ANTI Лора. Фантасмагория для взрослых

– Есть такое мнэниэ, что нам нада найти Аднаго очень нужьного чЭловэка.

Ольга рассмеялась и, изображая прилежного секретаря, замерла с занесенной ручкой над органайзером, приготовившись стенографировать речь «любимого» руководителя.

– Я знаю, – продолжил он, слегка улыбнувшись, – что ты можешь найти что угодно и где угодно, не хуже чем Иван-царевич, находивший То, не знаю Что. Причем находил он Это в таких местах, что в приличном обществе и не скажешь. Так вот, задачка неординарная, даже для тебя…

Он, совсем в духе того же Вождя сделал паузу, ожидая, вполне естественного проявления женского любопытства, тем более от нее. Слава Богу, не первый год знакомы, и он ее довольно хорошо изучил.

Но Оля сегодня была просто как прилежная студентка, идущая на красный диплом, только что язык не высовывала от усердия, старательно записывая бессмертные высказывания директора.

Своим явным комизмом ситуация больше тянула на пятницу, когда народ расслаблен в ожидании неизбежных, как гибель мирового империализма, выходных, и пребывает в безмятежном состоянии духа, чем на понедельник. Ольга прыснула в ладошку, видимо сама, сознавая игривость ситуации, но тут же сделала серьезное лицо и подняла глаза, выражение которых давало понять, что их владелица положит все силы на достижение указанных целей.

– Олька, хорош, прикалываться, я серьезно. Вообщем так, в РИНХе надо найти, причем сегодня, и лучше до обеда, одну барышню. В черной майке с белым кроликом.

Сползающие очки и высоко поднятые тонкие брови должны были, по всей видимости, выразить крайнюю степень изумления от столь нетривиального задания и она уже открыла рот, чтобы задать вполне очевидный вопрос, но он прервал на взлете нарастающее с первой космической скоростью ее удивление и продолжил:

– Я думаю, у тебя получится, – и, не выдержав, добавил очередную цитату, – это ж так просто, сочинять песни, всего лишь.

Рассмеялся, довольный, что смог поставить ее в тупик. Шутливое состязание между ними не прерывалось в принципе никогда, и каждая из сторон старалась изо всех сил, впрочем, после неудавшихся взаимных покушений, вполне мирными путями очень тонко и в то же время лихо и незаметно объехать другую.

– А… особые приметы у девушки есть? – Оля, как истинно прибалтийская барышня взяла себя в руки. Не так чтобы быстро, ну, это впрочем, и не свойственно тамошним народностям – известные шутки о «горячих» эстонских парнях имели под собой основание. – Или кроме майки ВЫ ничего не увидели? – пустила шпильку истинная дочь Евы.

– Гм, не поверишь. Кроме белых джинсов и белого же кролика, даже добавить нечего, – зачем ей рассказывать, какая из себя девушка? С женской ревностью он был отлично знаком. – Я так дюмаю…, – продолжил голосом Фрунзика из «Мимино», – что в данном уважаемом заведении не будет больше одной барышни в подобном облачении. Уж сегодня точно.

– Хорошо. – Оля встала, всем своим видом выражая презрение к неведомой девушке, ненавистной уже тем, что Он за каким то …, гм, ее ищет. – Я найду, не переживайте.

– Я верю в тебя, Ольга Александровна, – даже наигранно-свирепое выражение лица не смогло до конца скрыть удачную шутку.

Оля, дернув уголком рта, изящно исчезла за дверью, давая понять, что все особы женского пола в черных майках попали сегодня в ее личный проскрипционный список.

– Да, Олюшка, – успел крикнуть он, – народ на планерку позови, а то они уже всё кофе выдули.

Быстро раскидав задания и поручения, раздав пряники и сопутствующие им изделия на ту же букву, он облегченно вздохнул и, закурив, попытался еще раз прокрутить в голове детали сегодняшнего утра.

«Кролики, это не только ценный мех, но и три-четыре килограмма тонкого, диетического сала», – старая шутка то ли Русского, то ли Армянского радио, то ли подслушанная в не менее старом КВН вертелась в голове. – «Сдался мне этот кролик на фиг. Если не ошибаюсь, в той же „Матрице“ кролик до добра не довел, а если еще вспомнить Алису, ползающую по подземельям следом за ним же.… Кстати, будет очень забавно, если ту барышню зовут именно Алиса. Я этому уже не удивлюсь».

Как ни странно, рабочее совещание не смогла до конца испортить настроение этого

«прекрасного» сентябрьского утра, даже наоборот, прибавило оптимизма. Работа над проектом шла строго по графику. Даже разнообразные подрядчики не подводили, пока, к счастью, так что поводов расстраиваться не было.

Он углубился в текущие дела, которых как всегда бывает вагон с тележкой, причем, как правило, тележка в размерах не уступает вагону, и все кролики-Алисы с их мелафонами и прочими атрибутами в виде белых перчаток и восклицаний по поводу злобной герцогини остались где-то на границе памяти.

Увлекшись стратегическим планированием, он пропустил момент появления любимого секретаря непосредственно перед своим столом. Право, сегодня у барышень получалось возникать из воздуха. Чертовщина прямо, клетчатый гаер отдыхает.

Невербально показывая свое презрительное отношение ко всяким непонятным представительницам женского пола, Ольга молча протянула листок бумаги и так же молча ретировалась, что уже было необычно. Ну не понедельник, а хрен те что, как выражался хороший товарищ. Молчащая Оля – нереальное явление, вроде потерявших голос от непотребного распития холодного пива Сирен, ввергавших в ужас своим «приятным» пением древних любителей отдыха под парусами.

Что-что, а характера ей было не занимать. Четким каллиграфическим почерком, от созерцания которого обрыдались бы от счастья все учителя чистописания, на листке было выведено:

«Алиса Белова, группа Ф-122, финансовый факультет» – и, видимо, уже от себя добавленная дополнительная информация – «сегодня две пары».

– Та-а-а-а-к-с…, – протянул он, откидываясь на спинку кресла и испытывая не осознанное желание сползти по ней вниз, – чем дальше в лес, тем толще партизаны. Мелафон не за горами. Кролик раз, кролик два, Алиса три. Что за бред все-таки? Игра началась…? Ну, тогда по сценарию должен появиться первый ключ от потайной дверцы. Блин, это уже попахивает деревянным изделием с брендом Papa Carlo!

У него в голове почему-то совершенно отчетливо всплыла сцена из сегодняшнего сна. Убегающая в лес ЕЁ фигурка, первый выстрел… Мысли сразу переключились на нее. И тут же нахлынула ставшая уже привычной, если можно с ней смириться, тоска, страшная черная тоска по.… По чем? По ней? По прошлому? По несбывшимся ожиданиям? По упущенному неизвестно по чьей вине счастью? По утерянным надеждам? Было что-то такое у Диккенса, про потерянные надежды. Грустная довольно история, хоть и читал ее давно, но основные линии сюжета помнил.

Вдох-выдох…

«Все, успокоились, не надо сейчас об этом. Не надо… Не уподобляйся тургеневской барышне, Олег Георгиевич», – приказал он сам себе. – «Там всё уже и ты это прекрасно знаешь… Прошла любовь – завяли помидоры».

Эта последняя фраза, высказанная ею по телефону и вспоминавшаяся иногда помимо воли, бесила своей пошлостью и какой-то примитивностью, что ли. Воспоминания о городе имени Вождя и одной из его обитательниц не прибавили хорошего настроения.

– Короче, Склифосовский, – усмехнулся он, пытаясь старой шуткой вернуться в нормальное состояние, – займемся этой самой Алисой, пока она не сбежала в гости к Шляпе и очумевшему зайцу. Опять, кстати, ушастое создание. Может, Кэрролл был к ним неравнодушен или на даче кроликов разводил? – представив чопорного англичанина косящим траву для производителей любимого лакомства жителей соседней Державы, он засмеялся.

По времени до конца второй пары оставалось примерно полчаса. Как раз доехать до этого прежде самого престижного в городе учебного заведения. Он накинул пиджак, и, выходя из кабинета, сказал Ольге:

– Я ушел, на час.

Блеску стекол ее очков, больше походивших на пенсне, позавидовал бы сам Лаврентий Павлович. Когда она злилась, акцент проявлялся с большей силой и сейчас, вложив в одно произнесенное слово все эмоции, она ответила, правда очень спокойно:

– Хорошо…

Продолжая улыбаться от поднятого невольно Ольгой настроения, он ждал лифт, новый, под

«OTIS», недавно поставленный вместо старого советского внезапно расщедрившийся администрацией здания, где его фирма снимала помещения.

Дверцы раскрылись, и машинально шагнув в кабину, он не успел увернуться от замеченного боковым зрением движения. Резко обернувший и уже ожидая какой-нибудь сюрприз, он увидел свисающий с потолка на детском бантике розового девчачьего цвета… ключ. Ну конечно ключ, чего бы еще следовало ожидать!

– Игра действительно началась, почти по сценарию. Но как-то с фантазией не богато у команды этого… Скумбриевского, тьфу, Скабичевского, копируют приемчики. Хотя…

Мелькнула интересная мысль, связанная с диким текстом давешней телеграммы, какая-то догадка, но тут же ускользнула.

– Ладно, братцы кролики, давайте поиграем, почему бы и нет, – пробормотал негромко. – Как там это будет по-французски – pourquoi pas, pourquoi pas, почему бы и нет, – пропел строчку из любимого детского фильма о героях шпаги. – Надеюсь, меня не будут живым закапывать, – нехорошо усмехнулся, вспомнив один эпизод из американской версии «Игры».

Сорвал ключ вместе с ленточкой и сунул в карман.

Сев в машину, он вновь ощутил хвостик ускользнувший мысли, но та опять тихо испарилась.

«Так, теперь по законам жанра надо искать дверь, или она сама появится, что не исключено, учитывая, до чего техника дошла, выражаясь языком самого известного почтальона», – думал он, выруливая на проспект имени Первого Офицера. – «Но начнем с девушки. Она не зря возникла сегодня. Ну и опять же, все герои бегают за кроликом, хоть и заканчивается это у них по-разному. С другой стороны, нормальные герои всегда идут в обход. Но мы ж легких путей не ищем, так что

кролик-Алиса, жди меня и я приду», – привычно добавил цитату из уважаемого поэта эпохи исторического материализма.

Проехав, наконец, дурацкий перекресток с улицей Красной Армии, он только собрался обогнать раздражающе медленно ползущий автобус, как машина внезапно заглохла, и покатилась по инерции. Плавно спланировав к обочине, остановился. Пощелкал зажиганием. Эффекта не последовало.

– Гламурненько…, – протянул навязчивую присказку. Южнороссийский, вернее южноукраинский говорок «моей любимой няни» даже не надо было копировать, он получался сам по себе, благо, что в этой местности был не в диковинку.

Вынимая ключи из замка зажигания, он бросил случайный взгляд на правое сиденье и заметил крошечный бумажный комок.

«Странно. Машина чистая была. Или девушка уронила?». Развернул.

Маленький, разлинованный на клеточки листок из блокнота. Непонятная на первый взгляд комбинация цифр и букв.

Хмыкнул недоуменно: «пароль что ли?», – и сунул в карман.

«Надеюсь, это не следующий прикол, иначе,… что собственно иначе…», – оборвал он мысль, – «ладно, здесь пять минут ходу, дойду, потом разберемся».

ДЕСКРЕЩЕНДО5

«Мне бы ключик от этой дверцы В ампуле быстрый яд…»

Количество курящих девиц на входе, жидко разбавленных похожими на представителей другого пола существами, ощутимо увеличилось с утра.

«Если они нарастают в геометрической прогрессии», – вяло подумал он, – «то к вечеру можно ожидать шикарную массовку, тысяч эдак в пять голов. Ярмарка тщеславия. Куда там Теккерею».

Просочившись сквозь разномастно пахнущую толпу, и поймав по ходу лавирования достаточное количество оценивающих взглядов, он вошел в холл, с тасующимися студентами и массой непонятного народа, который даже с большой натяжкой нельзя было отнести к вышеуказанной категории граждан.

Заметив бдительную старушенцию-вахтера, и уже было, открыл рот, чтобы вежливо-ледяным тоном, каким он предпочитал общаться с представителями сословия всевозможных охраннико- сторожей, осведомиться о местоположении нужной группы, как внезапно.…

Такое впечатление, что он попал в дешевый детектив, в бумажной обложке, для одноразового использования. Только в них напыщенные герои встревают в необыкновенные ситуации, которых в нормальной, в хорошем смысле слова, жизни не бывает, и весьма ловко и находчиво из них выкручиваются. Совершая при этом массу подвигов и спасая по ходу дела какую-нибудь знойную красотку.

Вообщем, резко и неожиданно наступила глубокая темнота. В разговорной русской речи ее обычно сравнивают с внутренностями одной точки коренных жителей Африки.

Самое смешное или, как раз таки, самое несмешное, что через стеклянные двери холла с улицы не попадал солнечный свет, который в достаточном количестве только что там, на улице, присутствовал.

– Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город…, – пробормотал он, резко оборачиваясь. Как ни странно, светлее от этого не стало. Тьма не только накрыла, но и окружила, обволокла,

оплела… Вообщем, кроме нее ничего и никого больше не было.

Вторым пришедшим ощущением была такая же, как темнота абсолютная тишина. Звенящая, что называется.

«Мало того, что ни зги не видно, так еще и…, гм, ничего не слышно». Даже пресловутые мухи, обычно являющиеся эталоном оценки качества звукопоглощения, отсутствовали.

Смеяться, почему-то не хотелось.

5 Decrescendo – постепенно затихая

Привычка таскать всегда с собой карманный фонарик, оказывается, была не такой уж дурацкой. Только вот в каком году он последний раз менял в нем батарейки?

Фонарик, как ни странно, работал.

– Энерджай-зер, – подражая рекламе, нараспев произнес он, проводя узким лучом по сторонам. – Энерджайзер, – повторил по инерции, мгновенно вспомнив саму рекламу. Присутствие в ней кроликов или зайцев, на морду он их не различал, не забавляло. Количества возникших за пару последних часов ушастых бестий уже хватало на половину хоккейного состава. Такими темпами к вечеру соберется футбольная команда с запасными, врачами и массажистами.

Режиссура спектакля не достигла вершин, достойных «Оскара», хотя долго ли умеючи. Но, по крайней мере, статисты отработали на все шесть с плюсом, ниндзи сдохнут от зависти. Просторный холл был пуст, насколько позволял видеть фонарик. Человек сорок-пятьдесят растаяли в воздухе, как небезызвестная троица героев любимого романа.

«Как там Коровьев рассуждал про пятое измерение?», – думал он, осторожно пробираясь к выходу. Точнее в ту сторону, где он его предполагал обнаружить. – «Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. До черт знает, каких пределов. Похоже, и здесь кто-то постарался», – он скользнул лучом, пытаясь увидеть стены холла. Блеклый свет фонарика, не находящий их, только подчеркивал необъятность помещения. Гулкий звук шагов подтверждал это.

Выход напрочь отсутствовал. Как собственно и вход и прочие лазейки. Наконец-то нащупав стену, и обходя помещение по кругу, он убедился в этом воочию. Точнее тактильно.

Сказать, что настроение было испорчено не совсем корректно. Оно просто упало, куда-то в тартарары или ниже. Если ниже бывает. Прислонившись спиной к шершавой стене, он плавно опустился на корточки, пытаясь представить, что собственно делать дальше.

– Подземных ходов не наблюдается, потайных дверей тоже и золотой ключик вставить некуда.… Кстати о птичках. Ключик, ключик…

Рожу, ставшего уже навязчивым и четвертым по счету зайца-кролика на ключе, он увидел сразу. Странно, как он ее в лифте не заметил.

– Ну, эт-то уже переходит все границы, – надувая щеки, как герой Мягкова в новогодней сказке, прошипел он, – ну, знаете ли…

Кролик премерзко улыбался, сверкая металлическим профилем в тускнеющем свете фонарика.

Какое то новое ощущение помешало ему разозлиться по настоящему. Он поводил головой, пытаясь понять, что изменилось в этом уютном месте и ощутил свежий, прямо таки бьющий в нос запах цитрусовых.

– А вот и апельсины… та-та-та, в бочку бы теперь не влипнуть. Что там было с Чебурашкой?

Он приедет или не приедет? Надо у Ольги спросить, – взялся за телефон.

То, что связи не было, его уже не удивило.

– Игра началась. Однако… Кроликов в избытке. Апельсины уже близко. Ладно, О кей – О be, – пробормотал со злостью. – Как там, у Чичериной? – И на запах, на запах!

Используя нос как локатор, и подсвечивая под ноги, двинулся в темноту. Учитывая, что помещение должно было все-таки иметь конечные размеры, можно было предполагать, что цель достижима. Хотя, если опять же вспомнить бывшего регента, умевшего раздвигать стены квартиры, превращая ее в бальную залу.… Но это уже полная чертовщина.

Внезапное соприкосновение лба с твердой поверхностью избавило от необходимости додумать дельную мысль.

– Вы еще не в белом? – тогда мы идем к Вам, – хмыкнул он, потирая свой пострадавший череп. – А вот и дверца в волшебный сад, или скорее, судя по новогодним ароматам, в цитрусовую рощу или оптовый склад торговцев фруктами.

Отыскав пальцами скважину, вставил в нее ключ, который естественно подошел. Было бы странно, если б было не так.

– Один есть, – чуть не рассмеялся и опять мгновенно в голове возник сегодняшний сон, в котором он произнес эту же фразу, но только по другому поводу. Повод он тоже вспомнил и остановился – настолько яркой была картинка: нелепо заваливающийся на спину человек, поймавший правым глазом мгновение назад кусочек мягкого металла.

Следующая мысль была совсем нереальной: шаг за эту дверь приведет его именно к той дороге, с обочины которой он начал отстреливаться от непонятно зачем преследующих их людей. Её присутствие там же, не утешало.

– Русские не сдаются, – подбодрил он сам себя и перешагнул порог.

Скабичевский не врал, апельсины действительно были в бочках. Причем количество этих бочек даже при нормальном освещении способно было поразить воображение. Они громоздились одна на другую и создавали иллюзию, что их тут видимо невидимо. В меньшей степени видимо, и в большей невидимо, потому что луч фонарика пробивался не более чем на несколько метров, но кроме пресловутых бочек ни что больше не нарушало столь дивный пейзаж.

«Какую гадость подстроит Панаев, являющийся, как известно, неразлучным спутником первого телеграфиста», – подумал он, – «и Чебурашка точно не приедет, он то был, насколько я помню, в ящике с такими же дарами природы, а ящиков здесь не наблюдается. Да, затоваренная бочкотара расцвела пышным цветом», – за точность цитаты он сейчас ручаться не мог.

По правилам игры предлагалось двигаться только вперед, задние ходы предусмотрены не были. Это выяснилось через минуту безуспешных поисков скважины для ключа с этой стороны двери, закрывшейся за спиной, ну, как и полагается, совершенно бесшумно. Остается грузить апельсины. Вопрос только куда?

Он повертел головой, пытаясь решить для себя в какую сторону двигаться. Вариантов было собственно не много – вправо, влево или вверх.

«В любом случае, для начала надо расчистить себе жизненное пространство», – здраво рассудил и взялся за ближайшую бочку. Она на удивление оказалась не такой тяжелой, как можно было бы судить по ее размерам.

– Или апельсины в них пенопластовые и режиссер ограничился цитрусовым дезодорантом, или я Шварценеггер, – пробормотал, берясь за следующую.

Передвинув, таким образом, несколько штук, он освободил небольшой пятачок перед собой и решил, что самым умным будет залезть наверх и осмотреться. Может тогда, что-нибудь прояснится.

Легко сказка сказывается, да долго дело делается. Мудрость данной поговорки он осознал в полную силу. Да, регулярное сиденье в кожаном кресле не способствует хорошей физической форме. Зато сейчас размялся, от и до.

Вскарабкавшись наверх пирамиды, он тяжело выдохнул и присел на край бочки, пытаясь отдышаться. Требовался срочный перекур, но сигареты остались в машине. Вздохнул, грустно сплюнул вниз и пошел на разведку.

Аккуратно переступая с бочки на бочку, он незаметно для себя довольно далеко удалился от места своего восхождения, но этой деревянной таре, забитой под завязку апельсинами, казалось, не будет конца.

Бочки стройными рядами уходили куда-то за горизонт, где и сливались в одну точку со сводами помещения.

– Ты где-то там, за горизонтом. Ты где-то там, выше… Чего там было выше?

Ответить на собственный вопрос он не успел. Заботливо подложенная доброй рукой шкурка банана сделала свое грязное дело.

– Шёрт побьери, – только и успел он высказаться, лихо скатываясь вниз.

Бочки решили не отставать и тяжелой грудой устремились вдогонку. Впрочем, почти сразу же они его перегнали и с грохотом полетели вперед, расчищая трассу слалома.

Его бросало с одной бочки на другую, подкидывало вверх, швыряло в стороны. Забавнее этого развлечения мог быть только бег в мешках по сильно пересеченной местности…

Пол шел под уклон, и скорость всеобщего движения увеличивалась. Вцепившись руками и ногами в одну из подвернувшихся бочек, он решил с ней больше не расставаться. По крайней мере, до окончания спуска неизвестно куда.

– Кто сказал грузить апельсины бочками-ми-ми??!!! – кричал он, подпрыгивая вместе с деревянной посудиной. – А-а-а-а-а-а…

На него летело что-то огромное, сверкающее, и вдобавок звенящее. Беспорядочная груда летящих бочек куда-то вмиг испарилась, оставив его один на один с неведомым чудовищем. В последнюю секунду он немыслимым кульбитом умудрился разминуться с ним и буквально влип в стенку, слившись с ней воедино.

Красно-желтое нечто с грохотом проскочило мимо и скрылось в глубине туннеля. Туннеля…

Он беззвучно сполз по стеночке и уставился на две металлические полоски прямо возле ног.

Некие смутные ассоциации бродили в голове, но никак не могли сложиться во что-то осмысленное.

Нельзя сказать, что место его уединения располагало к долгим рассиживаниям. С трудом, приподнявшись на дрожащих ногах, он бессмысленным взором оглядел стену за собой и на не менее дрожащих руках подтянулся и взобрался на край платформы. Платформы…

Прошлепав с десяток метров по узкой дорожке, он вышел на широкое и хорошо освещенное пространство и встал. Выражение «как вкопанный» не соответствовало ситуации. Скорей уж, как вбитый в землю. По пояс.

Представшее зрелище напоминало что-то до боли знакомое…. Сводчатые потолки.

Платформа. Скамейки. Стены, облицованные камнем. Несколько человек, чего-то ждущих… Проклятые ассоциации бились в стенки черепной коробки, пытаясь достучаться до

застывшего в шоке мозга и превратить смутную догадку в очевидный факт. Верить в него не хотелось, но деваться особенно некуда. В голове щелкнуло, и он наконец-то понял, что окружало его в настоящую минуту. Это была… это была… это была… станция метро, черт возьми!

Выехавший из тоннеля трамвай и надпись на стене: «Станция Комсомольская» отлично дополняли нереальную картинку.

– Ну, здравствуй, мой любимый город-герой, – чуть не засмеялся он от избытка впечатлений, но сдержался, оборвав грозящие вырваться наружу истеричные вопли.

«Дасиш фантастиш», – самая известная в последние пятнадцать лет немецкая фраза отражала сейчас не ту гамму его чувств, с которой ее обычно ассоциируют, но ничего более умного в голову не пришло.

Он присел на скамью, стараясь разгладить на лице посетившее его, в смысле лицо, очумевшее выражение и уставился в одну точку.

СТРЕТТО6

«Две капли неба – взгляд и тень подола хитрый лабиринт…»

Остатки разумных мыслей в голове сначала сбились в кучу, потом растеклись по древу, затем снова собрались вместе и опять разбежались в стороны, как тараканы на кухне после внезапно включенного света.

Прояснение в мозгах странным образом не наступало, но минут через десять кипучих раздумий все-таки стало легче.

– Слов нет, одни междометья, – давняя банальность помогла выйти из нокаута и понемногу начать адекватно воспринимать существующую реальность. Хотя в реальность этой реальности (каламбур или тавтология?) верить не хотелось. Напрочь. Но факты, как сказал кто-то из известных, вещь упрямая.

Восстановив ритм дыхания, он собрался с силами и поднялся с лавочки. Отыскал глазами выход из этого весьма похожего на настоящее местечка и пошел к лестнице. По дороге пощупал рукой стены, даже постучал по ним костяшками пальцев. Все нормально, не декорации, не фанера, гранит и камень. Оптимизма, однако, это не прибавило. Ни на копейку.

На улице его встретил поздний вечер и легкий прохладный ветерок.

– Опаньки, – протянул, хлопая глазами, – и который же у нас, вернее у них, час?

Светящиеся в темноте стрелки Tissot-а показывали 21—52. От этого факта стало еще грустнее. К непонятному перемещению в пространстве, добавилось и перемещение во времени. Спрашивать у прохожих, какой сейчас день и год он поопасался. Понять могли неправильно…

Судя по окружающей обстановке, это действительно был известный своей героической обороной и последующей битвой город, и он оказался практически в самом его центре. На знание всего этого чудного места он не претендовал, поскольку до этого посещал его всего три раза, но центральную часть знал довольно хорошо.