Сага Севера. Бремя рока. Книга 2

И только сейчас, сидя в седле, в котором он уже изрядно отбил и отморозил зад, он мог точно признаться себе в том, что любил Агидель. Любил как дочь, как светлый недоступный образ и настоящее живое доказательство того, что все пятнадцать лет его работы шли пусть и тернистым, но верным путём.

Позади осталось несколько маленьких, будто спящих, деревенек, которые укутались снежным покровом. О том, что там жили люди, говорил только дым из труб. Серой лентой он вылетал навстречу пурге, и вскоре исчезал. Кипучая человеческая деятельность наступала только по приходу тёплых дней. Начинали стягиваться наёмные рабочие в шахты и каменоломни, которыми владели долгие годы прародители Истра, но последний потомок уже давно потерял интерес к этим занятиям, предпочитая скидывать всё управление своему приказчику.

Когда всадник очнулся от своих грёз, перед ним уже возникли слегка приоткрытые огромные дубовые врата крепостной стены. Видимо, открытые из-за того, что въезжал обоз со снедью из Травниц. И вот шустро появились сонные физиономии стражей, вышедших из сторожки для досмотра и выяснения личности незнакомца. Они не сразу сообразили, что заметённый снегом путник, приобрётший разительное сходство со снеговиком, которого будто ради шутки водрузили на коня, является их господином. Последние сомнения помогли рассеять кроваво-карие глаза, которые мрачно пылали из-под занесённого капюшона. Стражи засуетились, громко бряцая доспехами, будто им кто-то начал поджаривать пятки, и попутно рассыпались в извинениях, параллельно орудуя рычагами, чтобы открыть на полную ширину ворота.

Истр ничего не ответил на показно-радушные возгласы мужчин, и лишь слегка пришпорив коня, отправился во внутренний двор, который весьма прилично замело за пару дней. Князь Заморози осмотрелся: рядом с колодцем, который располагался в центре небольшого внутреннего двора стояли пустые вёдра, а вокруг них были уже подмёрзшие лужи. Из конюшни периодически раздавалось блеяние и тихое ржание. Но никого из слуг не было видно, не считая стражей, которые закрыв врата, снова юркнули в своё укрытие. Хозяин замка завёл коня в конюшню и самостоятельно расседлал его, с досадой вспоминая о том, что его конюший, а по совместительству и дворовый уборщик, десятый день никак не мог справиться с какой-то хворью, предпочитая лечиться сомнительными настоями своей тёщи, якобы знахарки в третьем поколении из Травниц. А других людей искать по замку для распрягания коня – ему совершенно не хотелось тратить драгоценное время. Тем более за время его отсутствия кое-кто явно проголодался…

Самопровозглашённый искатель последних представителей Серых людей быстро снабдил коня водой и овсом, мельком оглядел жирных коз и несколько дойных коров, жевавших сено с превеликим удовольствием и спешно направился в свои покои в главной башне. Небольшой зал, в котором уже долгие годы не проводилось никаких приёмов и увеселительных мероприятий, встретил его глухой тишиной. Он был погружён в полумрак, которому противостоял огонь в очаге, и производил довольно унылое впечатление – огромные гобелены, на которых многие годы назад красовались яркие пейзажи и прекрасные девы со своими кавалерами, уже давно выцвели и частично стали жертвами моли, но ещё по-прежнему самоотверженно не давали теплу покориться сквознякам и холоду. В костылях на стенах неярко трепетали и горели факелы, где-то через один, а где-то и через два, что свидетельствовало о том, что его приказчик Михей уже давно встал и где-то волочил по замку свои старые кости. Слуга занимал это место ещё при отце Истра, поэтому после смерти родителя он посчитал лишней тратой времени и сил подыскивание другого толкового в замковых делах человека. Всё было в нём хорошо: молчалив, исполнителен, верен, как пёс, но, к сожалению хозяина замка, был подслеповат и практически глух. Поэтому, было легче сделать самому, чем орать до потери пульса о своём требовании. Но, тем не менее, Михей умудрялся ловко держать в подчинении остальных слуг, которые худо-бедно исполняли свои обязанности. Люди быстро поняли, что сильно напрягаться – не стоит, ведь Михей – может и не разглядит, а Истр Мрачный – просто не обратит внимание на происходящее вокруг.

Именно среди слуг крепости и родились первые сплетни и домыслы о том, что их хозяин увлёкся опасными книгами и науками. И чем дальше нёсся тот или иной слух, тем более бредовыми домыслами он обрастал. Но только не в этом случае, ведь то, что болтали о хозяине твердыни – были ещё цветочки. Тонкие губы Истра растянулись в самодовольной улыбке от этой мысли.

Он быстро шагал по ступеням в свою обитель, в своё святилище, отчего вскоре даже умудрился согреться, хотя мысли о горячей купальне казались ему до сих пор очень соблазнительными. И вот Истр оказался перед массивной деревянной дверью, окованной металлом, но прежде, чем он снял нужный ключ с кольца на поясе, чтобы открыть замок, внутри что-то вдруг заскрежетало, потом послышался натужный кашель, и в открывшемся дверном проёме появился Михей.

– О, хозяин! – пропел он скрипучим голосом и улыбнулся беззубым ртом. – Добро пожаловать домой.

– Здравствуй, Михей, как узнал, что перед тобой я? – почти проорав, поинтересовался Истр, прекрасно зная, что ответит его старый слуга. Но не озвучить сотни раз заданный вопрос – он не мог. Это был своеобразный ритуал, от которого ещё веяло подобием заботы и давало ощущение некоторой нужности для них обоих. Да и ко всему прочему, старый слуга иногда умудрялся придумать что-то свежее и оригинальное, что даже могло вызвать лёгкую улыбку на аскетичном лице властителя крепости.

– Хоть я слеп и плоховато слышу, нюх у меня ещё будь здоров, – прошамкал Михей, посторонившись и пропуская хозяина в его законные покои. – От вас, сударь, всегда пахнет ночью.

– Это как? – бросил хозяин, сбрасывая с себя плащ, и с удовлетворением отмечая, что за время его отсутствия в его покоях топили очаг и поддерживали тепло.

– Ну, это. Когда поссать ночью во двор выходишь, а ветер как дунет и…

– Всё, можешь не продолжать, – грубо перебил Истр, потирая тонкими пальцами виски. – Иногда ты очень сильно забываешь, как с кем нужно разговаривать, Михей. Холера тебя побери! Уж лучше прикажи принести мне горячей воды. Желаю принять ванну с дороги.

– Ась? – переспросил старик и почесал свою лысую макушку, которую ещё обрамляли небольшие кустики кудрявых седых волос. Он воззрился практически белёсыми глазами на своего хозяина и глупо улыбнулся.

– Воду говорю мне согрей. Помыться хочу!

– А, понял. Сейчас спущусь и кого из девок займу, а то пока вас не было, почти все из замка разбежались по своим халупам срам сплошной творить, – стал ябедничать приказчик, прикрывая за собой дверь и продолжая свой монолог больше для себя, чем для своего собеседника. Но потом его бледное морщинистое лицо, словно обесцвеченный изюм, снова возникло в дверном проёме. – Пока вы отсутствовали, сударь, я ваших питомцев кормил и поил, но аппетита у них, видно, не было. Почти ничего не жрали. Кабы не подохли.

Истр недовольно сощурился и подошёл почти вплотную к старику:

– Спасибо тебе, а теперь ступай! – дверь с грохотом захлопнулась перед самым носом Михея, но тот лишь пожал плечами, и, тяжело шаркая, направился вниз искать прислугу.

Хозяин замка постоял несколько мгновений прислонившись спиной к двери и тяжело перевёл дух, будто это он был дряхлым приказчиком. Сердце в его истерзанной груди бешено колотилось, а дыхание стало сбивчивым. Он бегло осмотрел свои покои: огромный дубовый стол, заваленный пергаментами и книгами вперемешку с колбами и флаконами, подписанными заковыристыми для обычного человека названиями, крупные свечи, разбросанные то тут, то там, стеллажи с манускриптами, закрывающие стены, сундук, небольшая кровать, бочка для купания да горящий очаг. Не обнаружив кардинальных изменений, Истр отлепился от двери и зашагал к стеллажу на противоположной стороне от входа. Он медленно протянул руку к самой большой книге, по странной иронии судьбы, это оказался гроссбух, который вёлся ещё отцом отца чернокнижника самоучки. По правде говоря, ему были абсолютно безразличны последнее время сметы, счета и цифры, особенно, если те не были связаны с алхимией или чёрной магией для вычисления пропорций зелий и снадобий. Вытащив книгу, он увидел потайной рычаг. Мужчина про себя укорил Михея, что тот не вплотную придвинул книгу на место, но выговор решил отложить на потом. Хозяин Заморози крепко сжал рукоятку рычага и дёрнул вниз, послышался натужный скрип потайных механизмов и стеллаж медленно отъехал в сторону. В Истра ударил спёртый воздух замкнутого пространства и тяжёлый запах зверя.

Когда-то очень давно, пару веков назад, ходили слухи, что давний предок Истра Мрачного был большим охотником до молодых девушек. Но простой близости с ними ему было мало, и он частенько позволял себе нечто большее, запирая несчастных в этой самой тайной комнате, которая находилась почти под самой крышей башни. Что происходило в этих стенах – было страшной тайной рода и ещё более ужасной страшилкой для людей в окрестностях этих земель, ведь юных пропавших дев больше никто не видел живыми.

Истр взял одну из свечей, и запалив её, направился по ступеням вверх в темноту открывшегося помещения. Каждый раз, когда он навещал их – сердце у него сжималось от волнения и даже гордости. И даже сейчас, шагая по ступеням в поднебесную башню, он поймал себя на том, что в сердце тревожно шевельнулось сожаление: его прекрасные творения так долго остаются невидимыми для всего мира.

Робкое пламя металось из стороны в сторону, постоянно грозя погаснуть и оставить согбенного мужчину в кромешном мраке, но тот уверенно поднимался наверх, не считая нужным даже прикрыть свободной ладонью свечу. Даже с закрытыми глазами он с лёгкостью преодолел бы все ступени, ведь этот путь он знал, как свои пять пальцев. Однако ему нравилось наблюдать за танцем огня.

Когда каменные ступени закончились, перед Истром открылся аркообразный проход в просторное помещение, внутреннее пространство которого было наполнено серым блёклым светом, сочившимся из небольшого витражного оконца, которое располагалось практически под сводчатым потолком башни. В помещении шириной в пять косых саженей высились четыре массивные железные клетки, накрытые плотной чёрной тканью. Высотой они сильно превосходили средний человеческий рост. Истр прислушался и потом внимательно посмотрел себе под ноги: прочерченные контуры замысловатой защитной пентаграммы были не смазаны и не стёрты старыми ногами его слуги. Князь Заморози с облегчением вздохнул, подошёл к крупному подсвечнику и запалил каждую из тринадцати свечей.

Когда робкое пламя с жадностью начало пожирать фитиль, и как следует окрепло, из-под ткани начало доноситься глухое утробное рычание, словно кто-то невидимый подал сигнал к пробуждению. Хозяин крепости удовлетворённо закрыл глаза, и, отбросив свою потушенную свечу в сторону, раскинул руки и громогласно произнёс:

– Дети мои, проснитесь…

Его голос взвился в высоту башни, а потом будто окрепнув, впитав стоны и крики замученных столетие назад девушек, вернулся уже вниз усиленный, мощный и растворился под пологом старых чёрных тканей. Они медленно начали сползать с клеток, оголяя железный скелет, внутри которого начинали пробуждаться жуткие существа. Они висели вверх ногами, подобно летучим мышам, скрывая свои тела в объятиях кожистых крыльев, которые оканчивались острыми костяными наростами.

– Почему же вы почти ничего не ели? – участливо заговорил Истр, присаживаясь на корточки около крайней клетки. Он вытащил специальный поддон, разделённый на две части. В одном была вода, а в другом лежали жирные шматы подветренного и не очень свежего сала вперемешку с чёрствыми хлебными корками и морковью. – Вот старый идиот, – выругался чернокнижник. – Говорил же, чтоб дрянью не кормил, а всё бесполезно! Увижу, заставлю самого сожрать, пусть потом мучается от несварения, олух слепой!

На звуки уже хорошо знакомого голоса, существо в клетке резко распахнуло свои крылья в сторону, и, разжав когтистые лапы с верхних прутьев клетки, ловко кувыркнулось на пол. Истр выдохнул, встретившись взглядом с пронзительно-жёлтыми глазами своего творения:

– Кирин, какая же ты красавица! Даже похорошела, – чуть слышно произнёс мужчина и улыбнулся.

На него внимательно смотрела химера, радостно покачивая длинным хвостом – удивительная и одновременно жуткая помесь трёх существ. Человеческое женское тело было покрыто не очень густой шерстью оттенка мокрого серого камня. Его венчала деформированная коротконосая волчья морда с чрезмерно большими голыми кожистыми ушами на макушке. Руки у химеры были длинные, когтистые кисти доходили почти до колен мощных жилистых ног, заканчивающихся стопой с удлинёнными цепкими пальцами.

Чернокнижник протянул руку сквозь прутья клетки и нежно погладил химеру по голове. Она издала низкое утробное мурчание и от удовольствия зажмурила жёлтые глаза с вертикальными зрачками. Ласки затребовали и остальные существа, которые уже полностью очнулись от своего сна и с ожиданием взирали на своего хозяина, громко утробно дыша и повиливая кожистыми хвостами.

Мужчина встал и начал проверку своих питомцев. Эти выжившие особи пока являлись его самым стабильным опытом слияния человека с животным. До этого было несколько других, но о них Истр старался не вспоминать. Тогда, давно, у него не было достаточно знаний и опыта, поэтому итог вышел поверхностный и совершенно не жизнеспособный. Другое дело его нынешние работы! Как хороши они были: два мощных и крупных черных самца и две крепких серых самки, над которыми он трясся уже несколько зим подряд.

Все они были когда-то людьми и довольно молодыми, с разными мечтами и чаяниями счастливой жизни, но волей Единого на земле им был отведен небольшой срок. Самый крупный самец, Адор, в своей прошлой жизни был славным парнем, работал подручным у кузнеца в Травницах, собирался жениться на красивой и молодой девушке. Но злой рок рассудил иначе, и сделал первый ход. Парню случилось занемочь возле кузнечного горна. Резкое головокружение и его повело лицом и телом прямо на пышущие жаром угли, а потом был долгий и непроглядный мрак, из которого уже родилась химера. Молодого человека посчитали мёртвым, да уже собирались хоронить, хотя жизнь в нём ещё теплилась, но такая робкая и едва заметная, что деревенским знахарям было не под силу её различить. Истр ловко и без лишнего шума уволок ещё живого парня из лап смерти. Именно благодаря Адору, Истру пришла одновременно безумная и гениальная мысль о соединении человека и волка, правда в несколько страшных пропорциях. Хищник живуч и быстро восстанавливался, а парню была нужна новая голова.

Другой самец, Драм, был в прошлом мелким воришкой, которого однажды хорошенько отделали свои же товарищи и оставили подыхать в сугробе недалеко от крепости Заморози. Стража приволокла почти мёртвого мужчину к своему хозяину, чтобы тот принял решение. Истр просто не мог пройти мимо такого бесценного свободного материала, тем более если бы не он, то умирающий пригодился разве что червям в земле, и то после таяния снегов.

Небольшая самка Кали также не отличалась в своей человеческой жизни благонравием и послушанием. Для Истра было совсем не диво, когда он застал её в дождливый осенний вечер, согнувшуюся в три погибели за старым полуразрушенным сараем, возвращаясь из объезда своих земель. Иногда старый стряпчий баловал своего хозяина самыми грязными сплетнями, разлетавшимися из трактиров, о разных представителях человеческого племени, живущих около крепости. Поэтому Истр многое знал о простых людях. Очередная большая любовь обрюхатила, в который раз, ещё молодую женщину, у которой совершенно не было желания возиться с орущим отпрыском, не имея рядом не то что мужа, а даже постоянного мужчину. Но в этот раз повитуха ошиблась, и привычная процедура для женщины пошла не по плану. А может и организм женщины отказался восстанавливаться после стольких частых вмешательств. И вот Истр, восседая на коне и ёжась от проливного дождя понял, что совсем скоро жалкая на вид женщина испустит дух в грязи, крови и холоде. Он предложил ей помощь, и она согласилась, хоть и боялась хозяина крепости Заморози до дрожи. Внутренние ощущения чернокнижника тогда точно подсказали, что женщина решилась бы на что угодно, лишь бы ушла боль и остановилась кровь. Этого она боялась гораздо больше. В целом, Истр выполнил обещанное, но итог вышел немного досадный – химера оказалась бесплодна.

А вот последняя питомица хозяина крепости, Кирин, была особенной во многих отношениях. Ведь только она, презрев все предрассудки и страхи, которые поселили в ней деревенские, сама пришла к нему, к Истру Мрачному. По доброй воле и без злых мыслей, она просто попросила помощи в воссоединении со своим женихом, с кузнецом Адором. Сказала, что её никто искать не будет, ведь она сирота. Ей было всё равно, каким он стал, главное, чтобы вместе, и чтобы навек, а в каком мире их души встретятся – ей было плевать. В этом её уже ничего не держало: накладывать на себя руки она не хотела, но и смысла в жизни не видела. И тут чернокнижник не обманул несчастную девицу, исполнив её желание. И даже дав ей больше. Его химера, его красавица Кирин, носила в своём чреве дитя, которым одарил её именно Адор.

Обойдя всех своих питомцев, он удовлетворённо вздохнул и устало прикрыл глаза, прислушиваясь к громкому сопению и ворчанию, которое исходило из клеток. Истр ощутил приятное возбуждение, ведь ему, обычному смертному в каком-то смысле удалось приблизиться к Единому и приподнять занавес тайны создания новых существ. Правда, возникала загвоздка с их интеллектом, который после превращения равнялся собачьему, а может и ещё ниже: они многое понимали, выражали подобие радости и печали, но были абсолютно бессловесны. Всё же это пока полностью устраивало Истра, ведь могло быть и того хуже: третье существо в его цепочке превращений была летучая мышь.

– Хозяин, вода туточки у вас! Горячая, хоть суп вари, – голос Михея разнёсся по покоям Истра и бесцеремонно ворвался в обитель химер.

Князь покачал головой, досадуя на некоторую бестактность слуги, и вновь протянул руку к Кирин:

– Ничего, потерпите до заката, и я выпущу вас размять крылья. Погуляете.

Глава 4

Многие века Мраморный лес являлся для одних – причиной ночных кошмаров и страхов, которые находили лазейку практически в каждом людском сердце, а для других – он был спасительным бастионом и неприступной стеной от ужасов, которые сулил другой, чуждый и бессердечный мир. Агидель быстро поняла, что для Смарагда это место – нечто большое, нечто желанное, каждое возвращение сюда приносило упоение и спокойствие душе.

– Ты родился в этом лесу? Это твой дом? – Княжна робко нарушила затянувшееся на долгое время молчание.

– Можно и так сказать, – фыркнул оборотень, лихо огибая заснеженные разлапистые ели, кряжистые дубы и стройные сосны под нарядным белым одеянием. Его мощные лапы легко несли своего хозяина вместе с седоком через снежный лес весь долгий день.

– Понятно, – глухо протянула Агидель и уныло уставилась на пожухлое серое небо, из которого, не останавливаясь, сыпал мелкий снег. Начинало смеркаться. Температура воздуха стала весьма заметно опускаться, добавляя ощущение неприятной колкости в горле с каждым вздохом.

– Ты, считай, тоже родилась в лесу, – вдруг произнёс оборотень, резко остановившись и повернувшись к удивлённой девушке. – Авось забыла, что к одной из стен замка лес почти вплотную подходит? Но люди сделали его другим. Там он уже мёртв.

– Я тебя не очень понимаю…

– Пока и не надо. Сама увидишь разницу потом.

Оборотень отвернулся от собеседницы и повёл носом. Несколько раз он глубоко вздохнул и уже приготовился к новому рывку, как вдруг почувствовал, что его ноша соскользнула со спины.

– Ты куда, Княжна? Решила срезать путь? – насмешливо поинтересовался Смарагд, наблюдая за тем, как девушка пробуравливается через снег в сторону от проделанной им тропы.

Агидель почувствовала, как краска разлилась по её лицу, и, не оборачиваясь к бестактному оборотню, крикнула:

– По нужде!

– Ох, – скептически закатил глаза оборотень, – а потерпеть никак нельзя?

– Ты говорил, что мы до темноты будем у таинственной незнакомки в якобы безопасном месте для меня. Солнце уже почти зашло, а кроме ёлок и снега я ничего тут не вижу, – огрызнулась девушка, с непоколебимым упорством бредя дальше. – Терпеть больше нет сил!

– Снега много, поэтому и движемся не так быстро, как хотелось. Да и я стараюсь сильно не растрясти ваше Княжье высочество.

– Оно видно, – процедила сквозь зубы Агидель, украдкой потерев чуть пониже поясницы. Всё же поездка верхом на оборотне сильно уступала в удобстве конной с седлом, о чем чуть ли не вопили её ягодицы.

Прошагав ещё несколько саженей, Княжна убедилась, что мощный силуэт её вынужденного средства передвижения скрылся из виду благодаря массивным и широким нижним ветвям елей, и она начала вытаптывать вокруг себя снег.

Смарагд недовольно фыркнул и сел на задние лапы. Его острый слух без труда улавливал все ругательства, которые щедро расточала девушка, занимаясь своим нехитрым делом. Оборотень ехидно улыбнулся, и вновь втянул мощными лёгкими холодный воздух. Едва уловимый чужой запах вдруг возвысился над другими, заставляя его напрячься.

– Княжна, девушкам вредно долго сидеть на морозе голым за…

Он не успел договорить, как вдруг послышался короткий вскрик и надсадный хруст веток и снега. Оборотень сорвался с места по направлению к звукам и запаху, который становился всё сильнее. В три огромных прыжка он преодолел всю длину новой тропинки, ранее протоптанной Агидель.

– Вот же дрянь, – тихо прорычал Смарагд, резко останавливаясь у края разверзшейся глубокой ямы. Теперь же новый запах просто оглушал, давая понять его звериным инстинктам, чтобы он убирался подобру-поздорову отсюда.

Девушка висела на оголённом кривом корне старой ели, тщетно пытаясь подтянуться. А под ней, в сажени от её ног, смутно угадывались очертания спящей присыпанной снегом и обвалившимися ветками мохнатой туши. Громкий храп то и дело чередовался с недовольным рычанием.

– Тихо, не сучи ногами, – предостерегающе прошептал оборотень. – Под тобой шишковый бульзар. Выйдет из спячки – проблем будет до конца зимы у всех.

– Я долго не провишу, – простонала она. – Пальцы скользят…

Оборотень быстро огляделся, прикидывая расстояние между девушкой и краем ямы, на котором он стоял.

– Надо же было среди всех сугробов выбрать для своей княжеской нужды именно берлогу бульзара?! В следующий раз за руку поведу! – беззвучно выругался он.

Лёгкий треск резанул слух Смарагда и вывел его из ступора: он увидел, как начал надламываться корень. И встретился с умоляющим взором голубых глаз.

– Если хвост тебе протяну, сможешь за него схватиться? Длины должно хватить. Я тебя легко вытяну, не бойся. Если я начну перекидываться в человека – это займёт некоторое время. А я не знаю, как долго ты провисишь. Да и этот дрянной корешок. Пробуем с хвостом?

Княжна робко кивнула, боясь совершать лишние движение. Неизвестное существо под ней начинало всё активнее порыкивать во сне.

Оборотень развернулся и аккуратно начал сдавать назад. Удостоверившись, что достиг самого края, он сел и спустил хвост так низко, как мог.

– Достанешь? – он повернул голову, чтобы убедиться, что длины хватает.

– У меня есть выбор? – выдохнула Агидель, готовясь к финальному рывку.

– На счёт три хватаешься, и я резко вытягиваю, – предупредил зверь.

– Да, – одними губами произнесла девушка.

– Раз, два…

Ровно на три корень обломился, и оборотень почувствовал, как у него упало сердце, и даже не в пятки, а в самый хвост. Но в следующее мгновение он понял, что Княжна успела схватиться за сильно импровизированную «верёвку», и дёрнул, что есть мочи, вскочив на все лапы и вонзившись в покров когтями. Послышался мягкий удар.

– Вот холера, – выругалась девушка, отползая на четвереньках как можно дальше от коварной ямы. – Уж лучше мёртвый лес, как у нас, чем вот такой живой с тварью под каждым сугробом…

– Вставай, Княжна, вот теперь точно пора спешить и убираться с этого места.

Агидель подняла глаза на стоявшего перед ней оборотня. В зелёных глазах светилось сильное волнение, которое с каждым его вздохом всё больше успокаивалось и затихало, как рябь на воде.

– Спасибо тебе, – тихо произнесла девушка, вставая на ноги. Отдышаться всё никак не получалось.

– Не стоит благодарности. Прям как в старой сказке у нас вышло. Помнишь? Волк ловил на хвост рыбку, вот только слава богам, я остался всё равно в итоге с ним, – почти шёпотом произнёс оборотень и радостно повилял орудием спасения.

– А я вот не в полном составе, – вдруг заключила Агидель и вытянула вперёд правую ногу без сапога.

– Паршиво, хорошие сапоги у следопытов твоего папочки, – оборотень с досадой причмокнул губами. – Мне они приглянулись. Ну леший с ними.