скачать книгу бесплатно
Августина. Не съест: папа не позволит.
Бенедикт. Они вдвоём тебя съедят, а я буду доедать, если что-то останется.
Августина (почти в слезах). Мам! (Хочет убежать к Маме.)
Бенедикт (удерживает её). Ладно, стой. Шучу, конечно, но они всё равно будут злиться. Во что-то, кроме бильярда? (Вытирает её слёзы.)
Августина. Может, в нарды?
Бенедикт. Я уже сто раз говорил: просто перекладывать шашки с места на место ещё не значит играть в нарды.
Августина. Когда играем по правилам, получается скучно. Зато я хорошо умею бросать кубики.
Бенедикт. Их общее название – кости, а в нардах они называются зары. Да, ты их хорошо бросаешь, но было бы лучше, если бы они летали в пределах доски, а не моей комнаты.
Августина. Но на них, когда ты их находил, всегда были шестёрки, а ты говорил, что это хорошо, значит, я хорошо бросаю.
Бенедикт. Ладно, соглашусь. (Приобнял её.) Ну так во что в итоге хочешь поиграть?
Августина. Может, в волейбол?
Бенедикт. Да, хорошая идея, можно остальных тоже позвать.
Августина. Можем потом зайти к Наде.
Бенедикт. Точно! Надя! Спасибо, что напомнила, ведь она просила сказать ей, когда придут те художники, а они ведь сегодня придут. Надо сначала ей сказать, а затем поиграем, хорошо?
Августина. Хорошо, но я всё равно всех позову сразу: все любят заходить к Наде.
Сцена третья
Дом Нади.
Надя работает в мастерской.
Надя (откладывает кисть). Ну когда он уже приедет? Подумать только! Сказал бы ещё пару месяцев назад мне кто-нибудь, что все мои мысли будут заняты художником, которого я даже не видела, я бы… Ну и что, что не видела? (Ходит из стороны в сторону и всё больше погружается в разговор с самой собой.) Зато я видела его картины, и его кисть строга, но в строгости всё же есть нежность. (Ложится на диван и мечтает.) Все скажут, что он слишком строг, но есть ли красота в чрезмерной нежности и мягкости: «Так сладок мёд, что наконец он горек». Глупо отрицать: они оба гении, но он… Кто он? Стыд! Я даже имени не знаю моего… кого? Кто он мне? Жаль, но пока никто… пока… (Раздаётся стук в дверь.) Входите. (Входит Бенедикт.) Привет, Бени, тут не прибрано, подожди в гостиной, я сейчас.
Бенедикт. Если что, я с ребятами.
Надя. Хорошо, прикажите подать чай, я буду через две минутки.
Бенедикт. Хорошо, спасибо. (Уходит, а Надя идёт переодеваться.)
Сцена четвёртая
Гостиная Нади.
Все дети сидят и пьют чай с конфетами. Входит Надя и садится к ним.
Надя. Привет, детишки. Как вы? (Наливает себе чай.)
Бенедикт. У нас всё хорошо, и мы пришли тебя обрадовать.
Надя. Ваши отцы опубликовали новый сборник? Вы принесли?
Бенедикт. Так недавно ведь новый был сборник. А впрочем, неважно. Нет, по другому поводу: сегодня приедут художники! (Надя подавилась.)
Надя. Сегодня?! Оба? А во сколько? Могу ли я их увидеть?
Бенедикт. Один из них будет через час, а другой – через два. Я думаю, мельком их увидеть можно будет, но пообщаться вряд ли получится, ведь у них сегодня деловая встреча. Ребят, а кто их встретит?
Вольфганг. Мой папа.
Бенедикт. Отлично. Тогда мы у дяди Геры узнаем про них и расскажем тебе, ведь знаем, что они тебе очень интересны.
Надя. Спасибо, ребят, вы чудесные. Хотите ещё конфет?
Августина. Нет, спасибо, мы зашли просто рассказать, а так мы хотели поиграть в волейбол.
Надя. Спасибо, красавица. (Поцеловала Августину в лоб.) Тогда не буду вас задерживать. Помните, что мне всегда приятно видеть вас у себя, поэтому заходите почаще.
Готфрид. Спасибо, нам тоже нравится у тебя.
Луи. Точно.
Люсия. Абсолютно.
Джулиано. Спасибо, Надя.
Вольфганг. Спасибо.
Бенедикт. Мы это очень ценим.
Августина. Спасибо. А теперь пойдёмте уже играть. (Быстро убегает и тянет с собой Бенедикта, и остальные, попрощавшись с Надей, тоже идут за ними.)
Надя. Поверить не могу! Сегодня! Интересно, он брюнет или блондин? А волосы длинные или короткие? Хоть строгая у него кисть, но характер не всегда соответствует внешности. А глаза? А взгляд? Лёгкая улыбка с ямочками или нахальная ухмылка? Нет! Нахальства в нём нет, но есть гордость, которая неразумному покажется высокомерием. Да каков же он в конце концов?.. Увижу… сегодня я его увижу, но сначала приведу себя порядок. (Уходит.)
Сцена пятая
Кабинет Генриха.
Сидит Генрих. Входит Вера.
Генрих. Здравствуйте, прошу, садитесь. (Вера садится.) Извините, я слегка удивлён, ведь ожидал художника, а не художницу, но, видимо, я что-то перепутал, прошу прощения.
Вера. Нет-нет, вы всё правильно поняли: я не художница и не автор тех работ, которые вам понравились. Я лишь подруга художника, а он сам даже не знает о том, что вы оценили его работы, но ему понравится.
Генрих. Очень занятно, впервые с этим сталкиваюсь, но вы молодцы. Прошу прощения, я забыл представиться: я Генрих…
Вера. Забытый поэт, главный после Вильгельма, автор прекраснейших стихов, поэм и много другого. Простите, просто мой… друг очень высоко ценит как вас, так и всех остальных членов Общества, а я пристрастилась к вашей поэзии уже через него. Меня зовут Вера.
Генрих. Очень приятно познакомиться, а также лестно знать, что наше творчество кому-то интересно. Кстати, я не забыл о вашей просьбе: видимо, вашей просьбе, если вы нам писали.
Вера. Да, я.
Генрих. Прошу. (Отдаёт ей сборник стихов с подписями всех поэтов.)
Вера. Спасибо вам большое, ему очень понравится.
Генрих. Извините мою бестактность, но как зовут всё-таки художника? Я не смог разобрать по подписи с рисунков.
Вера. Его зовут Габриэль.
Генрих. Какое прекрасное имя.
Вера. Именно! Ой, то есть да, мне тоже нравится. (Генрих улыбнулся.) Но прошу, не забывайте: ударение всегда на последний слог, иначе он разозлится; но в форме «Габи», конечно же, на первый слог, иначе будет глупо и он обидится.
Генрих. Какой щепетильный молодой человек.
Вера. Он просто знает себе цену.
Генрих. Есть какие-либо вопросы у вас по условиям?
Вера. Нет, я всё поняла: художник получает дом на территории вашей усадьбы в свою собственность, вы оплачиваете прислугу и все иные хозяйственные моменты, художник получает ежемесячно миллион рублей и полную свободу творчества, за выполнение ваших заказов предусмотрена дополнительная плата, вы помогаете в поиске покупателей; в случае ухода дом придётся оставить, но вы выплатите стоимость дома. Всё понятно. А предусмотрен какой-то договор?
Генрих (рассмеялся). Нет, у нас другая политика, которую многие посчитают глупой, и будут правы: мы только за доверие на слово, ведь личность важнее договора, его слово дороже и сильнее угрозы со стороны глупого закона. Я думаю, господин Габриэль знает, если он сильно заинтересован в нашем творчестве. Ещё один момент: к сожалению, в том доме только одна кровать, но я сегодня же скажу слугам, чтобы…
Вера. Нет! Это даже хор… то есть это не проблема.
Генрих (хитро улыбнулся). Он вам давно нравится?
Вера (покраснела). Как вы узнали? Это ваш знаменитый нюх?
Генрих. Тут он не нужен, чтобы понять. В любом случае я желаю вам удачи как в целом, так и с вашим хитрым планом. Не смею больше вас задерживать и очень рад знакомству.
Вера. Это я рада, спасибо, за всё спасибо, до свидания.
Генрих. До свидания. (Вера уходит. Раздаётся стук в дверь.) Входите. (Входит Вин.) Здравствуйте, садитесь, пожалуйста.
Вин (садится). Здравствуйте. Сперва я хотел ещё раз поблагодарить вас за приглашение. Вы не представляете, как значимо для меня ваше творчество, а этот дом для меня будто музей, ведь здесь возникло и поныне развивается Общество забытых поэтов.
Генрих. А вы уверены, что оно возникло здесь?
Вин. А разве нет?
Генрих. Вам рассказать?
Вин. Да, прошу.
Генрих. В тот день мы сидели в захудалой квартирке Лоренцо: я, Лоренцо, Вильгельм и Август. Мы ждали прихода Якопо, ведь он обещал познакомить нас со своим приятелем, который, скорее всего, захочет присоединиться к нам.
Вин (всё время заворожённо слушавший). Извините, что перебиваю, сэр: это был Бенедикт?
Генрих. Да, Бенедикт, Бенедикт… Так вот, он привёл его, и всем нам он страшно понравился: в нём была бесконечная Доброта, мечтательность, Любовь ко всему. Я не знал более светлого человека. Мы сразу поняли, что он часть нас, но кого «нас»? Кто мы? Мы тогда не совсем понимали, что же такое мы все вместе составляем, не понимали, как это можно назвать. И начали обсуждать: пришли сначала к тому, что мы все поэты (уже что-то), а потом? Какова же форма этого содержания? Кто-то говорит про клуб, кто-то про кружок, но Вильгельм назвал нас обществом. Хорошо, а что дальше? Общество каких поэтов? Кто-то сказал про немых поэтов, Бенедикт сказал про мёртвых, но Якопо не понравилось; в итоге говорю я, и…
Вин. Вы предложили назваться забытыми?!
Генрих. Нет, я просто-напросто забыл, что хотел предложить, а Якопо сказал, что это именно то, и торжественно произнёс: «Мы – Общество забытых поэтов!».
Вин. Это… это что-то чудесное. Спасибо вам большое. Услышать такой рассказ из первых уст!
Генрих. Прошу, будьте со мной на «ты»: мы со всеми нашими художниками, поэтами и музыкантами на «ты». А как мне к вам обращаться?
Вин. Просто Вин. Что касается всех условий, я со всем ознакомлен, вопросов у меня нет, и со всем я согласен.
Генрих. Отлично, мы будем рады такому художнику. (Пожали друг другу руки, распрощались, и Вин ушёл.)
Сцена шестая
Квартира Габриэля и Веры.
Габриэль лежит, закрыв глаза, на диване. Входит Вера с тортом в руках.
Вера (слегка трясёт его). С днём рождения.
Габриэль (радостно встаёт). Я-то думал, ты забыла, вот и лежал и грустил.
Вера. Как я могла?! Даже свечки поставлю. (Ставит на торт свечки в виде двух двоек и зажигает их.) Загадал желание?
Габриэль. Нет у меня особо желаний. Я тебе отдаю, загадай сама.
Вера. Ладно. (Загадывает про себя: «Полюби меня» и задувает.)
Габриэль. Получилось?
Вера. Пока не знаю. (Он мажет ей нос тортом.) Эй, это вообще-то твой день рождения! (Мажет ему обе щеки и нос, а он пробует со своей щеки.)
Габриэль. Вкусно! (Вытирает пальцем её нос и тоже ест.) С тебя ещё вкуснее. (Вытирает её и себя салфеткой.)
Вера. Но это не весь сюрприз. (Достаёт сборник поэтов.) Это тебе.
Габриэль. Ты купила мне новый сборник?! Его же ещё даже в магазинах нет. Спасибо большое.
Вера. Это ещё не всё: открой.
Габриэль (открывает и читает). Как… с подписями?.. Это, наверное, какая-то особенная серия. Спасибо большое! (Обнимает её.)
Вера. Не совсем. Вот, возьми ещё кое-что. (Даёт ключи от дома.) Это тебе уже не от меня.
