Книга дверей

– Никогда больше не поедешь на работу на метро? – предположила Иззи. – Просто выйдешь из спальни в книжный магазин.

От такой мысли Кэсси улыбнулась.

– Иногда мне нравится ездить на работу. Когда не холодно.

– Холод – отстой, – согласилась Иззи. Она оглянулась через плечо в сторону бара. – Очень хочется выпить.

Кэсси тем временем жонглировала у себя в голове новыми возможностями.

– Никогда не придется пользоваться общественными туалетами.

– О боже, ну конечно! – воскликнула Иззи. – Вот здорово! Никаких очередей, чтобы пописать.

– Я смогу просто ходить в домашний туалет, – продолжала Кэсси. – В любое время, когда приспичит.

– А если в туалете буду я? – спросила Иззи. – Зайдешь прямо когда я сижу на толчке?

– Ну брось. Все равно ты дверь никогда не закрываешь. Я все уже видела.

– Здорово, что книга у тебя, – объявила Иззи, придвигаясь к Кэсси для тепла. – Могла ведь попасть к кому-нибудь другому, не такому хорошему. Подумай только, сколько всего мог бы натворить плохой человек.

Кэсси молчала, не желая впускать в голову такие мысли. Ей хотелось жонглировать возможностями, наслаждаться радостью, а не мучиться беспокойством.

– Представь психопата, который смог бы проникнуть в спальню к любой женщине и затем улизнуть, – сказала Иззи. – В любой точке мира.

– Ага, – согласилась Кэсси.

– А еще можно переместиться в любую страну, совершить там преступление, вернуться, и никто не узнает, что ты там была. Даже если подумают на тебя, у тебя будет идеальное алиби – ведь ты находилась в другой стране.

Кэсси молча кивнула.

– Или, скажем, вор, – не унималась Иззи. – Ничего взламывать не нужно. Даже в банк заходить. Просто открываешь дверь – и ты уже там. Или в ювелирный магазин. Все были бы в опасности.

– Ну брось, – нахмурилась Кэсси. – Давай не будем составлять список ужасных злодеяний. Это ведь потрясающе, Иззи! Это… да это лучшая в мире вещь! Волшебная книга, благодаря которой я могу попасть куда захочу. Не порти все!

Иззи подняла руки, как будто извиняясь.

Какое-то время они сидели молча, но Кэсси не терпелось снова воспользоваться книгой. Ей хотелось узнать, куда еще они могут отправиться.

– Давай попробуем еще куда-нибудь?

– Давай, – сказала Иззи. – Где потеплее.

Они подошли к двери в бар. Одинокий посетитель сидел на прежнем месте. Он скользнул темными глазами сперва по Кэсси, потом по Иззи, затем перевел взгляд на окружающие здания. Кэсси снова воспользовалась книгой, та потяжелела, как тогда, в квартире, вокруг руки взорвалась радуга – все получилось даже проще, чем в прошлый раз. Они шагнули в дверь бара, но оказались в совершенно ином месте.

Девушки перенеслись в Нью-Йоркскую публичную библиотеку, в читальный зал, где Кэсси провела массу счастливых часов. Сейчас там было темно и тихо, в окна билась вьюга. На цыпочках они хихикающими призраками проскочили через темноту; Кэсси боялась, что сработает какая-нибудь сигнализация или их заметит охрана. Через боковую дверь они попали в книжный магазин «Стрэнд» на южной стороне Юнион-сквера – еще один любимый магазин Кэсси. Перед каждой дверью она ждала, что вот теперь уж точно вернется суровая реальность и заберет у нее эту сказку, но каждый раз ошибалась. Мир вдруг оказался полон чудес и возможностей.

– Я есть хочу, – заявила Иззи, стоя в магазине.

– Как насчет «У Бена»? – предложила Кэсси, имея в виду круглосуточную кулинарию недалеко от их дома.

Там они когда-то два часа прождали агента по недвижимости, чтобы заехать в свою квартиру, а потом частенько захаживали туда за сандвичами или какой-то другой едой навынос.

– Давай, – согласилась Иззи.

Кэсси открыла дверь подсобки, и они очутились в кулинарии «У Бена» за милю от магазина. Сели подальше от входа. Иззи взяла себе блины с беконом и колу, Кэсси потягивала кофе, пытаясь унять волнение.

– Только взгляни на меня, – жалобно проскулила Иззи, – я омерзительна. Полночь, а я так поступаю со своим телом.

– С твоим телом все хорошо, и ты это знаешь.

– Но станет нехорошо, если буду столько жрать. Видела моих теток? Жирные коровы. Вот какие у меня гены, Кэсс.

– Зачем же ты ешь?

Иззи пожала плечами.

– Чтобы занять рот. И я пьяная. – Она бросила вилку на тарелку и отодвинула ее. – Что собираешься делать с книгой?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кэсси.

Иззи нахмурилась.

– Ну, ты ж не можешь просто оставить ее себе и вот так использовать.

– Почему? – недоуменно спросила Кэсси. – Мне ее дали. Она моя.

– Ты ничего о ней не знаешь, Кэсс. Она может быть опасна.

Кэсси вздохнула. Предостережение ей не понравилось. Не понравилось, что она чувствовала: Иззи права. Пока подруга допивала колу, Кэсси думала над ее словами, а затем согласилась.

– Я могу разузнать. Про книгу, про мистера Уэббера.

– Как? – спросила Иззи. – Он ведь умер, не забыла?

– Спрошу у миссис Келлнер. Она могла его знать. Он ведь был ее постоянным клиентом.

Иззи кивнула.

– Пока не разузнаешь, лучше, наверное, с книгой не играться. Тебе же неизвестно, как она действует.

– Мы всю ночь уже с ней играем, – возразила Кэсси.

– Да, – серьезно согласилась Иззи, – и все равно. Я бы не советовала.

– Пойдем домой? – сменила тему Кэсси. – Я устала.

Обратно они шли по заснеженному городу, держась за руки, а дома легли вместе в кровать Кэсси; обе не могли уснуть и хотели согреться. Они болтали о Книге дверей, об этой невероятной, сногсшибательной магии, о том, что все это может значить. Лежа в полумраке комнаты рядом с лучшей подругой, болтая о всяких чудесах, Кэсси чувствовала, что счастлива; ночь была холодной, но ее сердце – теплым.

В какой-то момент Иззи ушла к себе, и Кэсси осталась одна. Вытащив Книгу дверей из-под подушки, она принялась вертеть ее в руках, тереть обложку большим пальцем. Снова пролистала ее, дивясь плотности текста и тщательно прорисованным картинкам. Попробовала определить языки, но почти не встретила знакомых символов. Вернулась к началу книги, к дарственной надписи мистера Уэббера и вновь от изумления открыла рот: надпись исчезла. На первой странице теперь были только строчки, говорившие, что это за книга. И ничего, что напоминало бы о послании мистера Уэббера: ни следов чернил, ни отметин на бумаге. Гладкая, чистая страница.

Кэсси не верила своим глазам. Перед ней было еще одно чудо, проявление магии, однако она вдруг поняла: ей немного больно от того, что слова мистера Уэббера исчезли. Она задумалась, и через несколько мгновений разум снова обратился к возможностям, которыми наделяла ее книга, к дару, который она обрела. И который передал ей мистер Уэббер.

– Это взаправду, – прошептала Кэсси.

Но ей хотелось доказать себе еще один раз. Несмотря на опасения Иззи, она знала, что хочет использовать книгу снова. Кто же откажется от волшебства? Кто устоит?

Кэсси вылезла из кровати и на цыпочках подошла к двери спальни.

Она подумала о поездке в Европу много лет назад – лучшем времени в жизни. И книга могла вновь подарить ей это счастье.

Кэсси зажмурилась и попыталась вспомнить еще какую-нибудь дверь из своего путешествия. Ей пришел на ум хостел, в котором она остановилась в Лондоне. Скрипучая дверь из темного дерева, два узких высоких окна. Книга в руке потяжелела, и Кэсси, открыв глаза, вновь увидела странное свечение, словно книгу окутало облако радужного пара.

– Красота, – пробормотала она, и лицо озарилось.

Она свободной рукой потянула дверную ручку и услышала скрип. Дверь ее спальни никогда так не скрипела. Радужное свечение таяло, по лицу Кэсси расплывалась блаженная улыбка.

Она выглянула за дверь и увидела ту самую лондонскую улицу, которую так хорошо запомнила, серое утро, дождь, припаркованные вдоль тротуара машины. Из своей уютной спальни Кэсси видела город на другой стороне океана.

– Ух ты! – хихикнула она.

Кэсси уже и не помнила, когда что-либо приводило ее в такой восторг.

Она закрыла дверь и покачала головой – не потому, что сожалела о своем поступке, а потому, что не могла поверить в то, что сделала.

Потом вернулась в кровать, не выпуская книгу из рук, глядя на нее, как в лицо любимого человека.

Она могла творить волшебство.

Могла вернуться в любую точку планеты, к любой двери, которую когда-либо открывала.

Драммонд Фокс в снегу

Драммонд Фокс стоял под снегом вместе с призраками.

На углу парка Вашингтон-сквер он думал о дне десять лет назад, когда его мир изменился.

Он не знал, зачем пришел сюда. Это было глупо и даже опасно, но он чувствовал, что в годовщину должен вспомнить здесь утраченных друзей.

Наклонив голову, чтобы ветер не задувал в лицо, Драммонд пошел на север к фонтану; в мозгу беспорядочно метались образы и чувства того далекого дня. Смех, объятия, долгая прогулка. А потом крики и свет, кровь и тьма. Краткий миг безумия в Манхэттене запустил виток нового, куда более опасного времени. Так начались его скитания. Так был создан Дом теней. И всему виной то событие десятилетней давности.

Добравшись до триумфальной арки Вашингтон-сквера, Драммонд укрылся под ней от снега. Он замерз – старое пальто почти не спасало от непогоды, – но уходить пока не хотел и просто стоял без движения, глядя на парк, пока морозный ветер пронизывал его насквозь. И тут он осознал, что не один.

Из-за фонтана возник силуэт, и сердце у Драммонда забилось быстрее. Фигура приближалась, увеличивалась в размерах, и вот человек, выступив из снежной пурги, шагнул под арку.

– Мистер Фокс, – проговорил доктор Хьюго Барбари. Он улыбался довольной улыбкой хищника, загнавшего жертву в угол. – А я все сомневался, хватит ли вам сентиментальности прийти сюда сегодня. Даже не знаю, удивляться или огорчаться, что вы и впрямь здесь.

Их разделяло всего несколько футов – Барбари мог бы коснуться Драммонда, если бы захотел. Драммонд старался не выдать страха.

– Хьюго, – ровным тоном произнес он и, нарочито отвернувшись, принялся разглядывать метель; он сопротивлялся страху, но все же сунул руки в карманы, желая быть наготове.

Барбари был крупным и плотным, с большой лысой головой; темные глаза смотрели через очки с толстой оправой. Из-под длинного пальто проглядывал костюм-тройка, причем жилетка явно туго сходилась на животе, на голове красовалась фетровая шляпа, защищавшая лицо от снега, на боку висела старомодная кожаная сумка, как у доктора при обходе больных на дому.

– Тебя много кто искал в последние десять лет, – сказал Барбари. – Настойчиво и долго.

Драммонд молчал.

– Повезло же мне найти тебя первым.

Барбари был родом из ЮАР, и его акцент, хоть и стершийся за годы странствий по миру, то и дело прорывался в непривычно резких гласных.

– Тошно думать, – начал Драммонд, и Барбари с интересом склонил набок голову, – что такой, как ты, жив, а куда лучшие люди погибли здесь ни за что ни про что.

– Ой-ой, – усмехнулся Барбари. – Пожалуй, не приму на свой счет. Однако я ни малейшего отношения не имею к случившемуся здесь десять лет назад. Меня даже не было здесь. Если не ошибаюсь, я в Таиланде гонялся за какой-то чертовой книжкой, которой, как оказалось, и в природе-то не существует. Бывал когда-нибудь в Таиланде? Жарища там, жуть. Отвратительное место. Вся еда сплошь из лемонграсса. На вкус как лекарство и мыло.

– Что тебе нужно? – спросил Драммонд; ему было тяжко выносить этого человека с его фальшивым дружелюбием.

Барбари задумчиво замычал, словно изучая меню в ресторане.

– Мне нужны твои книги. Я просто пытаюсь понять, придется ли мне сначала тебя убить.

Драммонд кивнул.

– Все книги да книги.

Барбари пожал плечами.

– Ну а что еще?

Драммонд промолчал, продолжая вглядываться в метель, занавесом отделявшую их двоих от остального мира. Какими же далекими казались те места, где сейчас светло и люди чувствуют себя в безопасности!

– Что там у тебя, Библиотекарь? – Барбари шагнул к Драммонду, и в глазах у него наконец сверкнул весь голод его души. – Что ты носишь с собой, чем защищал себя все эти годы?

– Я больше не Библиотекарь, – ответил Драммонд. – Нет никакой библиотеки. Она сгинула.

Ему было больно признавать эту истину, однако на лице не отразилось ни капли чувств.

– Я тоже об этом слышал, – подтвердил Барбари, лениво почесывая щеку. – Сгинула, но не забыта? Многие ищут Библиотеку Фокса.

– Многие? – скептично переспросил Драммонд. – Я думал, мало кто остался. Ее-то стараниями.

– А, ну не все так плохо, – ответил Барбари. Он снял шляпу и провел ладонью по лысине. – Я вот все еще здесь. И другие. Поменьше, чем раньше, это правда. Она устраняет по одному, забирает книги. Но ведь это естественный отбор? Сильнейшие выживают. Уверен, рано или поздно она и меня найдет, но я не против. Посмотрим, чего она на самом деле стоит.

– Она тебя найдет, – сказал Драммонд. – Никто не может чувствовать себя в безопасности. Я-то знаю. Встречал ее.

Барбари смерил Драммонда взглядом, словно обдумывая его отрезвляющее заявление.

– Кто-то может, – возразил Барбари. – У кого нужные книги. Самые сильные.

– И ты один из них, Хьюго? – спросил Драммонд. – У тебя с собой сильная книга?

– Сглупил ты, приехав в Нью-Йорк, – продолжал Барбари, пропуская мимо ушей последний вопрос. – Пришел сюда сегодня. Наверняка ведь понимал, какой это риск.

– Ужасно хот-дога захотелось, – буркнул Драммонд.

Барбари гоготнул, и звук эхом отразился от арки, под которой они стояли.

– Я устал, – сказал Драммонд. – Давай перейдем к той части, где ты пытаешься меня убить, или, пожалуйста, оставляешь в покое. Мне подходят оба варианта, но давай не будем тянуть.

– Почему бы тебе просто не отдать мне свои книги? – предложил Барбари. – Избавишь меня от труда. А я сохраню тебе жизнь. И даже никому не скажу, что тебя видел.

– Сколько у тебя теперь книг, Хьюго? – спросил Драммонд.

У него самого при себе было три книги: две – в одном кармане и третья – в другом. Чуть раньше, при появлении Барбари, он нащупал их, проверяя, все ли на месте. В правом кармане в одиночестве лежала Книга теней – открытая и выгнутая по корешку. За все эти годы Драммонд привык хранить ее в таком виде, чтобы в любое мгновение оторвать уголок от страницы и скрыться в Тенях. В голове у него звучали слова из Книги теней, будто заклинания удачи: «Страницы сделаны из тени. Возьмись за страницу и тоже стань тенью».

– Важно не сколько у тебя книг, – ответил Барбари. – Важно, как ты умеешь ими пользоваться.

– Книга боли? – спросил Драммонд. – Всегда была твоей любимой, да?

– Уж поверь, Драммонд, для тебя же лучше, если я не воспользуюсь Книгой боли, – сказал Барбари чуть ли не с состраданием, как будто здоровье Драммонда его волновало. – Я очень хорошо ей владею. Просто обожаю ее.

Они встретились глазами, и Драммонд, пересиливая страх, сковавший все мышцы в его теле, выдержал этот взгляд и не отступил. Чем вызвал у Барбари улыбку.

– Ну вот, узнаю Библиотекаря. Железный хребет. Прямо как в тот день, когда он сбежал, оставив друзей умирать.

Драммонд отвернулся, уставившись на снежные вихри.

– Интересно, чем наградит меня Женщина, если я расскажу ей, где тебя встретил?

Драммонд снова взглянул в глаза Барбари, оценивая прозвучавшую угрозу.

– Хотя нет, – продолжил тот, – я, пожалуй, просто убью тебя, а твои книги заберу себе.

Он неожиданно дернулся вперед, выбросив руку, как поршень, но схватил лишь пустоту – Драммонд успел увернуться.

– Придется тебе прежде меня поймать, – сказал Драммонд, стоя на шаг дальше от Барбари.

Он, не вынимая руки из кармана, оторвал уголок страницы Книги Теней, сжал его и почти сразу почувствовал, как бумага в ладони тяжелеет. И в тот же миг он сам растворился в снежной круговерти, стал тенью, бестелесной и невидимой.

Хьюго вглядывался в метель, с досадой сжав губы.

– Я знаю, ты здесь, – громко произнес он, – ты показал мне свое лицо. Я найду тебя, Библиотекарь. Уж в этом не сомневайся.

Несмотря на пронизывающий холод, Драммонд молча ждал, стараясь не шевелиться. Барбари первым утратил терпение и спустя несколько минут удалился, бормоча что-то под нос. Метель почти мгновенно поглотила его внушительную фигуру.

Драммонд подождал еще немного, убеждаясь, что Хьюго не вернется, а затем, не выходя из Теней, направился к северному выходу из парка и вскоре снова оказался на улице. Там он раскрыл ладонь. Темный обрывок бумаги в радужной ауре сделался легче, аура померкла, ветер унес его куда-то вдаль. Драммонд вышел из Теней, вновь обретя телесность.

Сквозь непогоду он зашагал по Пятой авеню к Среднему Манхэттену, оставляя на снегу цепочку следов.

Драммонд решил переночевать в отеле «Лайбрари»; он понимал, что рискует, оставаясь на виду, но ему было все равно. Он приходил в парк Вашингтон-сквер, чтобы вспомнить, а теперь ему просто хотелось выпить, уснуть и забыться.

Он оплатил номер, умылся, не обращая внимания на загнанный взгляд тощего темноволосого человека в зеркале, затем поднялся в бар на крыше. Заказав виски, стал искать себе место, но в зале было слишком много людей, из-за которых он чувствовал себя не в своей тарелке, – богатых или притворяющихся таковыми, излишне самоуверенных и напоказ безразличных к своему статусу, – поэтому он вышел на террасу, сел за стол под зонтиком в углу и принялся потягивать напиток. Высоко над ним темнело открытое небо, вокруг стояли стены окон, небоскребы Среднего Манхэттена выстроились бетонным забором. Все еще шел сильный снег, большие мягкие хлопья закутывали мир в белый туман.

Драммонд сделал глоток виски и поднял молчаливый тост за утерянных десять лет назад друзей. За Лили и еду, которую она готовила каждый раз, когда приезжала к нему из Гонконга. За Ясмин и ее терпимость к пробелам в его исторических познаниях и к глупым вопросам, которыми он ей докучал. За Вагнера и его регулярные звонки из Европы, просто чтобы узнать, как дела, потому что тому хотя бы раз в неделю требовалось с кем-нибудь поговорить. Драммонд до сих пор тосковал по друзьям и нес в себе их образы, которые, как призраки, все эти годы сопровождали его в скитаниях.

Он становился старше и уставал все сильнее; он не знал, сколько еще сможет скитаться, не знал, как ему остановиться и где – не было в мире такого места. Десять лет он был в пути, и книги защищали его: благодаря Книге теней он оставался незамеченным, благодаря Книге памяти люди забывали о нем, когда это было нужно, а благодаря Книге удачи ему сопутствовало везение. Десять лет книги помогали ему. Ничто не беспокоило его, кроме собственных мыслей. Ему не претило одиночество: почти всю жизнь он был один, но его утомляла постоянная необходимость перемещаться. И сильнее всего он мучился от тоски по дому.

Теперь его обнаружил Хьюго Барбари, и Драммонд задавался вопросом, как такое вообще возможно, ведь при нем Книга удачи. Происшедшее сильно смахивало на нечто прямо противоположное удаче. Однако за долгие годы Драммонд понял, что удача не так прямолинейна: это извилистая дорога, где иногда приходится сделать крюк или свернуть на незаметную тропку. Возможно, ему просто пока неведомо, почему его встреча с Барбари – удача.

Драммонд отхлебнул виски и с удовольствием отметил в голове приятную рассеянность. Сходив в бар за новой порцией, он вернулся за свой столик на террасе.

Он подумал о Барбари – одном из худших людей, что он встречал, животном в обличии джентльмена. А может, не стоило убегать от Хьюго? В каком-то смысле это было бы поэтично: погибнуть на том же самом месте, ровно десять лет спустя после бойни. И разве не облегчение – избавиться от бремени жизни и страха перед Женщиной?

Белый шум пурги прорезал неожиданный смех, отвлекая его от размышлений. Из двери бара на террасу, пошатываясь, вышли две девушки. Они щурились и вскидывали руки навстречу снегу. При виде Драммонда они отправились искать свободное место на другом конце террасы, подальше от него.

Драммонд отвел взгляд, но сердце у него вдруг застучало, словно он проснулся посреди ночи от приснившегося кошмара.

Он что-то увидел – взрыв фейерверка в темноте.

Это невозможно, сказал он себе. Именно в эту самую ночь, в этом самом месте.

У него, впрочем, была с собой Книга удачи, а с удачливыми людьми случается и такое.

Драммонд подождал, зная, что должен удостовериться, прежде чем что-либо предпринимать. Подвыпившие девушки танцевали под снегом, потом уселись за свой столик и принялись болтать. Через несколько минут они снова встали и направились к двери в бар.

Он смотрел на них, изучая, запоминая. Высокая блондинка, небольшая брюнетка. Он встретился взглядом сперва с одной, а затем с другой и снова отвернулся, словно они ему неинтересны.

Как только они зашли в дверь бара, радужное свечение вновь на мгновение себя выдало, отразившись на их лицах; ох, как же знакомы ему были эти цвета. Вытянув шею, Драммонд пригляделся, но девушек в окне бара не увидел.

– Вот черт, – пробормотал он, осознав, что у них была с собой Книга дверей, каким бы невероятным это ни казалось.

– Книга дверей, – пробормотал Драммонд.

Книга, которую уже больше века разыскивали члены его семьи и другие охотники. Книга, в существование которой многие даже не верили. И ему повезло так просто на нее наткнуться.

– Еще и сегодня, – добавил он. В годовщину гибели его друзей.

Он обязан отыскать этих девушек.

Им грозит страшная опасность, которую они не в силах даже вообразить.

Иллюзия в пустыне

Хьелмер Лунд стоял у окна в роскошном доме между океаном и пустыней и вглядывался в темноту. В ночи ничего не было видно, однако прошлым утром, когда они только приехали, из окон во всю стену открывался умопомрачительный вид на Тихий океан. Сейчас же Лунд мог наблюдать лишь за собственным отражением.

Это был современный одноэтажный особняк – величественный, с большими комнатами и широкими коридорами, сложенный из песчаника и мрамора, своей минималистичностью напоминающий дорогой отель. Дом стоял на береговом обрыве к северу от Антофагасты между Тихим океаном и пустыней Атакама; к нему вела частная дорога, отходящая от шоссе номер 1. Здание построили так, чтобы окна выходили на противоположную от города сторону и, глядя в них, можно было подумать, что ты один во всем мире.

– Лунд, сядь, – произнес за его спиной Азаки, расположившийся на диване в центре комнаты. – А то они зайдут и напугаются.

Лунд по всем меркам был великаном: со своими шестью футами восемью дюймами роста и широченными плечами он сразу бросался в глаза и, сам того не желая, внушал страх. Поняв, что имеет в виду Азаки, он отошел от окна и уселся на диван.

– Идут, – предупредил Азаки, поправляя галстук. – Говорить буду я, если ты не против.

Лунд вскинул брови, будто спрашивал: «Когда я был против?»

Двери распахнулись, показалась мисс Пачео в инвалидном кресле, а затем Елена, вкатившая кресло в комнату. Старуха, высохшая, сморщенная, но с полными жизни глазами, при виде Азаки просияла. Мисс Пачео давно страдала множественным рассеянным склерозом и почти не говорила по-английски. Ее помощница Елена выполняла еще и обязанности переводчика. Припарковав свою хозяйку, она села на краешек дивана и начала переводить ее слова.

– Мистер Ко, мистер Джонс, – обратилась она к ним по фальшивым именам, которые назвал Азаки. – Мисс Пачео с нетерпением ждет рассказа о результате ваших поисков.

Азаки вежливо поклонился, придерживаясь образа японского ученого, за которого себя выдавал. Его предки были из Японии, но сам он родился в Калифорнии. Небольшого роста, аккуратный, с черными как смоль волосами и привлекательным правильным лицом, Азаки всегда выглядел очень представительно.

– Передайте, пожалуйста, мисс Пачео, что мы чрезвычайно признательны за ее гостеприимство и за предоставленный доступ к частной библиотеке ее семьи.

Елена перевела. Лунд глянул на мисс Пачео и увидел, что та слушает с растущим интересом.

– Передайте, пожалуйста, мисс Пачео, – продолжал Азаки, – что мы, к величайшему нашему сожалению, не обнаружили книг, обладающих научной или исторической ценностью.

Два дня они тщательно изучали библиотеку Пачео, надеясь отыскать в ней особенные книги, но тщетно. Лунд снова взглянул на старуху и заметил разочарование на ее лице.

– Мне крайне жаль, что мы причинили вам столько неудобств, – сказал Азаки. – Знаю, как сильно хотелось мисс Пачео, чтобы ценность ее семейной библиотеки подтвердилась.

Азаки узнал о библиотеке Пачео месяца два назад; он неделю жил в Сантьяго и как-то раз выпивал с одним местным ученым. Азаки изучил историю семьи и раскопал информацию о библиотеке, которая началась с книг, привезенных из Испании сто или больше лет назад, и постоянно разрасталась благодаря доходам семьи Пачео от морских перевозок. Он отправил письмо, в котором представил себя и Лунда учеными, которые колесят по Южной Америке в поисках исторически важных книг. Этого хватило, чтобы его впустили на порог, а затем уж Азаки так очаровал старуху, что та пустила их в библиотеку.