Книга дверей

– Она умирает, – объяснил Азаки, когда они подъезжали к дому, хотя сам Лунд ни о чем не спрашивал. – У нее нет детей, и она никогда не была замужем. Ей хочется оставить наследие. А я предлагаю ей такую возможность.

Сейчас мисс Пачео медленно кивнула, принимая неприятное известие. После паузы она что-то сказала Елене.

– Мисс Пачео благодарит вас за ваше время, – перевела Елена. – Она расстроена, но ценит усилия, которые вы приложили.

Азаки кивнул. Лунд видел, что ему хочется поскорее уйти. Особенных книг здесь не было. Только грусть и утекающая жизнь.

– Вам спасибо. – Азаки снова поклонился.

В комнате опять повисло молчание: мисс Пачео смотрела в пол, Азаки замер в вежливой позе, сложив руки перед собой, как ожидающий приказаний слуга. Елена смотрела на мисс Пачео, а Лунд смотрел на Елену.

– Ох, мисс Пачео, – сказала Елена, вскакивая.

Старуха плакала – тихо, достойно, только по морщинистым щекам скатывались слезы.

– Еще раз повторю, что очень сожалею, – начал Азаки.

Елена вежливо улыбнулась, но Лунд заметил, что Азаки ее раздражает.

Мисс Пачео улыбнулась сквозь слезы и произнесла несколько слов, которым перевод был не нужен.

– Не стоит извиняться, – заверил Азаки, слегка потупившись.

Пока Елена успокаивала старуху, Азаки намеренно отвернулся, разглядывая гостиную. Накануне они побыли здесь лишь несколько минут, после чего их отвели в библиотеку в восточном крыле дома. Лунд увидел, как Азаки нахмурился, изучая серию больших фотографий на дальней стене – черно-белые снимки какого-то незнакомого Лунду здания. Оно было словно из фантастического фильма, с башенками и стрельчатыми окнами.

– Саграда Фамилия, – сказал Азаки. – В Барселоне.

Елена подняла глаза.

– Вы правы, – подтвердила она.

Азаки подошел рассмотреть фотографии.

– Столько изображений одного и того же здания, – заметил он.

Елена протянула мисс Пачео платок, и та, с трудом подняв руку, начала вытирать щеки. Смотрела она по-прежнему на Азаки.

Елена грустно улыбнулась.

– Мисс Пачео всегда хотела съездить в Испанию, – объяснила она. – Оттуда родом ее семья. Ее отец постоянно рассказывал ей о соборе, и она так мечтала его увидеть. К сожалению, ее возраст и состояние здоровья таковы, что теперь это невозможно.

Азаки еще какое-то время изучал фотографии.

– Я видел его, – сказал он наконец. – Бывал в Барселоне, видел храм Саграда Фамилия.

Елена вежливо улыбнулась, словно говоря: «Очень мило, но, может, вы наконец уйдете?»

Азаки бросил взгляд на мисс Пачео в инвалидном кресле. Лунд видел, как он мучается над решением, как доброта в нем борется со страхом.

– Елена, мне очень больно, что мы расстроили мисс Пачео. Я знаю, она очень больна. Я бы хотел сделать ей подарок, чтобы хоть как-то компенсировать ее разочарование.

Елена удивленно подняла брови.

– Я хотел бы подарить мисс Пачео возможность посетить Саграду Фамилию.

Они вышли из дома все вместе: впереди – мисс Пачео в кресле, которое толкала Елена, позади – Азаки и Лунд; по мощеной дорожке прочь от дома в сторону берега, к занесенному песком клочку пустыни. В темноте слева ревел Тихий океан, в воздухе висели соль и брызги воды.

– Вот здесь, – сказал Азаки.

Во мрак от них уходило поле оранжево-коричневого песка, освещенное лишь окнами оставшегося позади здания. Азаки на мгновение склонил голову, нащупал в кармане Книгу иллюзий и закрыл глаза. Лунд знал, что Азаки воображает, рисует в голове то, что собирается наколдовать. Если бы Азаки вытащил книгу из кармана, ночь озарилась бы пляской огней – когда Азаки работал, Книга иллюзий порождала вокруг себя разноцветный вихрь. Мисс Пачео и Елена недоуменно глядели на Азаки, а Лунд, отвернувшись, уставился на клочок пустыни и слушал шум океана.

Довольно скоро возникло какое-то движение, в темноте закружился вихрь пыли и песка. Затем он обрел очертания, плотность, и эта плотность стала заполнять собой пространство. Из ничего появлялось нечто – огромное здание с веретенообразными башнями, устремленными ввысь. Оно как будто неслось прямо на них, затем резко остановилось на расстоянии вытянутой руки.

Мисс Пачео, вскрикнув, закрыла лицо руками. Елена отпрянула от иллюзии исполинского здания. Азаки стоял с закрытыми глазами, и на поверхности собора проступали все новые детали, как будто скульптор отсекал от своего шедевра лишнее.

– Саграда Фамилия, – объявил он.

Елена открыла от удивления рот и отошла чуть в сторону, убеждаясь, что у здания есть все три измерения и это не просто картинка.

Лунд заметил, что Азаки слегка вспотел, как будто иллюзия заставила его напрячься.

– Добавим света? – предложил Азаки.

Через мгновение небо над собором расчертили разноцветные полосы, похожие на северное сияние, но более разнообразных оттенков; они колыхались в воздухе, смешивались друг с другом. Такие же цвета Лунд наблюдал обычно и вокруг книги, когда Азаки творил иллюзии.

Елена произнесла что-то на непонятном Лунду языке, а затем взглянула на старуху. Мисс Пачео силилась встать, взгляд у нее сиял, на лице отражались небесные огни. Она замахала рукой, и Елена тут же подскочила, помогая ей поднять обессиленное тело.

Женщины, поддерживая друг друга, заковыляли в церковь.

Все то время, что они разглядывали иллюзию изнутри, Азаки не вынимал руку из кармана.

Лунд молча стоял рядом и наблюдал.

Чуть позже, когда они возвращались на машине в Антофагасту, Азаки, отвернувшись, сидел на пассажирском месте и пялился в темноту.

– Это было глупо? – спросил он, зная, что Лунд не ответит. – Я просто устал водить людей за нос. Позволять им надеяться, мечтать. Ладно бы нашли что-нибудь, хоть раз бы оно того стоило.

Лунд не считал поступок Азаки глупым, но никак не отреагировал на вопрос. Просто продолжал вести машину. Вот его работа. Вести машину, охранять, ждать, наблюдать и делать, что просят. Так он и жил с Азаки: разъезжал по миру, останавливался в прекрасных отелях, выполнял поручения. Прошло почти девять месяцев с того дня, как Лунд спас Азаки от компании пьяных мужиков в одном из баров Сан-Франциско, где работал вышибалой и иногда, по совместительству, барменом. Там он оказался после пятнадцати лет странствий из одного южного штата в другой, за время которых чем только ни занимался: был разнорабочим, рыл бассейны, трудился садовником, часто – вышибалой, однажды – телохранителем, и уже не помнил сколько раз – барменом. Эти простые и нетребовательные занятия легко давались людям его комплекции и склада характера. Вырос он в маленьком городке на северо-востоке Канады и, покинув его, нигде не задерживался надолго, уезжая, как только место надоедало. Ему было довольно еды и крыши над головой, и он был счастлив вести такую непритязательную жизнь.

А затем в баре Сан-Франциско пьяный Азаки обчистил в покер троих мужчин, которые явно не ожидали, что их оставит без штанов какой-то «мелкий надравшийся япошка». Лунд наблюдал, как добродушные подколки перерастали в недовольство и прямую агрессию, – он вмешался ровно в тот момент, когда товарищи Азаки были готовы его отделать. Лунд с ними не согласился, им это не понравилось, и тогда уже он по очереди отделал каждого из них. После того, как Лунд с ними разобрался, Азаки предложил ему работу.

– Я только что потерял телохранителя, – сказал он. И издал лающий смешок. – Согласен, не лучшее время для драки в баре. Я буду хорошо платить. Тебе просто нужно ездить со мной в качестве моего телохранителя.

И Лунд поехал с этим человеком; отчасти потому, что ему наскучил Сан-Франциско, но главным образом потому, что, наблюдая за игрой, заметил, как Азаки одним взглядом поменял свои карты на другие, получше, черви на пики, двойки-десятки на картинки. Лунд был потрясен, и этот человек его заинтересовал.

Почти два месяца они путешествовали: от Сан-Франциско вверх по побережью, затем вглубь до Чикаго и снова на юг, вдоль Миссисипи. С Азаки было легко: требовал он мало, разговаривал редко. Спустя некоторое время он рассказал Лунду о себе. Американец в третьем поколении с японскими корнями и полнейшее разочарование для своей семьи.

– Они хотели, чтобы я встречался с девушками, женился, стал доктором или инженером. Сплошные клише, да? А получилось, что я с девушками не встречаюсь, одинок и люблю искусство. Всегда хотел заниматься творчеством, как прадедушка.

Прадедушка Азаки в середине двадцатого века был знаменитым карточным фокусником. Азаки в юности подробно исследовал его биографию и, продолжая для вида учиться в колледже на врача, наравне с изобразительными искусствами и музыкой осваивал мастерство иллюзионизма. Именно поиск редких книг в этой области и привел его к Книге иллюзий. Лунд знал об этом, потому что Азаки сам однажды раскрыл ему правду, когда они допоздна выпивали вместе в Мемфисе. От алкоголя у Азаки развязывался язык.

– Вот она, – сказал он, показывая Лунду маленькую черную книжицу.

Переплет, покрытый тонким золотым узором, напоминал дорогую колоду карт.

– В этой книге – весь я, – сонно проговорил Азаки. – Она волшебная, друг мой Хьелмер Лунд. В мире много таких волшебных книг. Я точно знаю. Сам видел. У меня были друзья с книгами вроде моей.

Азаки на мгновение взгрустнул, а затем его лицо просияло. Он протянул книгу Лунду, предлагая взглянуть. Лунд пролистал ее, но обнаружил лишь каракули, наброски лиц, мест и предметов.

– Там рисунки, – сказал Лунд.

Азаки кивнул.

– Это иллюзии, которые рождает книга. Когда я что-то создаю, оно появляется в книге в виде рисунка. Давай покажу, на что она способна! – предложил он. – Я беру книгу и воображаю то, что хочу увидеть. Я могу заставить тебя увидеть все, что мне вздумается.

Лунд наблюдал, как Азаки взял книгу в руку. Появились огоньки, вокруг книги заплясал разноцветный вихрь. У Лунда отвисла челюсть: впервые в жизни он был действительно потрясен.

– Смотри. – Азаки кивнул на пустую тарелку Лунда, на которой вновь лежала еда.

Лунд потрогал – на ощупь еда была как настоящая. И выглядела как настоящая.

– Она не пахнет, – сказал он.

– Это иллюзия, – ответил Азаки и улыбнулся, распираемый гордостью.

Потом Азаки расслабился, положил книгу на стол, и вихрь огоньков исчез, словно кто-то взял и выключил свет, а тарелка Лунда вновь опустела.

– Взгляни-ка, – сказал Азаки, открывая книгу.

Он пролистал несколько страниц и, найдя, что искал, повернул книгу к Лунду – там был грубый набросок тарелки с едой, которую Лунд только что видел, трогал и нюхал.

– Охренительно, правда?

Лунд лишь кивнул в ответ: это было охренительно, по-другому не назовешь.

Он не знал, зачем Азаки раскрыл ему свой секрет, но предположил, что тот считает его дурачком. Лунд к такому привык. Сначала все подмечали его рост, потом – неразговорчивость и в итоге решали, что он тупой. Лунду нравилось, что его недооценивают, и как бы ему ни был симпатичен Азаки со своей непринужденностью, у Лунда не возникало ни малейшего желания его разубеждать.

Когда они вернулись в гостиницу около порта Антофагасты, Азаки заявил, что пойдет выпить в бар один. Лунд понял намек и поднялся в свой полулюкс на верхнем этаже. Взял в минибаре пиво и встал у окна: ему нравился вид на порт. Нравилось наблюдать, как кипит работа и снуют люди.

Лунд отхлебнул пива и задумался об Азаки. Внутри тот был мягким и добрым. Лунд не считал это недостатком – именно по этой причине он, в общем-то, столько времени с ним и путешествовал.

Азаки вернулся в номер раньше, чем ожидал Лунд: прошло чуть больше часа. Достал из минибара пиво и, следуя примеру Лунда, уселся на один из диванов.

– Пора нам вернуться в США, – заявил Азаки. – Полетим в Нью-Йорк.

Лунд посмотрел на него. Во взгляде Азаки читалось, что мыслями он далеко. Такое бывало раньше, когда он грустил или выпивал, или же грустил и выпивал одновременно.

– Хорошо, – ответил Лунд.

Он был не против. В Нью-Йорке он бывал лишь раз, очень давно. И с удовольствием вернулся бы туда.

После нескольких бутылок пива они развалились на диванах – каждый в своем углу, – и Лунд попросил: «Покажи».

Азаки театрально вздохнул, но Лунд знал: тот любит демонстрировать свое мастерство.

– Так и быть, – согласился Азаки.

Он взял Книгу иллюзий и на мгновение закрыл глаза. Книга засияла разноцветными красками, а затем вся комната озарилась светом и с потолка на них обрушился водопад радужных искр. Лунд, откинувшись, созерцал иллюзию, постепенно проваливаясь в сон.

– Наслаждайся, – проговорил Азаки. – Завтра нас ждет новое приключение.

Лунд поднял бутылку, отвечая на тост, и снова повернулся к огням.

Он не верил, что на следующий день они с Азаки что-нибудь найдут. Они ничего не нашли за все девять месяцев путешествий, но Лунд будет рад отправиться в путь, рад узнать как можно больше о неведомом мире волшебных книг.

Квартира мистера Уэббера и расследование Иззи

Наутро после почти бессонной, но полной впечатлений ночи Кэсси прихватила Книгу дверей и отправилась на поиски ответов.

Начала она с дома мистера Уэббера – четырехэтажного кирпичного здания на Восточной девяносто четвертой улице, фасад которого расчертил черный зигзаг пожарной лестницы, укрытой толстым слоем снега. Кэсси подергала входную дверь, но та была заперта. Тогда Кэсси вспомнила про Книгу, нащупала ее в кармане, представила, как открывает дверь и проходит внутрь, затем вновь потянула за ручку – без толку.

– Ну почему? – с досадой воскликнула она, выпуская в воздух облачко пара.

Она удостоверилась, что поблизости никого нет, и, вытащив книгу, предприняла еще одну попытку: дождалась радужной ауры и дернула за ручку. Дверь дома мистера Уэббера по-прежнему не поддавалась.

– Что я делаю не так?

Она застыла в раздумьях. Все путешествия накануне начинались с незапертых дверей – в квартире, на террасе отеля. Дверь же мистера Уэббера была закрыта, и в этом – единственное отличие. Если Кэсси не смогла бы войти в нее без Книги дверей, то почему с книгой должно получиться?

– Нельзя открыть закрытую дверь, – заключила она.

Книга дверей могла превратить одну дверь в другую, только если первая не заперта.

– Хм, – произнесла Кэсси, осмысливая этот факт. Звучало правдоподобно. Чтобы пройти в закрытую дверь, нужно найти открытую. Гипотезу стоило проверить.

Она вернулась на Вторую авеню и, весело насвистывая, стала разглядывать дома на обеих сторонах улицы. На глаза ей попался обнесенный строительными лесами вход в «Ситибанк». Обычная квадратная комната с пятью банкоматами без сотрудников.

– То, что надо, – пробормотала Кэсси.

Одной рукой она взялась за Книгу дверей в кармане, а другой – за ручку двери. Вспомнила дверь в доме мистера Уэббера, как она выглядит, какова на ощупь. Холодный металл, закрытый замок. Вспомнила, прочувствовала все до мельчайших деталей, и книга начала изменяться, твердеть. Кэсси увидела у себя в кармане искорки, будто кто-то запустил фейерверк в пещере, и с улыбкой потянула дверь на себя. Вот только вошла она не в банк, а в подъезд дома мистера Уэббера кварталом южнее, за углом. Вокруг все стихло, нос вдыхал лишь тепло и запах дерева.

– Круто, – пробормотала Кэсси, захлопнув дверь, за которой осталась Вторая авеню.

Только сейчас она поняла, как сильно переживала, что дверь с улицы заперта и магия может больше не сработать.

В Книге дверей Кэсси нашла изображение той двери. Там, где прежде была цветочная поляна, а затем венецианская улица, она обнаружила картинку с подъездом, в котором сейчас стояла. Она то опускала, то поднимала взгляд, сравнивая рисунок с действительностью.

– Невероятно, – улыбнулась Кэсси и взлетела по лестнице на верхний этаж.

Дверь в квартиру мистера Уэббера, единственная на этаже, оказалась закрыта. Кэсси предусмотрительно постучала: эхо резиновым мячиком скакало между стенами и плиткой на полу. Она выждала, но никто не ответил.

Теперь нужно было попасть в квартиру мистера Уэббера. Кэсси уже увидела, прочувствовала его дверь, и теперь, чтобы открыть ее, оставалось лишь найти другую, незапертую.

Тут Кэсси озарило. Она повнимательнее присмотрелась, пощупала ручку, как до этого на улице. Затем спустилась по лестнице, вышла из дома, повернула за угол и снова оказалась у «Ситибанка»; ее слегка раздражало, что приходится возвращаться, но она с нетерпением предвкушала, как вновь сотворит то ли шалость, то ли магию и отправится навстречу новым тайнам.

Спустя несколько минут она во второй раз зашла в «Ситибанк» и через закрытую дверь попала в прихожую мистера Уэббера. Не удержавшись, заглянула в книгу и отметила еще одно изменение – теперь рисунок изображал квартиру мистера Уэббера.

– Волшебство, – произнесла Кэсси, медленно качая головой.

Она испытывала трепет – не меньший, чем накануне, когда впервые воспользовалась книгой. А то и сильнее – ведь она продолжала экспериментировать, раздвигать границы возможного. К своей книге Кэсси уже чувствовала некоторую привязанность.

Коридор вывел ее в просторную кухню-гостиную с двумя широкими окнами на улицу. Комнату разрезали лучи водянисто-серого утреннего света, вдоль стен тянулись полки, аккуратно заполненные книгами. У окна стояло старомодное кресло с банкеткой для ног, по центру комнаты – двухместный диван, а напротив – деревянная тумба с маленьким квадратным телевизором. Справа располагалась зона кухни. Пахло деревом, кожей, книгами и кофе.

Кэсси пробежалась взглядом по книжным полкам, увидела Диккенса, Дюма, Томаса Харди и Хемингуэя, а также партитуры, пьесы и труды по теории литературы. Были там и современные книги: фэнтези, научная фантастика и хоррор – яркие издания в мягких обложках, занимавшие целый отсек. Но ничего похожего на Книгу дверей, никаких других волшебных книг.

Кэсси пересекла гостиную и попала в другой коридор, покороче, где были три двери. Туалет Кэсси не заинтересовал, а вот в полутемную комнату справа она заглянула. Там у стены стояла одиночная кровать, а в углу – старый шкаф. За маленьким окошком виднелся задний двор. В шкафу Кэсси обнаружила одежду, только принадлежала та отнюдь не пожилому мужчине, а скорее молодой женщине. Получается, мистер Уэббер когда-то жил с подружкой? Или, к примеру, с родственницей? Здесь тоже были книги – они ровным рядком выстроились на подоконнике. Издания в мягкой обложке, классика, современные авторы – довольно эклектичная подборка. Кэсси, одобрительно кивая, водила пальцем по корешкам: ей определенно нравился вкус того, кто собрал эту коллекцию. Коридор уперся в спальню – комнату куда просторнее, с большой двойной кроватью у дальней стены и одиноким окном, вдвое шире окон гостиной. Слева от входа располагался набитый одеждой встроенный шкаф, возле него аккуратно стояла обувь. Одежда мистера Уэббера. Кэсси узнавала шарфы, пиджаки, тонкий аромат его туалетной воды. И вновь потеря этого едва знакомого человека вызвала в ней грусть, которую она тут же отогнала.

Кэсси закрыла шкаф и подошла к окну, где по заснеженной улице вперевалку полз грузовик службы доставки. Зачем она пришла сюда? В квартире нет ничего значимого.

Так что ей здесь нужно?

Каким же был ее истинный мотив? Может, это лишь повод поразвлечься с Книгой дверей?

Она вернулась в гостиную – уютное пространство, заполненное книгами и дневным светом. Так хорошо и тихо, подумала Кэсси, наверняка мистер Уэббер был здесь счастлив.

– Зачем вы дали мне книгу, мистер Уэббер? – спросила она у комнаты. – И как она досталась вам? Какую тайну хранит?

Она ждала, но ответить ей никто не мог.

– Как ты, милая? – спросила миссис Келлнер у Кэсси, как только та пришла на работу.

От дома мистера Уэббера до магазина Кэсси добралась пешком. Она поскальзывалась и чуть не падала на не чищенных от заледеневшего снега тротуарах, лицо на дневном морозе высохло и обветрилось.

– Замечательно, – ответила Кэсси.

Миссис Келлнер одобрительно кивнула.

– Рада слышать, милая.

Миссис Келлнер называла милыми всех, и молодых, и старых. Сама она была женщиной неопределенного возраста, с их первой встречи шесть лет тому назад Кэсси так и не заметила, чтобы та постарела. Миссис Келлнер была невысокая, плотная, всегда хорошо одетая, из тех, кто любую неприятность принимает так, будто это едва ли худшее, что случилось с ними даже за последние полчаса.

До того, как устроиться в «Келлнер Букс», Кэсси часто заходила сюда как покупатель. После возвращения из Европы она несколько месяцев ночевала в хостелах и успела за это время обойти все книжные магазины Нью-Йорка. «Келлнер Букс» стал одним из ее любимчиков: удобно добираться, но притом место тихое, вдали от туристов и городских толп, не слишком маленький (а значит, с хорошим выбором книг) и не слишком большой (а значит, душевный). Почти каждый день она заглядывала сюда, ее узнавали сотрудники, она даже сама расставляла книги, если находила их не на месте. Так продолжалось месяца два, пока миссис Келлнер, отведя Кэсси в сторонку, не предложила ей работу.

– Ты ведь частенько здесь бываешь, не хочешь ли получать за это деньги?

Как оказалось позднее – об этом через некоторое время Кэсси узнала от Иззи – у мистера Келлнера обнаружили болезнь Альцгеймера, и он сдавал на глазах.

– Скоро он ничего не сможет делать по магазину, – сказала как-то вечером Иззи, когда они вместе прибирались после смены. – Миссис Келлнер тоже станет меньше работать, ведь ей придется за ним присматривать. Потому и нужны люди. А у тебя честное лицо.

– Как у всех профессиональных лжецов, – отшутилась Кэсси.

Мистер Келлнер ожидаемо появлялся все реже. Сам он, в противовес своей невысокой и плотной жене, был высок и худощав, с постоянно растрепанными волосами, но неизменно доброжелательный ко всем. Кэсси, впрочем, познакомилась с ним, когда он почти перестал заглядывать в магазин. В последние годы миссис Келлнер редко упоминала мужа, а Кэсси было неловко расспрашивать, как у него дела.

– Сходи-ка выпей кофе, – приказала миссис Келлнер, – а то у тебя вид усталый.

Так, в форме мягкого упрека, она обычно проявляла свою заботу.

Кэсси оставила в подсобке вещи – пальто и сумку с Книгой дверей – и подошла к стойке с кофе. В магазине было не очень людно: несколько студентов с ноутбуками сидели за столиками, двое постоянных покупателей листали книги. Пока кофе остывал, Кэсси рассказала о вчерашнем событии Дионн, стараясь не выдать своих переживаний.

– Бедняжка мистер Уэббер, – прицокнула Дионн, качая головой.

– Ведь ты его вчера обслуживала? – спросила Кэсси. – Перед тем, как закрыться?

– Ну да, – ответила Дионн, облокачиваясь на стойку.

– Ты заметила?.. – начала Кэсси и вдруг, сама не зная почему, осеклась.

– Заметила что?

– Коричневую книгу у него? Вроде небольшого блокнота?

Дионн расхохоталась.

– Зайка, да в конце смены я не различаю, мужчина передо мной, женщина или чертов инопланетянин. Я просто принимаю заказ и подаю кофе. Мне по барабану, какие у кого книги.

– Ну да, – проговорила Кэсси.

– Зайка, у тебя все в порядке?

– Устала просто, – ответила Кэсси и взяла свой кофе. – Вот что мне сейчас нужно.

Она вернулась к кассе у входа в магазин и села на табурет.

– Миссис Келлнер? – начала она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.

– Да, милая?

– А вы знали мистера Уэббера?

– Что значит, знала ли я? Знала. Он приходил в магазин и покупал книги. Ты это хотела услышать?

Так начинался любой разговор с миссис Келлнер. Сперва она выставляла собеседника идиотом, а уже потом отвечала на вопросы. Безо всякого злого умысла, такая манера.

– Нет, я имею в виду, знали ли вы о нем что-нибудь?

– Я знаю, что он был старым и слишком мало ел. В его годы и такой тощий – надвое переломится, если упадет. Совсем о себе не заботился.

– Часто ли он сюда прихаживал?

– Милая, ну что за грамматика – «прихаживал»?

Кэсси взглянула на пожилую женщину с таким выражением, на которое бы пару лет назад еще не решилась, и та, вздохнув, отвела глаза.

– Мистер Уэббер был хорошим клиентом, – сказала она, и Кэсси знала ценность этой похвалы. – Приходил в магазин, сколько я себя помню. Красивый мужчина, высокий и сильный.

Миссис Келлнер улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Он всегда был один, – продолжила она, глядя в компьютер. – Не помню его с кем-нибудь. Я уж думала, не гей ли он, но ведь не станешь спрашивать об этом клиента. А он был хорошим клиентом. Мало сейчас таких. – И, чуть помолчав, добавила: – А впрочем, была одна… Как-то раз он ушел домой с девушкой, слишком для себя молодой. Я еще подумала, уж не бездомная ли, которой он решил помочь.

Кэсси ждала продолжения.

– А может, это был не он, а кто-то другой. – Миссис Келлнер покачала головой. – Столько времени прошло, все в голове путается.