Троичность вокруг нас

К тому же необходимо учитывать, что библейский Бог весьма самолюбив (примеров тому вполне достаточно), и поэтому не мог предать проклятию Свой собственный образ, вживлённый Им в первых людей.

***

Итак, мы установили, что ни Адам, ни Ева не были отягощены проклятием Творца. Тем не менее в Библии имеют место божественные проклятия, адресованные человеку, но человеку – рождённому на земле, а не сотворённому в Эдеме. Например, Каину (Быт. 4, 11) или «послепотопным» людям – потомкам Сифа. Однако, как следует из Быт. 5, 3, Сиф был уже вторичным образом и подобием Бога: «Адам жил сто тридцать лет, и родил сына по подобию своему, по образу своему и нарек ему имя: Сиф». (Интересно, какова же «доля» образа и подобия Бога сохранилась в нас, таких далёких потомках Сифа?)

Проклятие, изречённое на человека, равносильно приговору к изоляции от Творца: «проклятие – есть крайнее и бесповоротное осуждение с полным отказом от общения» [4], с. 531. Это мы и видим в случае проклятия Каина, изгоняемого от «лица Господа» и «с лица земли». (Род Каина был полностью уничтожен Богом во время всемирного потопа.)

С точки зрения троичности, действие проклятия выражается в деградации прежде всего плана духовного, а затем, как следствие, – планов душевного и физического. Проклятие Господне по существу отключает высший план человеческой триады от источника Духа Святого (духовной энергии). В результате этого в человеке угасает «искра божья», полученная им при зачатии. Холодный, омертвевший духовный план уже не в состоянии влиять на план душевный, и последний полностью подпадает под воздействие нижнего физического плана, а точнее – подминается им. Став бездушным, «одноплановым», человек неминуемо превратится в существо алчное и похотливое; животные «приоритеты» неизбежно проявятся не только в манерах и поведении человека, но и в его физическом облике. (Кстати, не это ли загадочная «каинова печать» – божественное знамение проклятым людям?) Таков, на мой взгляд, скрытый смысл библейского символа – «проклятие Господне» в отношении человека.

Совместимо ли бессмертие человека

с экспериментом Творца?

Установив, что ни Адам, ни Ева не несут на себе тяжести божественного проклятия, посмотрим – несут ли они в себе причину собственной смерти и смертности многочисленного потомства.

Так, апостол Павел со всей присущей ему категоричностью утверждает: «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12). Этот фрагмент из Послания к Римлянам буквально подхватывают богословы и священнослужители всех христианских конфессий, строя на нём пространные обвинения в адрес наших прародителей. Но обоснованы ли в принципе эти обвинения? Ответ на данный вопрос требует повышенного внимания в первую очередь к библейскому тексту как «опорному» источнику.

Из Быт. 3, 19–22, действительно, следует, что человек изгнан из Эдема уже будучи смертным, и таковым ему предписано оставаться на земле. Из этого же текста вытекает, что поводом к тому явилось нарушение человеком божественной заповеди, которое повлекло за собой обретения (знания добра и зла, статуса «как боги») и потери (утрата возможности «жить вечно»). В этой связи возникает триада вопросов:

1. Были ли Адам и Ева бессмертными изначально, при сотворении? И если нет, то –

2. Была ли у них реальная (не формальная) возможность выбора между смертью и бессмертием? И если нет, то –

3. Предназначалось ли первым людям бессмертие как высшая божественная награда за их непоколебимую (гипотетическую, конечно) стойкость к греху? Иными словами, могли ли получить жизнь вечную Адам и Ева, если бы они не нарушили божественный запрет?

В Бытии не говорится о том, что человек, получив при сотворении от Бога частицу бессмертного дыхания жизни, духа святого, обрёл и бессмертие тела. Божественное предупреждение, объявленное Адаму: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2, 17), – говорит всего лишь о том, что человек, нарушив заповедь Творца, только ускорит свою смерть, т.е. умрёт в день вкушения от запретного плода (правда Адам умер, прожив 930 лет). Но в этом наставлении нет и намёка на то, что человек до «грехопадения» якобы обладал бессмертием, которое он утратит в случае нарушения божественной заповеди, т.е. станет смертным. (Обращает на себя внимание тот факт, что Господь Бог произносит словосочетание «смертию умрешь», как нечто хорошо знакомое Адаму и вполне доступное его пониманию. И действительно, Адам воспринимает божественную угрозу, не задавая уточняющего вопроса: «А что есть смерть?» Естественно, это вызывает недоумение: ведь на момент получения божественного запрета Адам ещё не имел знания добра и зла. Поэтому ему просто не могло быть ведомо понятие «смерть», которое относится к этической категории «зло». «Практически все мистики (и даже те, кто верит в бессмертие души) инстинктивно считают смерть злом, а спасение от смерти – благом» [24], с. 450. Стать же свидетелями летального исхода чьей-либо жизни ни Адам, ни Ева не имели возможности в силу своего «одиночества». Остаётся только предположить, что Творец, руководствуясь Высшим соображением, дал Адаму некую частную информацию, выходящую за рамки библейского текста.)

О возможности вечной жизни Господь Бог впервые говорит в Быт. 3, 22 при изгнании Адама и Евы из рая: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей и не стал жить вечно». Обратите внимание на один существенный нюанс: Господь Бог говорит не о том, что Он лишает провинившегося Адама присущего ему бессмертия (естественно, даже Богу не под силу изъять у человека то, чего Он последнему не давал), а о том, что лишает Адама возможности стать бессмертным, т.е. жить вечно. (Чтобы возможность эта стала реальностью, Адаму необходимо, оказывается, вкусить от древа жизни, чего Бог категорически не допускает.)

Наличие в Эдеме древа жизни как внешнего источника бессмертия свидетельствует о том, что человек при сотворении хотя и получил образ Творца, но не получил внутреннего источника бессмертия. Следовательно, Адам со «дня рождения» уже был обречён Богом на ограниченный (хотя и немалый) срок жизни на земле.

Можно, конечно, предположить, что Бог сотворил людей временно «нейтральными», т.е. не установил для них ни смерти, ни бессмертия, предоставив людям самим сделать этот судьбоносный выбор. Но существовал ли он у Адама и Евы в принципе? Формально – да: Творец не возбраняет людям вкушать от любого древа (кроме древа познания, конечно). Фактически – нет: Творец надёжно маскирует древо жизни, единственный источник бессмертия, среди других деревьев, «приятных на вид и хороших для пищи». Возможно, что прародители наши вообще не ведали о существовании такого древа, ибо Творец ни коим образом не акцентирует на нём (в отличие от древа познания) внимания ни Адама, ни Евы. Какова же при этом вероятность встречи человека со столь законспирированным древом жизни и, как следствие, обретения бессмертия? Практически – нулевая!

«От греха Адамова произошли проклятие и смерть», – утверждает архимандрит Никифор [7], с. 177 (и не он один). Следуя его логике, резонно предположить, что Бог одарил бы бессмертием Адама и Еву в случае, если бы они не согрешили и продемонстрировали бы тем самым «богобоязненность и удаление от зла» (Иов. 1). Однако такое предположение необходимо исключить полностью и категорически как совершенно неосновательное. Присуждение бессмертия человеку, даже если бы он и не «впал в грех», не могло войти в план Творца по следующим причинам.

Во-первых, Адам и Ева в любом случае (возможно, не с первой попытки Господа Бога) должны быть перемещены на землю – таково фундаментальное условие грандиозного божественного эксперимента. Следовательно, богопослушное поведение прародителей, случись такое, явно шло бы вразрез с замыслом Творца. Так что потенциальное бессмертие, якобы утерянное человеком в силу «грехопадения» – чистейшая фикция. «По точному смыслу этого рассказа (о грехопадении – М.Г.) бог не хотел дать в удел человеку ни познания, ни бессмертия и решил оставить эти прекрасные дары лишь для себя одного; он боялся того, что если человеку достанется одно из этих благ или оба сразу, то он станет равным своему создателю, чего бог ни в коем случае не мог допустить. Поэтому он… выгнал его из рая и запер вход туда, чтобы человек не мог отведать плодов другого древа и достигнуть вечной жизни. Мотив был низкий, а образ действий неблагородный» [25], с. 32. Можно не соглашаться с доводами автора приведённого выше фрагмента, но с выводом не согласиться нельзя: человек изначально был задуман и исполнен Богом как существо смертное, не составляющее в этом смысле никакого исключения из всего тварного мира.

Во-вторых, для эксперимента с человеком на земле Богу просто необходимо, чтобы человек этот был смертным. Возможно, довод об обязательной смертности человека вызовет некоторое недоумение: Бог планирует человеку смерть?! Нет, Бог планирует человеку продолжительность жизни в зависимости от объёма и сложности программы, предназначаемой Им каждому индивидууму. А если так, то бессмертия «вокруг нас» в принципе быть не может.

Выше было показано на конкретных библейских примерах, что Господь Бог, обладая всемогуществом, совершенно не владеет всеведением, а точнее – даром предвидения событий (и уж тем более их последствий). Но там, где отсутствует чувствознание или хотя бы расплывчатое интуитивное предвидение, на помощь приходит статистика. Именно она представляет собой методическую основу божественного эксперимента.

Известно, что точность статистического метода напрямую зависит от количества единичных наблюдений (исходных данных): чем оно больше, тем выше достоверность искомого результата. Поскольку в божественном эксперименте объектом единичного наблюдения является человеческая жизнь, то вполне естественно, что для успешного проведения этого гигантского опыта в полном объёме Творцу необходимо охватить наблюдением бесконечно большое количество человеческих жизней.

Ясно, что это требование физически несовместимо с бесконечным же во времени пребыванием единичного человека на земле. Даже поверхностного взгляда на проблему вполне достаточно, чтобы усомниться в её целесообразности да и возможности тоже. Во-первых, как разместить и прокормить беспрестанно прирастающее (ведь заповедь, данную людям при их сотворении: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю…», Господь Бог не отменял) и к тому же физически бессмертное (будь оно таковым) население Земли? Во-вторых, так ли уж нужны Творцу-Экспериментатору эдемские «пенсионеры-потребители», люди, уже отработавшие своё «домашнее задание», выдавшие необходимую Ему частную (оригинальную) информацию и теперь лишь тиражирующие её (в лучшем случае)?

Но главное, что бессмертие (будь оно врождённым или обретённым в Эдеме) сделало бы абсолютно бессмысленным божественный эксперимент, конечная цель которого – выявить и сохранить для перевода на новый виток эволюции людей, достойных именно бессмертия как высшего блага, уготованного человеку Творцом.

Выводы:

– бессмертие человека несовместимо с божественным экспериментом на земле;

– физическая смерть как неизбежный конец существования человека была промыслена Творцом ещё до дней сотворения мира;

– схваченные с поверхности библейских событий, примитивно сфабрикованные обвинения типа: «от родоначальника, заражённого грехом и потому смертного, естественно, происходит заражение грехом и потому смертное потомство» [7], с. 660, – есть обратная сторона богооправдания (теодицеи), косвенная защита бессмертного и всесильного Бога от смертного, слабого и «провинившегося» человека. Декларируемое самим же человеком обвинение себя «пред Господа» является наглядной демонстрацией психологии раба – «раба божьего».

***

Создаётся впечатление, что бессмертие является эфемерной, несбыточной мечтой человечества. Но это не так: в контексте Нового завета бессмертие в принципе достижимо, что и утверждает Христос в Отк. 2, 7: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия». Великий Учитель далее разъясняет: «Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть… Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Отк. 2, 10). Чтобы обрести жизнь бесконечную, необходимо в своих конечных жизнях пройти через все круги ада земного и, «не осквернив одежд своих», духовно победить смерть на каждом из них. «Примирение вечности и конечности человеческого существования в человеческом духе на основе любви – «агапе» – вот формула воскрешения в христианской мистике. Человек должен родиться дважды, первый раз – физически, второй раз – духовно, и тогда он вновь обретает своё единство с Богом» [31], с. 188.

Апостол Иоан свидетельствует, что древо жизни как символ бессмертия произрастает в новом раю (Новом Иерусалиме), даря «на каждый месяц плод свой» (Отк. 22, 2). Живущие там праведники, «претерпевшие до конца», поддерживают свою жизнь этими плодами. «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни» (Отк. 22, 14). Вот КОМУ, КОГДА и ЗА ЧТО уготованы плоды древа бессмертия!

Чуждо ли Новому Завету слово «эволюция»?

В смежной теме-отступлении № 1 говорилось о том, что сотворчество Бога и человека базируется на общей для них идее – идее эволюции. Понятие «эволюция» применительно к человеку (имеется в виду эволюция духовная, а не эволюция органического мира, изложенная в работе Ч. Дарвина «Происхождение видов») в принципе допускает и христианство, но только в иных формулировках. Например, как «постоянное совершенство бытия» [20], с. 710, или как устремление «к тому, чтобы принадлежать к небесной семье не падших существ» [21], с. 31, или как «духовный опыт, ведущий к познанию Бога и истины, производящий обновление ума» [21], с. 111 и т.д. Различных интерпретаций и формулировок понятия «духовная эволюция человека» вполне достаточно и в самой Библии, и в «околобиблейской» литературе.

Е.П. Блаватская пишет: «СОВРЕМЕННАЯ НАУКА настаивает на Доктрине Эволюции; так же как делает человеческий разум и Тайная Доктрина, и мысль эта подтверждается древними легендами и мифами и даже самой Библией, если уметь читать между строк… Слово эволюция говорит само за себя. («РАЗОБЛАЧЁННАЯ ИЗИДА», I, 152, 3)» [30], с. IY.

В беседе с фарисеем Никодимом Христос утверждает: «…если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие: рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть Дух» (Ин. 3, 1–8).

В этом изречении Христа практически нет иносказания: Учитель доходчиво говорит о духовной эволюции личности как необходимом условииприближения «образа и подобия» к Оригиналу. «Приблизьтесь к Богу, – призывает апостол Иаков, – очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные» (Иак. 4, 8). Иными словами, высота очередной эволюционной ступени напрямую связана со степенью духовного совершенства: «Терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак. 1, 4), т.е. переход к совершенству «во всей полноте» реализуется человеком постепенно (носит эволюционный характер). Этот процесс требует значительных волевых усилий и терпения, которые должны быть вознаграждены «совершенным действием», т.е. ощутимым качественным результатом.

По существу, этот фрагмент апостольского послания есть ничто иное, как своеобразно сформулированный закон диалектики: переход количественных изменений в качественные. Точнее – его частный случай. Следовательно, эволюция человека, его нравственное и духовное восхождение – понятие, присущее «духу и букве» Нового завета: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48).

Эти новозаветные призывы к совершенству (эволюции) ориентируют человека на исполнение главной и, казалось бы, такой естественной функции в его жизни – быть Человеком. С позиции троичности, это требование, краткое по форме, но безгранично объёмное по содержанию, означает такое преобразование личностной триады, когда приоритетным планом в её структуре станет план духовный.

Заповеди Христа и его апостолов обращены к человеку как существу несовершенному и, в силу этого, грешному: «…все мы много согрешаем» (Иак. 3, 2). При этом грех рассматривается в целом как сдача позиций плана духовного низменным позывам плана физического (см. Нагорную проповедь в Мф. 5, 21–22, 27–28). «Грех есть беззаконие» (1 Ин. 3, 4), т.е. отступление от морального закона, провозглашаемого Христом. «Мысли грешного человека эгоцентричны, то есть вращаются вокруг собственного «Я». Но через духовное обращение у него образуется новый центр – Христос и в Нём – новая цель» [21], с. 54.

Обуздать ли позывы низшего плана во имя этой цели (духовной эволюции) или подавить стремления плана духовного, решает в конечном счёте «третейский судья» – человеческая душа, подверженная «симметричному» давлению со стороны обоих планов. Следовательно, эволюция человека – это эволюция его души через возвышение духа.

Обретение знания добра и зла – первый этап

эволюции человека

Для того чтобы правильно ориентировать движение своего духа, человеку необходимо знать, как минимум, две полярно противоположные, «граничные» истины. А именно: то, к чему устремлять свой дух, и то, от чего свой дух отвращать. Естественно, представления о положительных и отрицательных истинах индивидуальны и, следовательно, беспредельно многообразны. Но, несмотря на внешнее многообразие форм, разделяются эти истины по внутреннему смыслу (доминирующей идее) на два условных, относительных понятия: добро и зло.

Таким образом, знание добра и зла является обязательным условием эволюции человеческой личности. В противном случае свобода воли, данная человеку, превратится в страшное для окружающего мира и самого человека оружие, действие которого станет абсолютно непредсказуемым ни по каким параметрам (где? когда? в чём? и т.д.).

Но всего многообразия знаний добра и зла (в земном представлении) прародители наши, вкусив от запретного древа, получить не могли. И не потому, что плод этого древа изобиловал таким количеством знаний, которое в один приём усвоить физически невозможно. Нет! Причина кроется в совершенно противоположном: на день изгнания Адама и Евы из рая Творец обладал минимумом информации относительно добра и зла.

Так что же включал в себя этот «минимум», который Господь Бог привил древу познания добра и зла, насаждая в раю «всякое дерево»? Только критерии, самые общие показатели того и другого. Иначе говоря, Творец вооружил супругов-изгнанников только «пробным камнем» для распознания добра и зла, ключами к познанию, но не набором самих знаний, которыми Бог просто не располагал. Так что открывать, оценивать и систематизировать знания добра и зла человек разумный станет самостоятельно.

В этой связи уместно рассмотреть одно из интересных высказываний римского императора Юлиана-отступника, античного критика Ветхого и Нового заветов: «А то, что бог запретил созданным им людям познание добра и зла, разве это не верх нелепости? Ведь что может быть глупее, чем не уметь различать добро и зло? Ведь такой человек, очевидно, не будет избегать дурного и стремиться к хорошему. А главное – бог запретил человеку пользоваться рассудком; ведь, что различение добра и зла – дело рассудка, ясно и дураку» (Цит. по [34], с. 401). Автор этого высказывания не прав, по-моему, только в одном – утверждении, что библейский Бог якобы запрещает человеку пользоваться рассудком (разумом), т.е. по существу как бы и не наделяет человека этим качеством. Согласиться с этим никак нельзя: человек был наделен полноценным рассудком, если уж и не при сотворении, то по крайней мере – до грехопадения. (Способность рассуждать и делать выводы наглядно продемонстрировала в Эдеме «матерь всех живущих». Обратите внимание на то, как аргументированно и последовательно, т.е. осмысленно, оценивает Ева в Быт. 3, 6 достоинства плодов древа познания: «…хорошо для пищи, …приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание…») Иначе и не должно быть, ибо семена (принципы) знаний добра и зла, полученные человеком в результате «грехопадения», способны дать дружные всходы только на заранее подготовленной почве – почве человеческого разума. Благодаря врождённой способности осмысливать действительность и себя в ней человек вырастит из этих семян обильный, полнокровный урожай знаний. Эти знания станут играть роль очередных ориентиров и отправных точек на длительном и сложном пути человеческой эволюции. Но значение человеческих знаний этим (земным) аспектом не ограничивается.

С целью бесконечного комплектования необходимыми знаниями копилки Мирового Разума, т.е. расширения базы данных божественного компьютера Творец промыслил грандиозный эксперимент с участием Им же созданного человека (человечества). Функция последнего – добывать информацию (знания) и творчески обрабатывать её, доводя до определённой степени готовности. Готовности к чему? К тому, чтобы стать достоянием и Бога, и человека. (Этот процесс – сродни творчеству скульптора, извлекающего из кем-то добытой бесформенной глыбы мрамора сокрытую в ней скульптуру, воспринимаемую зрителем.) Функции Творца в данном эксперименте в общих чертах сводятся к: разработке генеральной и частных, корректирующих программ; общему руководству экспериментом – координация действий всех его участников в нужном для Бога направлении; контролю исполнения; оценке и отбору необходимой информации, поступающей «снизу».

Таким образом, Бог и человек – сотворцы (на разных уровнях, конечно), и представлять, подобно Юлиану, что сотрудник Бога, несущий в себе образ и «частицу» дыхания Бога, совершенно лишён рассудка… самим же Богом, – значит унижать Творца и оглуплять Его высшее творение.

Знание добра и зла – «завершающий» признак богоподобия

Как следует из Быт. 3, 22, человек стал как Бог («как один из нас»), т.е. уподобился Творцу в результате усвоения проглоченного (в буквальном смысле!) знания добра и зла, заключённого в плодах древа познания. Но выращивая это древо, Бог не мог привить ему иных познаний, чем те, которыми Он владел Сам. Следовательно, Бог и человек обладают подобным (аналогичным) знанием добра и зла. По крайней мере, человеческий и божественный критерии добра и зла просто не могут не быть подобными, что и является одним из признаков богоподобия человека. «Контакт человека с Богом возможен как союз между подобными существами» [36], с. 20.

Другим признаком богоподобия выступает свобода воли, унаследованная человеком от воли Творца в строго определённой пропорции. Оба признака богоподобия, сведённые вместе, являют собой неотъемлемое условие зарождения любого человеческого творчества. При этом знание критериев добра и зла позволяет установить допустимые морально-этические границы творческой деятельности, т.е. степень внутренней (нравственной) свободы в выборе творческого решения. Гарантированная же Богом степень свободы воли диктует пределы внешней свободы, в которых возможен творческий акт. Каждый из критериев, таким образом, с одной стороны, стимулирует, а с другой – ограничивает творческую деятельность человека, т.е. устанавливает рамки возможностей человеческого творчества.

Но если существуют рамочные условия «от и до», максимум и минимум, то должна быть, образно говоря, нейтральная линия, их разделяющая, т.е. критерий, относительно которого и выявляются все плюсы и минусы.

Так, оценивая деятельность Лаодикийской церкви в Отк. 3, 14–16, Христос говорит её Ангелу: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Отк. 3, 15–16). В данном примере равнодушие к формально исповедуемой вере («тепл») и есть та своеобразная нейтральная линия, относительно которой оценивается «горячее» и «холодное» поведение верующего.

В повседневной практике это «срединное понятие» (оптимум), как правило, сокрыто. В оценочных операциях оно скорее подразумевается, чем явствует. Это и понятно, если учесть сложность сосуществования и относительность самих граничных истин: в зависимости от обстоятельств они могут изменять своё значение на противоположное. Например, добро и зло, которые, как известно, раздельно существовать не могут. «Нет худа без добра», – гласит народная мудрость. «Зло… есть зло для одних и добро для других… Если бы зло исчезло, то добро исчезло бы с земли одновременно с ним», – утверждает Е.П. Блаватская (Цит. по [3], с. 162). «В мире нет абсолютного зла – зло лишь относительно», – заключает Руми, персидский философ-поэт XIII века (Цит. по [3], с. 162).