Искать убийцу

– А, здорово, здорово! – откликнулся он живо и весело. – Ты куда это запропастился? Я уж думал, явишься, как обычно, с утра в наши апартаменты, а потом смотрю, тебя все нет и нет.

– Да, я не стал заезжать в прокуратуру, поехал сразу в драмтеатр. Побеседовал здесь с Шейниным и актрисой Хоменковой, – объяснил Шамсиев.

– Ну ладно, коли так, а то я уже забеспокоился, думал, не примазался ли ты к какой-нибудь местной красотке или не укатил в Пермь вслед за Вахрамеевым. Говори, что у тебя?

– Александр Петрович, свяжитесь, пожалуйста, с начальником горотдела, пусть он направит оперативного работника на междугороднюю телефонную станцию. Там надо проверить, были ли в этом году у Борина переговоры с абонентами из других городов, и, если были, узнать, когда, какие номера телефонов он заказывал и с кем именно говорил. Меня особенно интересует город Кунгур… Как, я могу рассчитывать?

– Что за вопрос! Сейчас же свяжусь с начальником, дам ему поручение, – по-стариковски добродушно отозвался прокурор.

– Ну, спасибо. Об остальном потом. Я, наверное, скоро подъеду. До встречи!

С каким-то облегченным чувством Шамсиев повесил трубку и покинул душную, тесную кабину.

Улица, несмотря на дневную жару, была полна народу. Пестрой путаной вереницей двигались мужчины и женщины, старики и молодые, спешили куда-то, обходя, опережая друг друга, подгоняемые то ли жаркими лучами солнца, то ли самой жизнью, становящейся с каждым днем все более хлопотной и беспокойной.

Шамсиев смотрел на весь этот нескончаемый людской поток, словно завороженный, и вдруг понял с внезапно нахлынувшим на него беспокойством, что созерцает он эту толпу не из простого, праздного любопытства, что помимо воли и сознания ищет он в ней глазами ее, ту женщину в голубом платье. Как ни странно, но им владело чувство, что она где-то здесь, рядом, следит за ним, выбирает удобный момент, чтобы показаться и вывести его из равновесия или нанести удар в спину.

И ему вправду почудилось, что в толпе промелькнула знакомая фигура, голубое платье, светлые волосы. Его мгновенно бросило в жар. На смену беспокойству сразу пришло почти никогда не посещавшее его доселе чувство злости и возмущения.

«Хорошо, хорошо! – стал торопливо рассуждать он. – Ты опять, конечно, ходишь, следишь за мной, но на этот раз тебе не удастся поиграть со мной. Я выманю тебя из этой людской толпы, заставлю пойти следом, приведу в такое место, откуда тебе не выбраться, и тогда уже ничто не поможет тебе. Я схвачу тебя, узнаю, кто ты, выведу на чистую воду, чтобы ты никогда больше не путалась у меня под ногами, не мешала мне!»

С этими мыслями он возвратился обратно в телефонную будку и, отыскав в кармане листочек, который дала ему Луиза, спешно набрал номер.

Ему ответил незнакомый женский голос.

– Алло? Кого вам?

– Будьте любезны, пригласите, пожалуйста, Луизу, – вежливо сказал он.

– А кто ее спрашивает? – требовал голос.

– Ее знакомый. Очень прошу вас…

Потянулась длительная, мучительная пауза, и сердце Шамсиева чуть дрогнуло, когда уже знакомый тихий девичий голосок проговорил в трубку:

– Это Луиза… Говорите, пожалуйста!

– Здравствуйте, Луиза. Вас беспокоит Шамсиев. Помните, следователь из Москвы? – произнес чуть отрывисто Шамсиев, чувствуя неловкость за свое молчание в последние дни.

– А-а, это вы… – в голосе девушки слышалась обида. – Вы так долго не звонили. Я сегодня отдыхаю и зашла в кафе случайно. Еще минуту – и вы бы не застали меня…

– Я рад, что застал, – искренне признался следователь, ощутив сразу, что обида девушки не столь велика. – Помните, мы собирались позагорать вместе. Так вот, я приглашаю вас. Прямо сейчас!

– Так неожиданно? Но у меня нет с собой купальника, – все еще обиженно молвила девушка, хотя обида теперь уже звучала вкупе с сожалением.

– И у меня тоже, но у нас есть время…

– Есть, конечно… – тихо прозвучало в ответ.

С фигуры Луизы можно было бы сваять великолепную статую, окажись под рукой какой-нибудь пигмалион с резцом и камнем.

Небольшого роста с маленькими округлыми грудями, удивительно тонкой, мягко очерченной талией и полными стройными ножками, она являла собой образец той первозданной девичьей красоты, не восхищаться которой было величайшим грехопадением.

Явившись с ней на пляж, Шамсиев сразу же уловил любопытные взгляды окружающих, обращенные на его спутницу.

И это всеобщее внимание к ней немного вызывало в нем чувство смущения от сознания того, что он значительно уступал ей и в красоте и в молодости, хотя в общем-то и сам был недурен собой. Приятное лицо, хорошо развитое мускулистое тело – женщины не раз подмечали это.

Оставив вещи под присмотром добродушной дородной женщины и крутившегося возле нее шустрого пацаненка, они сразу же направились к реке, блестевшей искрами под ярким полуденным солнцем и напоминавшей морское побережье.

И дно у реки было, как у моря, ровным и пологим: Шамсиеву и Луизе долго пришлось брести, рассекая ногами волны, прежде чем они добрались до глубины.

– Поплывем? – предложила Луиза, после того как они окунулись раза два с головой. В глазах ее засветились задор и веселье.

– Наперегонки? – с улыбкой поддразнил ее Шамсиев, указывая на середину реки.

– Давай!

Вздохнув одновременно, оба ринулись вперед, усиленно работая руками и ногами.

Шамсиев любил плавать на боку, загребая снизу одной рукой, а другую сильно выбрасывая вперед. И плыл он довольно быстро, разрезая плечом набегавшую волну, и ему казалось, что берег уже остался далеко позади, и Луиза тоже осталась где-то там, отстав от него.

Остановившись, он смахнул с лица брызги и, повернувшись, посмотрел назад, и обнаружил с тревогой, что Луизы нет поблизости. Его до смерти напугала мысль, уж не утонула ли она, потеряв, в желании обогнать его, силы, ведь он мог не услышать ее криков.

Он уже хотел поплыть обратно, но послышавшийся за его спиной задорный девичий смех заставил его обернуться, и он увидел Луизу, покачивающуюся на волнах метрах в двадцати от него и весело машущую ему рукой.

– Слушай, как это тебе удалось? – закричал Шамсиев, немало удивленный и растерянный.

– Очень просто! – отвечала она, плывя к нему. – У меня первый спортивный разряд по плаванию…

– Здорово ты меня обставила! – все смеялся Шамсиев, когда они добрались до берега и стали выходить из воды.

– А вы думали, наверное, что я могу только как белочка скакать между столиками и раздавать кушанья? – Луиза стала отжимать волосы, с улыбкой поглядывая на него сквозь руки и сверкая своими черными глазенками.

– Да ты, я вижу, настоящая загадка, и я ничуть не удивлюсь, если завтра услышу, что у тебя черный пояс по карате…

– Ну, что вы! – смеялась она, заправляя волосы назад и связывая их на затылке в тугой узел. – Этого вы никогда не услышите. Я с детства не люблю драчунов, вернее, боюсь их. Однажды в школе, тогда я уже училась в девятом классе, меня отлупил пятиклассник. Потом я, правда, поймала его в школьном саду, но он показал мне ремень с пряжкой, и я убежала.

– Право, трудно поверить в это. Ты не похожа на трусиху.

Возвратившись к своему месту, они поблагодарили соседку и легли неподалеку на песок.

После холодной воды лучи солнца приятно пригревали тело, а близость девушки, юной и прелестной, придавали этому теплу какую-то возбуждающую остроту и пикантность. И, чтобы уйти от этих сладострастных ощущений, Шамсиев предался воспоминаниям дня…

Час назад, когда он уходил из дома, чтобы встретиться с Луизой, позвонил неожиданно прокурор и сообщил ему интересную новость.

На междугородней телефонной станции, куда по просьбе Шамсиева ходил работник милиции, выяснилось, что Борин звонил в Кунгур два раза: первый раз 18 июня, то есть за два дня до того, как была убита Аристова, второй – 27 июля, в тот самый день, когда Шамсиев договорился с ним о встрече.

Стал известен и номер абонента. Оставалось лишь узнать фамилию и содержание разговоров.

Заказав Пермскую облпрокуратуру, Шамсиев попросил срочно разыскать Вахрамеева и передать ему эту информацию.

И сейчас он был уверен: Вахрамеев находится где-то в пути, в пути на Кунгур.

– А хотите, я почитаю вам? – прервала его раздумья Луиза, легким прикосновением руки заставившая его чуть привстать и опереться на локоть.

В руке у девушки была книга, и она, устремив на него пытливый взгляд, ждала ответа.

– А что ты собираешься читать? – поинтересовался Шамсиев, посмотрев на обложку незнакомой книги.

– Это легенды белуджей. Слыхали про них? Они живут в горах Пакистана.

Задумавшись, Шамсиев наморщил лоб.

– Про пуштунов слыхал, про дагонов слыхал, а вот про белуджей нет… А что за легенды?

– Вот послушайте.

Луиза помолчала немного и, чуть прищурив глаза, начала тихо и неторопливо, будто сквозь сон, сквозь полуденную дрему:

Как недалеки мои злейшие враги,На меня ведь не действуют их насмешки.Если бы я снимал шкуры с моих коз и овец,Сколько бы богатства я уже имел!Я владею тем, что дал мне Мухаммад;Бесчисленными стадами скотаИ верблюдов, пасущимися вокруг.Я никогда не играл в азартные игры,Не знаю, как играют в цветастые кости…

«Что за девчонка? – думал Шамсиев, прислушиваясь к ее тихому, чуть певучему голоску. – Проста на первый взгляд и неприхотлива. Наивна и простодушна. Бегство из столицы, небольшое кафе на окраине города – и вдруг какие-то белуджи… Почему не Пушкин, не Гёте, не Байрон, а именно белуджи, о которых, наверное, мало кто знает. Нет, видимо, не такая уж она простушка! Чувствуется во всем этом маленький, но крепкий характер. Интересно, был ли у нее парень? Был, наверное, а возможно, и сейчас есть. Эта смелость, это умение держаться с мужчиной…»

Размышления его растворялись в странных и по-своему мудрых словах легенды:

Борцы за правду приходят ко мне с легким сердцем,С радостью они произносят мое имя.Я не считая, отдаю им покрывала,Шарфы, шелковые одежды и колчаны,Не жалко мне и моей острой сабли,Пусть гази все уносит с собой.Полосатую шаль, что стоит триста рупий,Надетую всего лишь раз,Пусть берет себе нищий,А дом – бродячий певец,Эти добрые люди славят богаИ благодарят его за все,Но пусть не приходит ко мне тот,Кто хочет отнять у меня жену…

«Рассуждаю бог знает о чем, пекусь о малознакомом человеке, – опять думал он, – а вот жену, самого близкого человека, не распознал. Увели ее и, похоже, насовсем… И легенда о том же. Пусть не приходит ко мне тот, кто хочет отнять у меня жену… Нет, уж лучше пришел бы, отнял, да только отнял по-мужски, с боем, чем красть, когда меня нет дома…»

Шамсиев пытался мысленно представить, кто же он, этот новый избранник, как он ведет себя с ней, как выглядит, но голос здравого рассудка тотчас же призвал его прекратить это бессмысленное занятие, и он, уже не слыша голоса Луизы, переключился снова на последние события дня.

Следователь был уверен почему-то, что если Вахрамеев сумеет установить человека, с которым разговаривал по телефону Борин, то это позволит, наконец, поставить точку в его пока запутанном деле. Но эта женщина в голубом…

И тут его словно кольнуло. Он вскочил мгновенно, как ужаленный, сел и огляделся. Да, так он и знал…

Из реки небрежным, неторопливым шагом выходила она, красивая, стройная. Дувший с реки ветерок чуть шевелил ее роскошные светло-русые волосы. На ней был узенький желтый купальник, и в первые секунды Шамсиеву даже показалось, что он смотрит снятый Носовым видеофильм, и из воды навстречу ему выходит сошедшая с экрана Аристова.

Но уже в следующий миг Шамсиев взял себя в руки, встряхнувшись, отогнал от себя образ той, убитой, увиденной на экране Аристовой, оставив в своем сознании лишь ту, которую он видел сейчас, в данную минуту, и мгновенно чувство растерянности в нем сменилось чувством бесстрашия и торжествующей злости. Что ж, он долго ждал этого! Теперь он будет действовать, действовать решительно и без промедления!

Шамсиев поднялся и, не проронив ни слова, направился наперерез той женщине.

– Вы куда? – крикнула ему вслед Луиза, приподнявшись и провожая его встревоженным взглядом.

– Луиза, милая, извини, я сейчас, я на минутку! – сказал он умоляюще, жестом руки прося девушку оставаться на месте, и ускорил шаг.

– Простите… – пытался остановить он женщину, когда до нее оставались считаные метры, но та резко повернула в сторону и быстрыми мелкими шажками заспешила к песчаному пригорку, возле которого сидела группа смуглых молодых людей, попивающих пиво и развлекающихся под музыку.

Видимо, это были ее знакомые.

Подбежав к ним, она схватила полотенце и, отойдя чуть в сторону, стала вытираться, поглядывая с усмешкой в сторону приближавшегося к ним Шамсиева.

Следователь между тем был полон решимости подойти к насмешнице и выяснить, наконец, что ей надобно от него.

Но лишь успел он приблизиться к пригорку, как навстречу ему вышли двое здоровенных мускулистых парней, судя по всему, кавказцев. Они встали и преградили ему дорогу, воинственно сложив на груди волосатые руки.

Следователь остановился, молча обвел здоровяков вопрошающе-холодным взглядом. Те смотрели на него вызывающе, с нагловатой улыбкой.

В какое-то мгновенье Шамсиевым овладела безумная мысль напасть на этих здорово помешавших ему парней, смять их любой ценой, смести с пути, но внутренний голос вовремя осек его, приказав: «Ни в коем случае! Это погубит тебя, лишит последних шансов!»

Еще несколько секунд он постоял перед двумя застывшими в грозной позе противниками, колеблясь и не зная, что делать, затем сдался и, пробормотав: «Извините, я, кажется, обознался!» – зашагал прочь.

Возвратившись к Луизе, он заметил, как та с грустью и упреком посмотрела на него, но он не стал ничего объяснять ей, лишь молча улегся на песок, рядом.

Однако через несколько тяжелых безмолвных минут она спросила его тихо и безмятежно:

– Это была ваша знакомая?

– Нет, – сказал он чуть угрюмо. – Я не знаю эту женщину. Просто мне показалось, что она хочет поговорить со мной…

– Наверное, это связано с тем делом… А скажите, за что убили ту женщину… ну, племянницу секретаря горкома?

– Если бы я знал, то и убийца бы не оставался так долго на свободе.

– А вы узнаете?

Шамсиев повернулся к девушке и, в первый раз тихонько коснувшись пальцами кончика ее носа, сказал весело и шутливо:

– Постараюсь, если ты и дальше будешь кормить меня вкусными блюдами.

– Вы смеетесь, а глаза у вас все равно грустные, – заметила она, посмотрев на него как-то внимательно. – Вам, наверное, сейчас нелегко…

– Не стоит об этом, Луиза! – тоном неунывающего, довольного жизнью человека заговорил Шамсиев, не сводя глаз с девушки. – Ты же знаешь, у каждого в жизни бывают и печаль и радость, к счастью, они периодически сменяют друг друга, и в общем-то остается хорошее настроение. Так возблагодарим же аллаха за это!

Успокаивая так девушку, Шамсиев тем не менее не мог отделаться от мысли о неуловимой женщине, буквально сводившей его с ума, и происходило это, вероятно, еще и от того, что он ощущал сейчас ее присутствие, ее непосредственную близость – и в то же время чувствовал свое бессилие.

Да, опять он потерпел поражение. И на сей раз она, словно юркая ящерица, сумела увернуться от него!

Но вот что хотя бы малость утешало его: он видел, она стала терять чувство меры. Уж слишком рискованны были ее поступки, они переходили всякие границы. Да, она явно переигрывала, а это добром не кончится. Недалек час, он все-таки схватит ее, заставит выложить правду.

Ему почему-то вдруг захотелось уйти подальше от этого пляжного шума, от этих голосов, от этой музыки, доносившейся со стороны пригорка; укрыться где-нибудь в тиши, в замкнутом пространстве и хоть немного расслабиться. Он приподнялся, сел и еще раз, окинув пляж и место, где резвились молодые кавказцы, угасшим тусклым взглядом тихонько взял лежавшую рядом девушку за руку.

– Луиза, хочешь погуляем по городу?

– Вам здесь не нравится?

– Не в этом дело. Просто хочется немного походить, посидеть в тенечке. Да и шумно здесь очень…

– Я согласна. Будем одеваться?

Автобус, то сердито урча на подъемах, то весело набирая скорость, катил по улицам утопающего в сумерках города.

Солнце уже пряталось где-то за крышами домов, разливая по небу яркие вечерние краски, и отблеск заката горел на стеклах окон, куполах церквей, рассеиваясь и наполняя улицы причудливым розоватым сиянием.

Старый, ничем не выдающийся город показался Шамсиеву особенно красивым в эту пору, когда медленно угасала привычная дневная жизнь, чтобы возродиться вновь, но уже в совершенно иной форме, разлиться по городу разноцветными ночными огнями.

После пляжа они долго гуляли с Луизой, избегая больших улиц, облазив укромные уголки и посидев в маленьком уютненьком баре. Расставаться им не захотелось. Шамсиев пригласил девушку к себе домой, и вот теперь они ехали чуть усталые, но довольные оба проведенным вместе временем.

Настроение у Шамсиева было отличное, и даже то, что он получил на пляже очередную «пощечину» от терзавшей его незнакомки, теперь, казалось, уже не столь огорчало его. Просто он старался забыть о происшедшем, объясняя его некоей роковой случайностью, которую ему преподнесла судьба в преддверии ожидавшей удачи. В чем заключалась эта удача, он и сам пока не знал, но был почему-то уверен, что она ждет его, вот-вот подаст ему руку и поможет поставить точку в затянувшемся расследовании. И уверенность в эту удачу вселяла в него прежде всего сидевшая рядом юная девчушка, в глазах которой, как ему казалось, не угасали надежда и радость жизни.

Он чувствовал, что она стала для него родной и близкой. Он ехал и время от времени с задумчивостью посматривал на нее. Чем же она привлекла его? Этими густыми локонами, вьющимися над смуглым гладким лбом? Этим тонким чуть вздернутым носиком? Этими пухлыми, сжатыми по-детски губами, маленькими ямочками возле их уголков?

А может быть, он еще тогда, в первую их встречу, незаметно для себя влюбился в нее, и любовь просто дремала в его сердце все это время, задавленная повседневными заботами, личными невзгодами и переживаниями?

На какой-то миг в сознание его закралась мысль о возможной близости с ней, которая испугала его, хлестнула, словно плетью, и он отогнал ее прочь, как несусветную чушь, как пустую химеру. Он, уже зрелый, женатый человек, обремененный работой и нелегкой жизнью. И она – вольная пташка, веселая щебетунья. Что может быть общего между ними?

Просто в нем заговорил мужчина, забытый женой и обреченный на временное одиночество…

И вот они уже выходят из автобуса, идут по опустевшей и потемневшей улице к особняку, возвышающемуся над густыми кронами деревьев, их провожают чуть мерцающие на чистом небе звезды, загадочно мигая им вслед…

Он налил в рюмки вино.

– За что же мы будем пить? – спросила чуть смущенно Луиза, видимо, еще стесняясь непривычной обстановки и в то же время заинтересованная ею.

– За этот день! Первый день! Пусть он навсегда останется в нашей памяти! – сказал с улыбкой следователь, поднимая свою рюмку и тихонько коснувшись ею рюмки Луизы.

– Пусть останется… – ответила ему с какой-то рассеянной улыбкой Луиза и, чуть отпив вина, поставила рюмку на стол.

– Скажите, у вас есть друзья? – спросила она вдруг.

Очевидно, она хотела спросить другое: есть ли у него женщина – в ее голосе звучал именно этот вопрос, – но не осмелилась…

Шамсиев, как ни странно, не стал лукавить.

– Конечно есть, – сказал он с простодушной улыбкой. – И друзья, и жена, и дочь. Правда, с женой у меня не все ладится…

– Что… она изменяет вам? – с удивлением посмотрела на него девушка.

Вопрос прозвучал довольно неожиданно.

– Ну, почему же… Ну, может быть, и не совсем так… – замялся следователь, как бы подыскивая подходящее объяснение. – В жизни не все так просто, Луиза, и не всем явлениям можно сразу дать объективную оценку. Истина приходит гораздо позже. Впрочем…

Не договорив, следователь лишь махнул рукой.

После этого как-то сама по себе последовала длительная пауза. Но по виду Луизы чувствовалось, что ей не терпится продолжить этот разговор.

– Извините меня, – с детским упрямством проговорила она, взявшись руками за щеки, по которым то ли от выпитого вина, то ли от смущения разливался яркий румянец. – Конечно, я могу показаться вам очень назойливой, но та женщина на пляже… Вы и в самом деле не знали ее раньше?

– Уж не ревнуешь ли ты, Луиза? – рассмеялся Шамсиев, но, подумав немного, сказал уже вполне серьезно и убежденно: – Я ведь уже говорил, что нет, даже никогда не встречался раньше и, пожалуй, не испытал бы такого желания, если бы не она сама, вернее, ее странное поведение.

– Да, но ведь вы же хотели увидеться с ней, поговорить… И потом… И потом там, на пляже, вы вот так запросто встали и ушли, оставив меня одну…

Маленькая обида вкупе с наивной искренностью девушки до глубины души тронули Шамсиева.

– Не обижайся, Луиза, но все произошло так неожиданно, – сказал он почти с отцовской нежностью. – Признаться, я и сам оказался в такой сложной ситуации, что не сразу сообразил, что к чему. Не пойму, какая сила повлекла меня к ней.

Луизу его слова, казалось, не только не убедили, а наоборот, еще больше насторожили.

– Конечно, она такая красивая… – с грустью промолвила она. Казалось, еще миг – и на глазах у нее появятся слезы.

Было ясно, что девушку просто так не успокоить.

Ничего не говоря, Шамсиев встал, подойдя к телевизору, включил его, за ним – видеомагнитофон с находящейся в ней кассетой. Вернувшись, он сел и сказал сидевшей понуро девушке:

– Вот, посмотри…

Закрутилась видеопленка, снятая Носовым на берегу южного моря.

Луиза молча, с затаенным вниманием смотрела на экран, где, сменяя друг друга, проплывали кадры, запечатлевшие последние дни жизни Аристовой.

Сначала Луиза ничего не понимала, но, увидев пляж, женщину в желтом купальнике, тут же повернулась к Шамсиеву и произнесла громко и удивленно:

– Так ведь это она!

– Ты ошибаешься, малышка, – мягко возразил ей Шамсиев. – Это другая женщина. Это Аристова, которую убили…

– А кто же та женщина, которую мы видели на пляже?

– Если бы я знал…

– Но ведь они так похожи!

– В том-то и дело. И женщина эта, та, что живая, ведет себя очень странно. Она меня словно дразнит, все время показывается мне на глаза, потом внезапно исчезает. Теперь ты, надеюсь, поняла, откуда мой интерес к ней…

– Боже, как интересно!

Глаза девушки буквально горели от любопытства. Некоторое время она сидела, пристально вглядываясь в экран и будто вспоминая что-то, потом вдруг резко повернулась к Шамсиеву, выговорила чуть взволнованным, но твердым и уверенным голосом:

– Я узнала ее! Это была она, точно она!

– Ты о чем, Луиза? – непонимающе посмотрел на нее Шамсиев.

– Два дня назад эта женщина приходила к нам в кафе. Ну… ну, я не знаю которая, та или эта, но одна из них. Она была в голубом платье, только волосы у нее были не распущены, а прибраны и закручены сзади в узел, а спереди на цепочке висели темные очки. Помню, она заказывала салат, картофельную запеканку и кофе. Покушала, уплатила за обед, а потом села в голубой «москвич» и уехала.

– В голубой «москвич»? – переспросил Шамсиев.

– Да, я видела в окно.

На какое-то время следователь оставался неподвижно сидеть на стуле.

«Голубой „москвич“, голубой „москвич“… – зароились у него в голове мысли. – Почему же я не поинтересовался сразу, есть ли у Борина машина, у него или у кого-либо из его друзей. Ведь эта женщина… Она так неожиданно появлялась и так быстро исчезала. Автомобиль… Ну, конечно! Она пользовалась автомобилем! Как же ему раньше это не пришло в голову!..»

Попросив прощения у Луизы, он встал и, подняв телефонную трубку, набрал номер квартиры Трифонова.

Прокурор, как оказалось, бодрствовал. Его живая реакция на звонок, теплое приветствие, легкий, непритязательный юмор, заключавшийся в первых же ответных фразах, свидетельствовали о хорошем расположении духа.

– А, это ты опять. Не спишь, как всегда, полуночник! Небось, обдумываешь все, кого бы еще взять за ворот и потрясти хорошенько… Ну, ладно, говори, какие еще беды свалились на твою голову перед сном грядущим.

– Я понимаю, Александр Петрович, время позднее… – подчеркивая важность возникшего дела, начал Шамсиев. – Но в райотделе, наверное, дежурят оперативники или работники ГАИ… Надо бы срочно разузнать, есть ли у Борина автомобиль и если есть, какой окраски и марки. Меня, в частности, интересует голубой «москвич». Возможно, им владеет кто-нибудь из других работников драмтеатра…

– Вопрос ясен, но не понимаю, зачем тебе понадобились оперативники, работники ГАИ? – добродушно проворчал прокурор.

– Не понимаю…