Псы войны

– Мисс Кук, я вспомнил, что в течение последних нескольких месяцев мы проводили небольшую разведку… Один человек был послан в республику Зангаро…

– Да, сэр Джеймс. Это так.

– О, вы знаете.

Естественно, она знала. Мисс Кук никогда не забывала ничего, что проходило через ее руки.

– Да, сэр Джеймс.

– Хорошо. Тогда выясните, пожалуйста, кто обеспечил нам разрешение местного руководства на проведение геологоразведочных работ.

– Это должно быть зарегистрировано, сэр Джеймс. Я посмотрю.

Она вернулась через десять минут, проверив сначала свои записи в еженедельнике, который вела с перекрестной индексацией по двум позициям: имена и тематика, а затем проконсультировавшись с отделом кадров.

– Это был мистер Брайнт, сэр Джеймс, – она сверилась с карточкой, которую держала в руке. – Ричард Брайнт из отдела зарубежных контактов.

– Я полагаю, он представил отчет? – спросил сэр Джеймс.

– Он должен был это сделать согласно обычной процедуре.

– Пришлите, пожалуйста, мне его отчет, мисс Кук.

Она снова вышла, а глава компании «МэнКон», сидя за столом, устремил свой взгляд на окна, за которыми уже опускались вечерние сумерки. На средних этажах включился свет – на нижних он горел весь день. Здесь, наверху, в этот зимний день света еще хватало, но читать уже было темновато. Когда вернулась мисс Кук, положила ему на стол требуемые бумаги и вновь исчезла за стеной, сэр Джеймс Мэнсон включил настольную лампу.

Отчет, представленный Ричардом Брайнтом, был датирован шестью месяцами ранее и написан в принятом компанией сжатом и выразительном стиле. В нем сообщалось, что в соответствии с инструкциями, полученными от начальника отдела зарубежных контактов, он вылетел в Кларенс, столицу Зангаро, и там, потратив неделю, договорился, наконец, о встрече с министром природных ресурсов. В течение шести дней состоялось три беседы. Была достигнута договоренность о том, что один представитель компании «МэнКон» может прибыть в республику для проведения минералогической разведки в районе Хрустальных гор. Компания умышленно не обозначила четко зону изысканий, так что геологическая партия могла в определенной степени действовать по своему усмотрению. После дальнейшей торговли, в течение которой министру стало ясно, что ему придется расстаться с мыслью получить с компании ту сумму, на которую он рассчитывал, и что какие-либо явные признаки наличия полезных минералов отсутствуют, плата была оговорена. В любом случае половина перечисленных по контракту компанией «МэнКон» денег попала на личный счет министра.

Это было все. Единственное, что хоть как-то характеризовало страну – упоминание о коррумпированном министре. Что ж, подумал сэр Джеймс Мэнсон, в наше время Брайнт с таким же успехом мог побывать и в Вашингтоне. Только ставки были бы другими.

Он снова подался к интеркому.

– Будьте добры, мисс Кук, попросите зайти ко мне мистера Брайнта из отдела зарубежных контактов.

Мэнсон щелкнул еще одной клавишей.

– Мартин, зайди, пожалуйста, на минутку.

Чтобы подняться из своего кабинета на десятый этаж, Мартину Торпу потребовалось две минуты. Он вовсе не был похож на финансового вундеркинда и протеже одного из наиболее безжалостных и предприимчивых дельцов в традиционно безжалостном и требующем особой предприимчивости бизнесе. Своей внешностью он скорее походил на капитана легкоатлетической сборной из хорошей частной школы – обаятельный, жизнерадостный, аккуратно подстриженный, с черными вьющимися волосами и темно-синими глазами. Секретарши называли его «лапочка», а бизнесмены, видевшие, как у них из-под носа уплывали акции, которые они уже считали своими, или вдруг обнаруживающие, что их компании попадают под контроль держателей акций, действующих в интересах Мартина Торпа, относились к нему отнюдь не так ласково.

Несмотря на свою внешность, Торп никогда не заканчивал привилегированную школу, не был спортсменом и уж тем более капитаном команды. Он даже не знал, как ведется счет в крикете, но зато в течение целого дня мог держать в памяти почасовые изменения курса акций всех дочерних компаний «МэнКон». В свои двадцать девять лет он вынашивал весьма честолюбивые планы и имел твердое намерение воплотить их в жизнь. Компания «МэнКон» и сэр Джеймс Мэнсон, как он полагал, могли предоставить ему для этого средства. В свою очередь, его лояльность обусловливалась исключительно высокой зарплатой, связями в Сити, которые он заводил благодаря работе на «МэнКон», и уверенностью в выборе очень удачной позиции для стрельбы по своей цели.

К его приходу сэр Джеймс сунул доклад о проведенных в Зангаро изысканиях в ящик стола, оставив лишь отчет Брайнта.

Он дружески улыбнулся своему протеже.

– Мартин, есть работа, которую надо сделать, соблюдая определенную осторожность. Сделать ее надо быстро, так что, возможно, тебе придется посидеть до полуночи.

Не в манере сэра Джеймса было спрашивать, свободен ли этот вечер у Торпа, а тот прекрасно понимал, к чему обязывает высокий оклад.

– Все в порядке, сэр Джеймс. Никаких особых планов на этот вечер у меня нет.

– Хорошо. Послушай, я просматривал кое-какие старые доклады, и один из них меня заинтересовал. Шесть месяцев назад наш человек из отдела зарубежных контактов был командирован в некую республику Зангаро. Я не знаю почему, но хотел бы это выяснить. Этот человек договорился с местными властями о проведении небольшой разведки возможных залежей минералов в неосвоенном районе, находящемся за грядой, называемой Хрустальными горами. Вот что я хочу теперь знать: упоминалось ли что-либо и когда-либо в связи с этой командировкой на совете директоров.

– На совете директоров?

– Именно. Упоминалось ли когда-либо на совете директоров или среди директоров, что мы собираемся проводить подобную разведку? Мне это важно. Возможно, что в повестке дня заседаний совета такой вопрос не стоял. Просмотри все протоколы, и если найдешь упоминание в пункте «разное», то проверь все документы заседаний совета за последние двенадцать месяцев. Далее, выясни, кто санкционировал командировку Брайнта шесть месяцев назад и на каком основании, а также кто и почему послал туда инженера для проведения изысканий. Фамилия инженера Малруни. Я хочу иметь о нем сведения. Эту информацию ты сможешь получить из его досье в отделе кадров. Понятно?

Торп был озадачен. Поручение не совсем соответствовало его обязанностям.

– Да, сэр Джеймс, но мисс Кук сделала бы все это в два раза быстрее. Можно было бы поручить кому-нибудь еще…

– Конечно, конечно. Но я хочу, чтобы сделал это именно ты. Если ты возьмешь досье из отдела кадров или документы из канцелярии совета директоров, подумают, что дело связано с финансами. Не будет никаких лишних разговоров.

Мартин Торп начал понимать.

– Вы имеете в виду… Там что-то обнаружили, сэр Джеймс?

Мэнсон посмотрел на уже темное небо и разлившееся внизу море огней, где брокеры и спекулянты, клерки и торговцы, банкиры и чиновники, страховые агенты и курьеры, покупатели и продавцы, юристы и те, кто несомненно нарушал закон, трудились в этот зимний вечер, ожидая конца рабочего дня.

– Не имеет значения, – грубовато оборвал сэр Джеймс. – Делай, что сказано.

Выходя из кабинета и спускаясь к себе, Мартин Торп посмеивался.

– Хитрый ублюдок, – подумал он на лестнице.

Сэр Джеймс Мэнсон обернулся, когда по интеркому раздался сигнал вызова.

– Пришел мистер Брайнт, сэр Джеймс.

Мэнсон пересек комнату и, проходя мимо настенного выключателя, зажег большой свет. Дойдя до стола, он нажал кнопку ответа:

– Впустите его, мисс Кук.

Было три причины, по которым служащего среднего уровня могли вызывать в кабинет на десятом этаже. Во-первых, деловые обстоятельства, когда сэр Джеймс хотел лично дать указания или выслушать доклад. Во-вторых, головомойка, представляющаяся служащим адом кромешным. И, наконец, когда шефу хотелось сыграть роль заботливого дядюшки по отношению к нежно любимым подчиненным.

На пороге Майкл Брайнт – тридцатидвухлетний средний служащий, хорошо и компетентно выполняющий свою работу, и очень ею дороживший, – гадал, какая из причин привела его сюда.

С радушной улыбкой сэр Джеймс направился к нему из середины кабинета.

– А, Брайнт, входите, входите.

Когда Брайнт переступил порог кабинета, мисс Кук закрыла за ним дверь и вернулась за свой стол.

Сэр Джеймс Мэнсон указал своему служащему на одно из кресел, расставленных в дальнем конце кабинета. Брайнт, все еще озадаченный, занял указанное кресло, опустившись на мягкие бархатные подушки. Мэнсон подошел к стене и распахнул дверцы, открыв взору бар с богатым выбором напитков.

– Выпьете, Брайнт? Я полагаю, солнце уже давно зашло.

– Спасибо, сэр, э… виски, пожалуйста.

Брайнт посмотрел на часы. Было без четверти пять, и тропический максим, позволяющий употреблять спиртное после захода солнца, вряд ли годился для зимних лондонских вечеров. Он вспомнил вечеринку, на которой сэр Джеймс посмеивался над любителями шерри, а сам налегал на шотландское виски. Стоит обращать внимание на подобные мелочи, подумал Брайнт, когда его шеф наполнил два красивых старинных хрустальных бокала своим особым «Гленливетом». Естественно, о льде не могло быть и речи.

– Плеснуть содовой? – спросил сэр Джеймс от бара.

Брайнт вытянул шею и разглядел бутылку.

– Спасибо, чистое.

Мэнсон несколько раз одобрительно кивнул и принес бокалы. Пожелав друг другу здоровья, они пригубили виски. Брайнт напряженно ждал начала разговора. Безусловно заметивший его состояние Мэнсон произнес в грубоватой дядюшкиной манере:

– Да будет так волноваться. Только что я разбирал кучу старых докладов в своем столе и наткнулся на ваш. Должно быть, прочитал его в свое время и забыл отдать мисс Кук.

– Мой доклад? – удивился Брайнт.

– Э… да. Тот, который вы представили, вернувшись из этой страны, как ее там? Зангаро, не так ли?

– О, да, сэр. Зангаро. Это было шесть месяцев назад.

– Совершенно верно. Конечно, шесть месяцев. Перечитывая его, я обратил внимание, что не так-то весело вам там было с этим министром.

Брайнт начал расслабляться. Теплая комната, исключительно удобное кресло, виски… Он улыбнулся своим воспоминаниям.

– Я все же добился разрешения на проведение изысканий.

– Чертовски хорошая работа, – одобрил сэр Джеймс. Он улыбнулся, как будто и сам что-то вспомнил. – Знаете ли, и я в свое время занимался такими делами. Разные неприятные задания, чтобы добыть кусок хлеба с маслом. Хотя в Западной Африке бывать не доводилось. В те времена. Позже, конечно, бывал. После того, как началось все это…

Чтобы пояснить слова «все это…», он обвел рукой свой шикарный кабинет.

– Ну, а сейчас я слишком много времени трачу за этим столом, зарывшись в бумаги, – продолжал сэр Джеймс. – Я даже завидую вам, молодым парням, делающим, как в старые времена, настоящее дело. Расскажите-ка мне о своем путешествии в Зангаро.

– Да уж, все действительно было очень похоже на старые времена. Пробыв несколько часов в этой стране, я не удивился бы, встретив туземцев с кольцами в носу, – промолвил Брайнт.

– Не может быть. Боже мой! Ну и местечко же это Зангаро.

Сэр Джеймс откинулся на спинку кресла, оказавшись в тени, и Брайнт почувствовал облегчение, не встречая внимательного взгляда, скрывающегося за ободряющим тоном.

– Жуткое место, сэр Джеймс. Не страна, а кровавая бойня. За пять лет независимости она откатилась в средневековье.

Брайнт вспомнил, как его шеф в свое время отпустил одно замечание:

– Это классический пример концепции того, что в большинстве африканских республик образовались властные группировки, действия которых совершенно не оправдывают их право на руководство. Естественно, в результате страдает простой народ.

Сэр Джеймс, узнав свои собственные слова, улыбнулся и, подойдя к окну, посмотрел вниз на кишащие людьми улицы.

– Кто же там правит бал? – спросил он тихо.

– Президент, или, скорее, диктатор, – ответил Брайнт, допив виски. – Человек по имени Жан Кимба. Он победил на первых и единственных выборах пять лет назад, сразу же после провозглашения независимости, вопреки чаяниям колониальных властей. Чтобы прийти к власти, он не чуждался ни террора, ни шаманства. Вы же понимаете, народ там крайне отсталый. Большинство и понятия не имеет, что такое выборы. А теперь им и подавно не узнать этого.

– Крутой парень этот Кимба, – подытожил сэр Джеймс.

– Дело не в этом, сэр. Он просто сумасшедший. Параноик, страдающий манией величия. Он правит исключительно единолично, окруженный несколькими подхалимами. Тому, кто не согласится с ним или вызовет малейшее подозрение, прямая дорога за решетку, в камеры старых казарм колониальной полиции. Ходят слухи, что Кимба бывает там, принимая участие в пытках. Живым оттуда никто не выходил.

– Хм, что же это за мир, в котором мы живем? И все имеют такие же права в ООН, как Британия или Америка. Хорошо, но ведь он слушается чьих-то советов, руководя страной?

– Он слышит голоса свыше.

– Голоса? – переспросил сэр Джеймс.

– Да, сэр. Он объявил народу, что им руководят божественные голоса. Даже дипломаты стонут от его пророчеств.

– О, господи, когда же это кончится, – задумчиво протянул сэр Джеймс, все еще глядя вниз на улицу. – Иногда я думаю, что, обратив африканцев к Богу, мы совершили ошибку. Похоже, что половина их лидеров с Ним на дружеской ноге.

– Кроме того, Кимба внушает людям некий гипнотический страх. Считают, что он обладает каким-то могущественным амулетом, или колдовскими чарами, или магией, или чем-то там еще… Толпа трепещет перед ним в ужасе.

– А как насчет иностранных посольств? – полюбопытствовал сэр Джеймс, оставаясь у окна.

– Такое впечатление, что они брошены на произвол судьбы. По-моему, они опасаются крайностей этого маньяка не менее местных жителей. Кимба представляет собой нечто среднее между Папой Доком Дювалье в Гаити, шейхом Абид Каримом в Занзибаре и Секо Туре в Гвинее.

Сэр Джеймс неторопливо отошел от окна и вкрадчиво спросил:

– Почему Секо Туре?

Брайнт сел на своего конька, начав излагать тщательно собранные сведения о политической ситуации в Африке. Он был рад возможности продемонстрировать шефу свою эрудицию, накопленную усердными вечерними занятиями.

– Он сущий клад для коммунистов, сэр Джеймс. Его кумир – Лумумба. Позиции русских там чрезвычайно сильны. Даже их посольство… Это просто дворец. Чтобы заработать хоть какую-то валюту, правительство продает почти всю продукцию пришедших из-за скверного руководства в упадок плантаций так называемым русским траулерам. На самом деле это не что иное, как либо суда электронной разведки, либо корабли обеспечения подводных лодок, снабжающие их в океане свежими припасами. Естественно, деньги идут не на нужды народа, а на банковский счет Кимбы.

– Что-то не очень похоже на марксизм, – пошутил сэр Джеймс.

Брайнт широко улыбнулся.

– Деньги и взятки оказываются сильнее марксизма, – прокомментировал он. – Как обычно.

– Но русские там сильны, не так ли? Имеют большое влияние? Еще виски, Брайнт?

Пока Брайнт отвечал, глава «МэнКон» наполнил бокалы.

– Да, сэр Джеймс. Кимба фактически полностью некомпетентен во всем, что выходит за рамки его собственного жизненного опыта, который ограничивается не больше, чем парой визитов в соседние африканские страны. Так что порой он консультируется по вопросам внешней политики. Как-то вечером я разговорился в баре отеля с одним французским коммерсантом. Тот говорил, что русский посол или один из его заместителей бывают в президентском дворце чуть ли не каждый день.

Брайнт пробыл в кабинете Мэнсона еще минут десять, но сэр Джеймс уже узнал почти все, что ему требовалось. В пять двадцать он проводил Брайнта столь же любезно, как и принял. Затем Мэнсон пригласил мисс Кук.

– У нас в отделе изысканий работает инженер Джек Малруни, – начал он. – Только что возвратился из трехмесячной командировки в Африку. Там были жуткие условия, так что сейчас он, возможно, в отпуске. Постарайтесь разыскать его. Я хотел бы видеть его завтра в десять утра. Во-вторых, доктор Гордон Чалмерс, наш главный аналитик. Его можно найти либо в своей лаборатории в Уатфорде, либо уже дома. Я бы хотел видеть его здесь завтра в двенадцать. Отмените все дневные встречи и дайте мне возможность сходить с ним куда-нибудь пообедать. А лучше зарезервируйте мне столик у Уилтона на Барри-Стрит. Это все. Спасибо. Я ухожу. Распорядитесь, чтобы машина ждала меня через десять минут.

Когда секретарша вышла, он нажал одну из клавиш интеркома и тихо попросил:

– Саймон, будь добр, зайди на минутку.

Саймон Эндин был столь же двуличен, как и Мартин Торп, но несколько в ином духе. Под безупречной внешностью скрывалась сущность разбойника с большой дороги. В нем сочетались изысканность манер, безжалостность и определенная одаренность. Работа на сэра Джеймса Мэнсона была для него необходимостью, но и патрон столь же нуждался в его услугах.

Эндин относился к тому типу людей, которые во множестве встречаются в самых шикарных и престижных клубах Вест-Энда[22], – изысканно изъясняющийся рафинированный мужчина, никогда не забывающий поклониться миллионеру и в то же время отпустить пошлый комплимент певичке. Лишь незаурядный ум позволил ему занять положение помощника главы игорного клуба высшего разряда.

В отличие от Торпа, он не вынашивал честолюбивых планов стать мультимиллионером. Эндин полагал, что и одного миллиона будет достаточно, рассчитывая достичь своей цели. Пока ему вполне хватало на шестикомнатную квартиру, «Корвет» и девочек. Он поднялся по внутренней лестнице и вошел через дверь в обшитой буковыми панелями стене, которой пользовалась мисс Кук.

– Сэр Джеймс?

– А, Саймон. Завтра я обедаю с парнем, которого зовут Гордон Чалмерс. Наш главный ученый. Он будет здесь в двенадцать. До этого времени мне нужны сведения о нем. Естественно, досье из отдела кадров и все остальное, что удастся раскопать. Личная жизнь, отношения в семье, слабости, и, конечно, деньги… Нуждается ли он в них помимо заработка. Не забудь о политических взглядах, если они у него есть. Большинство этих ученых ребят – левые, но, впрочем, не все. Постарайся сегодня успеть поговорить с Эррингтоном из отдела кадров, пока он не ушел. Досье возьми сейчас, оставишь его мне на утро. Доложишь не позже одиннадцати сорока пяти. Ясно? Любые мелочи могут оказаться важными.

Эндин выслушал распоряжения с совершенно непроницаемым видом. Он знал, что сэр Джеймс не будет иметь дело с человеком, – будь то друг или недруг, – пока досконально не изучит его личную жизнь. Эндин кивнул и направился в отдел кадров, откуда как раз выходил Мартин Торп, но пути их не пересеклись.

Роллс-Ройс плавно отъехал от фасада здания фирмы «МэнКон», увозя своего пассажира, мечтавшего неторопливо принять горячую ванну и насладиться обедом от Капрайса, домой, в трехэтажные апартаменты «Арлингтон-Хауз», выходившие окнами на отель «Риц». Сэр Джеймс откинулся на спинку сиденья и закурил свою первую вечернюю сигару. Шофер передал ему последний выпуск «Ивнинг Стандард». Когда лимузин проезжал мимо вокзала Чаринг-кросс, на глаза Мэнсону попалась небольшая заметка. Он перечитал ее несколько раз. Затем стал задумчиво наблюдать за круговертью уличного движения и суетящимися пешеходами, упорно стремящимися сквозь февральскую изморось к своим домам в Эдинбридже и Севеноксе после изнурительного дня в Сити.

В его сознании рождалась некая идея. Иной бы расхохотался и выкинул ее из головы. Но сэр Джеймс чувствовал себя пиратом двадцатого века, чем немало гордился. Заголовок над привлекшим его внимание абзацем касался одной африканский республики. Конечно, не Зангаро, а какой-то другой. Ее название мало что ему говорило: там не было месторождений полезных ископаемых. Между тем заголовок гласил:

«Новый Coup d’Etat[23] в африканском государстве».

Глава 3

Мартин Торп уже ожидал в приемной, когда в пять минут десятого появился сэр Джеймс и пригласил его в кабинет.

– Ну, что у тебя? – требовательно спросил сэр Джеймс, снимая пальто и вешая его в стенной шкаф.

Торп достал из кармана блокнот и начал излагать то, что ему удалось выяснить накануне вечером.

– Год назад наша геологоразведывательная партия проводила изыскания в республике, лежащей на севере и востоке от Зангаро. Ее сопровождала группа воздушной разведки, нанятая в одной из французских фирм. Исследуемый район частично граничил с Зангаро. Они испытывали недостаток в топографических картах этого района, а аэрофотоснимков не было вовсе. Не имея ни радиомаяка, ни других сигнальных устройств, пилоту приходилось производить замеры, исходя из скорости и времени полета.

Однажды ветер оказался сильнее, чем предполагалось по прогнозу. Пилот взлетел, выполнил свое задание и, удовлетворенный, вернулся на базу. Однако он не знал, что с попутным ветром пролетел лишние сорок километров над территорией Зангаро, запечатлев этот участок на пленке.

– Кто первый обратил на это внимание? Французы? – спросил Мэнсон.

– Нет, сэр. Они проявили пленки и передали их нам без каких-либо комментариев. Так полагалось по контракту. Аэрофотоснимки должен был идентифицировать наш человек. Тогда и выяснилось, что на некоторых изображены участки, не входящие в зону разведки. Эти снимки отложили за ненадобностью, отметив, однако, что на них заметна гряда холмов, которой не могло быть в совершенно равнинном исследуемом районе.

В чью-то светлую голову пришла мысль еще раз взглянуть на эти никчемные фотографии, и вот тут-то заметили, что часть горного района несколько восточнее основной гряды отличается по плотности и типу растительного покрова. С земли на это не обратишь внимания, но на аэрофотоснимках, сделанных с высоты трех миль, все видно отчетливо, также как пятно на бильярдном столе.

– Я знаю, как это бывает, – перебил сэр Джеймс. – Продолжай.

– Прошу прощения, сэр. В общем, полдюжины фотографий были переданы в фотогеологический отдел и там, увеличив снимки, подтвердили, что растительный покров характерно отличается лишь на небольшой горе примерно конусообразной формы, высотой около тысячи восьмисот футов. Соответствующий отчет был передан в топографический отдел. Там определили, что привлекший внимание объект, по-видимому, является Хрустальной горой. Далее отчет был послан в отдел зарубежных контактов, и Уиллоби, начальник отдела, командировал Брайнта за получением разрешения на проведение геологоразведки.

– Уиллоби не докладывал мне об этом, – проговорил Мэнсон, уже сидя за столом.

– Он послал докладную записку, сэр Джеймс. Она у меня. Вы в это время были в Канаде и намеревались отсутствовать еще месяц. Уиллоби дал понять, как ничтожны шансы что-либо обнаружить, но поскольку аэрофотоснимки достались нам бесплатно, а фотогеологический отдел счел, что изменение растительного покрова связано с определенными причинами, расходы на проведение изысканий были бы оправданы. Кроме того, Уиллоби посчитал, что и Брайнту будет полезно провести переговоры самостоятельно. До этого он лишь сопровождал своего начальника.

– Так, так.

– Брайнт получил визу и поехал. Это было шесть месяцев назад. Он добился разрешения и через три недели вернулся. Четыре месяца назад отдел изысканий решил отозвать некоего Джека Малруни из Ганы и послать провести геологоразведку Хрустальной горы, не затрачивая на это больших усилий. Он вернулся тремя неделями ранее с полутора тоннами образцов, которые с тех пор находятся в лаборатории в Уатфорде.

– Вполне ясно, – проговорил сэр Джеймс после паузы. – Знает ли об этом совет директоров?

– Нет, сэр, – твердо ответил Торп. – Я просмотрел протоколы заседаний за последние двенадцать месяцев, а также все другие документы. Ни малейшего упоминания о задании Малруни. Поскольку расходы на проведение изысканий оказались незначительными, а аэрофотоснимки достались нам случайно, этот проект на совет директоров не выносился. Он прошел как обычное рутинное дело.

Джеймс Мэнсон кивнул с очевидным удовлетворением.

– Хорошо. Теперь Малруни. Насколько он умен?

Прежде чем отвечать, Торп раскрыл личное дело Джека Малруни, взятое им в отделе кадров.

– Специального образования нет, но громадный практический опыт, сэр. Большой трудяга.

Мэнсон быстро пролистал личное дело, задержав внимание на биографии и послужном списке с момента прихода на работу в компанию.

– Да, опыт у него богатый, – подтвердил Мэнсон. – Не стоит недооценивать этих африканских парней. Я сам начинал на Рэнде и знаю, чего они стоят. Запомни, юноша, что такие люди приносят подчас очень большую пользу. Они могут обладать громадной интуицией.

Он отпустил Мартина Торпа и пробормотал про себя:

– Посмотрим, посмотрим, как у тебя с интуицией, Малруни.