откуда доносились чарующие звуки аналогового синтезатора.

О своём предназначении спальня напоминала только кроватью. Большую же часть комнаты занимали домашний пульт, синтезаторы и какие-то коробки. Лесли даже не сразу заметил коллег среди всего этого хлама. Уютно устроившись на пледе, Эдди что-то наигрывал, а Стюарт напевал, записывая текст на полях испорченного бланка. Но оба мгновенно замолчали, стоило Лесли показаться на пороге комнаты. Эдди неловко ударил по клавишам, а Стюарт посмотрел куда-то сквозь Лесли, словно тот был прозрачным.

– Привет, – Лесли прижался плечом к дверному косяку. – Извините, если помешал.

– Порядок, – равнодушно кивнул Эдди.

– Чем занимаетесь? – спросил Лесли, излучая, как ему казалось, дружелюбие и готовность помочь.

– Пытаемся ещё что-нибудь написать, – Стюарт равнодушно дёрнул плечом. – Восемь песен – это даже не полчаса на сцене.

– О, блеск. Уже есть что показать?

– Да так… Ничего особенного.

И – тишина.

Стюарт принялся теребить край бланка, а Эдди так внимательно смотрел на клавиши, будто видел синтезатор впервые в жизни. Никто не поднимал взгляд, не пытался продолжить разговор – и Лесли явственно ощутил: они хотят, чтобы я ушёл. В груди стали лопаться, будто пузыри на закипающей воде, странные чувства. Не очень приятно. И не очень понятно. Он ведь просто хочет помочь – что, в этом, чёрт подери, плохого?

Но Эдди и Стюарта помощь, очевидно, тяготила. Лесли не слишком хорошо улавливал чужие чувства, но эту сковывавшую неловкость не увидел бы только слепой. Видимо, сложившееся разделение композиторов вполне устраивало, и они не собирались подпускать Лесли к непосредственному написанию песен. Немного подождав хоть какой-то реакции, Лесли всё-таки сдался – и взялся за ручку двери.

– Хорошо, – спокойно произнёс он, – не буду мешать. Но буду рад послушать, когда вы что-то напишете.

«Быть может, тогда не придётся столько переделывать, как когда вы отдаёте готовую песню», – с лёгким недовольством подумал Лесли, надеясь, что мимика его не выдаёт.

– Ладно, – без особого энтузиазма отозвался Стюарт.

Лесли закрыл дверь и отдёрнул руку, которую будто ударило током. На самом деле это раздражение покалывало в кончиках пальцев. Оно же крошечными разрядами электричества потрескивало внутри, потому что Лесли с таким ещё не сталкивался. Обычно он работал с музыкантами в одной команде – причём с самого начала.

«Допустим, – Лесли сжал и разжал кулаки, концентрируясь на этом жесте. – Да и мне есть чем заняться: например, закончить “Голубую ваниль”».

– Я слышал, о чём вы говорили, – вдруг донёсся до него голос Кристиана. – Расстроился?

Лесли резко обернулся. Кристиан сидел на диване и жевал лапшу, которую выуживал из коробки пластиковыми палочками. Как он попал в Selardi Records и за что именно отвечал, Лесли не имел понятия. Он даже, к своему стыду, не запомнил его австрийскую фамилию. Но, к счастью, при одном упоминании «Криса» все понимали, о ком идёт речь: о высоченном звукоинженере, одетом в неизменную джинсовую рубашку. Вечно недовольную соседку, очевидно, впечатляла его мужская немецкая привлекательность, хотя при виде Кристиана Лесли всегда ёжился. Он был светловолосым настолько, что казалось, будто на его волосах и ресницах – иней, не успевший растаять в тёплом помещении.

– Расстроился, – Лесли прижал пальцы к медным ресницам и драматично вздохнул. – Сейчас закроюсь в комнате Пола и буду плакать в подушку. Не в ту, которая в полоску, будь спокоен.

– Язвишь, – довольно хмыкнул Кристиан. – Я думаю, они тебя боятся.

– Меня? – Лесли удивлённо вскинул брови. – Прости, Крис, но кого здесь и бояться – так только тебя.

– Льстец, – Кристиан отставил коробку и серьёзно посмотрел на Лесли почти прозрачными глазами. – Вы разные, Лэс, и ты для них – пришелец из другого мира. Им нужно время.

– Но у меня нет времени, Крис, – Лесли покачал головой. Все проблемы, которые он безуспешно пытался разгрести, легли на плечи тяжеленной бетонной плитой. – Нам нужно выходить на сцену, пока ещё можно покрыть разрыв между доходами и долгами. А я понятия не имею, как найти подход к Эдди и Стюарту. С Сашей и Робом было проще… До какого-то момента.

Лесли прикрыл глаза и прижался затылком к стене. За ней снова раздавались переливы синтезаторов: каскады сияющих звуков приглушал поролон, создавая ощущение, что Эдди и Стюарт находятся за многие мили от них. В метафорическом смысле так и было, а Крис вдруг оказался прав. Все они слишком разные: звукоинженер Лесли, дизайнер Стивен, в целом далёкий от музыки, и два страховых агента, писавших песни между работой и походами в супермаркет. Как их всех объединить, Лесли даже не представлял. Верные слова, жарка яичницы и человеческие взаимоотношения – во всех этих вещах Лесли силён не был.

– Предоставь это мне, – с непоколебимой уверенностью произнёс Кристиан. – Есть одна идея, как добыть вам время.

– У тебя есть идея? – с лёгким недоверием переспросил Лесли. Конечно, Кристиан нашёл подход к соседке Selardi Records. Но одно дело – одинокая леди из квартиры напротив, и совсем другое – два композитора мужского пола.

– Я хоть раз тебя подводил?

– Крис, мы не делали ничего такого, где ты мог бы меня подвести…

Люстра вдруг полыхнула жёлтой молнией, и квартира погрузилась в темноту: такую плотную, что её, казалось, можно потрогать рукой. Вслед за этим раздались удивлённый возглас Стюарта и трубный бас Гарри, крикнувшего в приёмной: «Боже, храни королеву!».

– Опять пробки выбило, – равнодушно отозвался Кристиан, судя по аппетитным звукам, продолжавший жевать лапшу.

– Надеюсь, это не было частью твоего плана? – бодро спросил Лесли, которого закрытость коллег, отключение электричества и копившиеся долги подвели к какому-то нервному веселью.

– Nein. Но когда я начну действовать, ты поймёшь, – даже в такой темноте Лесли ощутил на себе пристальный взгляд Кристиана. – И лучше бы тебе не профукать этот шанс.

Трек 3. Электрический синий

синий (прилагательное)

1. Цвет неба или моря, расположенный в видимом спектре между зелёным и фиолетовым.

2. Чувство тоски, грусти и меланхолии.

3. Цвет, который хочется увидеть, когда ты лежишь на протёртом ковре и смотришь на унылое лондонское небо.

– см. также: название уже двух песен Decline.

Внутри «Калейдоскоп» в точности соответствовал своему названию. На бархатистом занавесе, обрамлявшем сцену, поблёскивали осколки зеркал, а в бетонный пол – ещё при строительстве, – замешали битое стекло. В теории выглядело потрясающе, особенно в сиянии голубого, как атмосфера Земли, неона. На практике же Полу Мэллиндеру было совсем не до клубного интерьера.

Он или вышагивал возле гримёрки, или пробирался на сцену, чтобы в очередной раз проверить оборудование – или кружил вокруг столика, где должны сидеть он, Гарри и парочка журналистов. Иначе говоря, оставаться на месте не получалось. Мешало волнение, кислотой обжигавшее желудок, и богатое воображение, рисовавшие картины провала: одну мрачнее другой.

– Так, давайте пройдёмся ещё раз, – предложил Пол, не в силах спокойно наблюдать, как Decline приводят себя в порядок.

– Кажется, уже проходили? – не слишком уверенно возразил Эдди.

– Лишним не будет, – ответил Пол, вынимая из кармана пиджака листок.

Decline // сет-лист // 16.04.1980

1.      Слабое утешение – Эдди

2.      Облачным или размытым – Лесли

3.      Ты вся моя боль – Стивен

4.      Голубая ваниль – <все>

5.      В темноте – Лесли, Стивен

6.      Пурпурная банда – Эдди, Стюарт

7.      Люблю тебя любить – Стюарт

Пока сет-лист выглядел довольно скромно. Случайная импровизация с первого прослушивания, работы Эдди и Стюарта, пара новых песен, которые успели написаться перед выступлением – и единственный трек Decline, который Лесли и Стивен могли исполнять без опаски. Кристиан, крайне недовольный таким положением дел, затеял переговоры с прошлым лейблом – а тем временем группа оттачивала то, что было. Пол с Decline прошлись по списку, музыканты безошибочно назвали моменты, в которые нужно включать фонограмму, и продюсеру пришлось признать: песни отполированы до блеска, а он нервничает совершенно понапрасну.

– Что ж, – с протяжным лондонским акцентом произнёс Пол. – Пожалуй, мне пора возвращаться в зал. Удачи, ребят: пусть этот вечер запомнится всем нам.

– Спасибо, Пол, – угловато улыбнулся Стивен, бледный от подступавшей паники.

– Спасибо, мистер Мэллиндер! – в один голос гаркнули Эдди и Стюарт, а Лесли ограничился коротким кивком и обычной полуулыбкой.

Decline остались за дверью гримёрки, а Пол направился к столику, украшенному пластиковой табличкой «Зарезервировано». Там уже восседал Гарри, примчавшийся прямо со встречи и недовольно оттягивавший тугой галстук. Рядом с ним теснились приглашённые журналисты, одного из которых Пол прекрасно знал – и с готовностью протянул ему руку.

Дональд Клилэнд родился в Мельбурне: правда, жару и «Веджимайт» он ненавидел всеми силами души. Поэтому безо всяких сожалений променял солнечную Австралию на облачную Англию, где в итоге запустил собственную передачу о независимой музыке. В ней регулярно мелькали Selardi Records, радовавшие Дональда свежим звучанием или перезапуском карьеры какой-нибудь угасшей звезды – поэтому проигнорировать приглашение он никак не мог.

– Привет, Дон, – Пол сжал его белую, как у призрака, руку. – Рад, что ты вырвался.

– Говоришь так, будто я чёртова рок-звезда, – хмыкнул Дональд. – У меня нет дел, кроме хорошей музыки, и я надеюсь, что её-то вы мне и обеспечите. Ферн, – Дональд глянул куда-то в сторону. – Знакомься: Пол Мэллиндер из Selardi Records.

Ферн Робинсон забыть невозможно – даже если вы виделись один раз. Пол и сам замер, ослеплённый её ультрафиолетовой красотой. Ферн стриглась бессердечно коротко и красила волосы в апельсиновый цвет, а яркость лаймово-зелёных глаз подчёркивал металлический блеск теней. Металлом же отливал её костюм-тройка, на который пошёл не один ярд ткани: по бесконечным ногам Пол догадался, что они с Ферн примерно одного роста. Всё ещё ослеплённый, он каким-то внутренним чутьём нашёл протянутую ему руку. И скорее почувствовал, чем услышал, её низкий грудной голос.

– Ну, здравствуй, братец, – Ферн крепко сжала его ладонь. – Так ты тот самый Пол?

– Я точно Пол, – кивнул он. – Но не знаю насчёт «того самого».

Гарри с Дональдом расхохотались, а Ферн снисходительно улыбнулась, всё ещё сжимая руку Пола. Вкратце она объяснила, что работает в музыкальном журнале, а потому с интересом отозвалась на предложение послушать новую группу. Пол кивал, всячески демонстрируя внимательность и участие, но отреагировать на рассказ не успел. Сначала в «Калейдоскопе» погас свет, а потом раздались аплодисменты, похожие на грохот прибоя. До звёздного часа Decline оставались считаные минуты.

Обычно конферансье есть даже в маленьких клубах. Иногда их роль берут на себя владельцы, но неизменным остаётся одно: группу должен кто-то объявить. Однако Decline оказались на пустой сцене и замерли возле синтезаторов, ожидая, что с ними тоже кто-то выйдет. Минута, две, три прошли в напряжённом молчании – пока Стивен не рванул на себя микрофон и не объявил дрожавшим от волнения голосом:

– П… Привет. Мы – Decline.

«Хорошенькое начало», – подумал Пол, вслушиваясь в неуверенные аплодисменты.

Выступление началось со «Слабого утешения» – песни Эдди и Стюарта, которая, как они уверяли, в Бэзилдоне шла на «ура». Но в Лондоне её приняли с прохладцей. Стю, чей нежный тенор оттенял резкий голос Эдди, сфальшивил ещё в первых тактах и испуганно умолк, оставив друга отдуваться за двоих. На помощь пришёл Лесли – чем, правда, оказал медвежью услугу. Пел он неплохо, но его ровный тенор звучал настолько невыразительно, что не смог вернуть песне её болезненное обаяние. Вслед за последними аккордами раздались аплодисменты ещё более скупые, чем после заминки в начале.

«Облачным или размытым» Лесли написал под свой сдержанный темперамент и не слишком яркий тембр. Рядом с песнями Эдди и Стюарта она звучала убедительнее, показывая весь спектр возможностей Decline. От притягательных мелодий до сложных многослойных аранжировок – в этой группе могли всё. Но после неудачного вступления песня не цепляла совсем, вызывая у публики лишь лёгкое недоумение и с трудом сдерживаемые зевки. Благодарный Эдди попытался прийти на помощь Лесли, и одного взгляда хватило, чтобы он тут же замолчал.

– Мда… – разочарованно протянул Гарри, явно позабыв, что рядом с ними сидят журналисты.

– Разыграются ещё, – поддержала его Ферн.

– Ну-ну, – недобро сверкнул глазами Дональд.

– Дон, дай им шанс, – с металлом в голосе произнёс Пол. Хотя в глубине души он, конечно, соглашался с коллегами. Если б Decline так играли у Карлоса или на демозаписи, он бы в жизни не ввязался в эту авантюру.

«Ты вся моя боль» едва не обернулась катастрофой. Стивен, не привыкший к роли клавишника – и уж тем более вокалиста, – лишь чудом довёл трек до конца. На лбу поблёскивали бисеринки пота, слова путались, голос дрожал, но во всём этом не чувствовалось трогательного волнения. Публика безошибочно считала непрофессионализм, по залу поползли недовольные шепотки, и Пол ощутил, как руки от бессилия сковывает апатией. Он Decline ничем не поможет. Справиться с ситуацией могли лишь они сами – и музыканты пытались как никто. Эдди и Лесли ринулись на выручку Стивену, маскируя ошибки вокалом и проигрышами, но провальное выступление это не вытягивало. От колючего тембра Эдди хотелось прочистить горло, а Лесли – отвесить пару пощёчин, чтобы он проявил хоть какие-то эмоции. Спасти песню мог бы Стюарт, но он упорно молчал, не сводя взгляд со своего лакированного баса.

На этом фоне «Голубая ваниль» прозвучала даже неплохо. Дональд, до того лениво поигрывавший зажигалкой, с интересом подался вперёд. Как и Ферн, в чьих глазах перестала читаться жалость к музыкантам. Когда Decline пели вместе, они будто сглаживали недостатки друг друга. Необычный тембр Эдди звучал куда выигрышнее. Правильное, но скучное исполнение Лесли делало ошибки других не такими заметными. А приятные теноры Стивена и Стюарта добавляли теплоты математически выверенным синтезаторным партиям. Публика отблагодарила группу аплодисментами, но ни у кого нет шанса дважды произвести первое впечатление. Часть гостей уже выскользнула из клуба. Другая же скептически взирала на Decline, не желая верить в счастливую случайность.

Пол, добросовестно пытавшийся сохранять оптимизм, смиренно откинулся на спинку стула. «В темноте» – не такая узнаваемая песня Decline, а потому вызвать ностальгию не получилось. «Пурпурная банда» – не самый сильный трек о бандах Детройта, – прошёл незаметно для публики. «Люблю тебя любить» группа спела вместе, как «Голубую ваниль», и нежный тенор Стюарта совсем потерялся в полифонии голосов. Послышались унылые аплодисменты, под которые Decline не решились даже поклониться. Стивен цветом лица сравнялся со своей белой рубашкой, а Стюарт, напротив, густо краснел под шапкой кудрей. Эдди нервно поправлял очки, скрёб кончик носа, одёргивал ворот водолазки – и снова по кругу. Лишь Лесли выглядел так, словно только что отыграл концерт в «Альберт-Холле», и теперь взирал на публику с величественным спокойствием суперзвезды. Немного потоптавшись на месте, Decline покинули сцену, а потом вернулись, судя по силуэтам за занавесом, чтобы забрать синтезаторы. Пол и Гарри всё это время сидели, оглушённые разочарованием, и не решались взглянуть на журналистов.

Пол совсем не знал Ферн. Но он прекрасно знал Дональда – мрачного, как песни Joy Division, и своенравного, как волны Тасманова моря. Если он считал что-то чушью, то говорил об этом прямо в лицо или в микрофон, не стесняясь в выражениях. Первое Пол легко переживёт – таков музыкальный бизнес, всё-таки, – но второе может похоронить карьеру Decline, так толком и не начавшуюся.

– Фиаско, – вынес вердикт Дональд. – Причём полнейшее.

– Ну, Дон, не полнейшее, – Ферн дружески похлопала его по руке. – Ребята всё-таки неплохие.

– А толку-то? – Дональд пожал по-мужски широкими плечами, которые странно контрастировали с по-девичьи нежным овалом его лица. – Мало быть неплохими ребятами, чтобы попасть на «Вершину популярности» или в «Ноктюрн». Надо, блин, кое-что ещё. Хотя бы не падать в обморок при виде синтезатора.

– Но нас ведь для этого и пригласили, не так ли? – Ферн чуть крепче сжала пальцы Дональда. – Чтобы мы подсказали, что именно нужно?

Пол понятия не имел, какой магией владела Ферн. Но вдруг бескомпромиссный Дональд Клилэнд равнодушно усмехнулся, словно не видел только что самое унылое выступление в своей жизни. У Пола даже появилась надежда, что и в передаче ничего не промелькнёт.

«Но нужно будет попросить Криса послушать радио», – сделал Пол мысленную пометку.

– Прежде всего – заприте их в каком-нибудь чулане, – наставлял Дональд. – Невооружённым же глазом видно: рыжий – сам по себе, а очкарики – сами по себе. Это не коллектив, это сумма разрозненных единиц.

– Поддержу, – энергично кивнула Ферн. – И я бы добавила элемент хаоса.

– Чего-чего элемент? – мгновенно нахмурился Гарри.

– Хаоса, – снисходительно повторила Ферн. – Смотри, братец: у тебя три музыканта из четырёх чинно стоят за синтезаторами, а ваши треки явно перепродюсированы. Decline – способные ребята, но звучат слишком гладко и предсказуемо, а это делает их скучными. Скука же – прямой путь к забвению. Не музыкальной журналистке так говорить, но лучше быть плохой группой, чем скучной. Sex Pistols не забудут никогда, а Decline – никогда не вспомнят. Поэтому найдите какой-то элемент хаоса, эмоциональности, непредсказуемости. Какую-то сингулярность, которая будет притягивать внимание публики.

– А ещё найдите нормального продюсера, – вновь вмешался Дональд. – Иначе в следующий раз Decline закидают гнилыми яйцами и тухлыми помидорами… Или наоборот. Неважно. Прошлый лайн-ап Decline звучал очень свежо, а текущий прям опопсел, причём в самом стрёмном смысле слова. Ни одну из песен вспомнить не могу, а слышал я их пару минут назад. Итак, запоминайте, детишки, – Дональд загнул палец. – Найти продюсера, написать новые песни, добавить хаоса и запереть их всех в чулане. Без этого нормальной группы из Decline не получится.

***

– Не расстраивайтесь, – велел Кристиан, в чьих устах даже утешения звучали как угрозы. – Вы сделали всё, что могли.

Тем не менее Decline выглядели подавленно. Неудачное выступление, закончившееся ещё на той неделе, для них словно длилось до сих пор. Лесли нетерпеливо барабанил пальцами по колену, Эдди и Стюарт пристыженно смотрели в пол, а Стивен – в окно, заслонённое дождём будто блестящей полиэтиленовой занавеской. Пол же переводил взгляд с одного музыканта на другого, вспоминая, что именно им посоветовали Дональд и Ферн.

Проще всего решился вопрос с «нормальным продюсером». У Кристиана нашлись знакомые, работавшие в Hansa – легендарной немецкой студии, где записывались Дэвид Боуи и Игги Поп. Пока эти знакомые паковали чемоданы, Пол и Гарри ломали головы над другими составляющими успеха. Самой сложной, конечно, был «хаос». В Selardi Records не имели ни малейшего понятия, откуда его взять и как добыть – хотя бы потому, что участникам Decline хаос в принципе не свойственен. Стюарт вёл список дел в миниатюрном блокноте, Стивен и Эдди хранили чеки, чтобы учитывать расходы, а Лесли даже сигареты с зажигалкой выкладывал в идеальной симметрии. Так что с хаосом они не продвинулись ни на дюйм. Но, по крайней мере, Пол и Гарри знали, что делать со скучным сет-листом.

– Крис прав, – мягко улыбнулся Пол, отчего на его щеках появились трогательные ямочки. – Вы держались отлично. А выступление будем считать лакмусовой бумагой, которая показала… Моменты, требующего особого внимания. Например, сет-лист. Если б мы захотели выпустить сингл, к сожалению, нам бы не подошла ни одна из песен.

– Поддерживаю, – энергично закивал Гарри. – Но есть прям классные вещи, которые я бы поставил на би-сайд.

– Би-сайд… – разочарованно протянул Стюарт.

– А что такого? – взвился Гарри, заставив Стю испуганно вжаться в диван. – Би-сайд не может быть проходным. Это же вторая сторона не только пластинки, но и группы! Возможность показать другие грани, не изменяя своему звучанию…