ANTI Лора. Фантасмагория для взрослых

«Поставьте вы, наконец, эту лошадь! А мы с ней сроднились», – с каким-то глупым злорадством мельком подумал он и еще сильней впился пальцами в шершавый гранит, продолжая выдавать негромко вслух обрывки текста:

– Я готова меняться, не глядя с любым дозвонившимся. Посидим, поболтаем, покурим, и может быть, спишемся. Здравствуй, Ангел. Где ты, Ангел, твою ма…, – простительное в его положении не совсем литературное окончание фразы.

Призываемый персонаж не спешил материализовываться. Занят, может или просто не расслышал его тихие всхлипы, заглушаемые к тому же завыванием ветра и грохотом моря. Моря…

Огромный вал залихватски ударил в скалу, поделился с ней своей немалой энергией, да так, что та задрожала, рассыпался и со страшным, противным скрипом, мерзко шипя, растекся серыми хлопьями по узкой полоске песка.

«Кто там у нас выбирался из пены уходящего потока?», – скользнул он взглядом по воде. —

«Любовь кажется. Ага, а потом она растворялась в воздухе. До срока. Очень актуально. Зашибись! Не думаю, что сейчас моя любовь выйдет из этой грязной пены, не Афродита она».

– Любовь сейчас не к месту, явно, а вот от Ангела я бы не отказался, – пробормотал вслух. Жалкая попытка подбодрить себя легким юмором не удалась. – Ей самое время появиться на сцене. Сколько можно звать. Хотя, если за сцену принять этот чудный пляж, то она рискует намочить свои чудные туфельки. Ангел, АУ!!! Я соскучился!! Появляйся скорее!!! Ты же кот, то бишь кошка, значит, гуляешь сама по себе и приходишь, когда вздумается. Вот и вздумайся и появись прямо здесь и сейчас, а? – его воззвание улетело в темноту, оставшись без ответа. – Встань передо мной, как лист перед травой. Тьфу! Господи, о чем я вообще думаю?! Точно свихнулся.

– Они ведь моложе, и пахнут весной. А ты, если сможешь, останься со мной. Останься! – запел, было, но тут же одернул себя. Не хватало только впасть в истерику, которая уже маячила неподалеку.

Помолчал, перевел дыхание и попробовал порассуждать, как ему казалось логически. Первой фразой, продолжившей его монолог забытого в отрогах скал главного героя идиотской пьесы была следующая:

– И почему все-таки люди не летают как птицы?

Высказав ее, он задумался над риторическим вопросом бедной Кати. Вопросом, на который, кстати, так никто и не дал ответа.

– Потому что люди, как ангелы, наяву летать не могут, – логично, как и собирался, решил он. – Только в горячечном бреду. Накурившись сбора лекарственной марихуаны. Ладно, ближе к телу. Дверей нет, ключи к ним закончились, новых не принесли, прыгать вниз, – он покосился на гостеприимно распахнувшие объятия очередного бурного броска моря, со страшной силой потрясшего скалу, – как-то не хочется.… Ползти вверх, гм, я не Рембо, чтоб в скалолаза играть, да и одет не по сезону. И даже не покуришь здесь, сдует сразу.

Разговор с самим собой, конечно, сковывал страх, но не добавлял оптимизма, а наоборот, расшатывал разум и так находившийся на последней черте, за которой безумие. Уж лучше молчать.

Глубоко вздохнув, он погрузился в себя, уткнувшись подбородком в грудь, превратившись в изваяние. Если б не скала за спиной, то чем он не Назаретянин над городом мечты Остапа?

Резкий свист над самым ухом прервал глубокомысленные раздумья. Свалившееся сверху непонятно что больно ударило по лицу.

Чертыхнувшись, он дернул головой и прижался щекой к стене, избегая повторения удара в миг онемевший нос.

Темная тень на черном фоне врезалась в него снова, нарушив хрупкое равновесие. Он пошатнулся, замахал руками, как очнувшийся от спячки деревенский петух крыльями, прохрипел осипшим голосом нечто отдаленно похожее на приветственный клич живого будильника и начал заваливаться вперед.

Молотившие воздух конечности зацепились за нарушителя его уединения, запутались в нем и потащили остальное тело за собой.

Через секунду он превратился из гордого горного отшельника в болтающийся над морем маятник, висящий на веревочной лестнице, невесть откуда взявшейся. Докликался Ангела? Может быть…

Вцепившись побелевшими от нахлынувшей массы впечатлений пальцами в выбленки, он, увлекаемый силой инерции, куда ж от нее денешься то, стремительно летел в скалу, довольно смешно болтая при этом ногами.

Все выступающие части тела ощутили ласковое прикосновение гранитной поверхности и поделились своими впечатлениями с мозгами, на что те только развели извиняюще руками. Но экспрессия полученных эмоций заставила все-таки управляющий орган вспомнить о своей руководящей и направляющей роли и он бросил сжавшийся в комок организм резко вверх, справедливо решив, что купальный сезон давно закончен, а вот экскурсия по альпийским лугам не только познавательна, но и просто необходима в данном случае. Сделав такой выбор, мозг направил героя по длинной, петляющей стезе, хотя буквально под ногами его ждала другая. Но, во-первых, каждому овощу свое время, а, во-вторых, кто мог это знать?

Взбодренный столь оригинально нахлынувшей перспективой спасения, он, резво перебирая руками и ногами, полз по шаткой конструкции, с шипением выдавливая из себя бодрую песенку:

Жизнь висела на волоске

Шах – и тело на скользкой доске Сталь хотела крови глоток Сталь хрипела – идем на Восток 18

– Вот уж точно – на волоске. Интересно, автор этого произведения никогда не болтался в таком интересном положении над «ласковым» морем? Хотел бы я знать, – бормотал он, пыхтя, поднимаясь вверх. – Это вам не в «Последнего Героя» играть перед кучей телекамер. Племя носорогов, блин!

Лестница раскачивалась под его весом, и через каждые пять секунд он влипал в скалу, больно ударяясь коленями, успевая уворачивать уже получивший свою дозу нос.

Длительность путешествия нельзя было оценить ни одним из известных способов, окромя, конечно интуиции. Но та молчала, предпочитая не встревать не вовремя. А ну как ошибется и весь авторитет насмарку. Лучше отсидеться.

Красочная обстановка безраздельного господства природы над своим отдельным творением, сейчас, впрочем стремительно ускользающим из ее радостных объятий, завывающий в ушах ветер, бесконечность подъема по непонятно куда ведущей извивающейся лестнице, всячески способствовала поэтическому настроению и от нечего делать, а также чтобы скрасить томительные минуты ожидания встречи с кем бы то ни было, он начал складывать в уме строчки. Как ни странно, получалось.

Покоряя снова высоту Обгоняя тени на земле Обрывая бывшее внизу Задыхаясь в скомканной петле

Не будет больше уже, того, что было со мной Свободы крики в душе, и струны рвутся порой

Впиваясь телом в гранит Прощай, шальной эдельвейс Еще бросок и карниз

Упасть, вздохнуть, поседеть

Все ближе солнце, смелей Взобраться б на небеса

18 Песня группы «Ногу свело»

И обернуться бы к ней Смеяться, глядя в глаза

Отбросить прошлое вниз Срывая жилы себе

И прошептать – обернись! Дай руку! Ну же, не дрейфь!

Держись, и я подниму, над миром нас навсегда

Мы на вершине, вдвоем, скажи же мне все-таки «Да…» 19

– Да. Уж…, – выдохнул со свистом, поднимая голову. Край скалы был, в каких то паре метров.

Еще чуть-чуть, еще и…

Вскарабкавшись на пик, он рухнул на колени, вцепившись в камни. После шаткой лестницы между небом и морем они стали ему сейчас роднее всех живых.

Отдышавшись, приподнялся, намереваясь обозреть окрестности и составить большие планы на будущее в новых условиях.

Привыкшие к темноте глаза, просканировав местность, выхватили из окружающей картины самую важную деталь, заставившую его мгновенно похолодеть, хотя он и до этого не пылал жаром.

Черная фигура в длинном плаще с рассыпанными по плечам волосами, сливалась с такого же цвета небом, и была практически неразличима. Лишь холодный блеск металла в правой, быстро поднятой руке.

– … А… на… Ты…?? Откуда…? – ветер взвизгнул в ушах, превратившись в стремительную молнию, несущуюся прямо в него.

Удар и адская боль.

Страшная сила опрокинула его обратно. В пропасть. В объятья любимой стихии…

ЭКСПОЗИЦИЯ

«Четыре раза сердце в море утопил Четыре раза убивал но не убил…»

Тактика гостей слегка изменилась. Разделившись на части, они стали обходить его с флангов, делая короткие броски и смачно стреляя.

Окружающее пространство было переполнено резкими звуками, свистящего характера, не предвещающими ничего хорошего в ближайшем будущем.

Израсходовав третий магазин, он сумел положить еще нескольких участников забега, но настроение оставшихся в живых, не стало более благожелательным. Скорее наоборот.

Соревнование в меткости продолжалось. Пока он выигрывал. И по очкам и по результату.

«Семь. Или восемь. Сбился. А может все десять. Счет конечно в мою пользу, но… Есть закон больших чисел. Они меня массой задавят», – улыбаться вроде нечему, абсолютно. А он улыбался. —

«Перед смертью не надышишься? Не согласен. По-моему самое время подышать».

«Сеанс одновременной игры, на двадцати досках», – вспомнил незабвенного великого комбинатора. – «Надеюсь Лорик смогла хоть немножко убежать», – перевернувшись на спину, щелчком вогнал последний магазин.

«Еще минут с десяток я постреляю, а потом… Потом суп с котом, по всей видимости. А котом буду я», – невесело усмехнулся, в очередной раз, меняя позицию, и практически слету снял еще двоих спринтеров, рванувших наперегонки к дороге.

«На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят. Приказа переходить границу не было, так какого же хрена вы так спешите, красавцы, а?».

Перекатившись на новое место, и подняв на секунду голову, он увидел картину, не прибавившую оптимизма ни на грош.

19 Стихи автора

К противнику прибыло подкрепление. Еще человек десять высыпало из лесочка. Они, пока что, не стремились подражать лидирующей в забеге группе и бежали по полю в полной рост, в то время как первый состав, упорно полз вперед на брюхах.

Короткими очередями он положил пару «новиков», после чего оставшиеся в строю вдруг почему-то резко поумнели и переняли манеру старших товарищей, уже не боящихся испачкать костюмы.

«Патронов не стало, а я все шманала, пока эскадрон удирал», – невеселая песня Анки- пулеметчицы, оплакивающей в подвалах ЧК бедного Чапаева, была в тему, хотя неизвестно кому из них больше повезло. Уж лучше утонуть под пулями врагов, чем быть забитым ногами «товарищей» из органов.

«Самое смешное, что если б тогда Чапаев выжил, то попал бы он в те самые подвалы, прямым ходом».

Затянувшаяся игра в войнушку становилась все менее увлекательной, но уходить было еще

рано.

Продолжая экономно отстреливаться, он тянул время. Каждая лишняя секунда увеличивала ее

шансы уйти подальше от этой «гостеприимной» дороги.

Внезапная резкая боль в левом плече и он, прикусив от неожиданности губу, ткнулся носом в землю…

СОТТО ВОЧЕ20

«Если верить киношникам, мы загружены в Матрицу…»

Он выплыл из бездны подсознания, жадно вдохнул знакомо-бодрящий душу воздух и сразу ощутил ледяной холод, пронизывающий все тело.

На фоне чуть посветлевшего неба, ставшего из иссиня-черного каким-то дымчато-серым, была едва заметна копошившаяся над ним некая фигура, производящая манипуляции с его левым плечом. Зажатая в зубах неизвестного благодетеля сигарета мелькала испуганным мотыльком, совершая хаотичные скачки в темноте и издавая легкий ментоловый запах.

Не имея никакого желания начинать разговор, равно как и растекаться в благодарностях, он лишь слегка шевельнул онемевшим языком и решил подождать подходящего момента для вступления в диспут с действующим членом Армии Спасения, затеявшим игру в доктора с целью отработки на нем, как на манекене, навыков бинтования предплечья.

Фигура разогнулась, сделала глубокую затяжку, с легким музыкальным свистом выдохнула дым и элегантным движением отбросила окурок за плечо.

Полученной визуальной и обонятельной информация было, в принципе, достаточно для идентификации персонажа. Недостающие детали, недоступные пока глазам, дорисовало достаточно натренированное уже воображение.

– Ну что, герой-путешественник, – прозвучал тонкий голосок, – очнулся? А тут уже гипс, – голос засмеялся. – Где так поскользнулся? Как всегда – шел-шел упал? Ладно, ладно, не бойся. До свадьбы заживет, – левая рука говорящего сделала характерный жест, откидывая упавшие на лицо волосы.

Набор примет стал полным. Перед ним с улыбкой, насладиться которой было нельзя, сидела Кот, она же Ангел, она же… да Бог его знает кто еще.

– Смотри, какие фуськи бывают на свете, – девушка протянула ему ладошку, на которой под весьма тусклым светом вовремя вынырнувшей из туч Луны, он различил слегка сплющенный и совершенно безобидный кусок металла. – Из тебя извлекла. Не знаешь что это?

Он чуть качнул головой, выражая полное недоумение от увиденного. Что-что. Пуля, наверное. Или наконечник стрелы, что вернее.

– Письма не ждешь? Или телеграммы? А то тут что-то написано…, – таинственно понизила голос Ангел.

С трудом, разжав засохшие губы, он пробормотал, едва слышно:

20 Sotto voce – вполголоса

– Забавно, телеграмма уже была, кажется, – сделал паузу и, стараясь добавить в свой хрипловато-свистящий голос иронии, спросил:

– Что пишут?

– Странные какие-то буквы, не по-русски, сейчас рассмотрю, – девушка с поднятым к глазам таинственным артефактом повернулась к свету. – Похоже… Сейчас… Е шесть дэ пять… Гм, первый раз такое вижу, – она смешно пожала плечами и развела руки, как маленькая девочка на вопрос мамы: кто съел конфеты?

– Как-как? – переспросил он, напрягая память.

«Е шесть дэ пять», – произнес еще раз про себя, – «вот тебе и ход… Мессир пешку взял. Однако… Если со мной так обошлись всего лишь за рядовую фигурку, то что будет дальше?? Мама дарагая…», – он внутренне содрогнулся от самой мысли о возможных в будущем последствиях, —

«куда я влип…???!».

Судя по удавшемуся гамбиту, партия обещала стать весьма нетривиальной. Это, впрочем, не добавляло ему ни стремительного таящего оптимизма, ни хорошего настроения и вносило ощутимые коррективы в громадье его планов на ближайшую перспективу.

Прочувствовав свое ошеломляющее везение («Никогда не заговаривайте с Незнакомцем!!!»), он издал булькающий звук и, повернув голову к молча ожидающей его реакции девушке, голосом практически умершего маленького лебедя спросил:

– Солнце, а ты где меня нашла?

– Где-где, – фыркнула спасительница, – В Караганде, заяц ты мой. Лечу я себе по делам, никого не трогаю. И тут на тебе! Пловец в море. Освежиться, наверное, захотел. Дай, думаю, погляжу, что за ненормальный катается по волнам, лежа на животе. И что я вижу?! Мой подопечный пачкает кровью соленую воду. Пришлось мне, хрупкой девушке…

– Спасибо… дорогая, – максимально вежливо поблагодарил он, не удержавшись все же от тонюсенькой нотки ехидства.

Девушка нарочито громко вздохнула, мол, что с больного возьмешь.

А он, пользуясь своим положением раненого героя, которому полагается всяческое сочувствие со стороны прекрасной половины не только человеческой, но и ангельской расы, и, улыбаясь едва шевелящимися губами, жалобно проскулил:

– Котик, ты мне не скажешь, что вообще происходит? Ты же, как Ангел, должна знать.

– Олег, ты еще не понял?

– Э…э стукнулся сильно, и не знаю, куда даже ум оставшийся приложить.

– Не знаешь? – чуть насмешливо переспросила девушка, – ну тогда у меня для Вас пренеприятнейшее известие, – продолжила она тоном литературного героя, – к Вам едет ревизор. Точнее уже приехал. А вот кто он… Мог бы, и догадаться сам.

«Как приятно иметь дело с умной женщиной», – хмыкнул он и, не выходя из образа, пробормотал:

– Вот уж новость так новость, и не говори. Хотя обещали, что Чебурашка не приедет. Значит, это был не он, – преувеличенно печально всхлипнул, – а я никак не мог вспомнить, что это за таинственный товарищ, который мне совсем не товарищ. А ведь терзали меня смутные сомнения… Может, расскажешь с этого места подробнее?

– Подробнее…? Надеюсь, ты знаешь, что ничего случайно не происходит?

«Нет, это просто вечер оригинальностей. Никакой банальщины. Отточенные, блещущие прекрасным слогом диалоги, полные новых, свежих идей», – эту фразу он благоразумно решил не озвучивать вслух, ограничившись легкой иронией:

– Где-то я это уже слышал… не помню только где.

– Раз слышал, значит знаешь. Тогда зачем ты затеял Игру?

– Я затеял??! Хорошенькое дельце! – он аж приподнялся от искреннего возмущения. – Извините, распишитесь! Приходют тут всякие телеграммы по утрам, а потом вообще!

– За все в жизни надо платить, – печально сказала девушка. – Вот так! – резко вскинула опущенные до этого долу глаза и цыкнула, как известная спортсменка, комсомолка и просто красавица, в момент вынесения приговора неудачливому ухажеру.

– Нэ из нашэго района, панэмаешь! Да! – он машинально схохмил, продолжив цепочку заезженных штампов, но дурацкая шутливость уже уступала место осознанию серьезности своего положения. – Надо, значит заплачу. Если проиграю…

– Олеж, – само выражение и голос, которым это было произнесено…

Он впился взглядом в ее лицо, стараясь в блеклых утренних сумерках разглядеть его получше.

Слишком знакомая и незабытая интонация… Неслучайное совпадение или…?

А девушка, словно не замечая его реакции, говорила:

– Вообщем смотри, что получается. Дело было не в этом тысячелетии и не в этом государстве. Шучу. Но все же, ты не первый кто влипает по самые уши в историю под названием «Любовь». Но есть истории длинные, есть короткие. Радостные и не очень. И ведь многие успокаиваются, написав такую историю. Успокаиваются и живут себе дальше, выкинув все из себя. Умеют же…, – вздохнула. – Да! Живут! Спокойно, размеренно. Я бы не назвала их жизнь счастливой, но. Это их выбор, это их право. У них все разумно, все распланировано. Все известно наперед. Перебесились в молодости, а теперь все, некогда. Надо «строить жизнь». Обычные люди, не хуже других. М-да…, – Ангел задумалась, остановив глаза на невидимой точке. Потом добавила, почти неслышно, – разум штука хорошая, конечно. И нужная. Только не в нем дело…

Встрепенувшись, она резко повысила голос:

– А есть такие, как ты! Всё, видите ли, у них незакончено, недоговорено! Всё горит и взрывается. Страсти кипят, душа болит. Стремится, мечется, старается, пытается, рвется! Несется напролом, всё хочет выяснить, что и как. Вот! А нам, между прочим, за это по шее дают! Мол, для чего работаете, Ангелы вы или кто? – девушка улыбнулась, – понимаешь?

– Гм… сказать честно, ни черта не понимаю, – он скривил недоумевающую усмешку. – Вы вообще о чем, мадемуазель?

– Вот так всегда. Вы все думаете, что мы так, просто! Нет, Солнце, если бы оно было так!…, – она многозначительно вздохнула, – Ладно. Сейчас об этом рано. Еще…

Ангел закусила губу, сменила тон и продолжила:

– Мы смотрим за написанием этих историй и иногда помогаем в их творении. Мы охраняем, бережем, поддерживаем. Подсказываем, если хочешь. Мы стараемся, чтобы зажегшийся огонек любви не погас, заблудившись в темноте, не потух от жизненных невзгод, которые люди чаще всего придумывают себе сами. Вот такие мы, Ангелы. Но ты… Но ты отличился по всей статьям! Ты не успокоился, получив вместо любви ненависть. Ты не отвернулся, не плюнул, не махнул рукой, не ударился в развлечения. Нет, ты захотел переписать свою историю! Со всей своей безграничной назойливостью, плавно переходящей в настырность и прямо таки уже попахивающей просто маньячеством. И в итоге ты заручился поддержкой… у кого?!

– Да? И у кого? – саркастически спросил он. – И какой еще поддержкой? Ни у кого я ничего не просил и не собираюсь. Я сам во всем разберусь. Спасибо тебе за помощь, конечно, но…

Ангел, не обращая внимания на его реплику, спокойно произнесла:

– Мысли и желания смертных имеют свойство иногда материализовываться. Разве ты не знал этого? Знал. Сила мысли огромна. Надо только уметь ею пользоваться. Надо знать как. Про это знание нельзя прочитать в учебнике, это надо понять самому. Это надо почувствовать. Ощутить момент, когда… и не сорваться за эту тонкую грань. Может, для этого ты попал в Игру? Ты уже перешел на другую линию жизни. Сегодня утром. Помнишь сон? Это не иллюзия.

«Одинокая игра», – почему-то вспомнилось ему. – «Сон, оказывается, был в руку. Сон в виде боевика. Впрочем, это лучше чем слезливая мелодрама. Хотя и она уже была. В другом отрывке. Где- то моя любовь, в жарких Сахарах. А эта красавица что-то темнит, не договаривает. Кто эту игру затеял? Или я сам, как она заявляет?».

– Ты сам этого хотел, – тут же ответила девушка на его мысленный вопрос. – Поэтому ты здесь. И раз ты уже здесь, попробуй найти свою дверь. Тебе дали такой шанс.

– Кто ж это у нас такой добрый самаритянин?

– Неважно. Найди то, что ты хочешь больше всего, – ласково сказала Ангел. – Ты понимаешь, чего хочешь, но смутно. Тебе нужно почувствовать, что говорит твоя душа. Ты можешь получить то, что допускаешь в свою жизнь. Препятствия на пути ты создаешь себе сам, придавая слишком большое значение разным мелочам. Иди вперед и получи свободу выбирать. Достигни своей цели. Услышь шелест утренних звезд и тогда…, – девушка уже шептала.

Он откинул голову и устремил глаза к звездам, которые становились все более блеклыми, но такими же молчаливыми. Ничего они не шептали. Как можно их услышать?

– Яблоки упадут в небо…, – ангельский голос звучал в голове, а сама она, вернее ее изображение, таяла как туман под солнцем, расплываясь, теряя детали, разрываясь в клочки, и последнее что он успел увидеть, была ее печальная улыбка.

– Ей-Богу, чеширский кот, стопудово, – только и успел пробормотать он, прежде чем заботливая посланница полностью исчезла.

Полежав еще минуту, чтобы сбросить наваждение, он с трудом приподнялся, опираясь на правую руку. Левая висела как плеть, и шевелиться совсем не хотела.

Покрутив головой, он попытался разглядеть окружающий пейзаж, который пока еще скрывался в сумерках.

Кругом, насколько хватало глаз, тянулось бескрайнее поле, а может степь, покрытая небольшими холмами.

– Тихо вокруг, сопки покрыты мглой, – грустная мелодия старого вальса так и просилась в саундтрек к данной мизансцене. – Веселенькое место, ничего не скажешь.

Он вытащил смятую пачку и закурил. Надо осмыслить последние события и найти в них… ну хоть что-нибудь найти надо непременно. Вот тут уж точно без вариантов. Вернее их два. Или он все же перешел куда-то, на другую линию, как ему давеча сказали, и влип в Игру, вот так, с большой буквы, или просто сбрендил. Сошел с ума. Шизанулся. Стал душевнобольным, как тот, бездомный поэт. Но у того «белочка» началась уже после встречи с Неизвестным на прудах, а у него до. С самого утра, как проснулся. Или он еще так и не проснулся, а до сих пор летает в этом пространстве вариантов?

– Яблоки падают, звезды шепчут, двери открываются. Что еще? Ангелы суетятся. Фигурки двигаются. Партия продолжается.

В голове было ставшее уже привычным состояние каши. Нагромождение совершенно диких событий, встреч, разговоров, откровений. Ищите да обрящите. Играйте и выигрывайте. Получите то, что хотите. Легко и просто. Но пока абсолютно непонятно.

Мозги отказывались соображать, громко протестуя против насилия над собой. Разум явно перебрал впечатлений, а душа… Душа что-то чувствовала, но не спешила делиться своими открытиями. Рано еще или просто он еще не готов? Тогда что? Тогда сейчас что делать?

Боль в плече пульсировала и отдавалась по всему телу, мешая сосредоточиться.

– В таком состоянии думать противопоказано, – усмехнулся он и, потушив окурок, сунул пачку в карман. Рука наткнулась на шелковую ткань и вытащила на свет приснопамятные розовые ленточки.

– Ничего случайно не бывает, кто бы спорил, уж не я точно, – со злостью процедил вслух, – и ленточки вот пригодились.

Орудуя одной рукой и зубами, он сделал из двух полосок нечто вроде перевязи и, накинув ее на шею, осторожно положил в нее левую руку.

– Ну, теперь и двигаться можно, вперед и с песней, – сказал и напел, – давайте негромко, давайте вполголоса.

Встал на ноги и как мог, отряхнулся. Его щегольский наряд, в котором он утром вышел из дома, после всех переделок выглядел довольно бомжевато. Брюки измяты, пиджак тоже не в лучшем виде, да еще заляпан кровью. Вообщем видок еще тот, с таким и в тюрьму не возьмут, не то, что в приличное место. Но поскольку в пределах видимости модных бутиков не просматривалось, приходилось довольствоваться малым.

Пока он курил и пытался шевелить извилинами, стало совсем светло. Он еще раз обернулся на все стороны света, но большой разницы между ними не нашел. Степь да степь кругом и хмурые сопки. Край суровый тишиной объят.