Сибстрин. Жестокий период любви

На консультацию перед экзаменом кто-то из студентов принёс задачу, которую не решил проживавший с ним в комнате парень с факультета ТиВ, накануне сдававший начерталку.

– Марина Викторовна! Объясните, пожалуйста, как решать эту задачу? У ТиВэшников её никто не смог решить.

Консультацию проводила преподаватель по практическим занятиям. Немного полноватая, с приятным застенчивым голосом, по своим чисто человеческим качествам она была симпатична Егору. Марина Викторовна записала условия задачи на доске, глубоко задумалась и… стала густо краснеть. Она не видела пути решения и растерялась. Егору стало жалко преподавателя, и он отважился на помощь:

– Марина Викторовна, можно я попробую решить?

– Пожалуйста, – с облегчением вздохнула она.

Палин вышел к доске. Он вспомнил алгоритм решения, так как встречал аналогичную задачу и достаточно долго с ней мучился. Решая, Егор объяснял логику каждого действия и, чтобы поддержать авторитет преподавателя, иногда спрашивал:

– Так, Марина Викторовна?

Когда задача была решена, уже успокоившаяся преподаватель сказала:

– Всё правильно, молодец!

На другой день был экзамен, который принимала лекторша. В аудиторию Палин зашёл не в числе первых. Взяв билет и направившись к свободному столу, он услышал шёпот уже сидевшей в аудитории Инны Ким:

– Садись передо мной.

Подчинившись этой просьбе, Палин сел, без труда решил задачу и стал набрасывать тезисы ответа на устный вопрос. В это время почувствовал тычок ручкой в спину и шёпот:

– Помоги решить задачу. Заведи руку за спину.

Егор опять подчинился и ощутил, как в ладони появился листок бумаги.

Задача была несложной. Решив её, Палин аналогичным путём передал листок с решением Инне. Написав тезисы, он стал ждать, когда освободится экзаменатор, чтобы идти отвечать, но опять почувствовал тычок в спину:

– Людке Бревновой помоги.

Егор решил очередную задачу и отработанным путём передал листок Ким. Бревнова сидела сзади Инны.

Пока Палин решал задачу для Люды, к столу экзаменатора сел другой студент. Пришлось опять ждать. Егора мучила совесть. Он в принципе был против таких методов при сдаче экзаменов, но отказать было ещё хуже. «Если буду тут сидеть, ещё кто-нибудь задачку подкинет», – подумал Палин, решительно встал и пересел за свободный стол рядом с экзаменатором.

Все экзамены первой сессии Палин сдал на отлично, и ему назначили повышенную стипендию 40 рублей, из которых два рубля вычитали за проживание в общежитии. Обычная стипендия была 35 рублей минус стоимость проживания.

Васька Юдин, Колька-электрик и Борька Зайцев первую сессию завалили вдрызг, забрали документы и исчезли, что и следовало ожидать. «И зачем они поступали, если даже учиться толком не стали? Только место чьё-то заняли», – с сожалением о ком-то не поступившем, а не о Боцмане с дружками, подумал Егор.

Две Тамары

Имя тебе досталось —Истинный шарм царицы,Имя – какая малость,А водопад искрится!В нём ароматы сказок,В нём голоса столетий,Не разгадаешь сразуСны и легенды эти.Н. Терещенко

Вместо Боцмана в комнату заселили Серёжу Минаева – высокого худенького скромного розовощёкого юношу. «Кровь с молоком», – подумал Егор, вспомнив это выражение матери.

– Ты на какой специальности учишься? – спросил он, когда Минаев разложил свои вещи и был готов к общению.

– Воздухоплавание и космонавтика, – ответил новенький и как-то смущённо улыбнулся.

– Не понял? – Егор удивлённо уставился на Серёжу.

– Ну, ВиК. Водоснабжение и канализация звучит не очень, поэтому мы говорим «воздухоплавание и космонавтика».

Ближе к вечеру в комнату зашёл друг Минаева – высокий грузный рыжеволосый детина. Он был лет на десять – двенадцать старше Сергея. После его ухода Палин спросил:

– Этот мужик из вашей группы?

– Да, Стариков Евгений. Мы его Стариком кличем.

– В возрасте уже, – уважительно констатировал Егор.

– Он прорабом на стройках работал и понял, что если не получит высшее образование, так вечным прорабом и останется, – пояснил Серёжа.

Евгений Стариков, в отличие от Боцмана и Кольки-электрика, учился прилежно. Несколько раз в день Старик приходил в гости. Минаев помогал ему в учёбе, а Стариков – в других жизненных вопросах. Евгений был с хорошим юмором и частенько над кем-нибудь подшучивал. Однажды в присутствии Палина они стали весело вспоминать про какого-то парня, называя его Буйволом. Он жил со Стариком в одной комнате. Егор не сдержался от любопытства и спросил:

– Интересно, кто же у вас Буйвол?

– Да есть одно «чудо в перьях», – ответил Старик и засмеялся.

Вечером заинтригованный Палин опять задал Серёже вопрос про Буйвола. Судя по описанию внешности, это был Виталя Котелков – тот самый невысокий худой сутуловатый парень в очках, с большим носом и прыщеватым лицом, который перед вступительным экзаменом по физике ходил и спрашивал про число Авогардо. Как оказалось, он тоже поступил на ГТС и учился в 173 группе.

– Какой же он Буйвол? Маленький, худенький и тщедушный, – отметил несоответствие клички телосложению её обладателя Егор.

– Это Старик ему такую кликуху прилепил. В контраст с фигурой.

Палину даже жалко стало этого несчастного парня. «Не повезло человеку. В школе наверняка дразнили, а теперь и в институте», – подумал он.

На курсе и в учебной группе все стали приглядываться друг к другу, возникали симпатии и отдельные компании. Писем от Феоктистовой не было, и Палин начал тоже присматриваться к девушкам. Поначалу он стал захаживать в женское общежитие, в квартиру к известным ещё по сентябрьской практике девушкам Ким и Щукиной. Вместе с ними жили по-деревенски простоватая Люда Бревнова и скромная молчаливая Валя Филинова. Егор «положил глаз» на Иру Щукину и стал оказывать ей знаки внимания, но та довольно резко дала понять, что он не «герой её романа».

Неожиданно Палин побывал на праздновании дня рождения Раи Окуневой – коми-зырянки[21] из Салехарда, блондинки с удивительно белой кожей рук и лица, свойственной жителям Севера. Поступать в Сибстрин Раиса не планировала. По установленному порядку Ямало-Ненецкому автономному округу было выделено пятьдесят мест в различные вузы страны. Желающие поступить в институт сдавали экзамены специальной комиссии, заседавшей в июле в Салехардском педучилище. Таких выпускников набралось свыше двухсот пятидесяти. Конкурс получился пять человек на место. Окунева хотела поступать в Уральский политехнический институт на специальность «Автоматика и телемеханика». Экзамены по математике и физике она сдала на «отлично», сочинение написала на четыре балла, а по химии, которую знала превосходно, получила три балла. Виной была формула из пособия для поступающих и её характер.

– Такой формулы нет в учебнике по органической химии, – уверенно заявила она экзаменатору.

– Ну и что? Зато она есть в пособии по химии для поступающих в вузы, – парировала экзаменатор.

– А в нашем селе не было этих пособий, – продолжала настаивать Раиса.

Упрямство Окуневой в возникшем споре стоило ей трояка.

Приоритет в выборе вуза отдавался по количеству набранных баллов. В Уральский политех было выделено четыре места, и когда очередь дошла до Раисы, они оказались заняты.

– Рекомендуем Новосибирский инженерно-строительный, – предложили ей в комиссии.

– Не хочу я в строительный институт, – упрямилась Окунева.

– Не спешите отказываться. Выйдите и ещё подумайте, – предложили ей.

Раиса вышла, села на лавочку около педучилища и начала судорожно искать в пособии для поступающих Новосибирский инженерно-строительный институт и перечень специальностей в нём. В это время подошли два знакомых парня.

– Тебе что предложили? – спросил один из них.

– Вот, Новосибирский инженерно-строительный. Думаю, зачем он мне нужен?

– О! А мы тоже в этот институт, на ПГС. Давай с нами.

Раиса снова стала читать перечень специальностей.

О строительстве гидростанций писали в газетах и говорили по радио очень часто, и она решила идти на ГТФ.

Дома, помогая родителям в уборке сена, она плакала, уткнувшись носом в свежеуложенную копну. Сначала вообще хотела не ехать и пересдать экзамены на следующий год, но мать уговорила: «Отучишься один год, а там видно будет».

Во время сентябрьской практики Раиса подружилась с Тамарой Баевой, пожалуй, самой симпатичной девушкой из группы Палина. Тамара жила вдвоём с мамой в нескольких трамвайных остановках от института, и Раиса стала бывать у них в гостях. Мать Баевой – Тамара Максимовна, узнав про день рождения Раи, с радостью предложила:

– А давайте у нас отметим. Пригласите кого-нибудь из однокурсников, девочек, мальчиков. Я торт испеку, посидим, чайку попьём, потанцуете. Я люблю молодёжь!

Тамаре Максимовне исполнилось немногим более пятидесяти лет, но она была энергична и деятельна. Её слегка прищуренные глаза излучали душевное тепло, доброжелательность, любовь к окружающим, а не сходившая с лица улыбка располагала к общению.

Её отец – Спиридонов Максим Дмитриевич, был учёным, руководил многими экспедициями на территории Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. После издания монографии «Голодная степь» он стал известным геоботаником. Помимо научно-исследовательской деятельности Максим Дмитриевич преподавал в Сибирской сельскохозяйственной академии, заведовал Сибирским филиалом Главного ботанического сада в городе Омске.

С тринадцати лет во время каникул Тамара-старшая участвовала в экспедициях отца, брала пробы грунта. В 1927 году они прошли по степям и пустыням Казахстана до Форта-Шевченко на побережье Каспия. В 1939 году Тамара Максимовна окончила Омский автодорожный институт по специальности инженер-дорожник. В период Великой Отечественной войны преподавала в этом институте, а в 1950 году переехала в Новосибирск и стала работать в отделении Гипрогора. Многие годы Тамара Максимовна была начальником инженерно-геологических экспедиций на Камчатке, Алтае, в Иркутской области и Башкирии. С молодости она собирала книги, ноты различных музыкальных произведений, репродукции картин, интересовалась историей искусства, архитектуры, музыки, судьбами великих людей. Прививая в детях любовь к прекрасному, Тамара Максимовна бескорыстно устраивала выставки репродукций в школах и читала лекции о художниках и истории написания их картин.

Кроме Панина на день рождения были приглашены Витя Дугин, Паша Витренко, Коля Пономарёв, Саша Кропотов, Юра Ткачук, Света Дороцких, Лариса Патеха, Люда Кубышкина. Пока Егор находился в ожидании ответа на своё письмо Феоктистовой, потом безуспешно пытался завязать отношения с Ирой Щукиной, Дугин стал налаживать отношения с Баевой. Тамара Панину тоже нравилась, но он, как всегда, опоздал.

Из спиртных напитков на столе была всего пара бутылок сухого красного вина. Его разлили всем понемногу в хрустальные бокалы, и Тамара Максимовна взяла слово:

– С семнадцатилетием тебя, Раечка! Семнадцать лет! Это так прекрасно! Впереди целая жизнь! Пусть она будет у тебя счастливой, пусть сбудутся все твои планы и желания! Удачи тебе!

Все чокнулись бокалами с Раисой и пригубили вино. Егор никогда раньше его не пил. Водку с мужиками по поводу доставки домой дров или сена пробовал, а вино – нет. Потом были другие тосты-поздравления, чай, торт, испечённый хозяйкой дома, и много разной сдобы её приготовления. Завязался непринуждённый разговор. Авторитет Тамары Максимовны не давил. Она как-то естественно вошла в компанию семнадцати-восемнадцатилетних девушек и парней. Палину запомнилось её неназойливое пожелание:

– К работе надо всегда относиться добросовестно. Любая кажущаяся мелочь может быть чревата большой неприятностью или даже трагедией. Вот, например, если бы у Кошурникова[22] была достоверная карта, он бы не замёрз в километре-двух от жилья. Просто его не было на карте, и Кошурников считал, что надо идти ещё пятьдесят километров.

Через некоторое время Тамара-младшая по просьбе матери села за рояль. С первыми аккордами все замолчали. Комната наполнилась красивой лирической мелодией, которая одновременно передавала грусть и величественную ностальгию. Чарующая мелодия добавила уважения и высоких чувств к прелестной исполнительнице. Тамара-младшая была неотразима, и Палин любовался ею, как и все присутствовавшие в комнате.

– Это полонез Огинского «Прощание с Родиной»[23], -пояснила Тамара Максимовна.

Потом были танцы под патефон, а в конце празднования за рояль села Тамара Максимовна. Сначала она исполнила Лунную сонату Бетховена, а потом – Мазурки Шопена. Эти названия, как и саму музыку, Палин слышал впервые. Это была совсем другая музыка, отличная от мелодий песен или танцев. Серьёзная, глубокая, заставляющая вслушиваться и пытаться понять эти звуки. Егор, конечно, не понимал её, но она производила впечатление, особенно полонез Огинского. В общежитие Палин возвращался под впечатлением от вечера в доме двух Тамар. Это был другой мир – одухотворённый и чистый.

Новый год и некоторые другие праздники они также отмечали у Тамары Баевой.

* * *

Перед Новым годом девятнадцатого декабря отмечали день рождения Вовки Крянина. Люда Огурцова узнала от Дугина об этой дате и решила сделать Вовке, который ей нравился, приятное. Компания была небольшой. Кроме Деда, Дугина и Огурцовой были приглашены: Егор Палин, Мишка Гусев, Инна Ким, Ирина Щукина и Люда Бревнова. Спиртного на столе не было. Витька Дугин по секрету сообщил, что Дед вообще не пьёт. Его отец был алкоголиком и умер в канаве у дороги, захлебнувшись рвотными массами. Боясь наследственности, Вовка не брал в рот ни капли спиртного: ни водки, ни вина, ни пива. Когда в их комнате парни баловались пивком, он мог присутствовать, шутить вместе со всеми, но пить не пил. Парни знали об этом и с предложениями не приставали.

Девчонки приготовили кое-что поесть, что для парней было подарком. Все скинулись на торт, а чаю было хоть залейся. Каждый сказал приветственные слова Крянину, много шутили. Дугин, как всегда, был в центре внимания и добродушно подкалывал Гусева: «Мишка у нас скромный. Он говорит: «Не зовите меня Михаил Ильич, зовите просто – Ильич!» Все засмеялись, поняв намёк на Ленина и Брежнева, а Мишка отреагировал на шутку своим знаменитым «гы-гы-гы». В конце застолья Инна Ким предложила:

– Хватит сидеть. Пойдём, прогуляемся.

Желающих оказалось немного: Палин, Гусев, Ким и Щукина.

Было не холодно. Падал снег. Красивые крупные хлопья, освещённые фонарями, медленно летели на землю. Вдоль расчищенных дорожек в сквере близ общежития лежали сугробы.

– Ирка, давай Палина в снегу поваляем, – предложила Ким и стала пытаться столкнуть его с дорожки в сугроб.

– Не сможете. Это я вас обеих поваляю, – ответил Егор.

Заматеревший благодаря тяжёлой атлетике, он твёрдо стоял на ногах и повалил сначала Инну, а потом и Ирину в сугроб.

– Мишка, ты самбист, помогай нам, что стоишь, смотришь, – попросила Ирина.

С Гусевым было справиться труднее, но и он оказался в сугробе. Навалявшись в снегу, решили идти домой. У крыльца Мишка отряхнул от снега Щукину, Егор – Ким, и те пошли в общагу. Отряхнув и Мишку, Палин стал осматривать себя. В это время к крыльцу подошли два парня. Отряхиваясь, Палин не заметил начала заварушки, а когда посмотрел на крыльцо, то увидел, как один незнакомец вцепился в Мишку, а другой пытается ударить его кулаком. Егор быстро взбежал на крыльцо, сильным рывком сбросил пытавшегося ударить в сугроб и стал отрывать от Мишки первого драчуна. Второй парень вылез из сугроба и прошмыгнул мимо дерущихся в дверь. Драчун отпустил Гусева и сцепился с Палиным.

– Мишка, иди в общагу. С этим я один справлюсь, – крикнул Егор.

Пришлось немного повозиться, но вскоре драчун тоже полетел в сугроб, а Палин вошёл в общагу. Лестничный марш гудел от топота множества ног.

– Парни, вы куда? – крикнул кто-то.

– На улицу, там наших бьют! – ответили ему.

Егор посторонился, пропуская бегущих на улицу парней, и спокойно пошёл на свой этаж.

На другой день в комнате Дугина обсуждали очередную новость. Витька рассказывал:

– Димка Петров с архитектурного заходил. Вчера двух студентов с их факультета с крыльца в сугроб сбросили. Говорят, что это кто-то из наших, гидротехников.

– Так это они на меня напали, а Егор их в сугроб и сбросил, – сознался Гусев.

– Любишь же ты их, однако, – съехидничал Дугин, обращаясь к Палину.

Палин промолчал, но подумал: «Что за напасть такая! Постоянно архитекторы под руку попадаются».

Перед новым учебным годом студентов с архитектурного из-за частых инцидентов переселили в другое общежитие.

Озеро Кучук

Село Кучук, – старинное село.Его река дугою огибает,С названием, что и село само,И в озеро Кучукское впадает.Но надо бы напомнить наперёд,Вода в степи на вес дороже злата.И где вода – там всё растёт, цветёт,И жизнь вокруг привольна и богата.Да здесь иной расклад. Иной софит!Река впадает в мёртвую пучину.Где всюду соль по берегам лежитИ воды Озера на вкус горчины[25].Владимир Олеша

[24]

После успешно сданных экзаменов первой сессии Палин приехал в родное село на зимние каникулы. Днём он помогал сестре в домашних делах, нянчился с племянницей, которой было год и девять месяцев, много читал, а вечером ходил в клуб на киносеанс или на танцы с тайной надеждой увидеть Феоктистову. Она появилась за день до его отъезда в институт. Их взгляды встретились, и Егор кивнул, приветствуя. Наташа ответила тем же. Когда заиграла музыка, Палин хотел пригласить, но увидел, что Феоктистова уже пошла танцевать с завклубом Толиком и что-то ему рассказывает, смеясь. Лишь после нескольких танцев, когда Толик взял в руки баян и стал играть, она согласилась на танго с Егором.

– У меня заканчиваются каникулы, завтра я уезжаю. Каждый вечер приходил в клуб, а тебя всё нет и нет, – начал разговор Палин, двигаясь в медленном ритме.

– Я была на сессии, в Бийске.

– И как? Успешно?

– Да, сдала, всё нормально.

После короткой паузы Егор продолжил:

– Я ждал, что ты ответишь на моё письмо, но не дождался.

– Я же предупреждала, письмо может затеряться в пути, – шутливо ответила Наташа и, помолчав немного, уже серьёзно добавила, – я решила, что так будет лучше.

– Для кого?

– Для обоих.

Они ещё немного потанцевали. Боковым зрением Палин заметил, как Толик, перебирая клавиши баяна, внимательно наблюдает за ними.

– Можно, я провожу тебя сегодня до дома? – осмелился спросить Егор.

– В этом нет необходимости. Меня проводит Толик. Я уже пообещала.

Тем для разговора больше не нашлось до окончания танца. Когда прекратилась музыка, Палин довёл Наташу до стоявших около баяниста девушек и поблагодарил её наклоном головы. Ещё недолго побыв в клубе, не танцуя, а просто посидев на скамейке, Егор пошёл домой.

Зима была на пике. Небо вызвездило. Стоял знатный морозец – градусов под тридцать. Промороженный снег на тропинке, ведущей через клубную ограду, характерно поскрипывал под ногами. Опустив у шапки уши и поглубже натянув её на голову, Палин застегнул верхнюю пуговицу пальто и даже поднял шалевый воротник, чтобы было теплее. Пройдя немного на север по улице Ленина, он свернул в узенький переулок, ведущий на Партизанскую. Каждую зиму этот переулок заносило снегом до верха штакетника, но не сейчас. Ползимы ещё было впереди. С Партизанской улицы он снова свернул в переулок, ведущий к Кедровой согре, мрачно темневшей невдалеке. Его мысли тоже были мрачными. «Нет у Наташки ко мне никаких чувств. Не нравлюсь я ей. Надо просто о ней забыть», – думал Егор.

* * *

В феврале неожиданно для Палина Инна Ким пригласила его на свою свадьбу. Кроме Егора на ней присутствовали Витька Дугин и девчонки, жившие в одной комнате с Ким: Ира Щукина, Люда Бревнова и Валя Филинова. Свадьба проходила на станции Промышленная в Кемеровской области, где жили её родители. В пятницу после занятий они большой компанией сели на поезд и вечером прибыли на место.

Свадьба состоялась в субботу. Избранником Инны был местный парень Вася Берёзкин, с которым они дружили со школы. Как-то естественно с началом застолья заводилой оказался Витька Дугин, а Палин ему ассистировал. Они много шутили, поддерживая подобающее этому радостному событию для молодожёнов веселье.

Совершенно неожиданно для самого себя Палин открыл новую способность. Когда баянист заиграл плясовую, раскрепостившись от спиртного, он решил попробовать пойти в присядку. К удивлению присутствующих тренированные ноги подчинились его желанию, и всё получилось. Раззадорившись и осмелев, в следующий заход он решил исполнить виденный по телевизору элемент вращения ногой вокруг рук, опирающихся на пол. Опять всё вышло как надо.

Натанцевавшись и наплясавшись, все высыпали на улицу и кто-то из родственников молодожёнов предложил исполнить старинный обряд. Мать Инны усадили в припасённые для этого случая деревянные санки, Егор повёз, а жених стал хлестать тёщу берёзовым веником[26].

На другой день Палин поинтересовался, почему на свадьбе дочери нет отца. Оказалось, что он в длительной командировке.

Вечером в воскресенье присутствовавшие на свадьбе Ким однокурсники вернулись в Новосибирск.

* * *

Учёба давалась Палину легко. Некоторые трудности с начерталкой уже были позади. Высшая математика и другие точные науки, тот же сопромат, который многих пугал, ему нравились. В марте на одной из перемен к нему подошёл мужчина лет сорока и представился:

– Я, Расплетин Геннадий Алексеевич, преподаватель кафедры гидравлики и гидротехнических сооружений. Не хочешь ли ты поработать на нашей кафедре?

Егор ненадолго задумался. Предложение было заманчивым, тем более от родной кафедры.

– В принципе я согласен, но мы ещё не изучали ни гидравлику, ни сооружения.

– Это неважно. Что и как делать, мы покажем и расскажем. Работа будет после сессии, летом, в экспедиции.

– А когда приходить на кафедру?

Расплетин подумал немного и сказал:

– Ну, приходи в четверг, в пятнадцать часов.

В четверг в назначенное время Палин пришёл на кафедру, но Расплетина там не было. Подождав немного, он осмелился зайти в кабинет и спросить:

– Геннадий Алексеевич сказал прийти сегодня на работу, а его нет.

– А ты кто? – отозвался сидевший за столом молодой мужчина.

– Палин, студент первого курса.

– А-а-а, Палин! Геннадия Алексеевича сегодня не будет. Он попросил меня показать тебе нашу лабораторию.

Выйдя из-за стола, мужчина протянул руку и представился:

– Дубков Виктор Иванович. А тебя как зовут?

– Егор.

– Пойдём, Егор.

По находящейся рядом с кафедрой лестнице они спустились в подвальную часть здания, где располагалась лаборатория гидравлики. Виктор Иванович провёл небольшую экскурсию:

– Это действующая гидравлическая модель строящегося судоподъёмника Ярского гидроузла… А это волновой лоток, – Дубков открыл какие-то задвижки и запустил установку, продемонстрировав её работу.

Обойдя всё помещение, они вышли из лаборатории, и Палин спросил:

– А когда мне ещё приходить?

– Пока приходить не надо. Мы тебе сообщим, когда будем готовиться к отъезду в экспедицию.

Все экзамены весенней сессии Палин предсказуемо сдал на «отлично». К его радости выяснилось, что из их группы в экспедицию едут: Витька Дугин, Рая Окунева и Тамара Баева. На другой день после сдачи последнего экзамена Палин, Дугин, Дубков и незнакомый мужчина с кафедры под руководством Расплетина погрузили в кузов бортовой машины необходимое имущество, оборудование и личные вещи. Тяжелее всего было грузить деревянную лодку, но и с этой задачей успешно справились.

Сопровождая груз, Палин, Дугин и Дубков до места расположения экспедиции добирались на машине. Водитель изъявил желание выехать вечером, что они и сделали. Только что окончивший аспирантуру Виктор Иванович сел в кабину рядом с шофёром, а Егор с Витькой разместились в кузове, где было много матрацев и одеял. Маршрут пролегал по левому берегу Оби. После створа Новосибирского гидроузла их взору открылась акватория Обского водохранилища. Машина неспешно ехала по грунтовой дороге вдоль берега, и Егор с интересом разглядывал окружающий пейзаж. Болотистый берег и мелководье заросло тростником, изредка разбавленным камышом. Между их стеблями плавали выводки уток. Некоторые птицы, заслышав шум мотора, поднимались и улетали, но большинство пряталось в зарослях.

Когда стало совсем темно, водитель присмотрел удобное для стоянки место и съехал с дороги. Шофёр улёгся спать в кабине, а Виктор Иванович составил ребятам компанию в кузове. С первыми лучами солнца, поднимавшегося над горизонтом, двинулись дальше. Палин вылез из-под одеяла и огляделся. Над водой стоял густой туман. Тянуло прохладой. Егор решил взять пример с Дугина, сладко спавшего рядом, и юркнул под одеяло.