Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться

– Может быть… , – Аглая действительно не была уверена, что не сделает этого тотчас же.

– Ты не ответила: почему бегаешь от меня?

– Я не от тебя, Пранг! Я от себя…

Волк замер, прищурясь и глядя ей прямо в глаза, близко-близко. Потом наклонился и тихонько накрыл её губы своими. Аглая зажмурилась. Зачем??? Зачем он её мучает? Уж ему-то однозначно не нужны прогулки при луне и любовные томления, тем более, сейчас, когда его стае угрожает опасность! И она необходима скорее, как верный друг и изобретательный соратник…

Постепенно уступая напору сармата, Аглая вдруг с удивлением поняла, что он сдерживается. Натянутый как тетива, Майпранг тяжело дышал, на лбу его выступили капли пота, но несмотря на его железные объятия, больше похожие на тиски, девушка чувствовала, что он пытается быть… нежным, что ли? Волк-воин??? Поддавшись порыву и не отрываясь глядя в янтарные глаза, Аглая высвободила руку и коснулась густых жёстких волос на его затылке…

Если бы она знала, какую бурю вызовет это простое прикосновение! Вожак, буквально впечатав её в песок, покрывал бесконечными поцелуями её лицо, шею и уже почти обнажённые плечи, срывая-стягивая одежду…

– Стой, Пранг… Подожди… подожди… , – шептала она, задыхаясь и постепенно уступая его ласкам.

– Ну уж нет!… Ты нужна мне… вся! – голос волка отдавал заметной хрипотцой.

– Холодно!… – Аглая уже готова была идти на попятную…

Внезапно её резко подняли на ноги и встряхнули, возвращая одежду на место.

– Так не холодно? – язвительно спросил Майпранг, прижимая её к себе с такой силой, что перехватило дыхание…

***

…Утром Аглая чуть разлепила веки. Заснули они только ближе к рассвету, окончательно измотав друг друга – до болезненно-сладких судорог, до исступлённого шёпота, до блаженной усталости и истомы…

Сармат рядом завозился, потягиваясь. Рука его потянулась к её груди, но потом вдруг изменила направление. Пальцы легонько прикоснулись к шраму под ключицей.

– Это… , – начала было девушка.

– Я знаю, – мягко прервал её Майпранг. – Ятрагор рассказал.

Аглая молчала. Ей совсем не хотелось возвращаться в ту страшную ночь и тем более обсуждать подробности. Но было ещё кое-что, что её не на шутку смущало и тревожило, поэтому она осторожно продолжила:

– Он ещё сказал, что мы с тобой теперь повязаны кровью, одним клинком, что-то в этом роде… Это типа как побратимы получается?

– Да, хороши побратимы! – обнажённый Майпранг сел и весело покрутил растрёпанной головой, искоса взглянув на неё.

Потом вдруг резко развернулся и повис прямо над Аглаей, опираясь на руки. Золотистые глаза были снова прямо перед ней, и кожа девушки немедленно покрылась мурашками.

– Ты так и не ответила на вопрос!!!

– На какой? – мурашки стали крупнее и принялись бегать.

– Почему ты шарахалась от меня все эти дни???

– Пранг, я… Я не хотела тебе мешать… У тебя стая, ты – вожак… Я, вроде как не нужна, лишняя… , – говорить, одновременно отвечая на поцелуй, было крайне неудобно…

– А я ведь собирался тебя домой отправить, в твои земли, – ни с того, ни с сего вдруг брякнул сармат, перекатываясь на спину и прикрывая глаза.

– Только попробуй! – прошипела Аглая.

– Даже не подумаю, не то что пробовать! – произнёс он вдруг почти забытую фразу, поворачиваясь и бросая на неё хитрый взгляд.

– Правильно! – фыркнула девушка и показала кулак. – Ты – вожак, тебе надо беречь своё здоровье!

Волк покрутил головой:

– Аглая, ты…

– …радость и ликование! – немедленно отозвалась она, с блаженной улыбкой созерцая потолок, с которого свисали пёстрые амулеты.

– Серьёзно??? – он уставился на неё, пряча улыбку. – У вас, в ваших землях так принято – расхваливать себя направо и налево?

– Нет! У нас принято скромно и ненавязчиво подчёркивать свои достоинства!

Майпранг вновь откинулся на спину и расхохотался…

***

…Первым, кого они увидели, ближе к полудню выходя из шатра, был хмурый Радомир. Русич смерил их внимательным взглядом, хмыкнул и понимающе закатил глаза, приведя Аглаю в немалое смущение.

– Воевода! Надо бы потолковать, обсудить кое-что, – пришёл на выручку Майпранг, сделав вид, что не заметил их ужимки.

– Надо бы, вожак, надо бы…, – лицо боярина приняло серьёзное выражение, и он помрачнел ещё больше. – Коли слушать меня станешь…

…На кошме была разложена нехитрая снедь. Все трое молчали – разговор ожидаемо зашёл в тупик, но ясно было одно: уводить стаю с пустоши нужно немедленно! Не было сомнения, что их предыдущая выходка довела князя до белого каления, а это значит, что либо дружина, либо степняки, а скорее всего – и те, и другие появятся на горизонте очень скоро.

Где укрыть людей, среди которых были не только сильные, привыкшие к практически любым условиям мужчины, но и женщины, и самое ценное для стаи – дети? Где переждать суровую зиму? Впереди по берегу только пара таких же бесплодных пустошей да скалы. Там не найти ни убежища людям, ни корма лошадям…

Майпранг сидел, пристально разглядывая узор на кошме. Радомир, держа в руках большую деревянную кружку с квасом, хмурился и время от времени прихлёбывал напиток. Аглая же пыталась собрать воедино мысли, пришедшие в голову прошлой ночью на морском берегу. Здорово мешало сосредоточиться то, что последовало после, когда её одиночество было нарушено, но девушка сделала над собой усилие…

– Радомир, а ты морем ходил? – решилась она.

Ратник поперхнулся квасом:

– Ну… Было раз, вдоль берега… А так – по реке обычно… Что ты задумала?

– Да так. Есть одна идея, но вам она точно не понравится…

Майпранг с интересом поднял голову…

***

… – Какой ты белены объелась предлагать блажь такую??? – боярин нервно шагал взад-вперёд, насколько позволял небольшой шатёр.

Майпранг сидел молча. Да, идея на первый взгляд была абсолютно никудышной. Слыхал он, что предки их, скифы, по морю ходили и даже разбойничали, бывало, в его водах наряду с прочими! Но его племя… Их удел – степь да кони, на море только с берега смотрели. Хотя… Другого пути может и не быть, если обложат их со всех сторон…

Радомир с Аглаей продолжали ругаться.

– Ты сам предложи, что получше! – кипятилась девушка. – Толку-то – по шатру взад-вперёд бегать!

– От вас, баб, толку много!

– От нас, баб, толк уже был!!!…

Радомир, чуть смутившись, остановился посреди шатра:

– Прости, обидеть не хотел. Но сама посуди: женщина, жена должна дома сидеть, мужа ждать, щи варить, а не… Хотя какая из тебя жена? Ты готовить-то умеешь???

– Я могу вкусно порезать мясо! – Аглая лучезарно улыбнулась.

Сармат прыснул в кулак. Боярин сел и махнул рукой. И где только вожак раздобыл эту бестию??? Впрочем, Радомир и знать не хотел…

– Ты лучше вот что скажи: на чём выйдем мы в это море твоё? – он хмуро посмотрел на Аглаю. – Кибитки да повозки в плот свяжем???

– Зачем? На корабле. Что, у князя кораблей не найдётся?

– Найдётся! Да не про нашу честь!

– Корабль-это… , – вопросительно вступил в разговор Майпранг.

– … это такая большая ладья, которая по морю ходит, – разъяснила Аглая, сама удивляясь своей осведомлённости.

Волк ухмыльнулся:

– Лодьи7 я видал. И даже грабить приходилось! Вот только пойдёт ли лодья по морю, коли по реке ходить пригодна?…

Аглая насупилась. Это было одно из «слабых звеньев» её затеи. Она, конечно, не была сильна в мореходстве, но в общих чертах представляла себе, что ладья – судно плоскодонное, речное. Но бывают, наверное, и какие-нибудь морские???

Об этом Радомир не знал. Да и как управлять «этой штукой» имел, похоже, весьма приблизительное представление. Аглая совсем было скисла, когда он неожиданно сказал:

– Есть в дружине ратник один, Богдан. Вот он из «водных» – по реке ходил, по морю. Он все суда наши, как свои пять пальцев знает. Его князь потому при себе и оставил…

– Что за человек? – Аглаю «водный ратник» Богдан очень заинтересовал.

– Хороший человек. Воин добрый…

– С чего бы этот добрый воин и хороший человек волкам помогать взялся? – Майпрангу идея явно была не по нраву: шутка ли – ещё один русич!

– Не знаю, захочет ли он волкам помогать, но с князем точно не в ладах,  – задумчиво произнёс Радомир. – Была там одна история. Кипчаки во время набега всю семью Богданову вырезали – родителей, сестрёнку малую. Невесту его в полон угнали, там она и сгинула. Так князь даже разбираться не стал, не то что вступиться. Ему, видишь ли, половцы в союзниках нужны! А с нашими не церемонится. Вот и Богдана чуть не силком при себе оставил за знания его да умения…

– Тварь он последняя, князь ваш! – в сердцах брякнула Аглая. – Так как нам Богдана этого выудить?…

***

…«Выудить» ратника Богдана оказалось непросто. Проживал он при княжеских палатах практически под охраной.

История, рассказанная Радомиром, действительно приключилась чуть меньше года назад. Остался Богдан тогда круглым сиротой, вотчина его была разорена и сожжена, слуги перебиты. Нрав ратник имел крутой, и в ответ на отказ князя восстановить хоть какую-то справедливость в выражениях он не скупился. И не сносить бы ему головы за такое непочтение, да князь не только гордыней, но и мудростью славился – понимал, что, если голова Богдана с плахи скатится, вторую такую ему будет, увы, не сыскать.

Потомственный мореход, тот ориентировался по солнцу и звёздам не хуже, чем в собственной горнице, мог чуть ли не в одиночку управлять любой посудиной от мирного неповоротливого ушкуя до лёгкой и быстрой боевой лодьи и знал о корабельных снастях, парусах, ветрах и течениях столько, что все только диву давались.

Впрочем, обучать кого-либо своему мастерству Богдан не спешил – так, пара-тройка помощников, без которых действительно не обойтись. Поступал он так, то ли справедливо полагая, что как только найдётся ему замена, князь быстренько с ним разделается, то ли просто из желания досадить правителю. Горячо любимое дело было сейчас единственное, что Богдана интересовало и ещё как-то удерживало в этой несправедливой жизни, поэтому он отчасти смирился со званием «главного кормчего8» и временно князю перечить перестал…

…Только бы отпустила отчаянная тоска, сжавшая в тисках и сковавшая его душу в тот момент, когда увидел он разорённую вотчину, растерзанные тела близких! Только бы притупилось чувство бесконечной вины перед ними! Если бы был тогда он дома, разве позволил бы это бесчинство??? А так… И спасти не спас, и отомстить не смог проклятым степным собакам – князь не позволил…

…Богдан со стуком поставил большую глиняную кружку и грохнул по столу кулаком. Как всегда, вечером он оставался один, уединяясь с бесконечным чувством горечи да бочонком тёмного густого эллинского вина, привозимого из-за моря.

В горнице было душно. Кормчий поднялся и открыл окно, вдохнув полной грудью прохладу осенней ночи. Постоял немного, глядя в темноту, потом угрюмо вернулся на место. Внезапно краем глаза заметил движение и резко развернулся обратно, успев выхватить короткий меч, покоившийся в ножнах на краю стола. Выхватить-то успел, а вот в ход пустить – нет! Почувствовав холод клинка у своего горла, Богдан остановился и замер.

Человека, силуэт которого маячил у открытого настежь окна, он узнал практически сразу – Радомир, воевода княжеский. Заметив, что ратник не сопротивляется, боярин, в упор глядя ему в глаза, тихо произнёс:

– Здрав будь, Богдан Осипович! Разговор у меня к тебе. Соизволишь ли выслушать спокойно али за стражей кинешься?

– Соизволю, – прохрипел Богдан, прикидывая, что кинуться за стражей всё равно не успеет, даже если бы собирался.

– Майпранг! – Радомир многозначительно глянул куда-то за спину ратника, и лезвие, на секунду задержавшись у его горла, исчезло.

Оглянувшись, Богдан встретился взглядом с пронзительно жёлтыми в свете лучины волчьими глазами и вздрогнул. Вожак дружелюбно ухмыльнулся и красноречиво приложил палец к губам, а ратник ошалело повернулся обратно к Радомиру. Слыхал он, что боярин с волками-воинами спутался, да не верил особо. А вон как выходит – правда!

– Ну, что? Готов выслушать? Давай присядем тогда, – воевода по-хозяйски придвинул к себе один из чурбаков, заменявших в горнице табуреты.

Майпранг усаживаться не стал. Взяв в руки кружку Богдана, он понюхал содержимое, одобрительно хмыкнул и сделал пару глотков. Обманчиво расслабленная фигура воина доверия кормчему не внушала. Он загривком чувствовал цепкий взгляд жёлтых глаз, и спокойствия это не добавляло.

Меж тем, не откладывая дело в долгий ящик, Радомир начал разговор. Вкратце он поведал Богдану события последних дней: о том, как вынашивал князь план уничтожить древнее кочевое племя и почти преуспел в этом, если бы не их хитроумная выдумка; от том, как послал на верную смерть его, преданного и верного слугу, угрожая его жене и сыну; о том, как волки-воины приняли и его, и его семью, забыв о давней вражде; о том, что оставшейся горстке сарматов, среди которых женщины и дети малые, угрожает сейчас смертельная опасность… И о том, что опасность эта исходит от проклятых кипчаков, которых князь направил по следу!

Будто окаменевшее, лицо Богдана дёрнулось в этот момент – сузились глаза, скривились в ненависти и ещё больше сжались губы. Радомир про себя удовлетворённо кивнул: права была девчонка! Как раз Аглая посоветовала в разговоре с водником сделать упор на очередную подлость и предательство князя и подчеркнуть, что на сарматов пойдут именно половцы. Сработало!

Богдан молчал, но было заметно, что борьба в его душе происходит нешуточная. Хмуро и недоверчиво глянув в сторону Майпранга, который уже невозмутимо закусывал с его стола, чем Бог послал, кормчий наконец спросил:

– От меня-то что надобно?…

***

…Аглая сидела в шатре сама не своя. Вот уже четвёртый день, как отправились Майпранг с Радомиром в княжеские владения разыскивать Богдана – и ни слуху, ни духу! Орга, торчавшая рядом, уже исчерпала запас уговоров и бурчала себе под нос на сарматском что-то о бестолковых женщинах русичей, которые не могут набраться терпения и спокойно подождать…

…Перед отъездом они здорово поругались. Майпранг даже мысли не допускал о том, что она будет принимать непосредственное участие в их вылазках. Все доводы девушки, что вообще это её затея, и она имеет полное право не оставаться в стороне от активных действий, пролетели впустую. В конце концов вожак просто вскипел, что, надо сказать, случалось с ним крайне редко, учитывая его завидную выдержку, и остаток дня тогда они дулись друг на дружку, приводя в немалое бешенство Радомира, которому по какой-то несчастливой случайности доставалось «на орехи» от обоих…

А воеводе и так жилось несладко – супруга, отличавшаяся, видимо, не только неземной красотой, но и весьма крутым нравом, закатывала ему ежедневные скандалы, ничуть не заботясь о том, что их слышит всё становище. Поменяв страх на слепую ярость, Чеслава активно возненавидела всё волчье племя поголовно, обвинив его во всех своих невзгодах, и объявила отнюдь не молчаливый бойкот мужу, посмевшему вступить с сарматами в преступный сговор…

…На улице тем временем послышались приветственные крики. Орга, встрепенувшись, с улыбкой дала взволнованной Аглае лёгкого тычка в бок – дескать, что я говорила! – и обе тут же выскочили на улицу. Сейчас было наплевать на ссоры и обиды, главное – вернулись!… Действительно, трое всадников, подъехав и спешившись, привязывали лошадей у коновязи.

Пару мгновений спустя Майпранг уже стоял рядом с Аглаей. Молча крепко притиснул её к себе и коснулся своим лбом лба девушки. Глаза оба прикрыли одновременно, разделив следующий вздох на двоих… Чуть смущённо улыбнувшись вожаку, она наконец обратила внимание на его спутников и замерла от изумления. Неподалёку столбом стояла Орга и таращила круглые тёмные глаза.

А посмотреть действительно было на что! Аглая привыкла считать крупным Радомира – на фоне поджарых и мускулистых сарматов воевода действительно выглядел более чем внушительно. Однако даже он казался мальчишкой-переростком по сравнению с мужчиной, стоявшим рядом.

Ростом Богдан, скорее всего, немногим превышал два метра. Под рубахой и кафтаном, небрежно наброшенным сверху, бугрились мышцы размером с хорошую дыньку. Всё это великолепие венчалось крупной головой с растрёпанными смоляными кудрями и такой же бородой. Из-под косматых чёрных бровей хмуро и настороженно взирали вокруг внимательные глаза. Приглядевшись, Аглая рассмотрела в ухе «водного ратника» увесистую круглую серьгу жёлтого металла. Настоящий морской разбойник! Но именно такой, по сути, им и нужен!…

***

… – Что скажешь, Борислав? – князь сидел за накрытым к обеду столом, но кусок не лез в горло.

– Есть пустошь одна. Дня два пути – перелеском да степью, дальше только море да скалы. Там они, там и нагоним. Некуда волкам деваться, княже! – поклонился ратник.

– Собирай дружину, воевода! И гонца к Алп-Хасану отправь, чтобы выступали навстречу. Да своих предупреди – пусть с половцами не собачатся. Мне кипчаки союзниками нужны, без них волков не одолеем! – князь наконец принялся за еду.

– Всё сделаем, княже. Не будет зверям пощады!

– Вожака мне слови. Приведёшь живым – награжу, да и ты звание воеводы упрочишь…

Воин ещё раз поклонился и вышел.

Князь задумался. Пустошь… Говорят, есть такая, ближе к скалистому берегу, да только дороги туда не знает никто. Ну да ничего! Кипчаки окрест уже всё прочесали. Всё меньше степи неизведанной остаётся. Захлопнется капкан, не уйдут волки!

Князь сжал кулаки. В памяти всплыло нахальное лицо молодого вожака. «Ничего, скоро встретимся, волк! Скулить будешь, о пощаде умоляя…»

Глава 8

… – Да, причалить здесь, пожалуй, получится… , – Богдан был задумчив и сосредоточен.

Он в компании Радомира уже не раз выходил на берег, размышляя и что-то прикидывая. Было заметно, что в лагере кочевников ратник чувствовал себя неуютно, и прогулки к морю приносили ему явное облегчение.

Майпранг благоразумно не набивался в провожатые. К нему Богдан питал особенное недоверие – видно, не забыл клинок, неожиданно и бесшумно возникший у горла. Недоверие было взаимным – Майпранг не мог припомнить, чтобы русичи когда-нибудь союзничали с волками-воинами, и держался начеку. Пара волчат-подростков всегда незаметно сопровождала чужаков и о любом их действии или передвижении немедленно докладывала вожаку.

А ему дел хватало! Нужно было мало-мальски подготовить стаю к столь трудному и необычному походу. Волки небольшими группами промышляли подальше от пустоши, чтобы обновить припасы, не привлекая особого внимания, и в самом становище тоже кипела работа. Хоть и привыкли кочевники к быстрым сборам, да в этот раз дело особое, и как там оно дальше повернётся – было неизвестно… Тревога витала в воздухе, не давая забыться, пропитывая всё – от шатров и кибиток до последнего стебелька степной травы – тягостным ожиданием беды. Все без исключения понимали, что временное затишье вот-вот оборвётся, но и предстоящий морской поход пугал не меньше!

Тревога витала, но не давала места малейшему сомнению – волки, как один, от мала до велика, безгранично верили молодому вожаку и беспрекословно выполняли его распоряжения. Майпранга это и радовало, и заставляло ещё больше тревожиться – не имел он права ошибиться-просчитаться, а потому старался учесть всё до мелочей…

Ятрагор, меж тем, затею не одобрял. Однако после долгого разговора один на один с вожаком согласие своё всё-таки дал. Других вариантов, похоже, действительно не было: либо сидеть и смерти дожидаться, либо рискнуть…

– Князь ведь тоже от нас такого шага не ждёт, Ятрагор. Авось, проскочим! – с этим старый жрец поспорить не мог…

…На вечер был объявлен «общий сбор» для обсуждения деталей и уточнения дальнейшего плана действий. «Штаб» разместился в шатре Аглаи.

– Берег пологий, ежели по тропе спуститься. Сможем и причалить, и людей с припасами да скарбом погрузить, – докладывал результаты утренней разведки Радомир.

Богдан больше отмалчивался. Хоть и дал он своё согласие, хоть и шла речь о его любимом и знакомом деле, но чувствовал он себя крайне неуютно. Смущала его и Аглая. Радомир во время их «прогулок» уже поведал вкратце обстоятельства своего знакомства с этой женщиной и то, какую роль она – случайно или намеренно – сыграла в ритуальном поединке. Члены стаи относились к ней настороженно-почтительно и называли «посланница Табити». Табити – так, насколько знал кормчий, звалась у кочевников верховная богиня – покровительница огня и домашнего очага, вершившая в людском мире высший справедливый суд. Слыхал он и то, что раньше женщины в сарматских племенах, в память о своих прародительницах-амазонках, наравне с мужчинами и в бою участвовали, и имели право голоса. А сейчас молодых волчиц в племени, почитай, и не осталось: все с семьёй да с выводком волчат – куда там мечом махать…

Но как бы там, в древности ни было, почему чужачке, пусть даже и женщине вожака, позволено присутствовать на серьёзном мужском совете, ратник никак не мог взять в толк. И когда Аглая вдруг обратилась непосредственно к нему, поначалу немного опешил.

– А что, Богдан, есть у тебя какая-то особая ладья на примете, или любую брать будем?

– Лодья – она и есть лодья, – проворчал водник, отчаянно пытаясь скрыть смущение.

– Но всё же? Ты как никто другой в этих делах разбираешься, знаешь всё до мелочей. Какое судно ты бы сам выбрал?

Похвала была приятна. Кроме того, Аглая, сама того не зная, затронула потаённую струнку души могучего ратника. Была, была мечта! И судно было…

– Есть у князя посудина одна, – помявшись, начал Богдан. – Вот она бы нам здорово пригодилась! С северных морей недавно пригнали – то ли на обмен, то ли в бою каком взяли, то мне неведомо. Эх, знатная, шельма!

– А называется как?

– Драккар9! …

Аглая наморщила лоб, собирая воедино крупицы эрудиции. Драккар… Что-то, связанное с викингами, вроде. Но однозначно боевой корабль!

– А чем драккар от лодьи отличается? Фору даст нам, или только слово пышное? – недоверчиво подал голос Майпранг.

– Лодья плоская. У князя – сплошь долблёнки речные, пара только морских, потяжелее, набойные10. Драккар килевой, а значит – в морских волнах устойчивый, узкий да маневренный. И побыстрее лодьи он будет, – терпеливо объяснял Богдан – теперь, когда речь неожиданно зашла о его мечте, он готов был даже с вожаком волчьим разговоры разговаривать.

Майпранг удовлетворённо кивнул. Быстрее да маневреннее – это то, что надо…

– Да! Ещё башка у него! – вспомнил Богдан.

– Какая башка???

– Драконья – змея такого, зубастого да косматого! У лодьи нос, а у драккара – башка!

– Подходит!!!…

Радостный возглас Аглаи ненадолго разрядил обстановку и развеселил серьёзное собрание, даже суровый «водный ратник» тихонько усмехнулся в бороду.

– Ну, дело за малым. Осталось этот драккар заполучить, да сюда морем привести, – вступил в разговор Радомир.

Все вновь напряжённо примолкли – это не ложка дёгтя, а целый половник! На словах всё ладно да складно, а вот как исполнить задуманное – идей стоящих пока не было…

– Ещё есть сложность одна, – вдруг произнёс Майпранг.

И в ответ на вопросительные взгляды продолжил:

– Кони. Коней, полагаю, ни на лодью, ни на драккар не погрузим…

Аглая задумалась. Да, без коней сарматам-кочевникам трудно придётся, а получится ли их в раз раздобыть на новом месте – вопрос!

– А кони сушей пойдут! – в голову пришла очередная лихая мысль. – Майпранг, сколько волков нужно, чтобы табун наш перегнать по берегу?

– Пять-шесть вполне достаточно!

– Ну, вот и хорошо! Мы морем пойдём, на драккаре, а лошадей погоним в обход, по берегу, и там встретимся!

Майпранг молча посмотрел на Аглаю. Девчонка не переставала его удивлять: не имея ни малейшего понятия о вещах, привычных и понятных для любого кочевника, она, тем не менее, фонтанировала идеями! Идеи, поначалу выглядящие абсолютно дико, на деле вдруг оказывались вполне подходящими. По крайней мере, никто из них, мужчин, действительно лучше пока ничего не предложил… Отсутствие необходимых знаний и умений Аглая успешно компенсировала хитростью и своеобразной безбашенностью, что как нельзя лучше подходило к ситуации… А слова «наш табун» неожиданно приятно грели душу…

Мысли вожака были прерваны её очередным вопросом:

– Майпранг! А кто в стае лучший наездник? Ты не в счёт, кроме тебя…

– Всё хороши, сама видела!

– Я-то видела, а ты знаешь! Кто?

– Корсак, – Майпранг отвечал с заметной неохотой.

Это новость! Корсак! Бывший «адъютант» Катиара! После смерти покровителя он из стаи, разумеется, никуда не делся, но держался немного особняком, стараясь поменьше попадаться на глаза новому вожаку. Майпранг его не гнал – в стае каждый воин на счету! Но никакое серьёзное дело ему не поручал, да и не собирался…