Полная версия:
ANTI Лора. Фантасмагория для взрослых
– Где были мы, и кто был с нами, какие девушки, с какими волосами, – пропел он себе под нос и обернулся к своей спутнице:
– Вы умеете стрелять? Я дам Вам парабеллум, – в нем проснулся сын турецкоподданного.
– Остапа несло? – ее голос был ровным и спокойным, как у герцогини на приеме в Букингемском дворце.
– Однако, счет 1:1, – он улыбнулся, – если Вас не затруднит, не будете ли Вы столь любезны…?
Девушка рассмеялась:
– А ты мне нравишься, особенно ход Ваших мыслей. Сейчас налево, потом еще раз, до светофора и направо, дальше ныряем в арку и стоп.
– Есть, мэм, – козырнуть не удалось, руки заняты, да и фуражки нет.
Они промчались мимо здания, смахивающего на планетарий и далее, следуя полученным инструкциям, он ворвался в показанный тонким пальцем с отличным маникюром проезд и резко остановился.
– Какие будут указа…, – к ее капризам появляться и исчезать без лишних сентиментальностей он еще не привык. Ангел-Кот растворился (растворилась?) в темноте ночного города…
Хмыкнув, он вылез из машины, устало опустился на лавочку и достал из кармана сигареты.
– Чудны дела твои, Господи, – вроде как закоренелый атеист, но все-таки знал пару расхожих
фраз.
Прикурил.
Какая-то бумажка оказалась зажатой в пальцах. Он уже забыл, где ее взял и, развернув, при
тусклом свете одинокого фонаря увидел текст, который тут же вспомнил: «…твои яблоки упадут в небо».
– Разве яблоки падают в небо? Так не бывает. А бывает, что девушки на глазах раздваиваются и летают по воздуху?! Угу. Тоже не бывает. И что? На повестке дня извечный русский вопрос? – усмехнулся сам себе и огляделся по сторонам.
Замкнутый невысокими, что называется «сталинскими» домами двор, несколько лавочек, пешеходная арка, ведущая, если он не ошибался, на Комсомольскую улицу. Окружающее пространство было уже виденным ранее…
Похоже, что он сидел во дворе её дома. Подозрения превратились в реальность, когда, подняв голову, он увидел ярко освещенное знакомое окно.
– Ангелам по чину полагается все знать или… Вряд ли это случайность, зачем она меня сюда привела, а? Она тоже Белый Кролик?
Настроение, как впрочем, и время, не подходило для «дружеских» визитов.
Мокрый асфальт ночь капли дождя смывают Срочные дела прочь напоминая о тебе Сколько я не пробывал мечты на вкус они Такие я еще не открывал замки
Каждый вечер я иду к тебе
И зажигаю свечи на твоем окне
Не поднимусь к ней не постучусь в ее дверь Не обнимусь с ней двери не узнают теперь Сколько дней назад она ушла из жизни
Тая на руках моих ругая этот мир остался я
Каждый вечер я иду к тебе
И зажигаю свечи на твоем окне Каждый вечер гонит дождь меня
Но снова тают свечи с ними таю я… 9
АДАЖИО10
«Мы убегаем во всех направлениях Режем на точки маршрут…»
…шел дождь. Он шел уже давно. По улице текли бурные потоки, смывая желтые листья, мусор, сливались вместе и бежали вниз, к набережной. Шум дождя заглушал все звуки. Не было слышно машин, шагов пешеходов, не было слышно дыхания большого города. Все поглотил дождь.
Она шла по мокрому тротуару, перешагивая через лужи, обходя или перепрыгивая особо бурные потоки. Дождь окружал ее со всех сторон, отрезая от всего мира, ото всех. Она шла домой. Уставшая и немного грустная.
Она любила дождь. Он ей нравился, под ним хорошо думалось, неспешно, без суеты. Он был вместе с ней – озябшей, промокшей маленькой женщиной, привычно идущей знакомой дорогой. Она никуда не торопилась. Присущая ей энергичность и жизнерадостность немного отступила, оставив место старым мыслям, которые она старалась не впускать в себя, но которые иногда все же возвращались и наполняли ее снова. Монотонный шум падающих струй только способствовал этому и вызывал из памяти, казалось совсем забытые образы, лица, события, давно ушедшие дни, которые, как ни хотела она в этом даже себе признаваться, были наверно, самыми счастливыми в ее жизни. Она не хотела думать об этом, это каждый раз причиняло ей боль. Она отгоняла их, забивая голову каждодневными проблемами и делами, избегая всевозможных ассоциаций и напоминаний, которые могли вызвать совершенно безобидные предметы или явления. Но в то же время эти воспоминания были пожалуй единственными светлыми мыслями, которые держали ее на плаву и приносили какое то облегчение ее душе.
Он сидел в машине напротив ее дома. Открытые окна впускали в салон свежий влажный воздух и наполняли его шумом дождя. Курил, неспешно затягиваясь и выпуская дым в лобовое стекло. Дым отражался и возвращался обратно, образуя зависающие в воздухе переплетенья. На пассажирском сиденье лежал букет красных роз. Они были мокрые от дождя, их покрывали крупные капли воды, которые постепенно скатывались вниз, но на их место через открытое окно падали новые. Роз было много, целая охапка. Длинные метровые стебли, шипы, немного листьев. Она
9 Песня группы «Кукрыниксы»
10 Adagio – отдельная пьеса в медленном темпе
любила именно такие. Их аромат, ставший еще более явным под действием влаги, наполнял салон, смешиваясь с запахом дождя и табака.
Он ждал ее. Он ждал ее уже давно. Каждый день он приезжал на это место примерно в одно и тоже время, каждый раз с новым букетом, долго сидел, ожидая, когда она появится, курил, и думал. Думал о том, о чем сейчас думала и она. О тех же днях, о тех же событиях, пытаясь вспомнить каждую мелочь, и каждый раз заново переживал все то, что у них было. Это были грустные мысли, перемешанные с тоской по прошлому, по тому, что уже давно ушло и не может вернуться. Они будоражили давно, казалось бы, ушедшую глубоко боль и вызывали в памяти образы не обретенного счастья.
Он знал, что уже ничего нельзя изменить. Он знал это, но все равно, вопреки здравому смыслу продолжал ждать. Он просто хотел ее увидеть, хотел посмотреть на нее, пристально, по своей привычке заглянуть ей в глаза и даже может ничего не говорить.
Сигарета гасла, он поджигал следующую и продолжал молча ждать. В магнитофоне стоял любимый диск, и играла композиция, которая отражала его внутреннее состояние и как нельзя более подходила и к этому нелепому ожиданию и к дождю, который сегодня был аккомпаниатором музыки. Эта мелодия начиналась с шума дождя и им же заканчивалась. Написанная с огромным надрывом и болью, исполненная рвущим душу голосом и наполненная тоской и горечью эта песня была о них двоих, ее слова как будто слово в слово повторяли их жизнь. Музыка звучала по кругу, заканчивалась и начиналась снова.
Она повернула за угол. До арки ее дома оставалось буквально несколько шагов. Подняла голову от асфальта и…
Сначала она не поняла, что мелькнуло перед глазами на ярком пятне рекламного щита, сделала еще пару шагов, но потом остановилась и замерла, приклеившись взглядом к изображению.
На нее смотрела она… Она, в белом платье, сидящая в пещере.
Огромный плакат, подсвеченный изнутри, ярко светился в сумерках, по стеклу стекали капли воды, и это придавало картине какую-то нереальность.
Она забыла о дожде, и осталась стоять посреди огромной лужи, не обращая внимания на обгонявших ее прохожих и ничего больше не видя.
Блуждающие в ней мысли разом вспыхнули и ожили. В голове появилась музыка, та же самая музыка. Эта композиция с подаренного им альбома, была, пожалуй, ее самой любимой, и она слушала ее, иногда, когда подкатывала тоска, и хотелось просто отдаться ей, закрыть глаза и ощутить образы, рождающиеся под воздействием этой невыносимо грустной песни.
Он ждал именно этого момента. Как только она появилась, он бросил сигарету и не сводил с нее глаз. Он смотрел на нее, застывшую на месте и не отрывающую взгляда от самой себя. Время остановилось, ничего больше не было. Он. Она. Между ними дождь и звучащая на огромной громкости музыка. Он, не глядя, протянул руку, взял букет и, хлопнув дверцей, вышел из машины.
Резкий звук вывел ее из оцепенения. Она повернула голову и увидела его, стоявшего на другой стороне улицы с цветами в руке. Хотя было не очень близко, вдобавок дождь и сумерки приглушали всё, но то, что это он, она поняла сразу. Как всегда весь в черном, почти сливающийся с темнотой.
Она замерла. Первая мысль – бежать, бежать от него, от всего этого, от прошлого, которое как ей казалось, пропало навсегда и вдруг появилось так внезапно и так близко. Но она не могла пошевелиться и осталась стоять, не сводя с него испуганного взгляда.
Он тоже стоял, боясь двинуться с места. Капли стекали по лицу. Мимо проносились машины, обдавая его брызгами, но он ничего не замечал, видя только ее и не осмеливаясь сделать хоть шаг.
Музыка достигла своего апогея, пронзая пространство рвущими словами:
Смело сползаем в огромную Залитую до краев красоту И по колено, в песке увязая Теряем свою высоту Брызги сверкающей
Крови на пальцах Экватор небесный на дне Я задыхаюсь
И может быть хватит
Уже сожалеть обо мне…
Он сделал первый шаг, и дальше уже не останавливаясь, пошел к ней. Он просто шел к ней, не думая о том, что сказать, что она скажет, и что вообще может быть. Он шел, преодолевая несколько метров реального пространства и одновременно огромную пропасть, разделившую их.
Перемахнул невысокое ограждение и оказался перед ней, уже весь мокрый, с грустной улыбкой и печальными глазами. Молча замер, не решаясь сказать ни слова, держа розы в опущенной руке. Он смотрел в ее глаза, пытаясь, там хоть что нибудь прочитать, и молчал. Потом, протянул ей цветы и тихо сказал:
– Здравствуй, Ларис…
Она не могла сдвинуться с места, пока он шел к ней. Весь ее разум, вся ее сущность кричали:
«Беги!!! Беги от него!!! Зачем все снова, не надо этого!!!!». Но она осталась стоять, и когда он уже оказался рядом, когда она увидела его глаза, услышала его голос и помимо своей воли протянула руку и взяла этот огромный букет, она сказала:
– Здравствуй…
Они стояли, молча стояли и смотрели друг на друга, не решаясь, каждый сделать движение и сказать еще хоть слово. Шум дождя поглотил все звуки и окружил их со всех сторон…
Где-то моя любовь В жарких Сахарах Где-то моя любовь Цедит зеленый чай Не отвечай на боль Времени мало
Не отвечай на боль Шепчет, не отвечай…11
СУБИТО12
«Домой слишком рано и пусто. С тобой слишком поздно и грустно…»
«Поливать меня водой стало уже доброй традицией», – грустно подумал он, открывая глаза и пытаясь понять, где находится.
Дождь шел стеной, и он был уже весь мокрый. Зябко поежившись, бросил окурок и, взобравшись в машину, включил печку.
Увиденная сцена еще будоражила уставший мозг, и было не ясно, то ли это приснилось, то ли было на самом деле. Но дождь был самый настоящий, в этом не стоило сомневаться.
«То ли девушка, а то ли виденье», – устало усмехнулся, смахивая с лица капли воды.
Уставившись в лобовое стекло, по которому причудливыми зигзагами растекался дождь, он впал в прострацию. Несколько минут полной отключки и постепенно, постепенно к нему стала возвращаться трезвость мыслей и хоть какое-то осознание происходящего.
«Странные сны продолжаются… Или это не сны? А что это тогда? Реальность? Ага. Реальность – это то, что ты осознаешь… Так кажется было сказано. Что я сейчас могу осознать? Что вообще происходит? Почему я вижу её во сне, почему в таких разных обстоятельствах? К чему все это? Зачем…», – тоска шевельнулась в глубине души, где-то очень глубоко.
Вздохнул.
«С Алисой я так и не пообщался, да собственно и к чему мне эта Алиса? Хотя нет, зачем-то же она привела меня на это шоу. Она, она, с нее все началось, утром…», – еле заметно дернул губой. – «И где мне теперь ее искать? Поговорить с ней все-таки надо. Хотя… Для чего мне какая-то Алиса, когда Лора здесь, буквально в двух шагах…», – закусил губу, нарочито ухмыляясь, чтобы задавить вновь подающую признаки жизни тоску в зародыше, пока она, не разрослась, как раковая опухоль. —
11 Автор песни Мара Кана
12 Subito – внезапно, резко
«Прекрасно ведь знаю, что сейчас к ней не пойду. Да и не сейчас тоже. Это, увы, невозможно… Зато некий Ангел появился. Появилась. Ангел-хранительница», – нехотя улыбнулся, – «никогда не знаешь, кого найдешь и где потеряешь».
Из омута запутанных мыслей вывел телефонный звонок. Он, не глядя на экран, поднес трубку
к уху.
– Олег, ты, когда будешь? – голос Ольги звучал как с того света.
– О-ля, а, сколько сейчас времени? – мрачно поинтересовался он в ответ. Пауза длилась больше, чем следовало по правилам приличия.
– Полпервого. Вы к обеду будете? – тон любимого секретаря стал более официальным, видимо
к ней кто-то подошел.
– Нет, Лёлечка, раньше ужина и не жди, – попытался пошутить он, по всей видимости, не удачно.
– У тебя все хорошо? – уже шепотом спросила девушка.
– Как тебе сказать… Хорошо или не очень хорошо… А может хорошо, да не все. Или все не хорошо. Вообщем перманентно. Да, Олька, не поверишь, знаешь, где я? – шутить так, шутить. – Я сейчас в …, – назвал он свой любимый город.
– Где??!!
Представив выражение ее лица, он чуть улыбнулся и добавил:
– Барбамбия. Киргуду.
Ольга замолчала, а потом выдавила из себя:
– Тебе звонили от какого-то Панаева…
– Что…? – на лице отобразился верх удивления от такой беззастенчивой наглости. – Панаева?
Оль, знаешь, что… скажи им всем свою любимую фразу, откуда и куда уходят без панамки!
Голос в трубке засмеялся, сказал: «Хорошо», и отключился.
«Панаева тут только не хватает для счастья», – фыркнул, трогаясь с места. – «И ресторана. „У Грибоедова“. Порционные судачки, „а натюрель“. Виртуозная штука».
Дворники не справлялись с потоками воды, и дальше бампера он ничего не видел. Двигаясь без цели под дождем и… Непонятный текст, вряд ли слышанный ранее, не похожий на песню, но имеющий некий внутренний ритм, сразу, целым куском, возник в голове:
«Двигаясь без цели под дождём и солнцем, я очутился на перекрёстке малознакомой части города, где и увидел это. Не знаю почему, но я как-то уже знал, что будет дальше. Впереди был целый день, и было понимание того, что этот день один из многих в последовательности, называемой жизнью. Было ощущение случайности реального и его малозначительности. Будто бы я был уже однажды кем-то, кого стоило бы вспомнить. Мне стоило бы позвонить ей, хотя я понимал, что я так и не найду подходящих слов… Стоило бы позвонить ей…».
«Нет, не стоило», – покачал головой, – «ведь никому это не надо. Не так ли, Лариса Санна? Так», – на мгновение отвлекся от дороги, на мелькнувшее в правом окне белесое пятно. – «Или стоило…?».
Несколько незамеченных им красных лепестков, рассыпанных по пассажирскому сиденью, тихо соскользнули вниз, спеша спрятаться, чтобы не стать доказательствами того, что… Рано. Впереди еще целый день, вернее вечер и пока не настало утро…
Медленно скатившись под горку, он свернул на ярко освещенную площадку, проехал ее и остановился. Дождь мгновенно прекратился, и сразу же стало пронзительно душно.
Открывшаяся через опущенное стекло панорама в сопровождении оглушающих звуков мгновенно напомнила ему о событиях двухлетней давности.
Я разобью турникет И побегу по своим…
Обратный change на билет Я буду ждать, ты звони… 13
Аквапарк. Ночной вход. Ни больше, ни меньше. Вот вам и судачки, вернее…
Музыка рвалась из множества многоваттных колонок, разноцветные огни, беспорядочно вспыхивающие над площадкой, освещали разномастную толпу отдыхающих, которые ни в чем себе
13 Автор песни Земфира
не отказывая, танцевали практически topless, как мальчики, так и девочки. Взлетающие из пола фонтанчики встречались восторженным визгом, перекрывающим грохот «кислоты». Водная дискотека. Новомодное развлечение.
Осторожно прочистив горло и сглотнув слюну, он оторвался от яркого зрелища и медленно повел взглядом вправо, туда, где стоял этот самый турникет.
– Красный бросаем, зеленый – проходим, – отчетливо слышимый сквозь беспредельную музыку знакомый голос и еще более знакомая маленькая фигурка, подпрыгивающая от радостного возбуждения и поросячьего восторга, заставили вздрогнуть. Он увидел… самого себя и… её, стоящими возле картоприемника, и весело, с шутками-прибаутками, пропускающими жаждущих оторваться на танцполе.
Она была в своих моднявых защитного цвета бриджах, великоватом ей серо-белом свитере, висящем до колен. На поясе рация, в ухе гарнитура с болтающимся на тонкой дужке микрофоном. Не прекращая ни на секунду движений, она пританцовывала на месте, задорно смеясь.
Он открыл рот, расширенными глазами глядя на эту пару. Потом правой рукой поставил на место, прилипшую было к рулю нижнюю челюсть, и тихо выполз из машины.
Странно, когда ты сходишь с ума У меня появляется чувство вины. Я тебя понимаю, ведь мне иногда Тоже снятся странные сны.
После перемещений в пространстве и времени можно было, конечно, ожидать чего угодно. Но все же, вот ТАКОЕ зрелище…
Снится, что мне не дожить до весны Снится, что вовсе весна умерла Страх во мне оставляет следы
Я думал, что страх – это просто слова
«Слова? Угу…».
Зачем топтать мою любовь Её и так почти не стало
Я разбиваю руки в кровь
Я не сошел с ума. Так надо 14
«Так надо…?», – странным эхом отозвалось внутри.
Замерев на месте, он впал в кому. На неопределенное время.
– Молодой человек, не составите мне компанию? – с трудом вынырнув из грез и испуганно обернувшись на прелестный голос, он увидел позади себя чудное создание. Изображение кролика, фосфоресцировало в темноте и эта явная примета, несмотря на его «слегка» приторможенное состояние, позволила опознать незабвенную барышню. В третий раз падающая из рук едва прикуренная сигарета уже не выглядела так смешно, как в двух предыдущих случаях.
Чудное создание – она же Алиса, или не Алиса, блондинка или… впрочем, сейчас она была жгучей брюнеткой, хотя это такая мелочь – современный уровень развития косметическо- парфюмерной промышленности вполне позволял менять цвет волос легко и непринужденно. Вообщем она стояла возле него и вопросительно-насмешливо смотрела в глаза.
– До одиннадцати девушкам вход бесплатный, – как со стороны услышал он свой голос.
– Девушкам так поздно неприлично ходить одним на грязные танцы, – Алиса, если это была, конечно, она, хитро улыбнулась.
Он молча смотрел на нее, пытаясь понять, откуда здесь эта красавица. Впрочем, это не самый интересный вопрос. А вот как он сюда попал и что здесь вообще происходит… Игры разума? Химера
14 Песня группы «Смысловые галлюцинации»
воспаленного воображения? Бред спятившего мозга? Галлюцинации? Причем не молчаливые. Отнюдь.
Пауза затягивалась, а ничего путного в голову так и не приходило. Тогда, чтобы не выглядеть совсем уж полным идиотом, он тряхнул ставшей очень тяжелой головой и негромко процедил вспомнившуюся к месту строчку из «Снайперов»:
– На уровне грязных танцев, альфонсов с пустыми штанами, на уровне фальши в постели, мы были знакомы едва ли…
– Я молча шнурую ботинки, а спички мне больше по нраву. Глотаю мороз и рябину и выдыхаю отраву…, – подхватила знакомая незнакомка и снова улыбнулась.
«Иш ты», – удивился, впрочем, не сильно, – «какие мы песни знаем. Это хорошо. А что дальше?».
Можно было продолжать стоять истуканом, причем имея на это массу смягчающих и оправдывающих обстоятельств. Можно было прикинуться «болванчиком», эдаким залетным статистом в этой непонятной пока инсценировке. Впрочем, на счет статиста он явно поскромничал. У него роль главного героя, судя по всему. Так что, погрузка апельсинов продолжается.
Привычно поёрничав над собой, он решил не подавать никакого виду, что ни черта не понимает и находится в полном ах…, гм, шоке. Поэтому.
«Поэтому будем вести себя, как ни в чем не бывало. Да подумаешь, путешествие в прошлое, эка невидаль. Удивили», – хмыкнул. – «Вот только не надо топтать мою любовь. Её и так…».
Сжал зубы, растянул губы в улыбке, немного склонил голову, и, в соответствии с выработанной на ближайшее будущее линией поведения, нагловато усмехаясь, спросил:
– Нам давно уже пора познакомиться, с самого утра, Вы не находите? Девушка молча ждала продолжения предложения.
Тогда, не переставая напряженно прислушиваться к голосам за своей спиной, он кивнул головой в сторону массивной металлической конструкции, преграждающей вход, и добавил:
– Lets go, Miss.
«Что будет, если мы сейчас встретимся лицом к лицу?», – попытался представить ошеломительную и не факт что радостную перспективу. – «Посмотрим…».
– Досадно одно – не сумели, – губы красавицы изобразили беззвучный ответ, тут же спрятанный за улыбкой и, произнесенными уже вслух, словами:
– Нет, не туда. Нам надо в Старую Крепость.
Прозвучавшие слова «нам» и «надо» заставили его правую бровь подняться выше обычного положения на пару сантиметров.
«Однако… А что не сумели то? И чем это ей так досадно?».
Не меняя выражение лица, он продолжил словесную эквилибристику с красивой барышней.
Неплохое развлечение. Не хуже прочих.
– Может «У Наума»? Там кормят лучше. Жареный судак, рекомендую. Красивый антуражик, шустрые официанты. Музычка, – закатил глаза, изображая восторг.
– Ты не понял. Не в забегаловку с таким названием, а именно в крепость.
– В кре-пость, – протянул. – Ага. Нам. Надо. В крепость. А мы уже на ты? Без полагающегося брудершафта? – он начал тонко хамить. Не нравилось ему столь явное стремление девицы направить его в нужное ей, по всей видимости, место. Что можно делать в доисторической полуразвалившейся крепости в это время? Вопрос. И что ей все-таки надо от него? Откуда она тут взялась? Откуда нарисовалась? Надо бы вывести ее на чистую воду. Кто она такая?
– Может, для приличия, все-таки познакомимся? – он изобразил на лице глуповато- вопросительное выражение. – Меня Олег зовут, – добавил с интонацией и мимикой героя одного назойливого рекламного ролика, пропагандирующего халявную раздачу трехсот рублей.
– Анастасия, – она протянула ему тонкую руку и рассмеялась, – ты, что, боишься?
– Настень-ка, – нараспев сказал он в своей любимой манере, слегка наклонив голову и немного прищурившись, глядя ей в глаза, – на слабО ты своих сверстников бери, хорошо? Я в их годы на это велся легко.
– А сейчас, что, так постарел, что не хочешь поехать с красивой девушкой в столь романтическое место? – ее голос с очень тонким и мягким акцентом звучал немного насмешливо.
– Надеюсь, ты не сильно ушиблась утром? – пытаясь встречным вопросом сбить ее с толку, спросил он, не уточняя, однако, утро какого дня, имеется в виду.
– Я??? Утром??? Ты меня с кем-то путаешь, дорогой, я нигде не ушибалась.
– Хм, дорогой… Ну, наверное. У тебя случайно нет сестры-близняшки? Девушка весело рассмеялась:
– Нет, я одна такая, – сделала глазки, слегка махнула головой, продемонстрировав великолепные волосы и тихим, завораживающим голосом добавила. – Таких больше нет, не было и не надо…
«Где-то я уже слышал эту фразу, и даже знаю от кого», – усмехнувшись, подумал он про себя.
– Так мы едем или ты не хочешь?
Он изобразил одну из имеющихся у него в запасе многочисленных улыбок на все случаи жизни, должную означать легкую усмешку над молодой и наивной девушкой и сказал:
– Что ты, Солнце, я мечтал об этом с детского сада, – открыл правую дверцу, сделав приглашающий жест рукой.
Девушка села в машину. Он мягко закрыл за ней дверь, и, сказав:
– Я Вас оставлю на минутку, сеньорита, – подошел ближе к входу, встав в тень.
«Назад в будущее» – кажется, в этом фильме герои встречались сами с собой в прошлом, или в будущем, и ничем хорошим это не заканчивалось.
Очень ему хорошо знакомая парочка курила перед входом, о чем-то переговариваясь и смеясь. Было видно, что они довольны жизнью, ну, по крайней мере, на этом отрезке времени. Что им весело и здорово вместе. Докурив, мужчина обнял девушку, и стал что-то негромко рассказывать. Та, радостно улыбаясь, смотрела на него с такой любовью в глазах…
«Боже… С какой целью мне решили это показать, ведь именно так все и было. Я хорошо помню, два года всего прошло… Зачем…?», – от ощущения чужого, а впрочем, какого же чужого, своего, только уже прошедшего счастья, стало так больно…
Зачем топтать мою любовь Её и так почти не сталоЯ разбиваю руки в кровьЯ не сошел с ума. Так надо…«Кому надо? Для чего?… Дурак – дурак, держал все в руках и сам же все прощелкал», – резко отвернулся и пошел к машине. Смотреть и дальше на это было невыносимо.