скачать книгу бесплатно
* * *
Фрэнк Браун поднялся к себе. В первый раз он почувствовал страх: «Что если ему не удастся уйти?»
В это время к нему постучали. В комнату вошли Ульпо и Пасколь.
– Что вам угодно? – спросил Фрэнк вошедших.
Они просили его пойти на похороны.
– Нет, я не пойду! – воскликнул было Фрэнк, но потом одумался: похороны могли представить удобный случай затеряться в толпе и – скрыться. Он согласился…
Парни вышли. Фрэнк бросился на кровать и стал обдумывать план бегства. Ему стоило огромных усилий заставить себя спокойно думать. Он решил во время погребения стать возможно дальше от центра и затем постепенно, шаг за шагом подвигаться назад ближе к выходу с кладбища; когда же все запоют или начнут истязаться – он быстро ускользнет.
В этот момент он услышал на лестнице шаги. Ульпо пришел за ним. Фрэнк наскоро умылся холодной водой, несколько успокоился и сошел вниз. Перед домом стояли 12 парней с Ратти во главе. На каждом из них был накинут кусок холста с дырой посередине для головы; в руках они держали по большой свече. Во главе шел Ратти с шашкой наголо, за ним шли в ногу остальные; Фрэнк Браун шел посередине между Паскалем и Джиованни Ульпо. Они шли сначала к пророку.
Все окна большой комнаты были плотно завешены, только несколько свечей слабо освещали её; в заднем конце на двух стульях стоял маленький, коричневый гробик, в нем лежал, весь в белом, бедный Джино. Его лицо было умыто, только волосы местами слиплись от крови; руки его были спрятаны под холстом.
В комнате было много народу; мужчины и женщины были облачены в белый холст. Все молча, как белые тени, двигались взад и вперёд.
Из-за двери донёсся шепот – и в комнату вошли Венье, Скуро и ещё несколько человек; за ними шел Пьетро Носклер. Этот последний выглядел очень комично. Он был в ярко-красном плаще, небрежно заброшенном за левое плечо.
Сверху на нем был надет женский пояс, на голове красовалась большая бумажная корона, обклеенная золотой бумагой; в правой руке пророк держал короткую палку, густо обвитую ветвями – она должна была изображать скипетр.
Пророк медленно приблизился к гробу, постоял там некоторое время и обернулся назад. В эту минуту пришла вниз Тереза. На ней был тот же плащ, что и вчера, покрытый пылью и грязью и почерневшими пятнами крови; по-видимому, она не снимала его всю ночь; волосы её рассыпались, на голове была такая же корона, как и у пророка. Глаза её были закрыты, губы шевелились, шепча молитву, она двигалась медленно и с трудом, словно падая под тяжестью страданий. Подойдя к гробику, она опустилась пред ним на колени и положила на него голову и руки.
Пророк выступил вперёд и едва слышно стал говорить о жертве, о спасении души и вечном блаженстве; затем он опустился на колени рядом со святой; все тоже опустились на колени и молча молились…
Первым поднялся пророк; две девушки помогли встать Терезе; она положила им на плечи руки и смотрела, как Венье и Альвасси взяли и вынесли гробик. Процессия тронулась. Все шли босиком и с непокрытыми головами, у каждого в руке было какое-нибудь оружие. У одних были прутья и плети, у других – длинные вилы и топоры.
Кладбище спускалось по склонам горы узкими террасами; на нижней зияла свежая могилка, предназначенная для Джино. Паскаль прыгнул в неё, и ему подали туда маленький гробик.
Пророк выступил вперёд, но не успел он ничего сказать, как Тереза громко спросила:
– Имеете вы крест для Джино?
Все переглянулись, а портной покачал головой:
– Нет, никто не подумал об этом.
Святая оглянулась вокруг и обратилась к представителям общины:
– Вы должны сделать крест, большой – больше, чем какой бы то ни было на кладбище.
Ронхи сказал ей:
– Ладно, сестра, мы сделаем его завтра.
Но она резко воскликнула:
– Нет, не завтра, а сегодня должны вы сделать его! Сейчас же!
И Скуро, Альвасси и Ронхи пошли делать крест.
Тем временем Ратти выстроил около могилы своих певцов; они запели и все присоединились к их хору. Затем пророк опустился на колени для тихой молитвы, его примеру последовали все остальные.
Скуро с товарищами вернулись, положили на землю крест и, опустившись на колени, начали молиться. Пророк поднялся, молча благословил могилу, снял корону и бросил на гроб три горсти земли; святая тоже взяла горсть земли и поцеловала её.
– Джино теперь счастлив, – прошептала она: – он навеки у Бога.
Она бросилась землю и, рыдая, опустилась на колени. Все подошли к могиле и бросали на неё горсти земли; образовался маленький холмик. Снова запели – и пророк прочитал тихую молитву.
Затем все направились к обычному месту собраний – их второй родине.
Проходя мимо церкви, святая рванулась и громко спросила:
– Где крест?
Несколько человек бросились обратно, Тереза же поднялась по лестнице церкви. На верхней ступеньке она остановилась и громко воскликнула:
– Ликуйте и радуйтесь! Пусть заиграет музыка!
Музыканты поднялись на лестницу и заиграли; но плясать никто не решался: что им казалось естественным при свете факелов в темном сарае, – стало для них невозможным при светлом сиянии солнца.
Святая заметила это.
– Принесите вина и медные чаши.
Тотчас принесли пять корзин вина.
– Налейте! – приказал пророк.
И этот напиток придал им новые силы и превратил для них палящий летний день в самую темную ночь.
– Пляшите! – воскликнула святая. – Ликуйте и пляшите!
Вино и музыка подействовали. Все побросали оружие и плети и, взявшись за руки, образовали несколько кругов, один около другого; внутри стали пророк, святая и Ронхи; направо кружились первый и третий, пятый и седьмой круг мужчин; налево – все женщины.
Воодушевление толпы все росло и росло.
Уже многие падали, изнемогая, а круг замыкался все тесней и тесней… пляска продолжалась. Пьетро Носклер вступил в круг и это придало танцующим новые силы; он схватил за руку Венье и Корцаро и закружился в безумном хороводе, затем отпустил их, начал сам кружиться; все делали то же.
Вдруг пророк внезапно остановился посреди бешеного танца.
– Небо разверзлось! – воскликнул он.
Все стали на колени. Словно ток ужаса прошел по общине… Вдруг на ноги вскочил молодой Ульпо; кровавая пена выступила на его губах; частыми шагами он подбежал к святой, опустился перед ней на колени, откинул голову назад и начал рассекать руками воздух. Начав говорить хрипло и тихо, он дальше говорил всё громче, произнося слова со стоном и хрипом.
Впрочем, Ульпо не говорил – слова выходили сами, в одиночку, откуда-то из глубины глотки вместе с пеной и кровью; и язык был какой-то чужой.
Фрэнку Брауну казалось, что он слышит греческое слово, потом испанское, но не успел он ещё разобраться в слышанном, как вдруг взгляд Ульпо упал на него. Внезапный ужас отбросил Ульпо назад, казалось, пред его глазами открылась пропасть. И медленно, звонко, отчётливо заговорил Джиованни Ульпо по-латыни стихи из «Откровения», голосом, каким никогда не говорил, указывая на Брауна. Фрэнк видел, что никто не понял этих стихов, даже сам говоривший; – это было спасение. Иначе они бы разорвали его!
Тереза коснулась Ульпо своей одеждой. Она подошла к нему и подняла его с земли.
– Что видел ты, мой брат? – спросила она.
– Земля покраснела от крови, – забормотал Джиованни. – А зверь живёт; он – пасть ада. Пасть широко раскрыта и хочет нас проглотить.
– Он прав! Джиованни Ульпо прав! – вскричала Тереза. – Ад хочет нас проглотить!
Тереза простерла вперёд руки.
– Пророк видел небо отверстым, а с ним и Матильда Венье. Готовы ли вы выйти на борьбу с властью сатаны?
– Да! – закричали они. – Веди нас. – Они снова схватили оружие, готовые в каждый момент напасть на врага.
Святая остановилась посреди площади; по её знаку заиграла музыка. – «Тебе Бога хвалим!» – играла она. Она приказала созвать всех.
– Братья и сестры, вы победили! – кричала она. Она прислушалась и повысила голос: – Слышите? Слышите? Там играют небесные хоры!
Тереза продолжала:
– Целуйте друг друга, братья и сестры! Час великой жертвы настал! – Она подошла к пророку, положила обе руки ему на шею и поцеловала в обе щеки; потом поцеловала Ронхи, Ратти, всех женщин. К ней подошел также Скуро. Она помедлила минуту, затем, подняв обе руки, обратилась к нему:
– Поцелуй меня, брат…
Все подходили к ней и пророку. Каждому она подставляла лоб и щеки. Вдруг она вырвалась из их объятий.
– Спешите, спешите! – воскликнула она, – чтоб знаменье исполнялось.
Потом снова обняла своих женщин, поцеловала их и омочила теплыми слезами их щеки.
– Прощайтесь со мной, прощайтесь!
– Где крест? Принесите ого сюда.
Скуро принес его. Тереза подошла к кресту и слегка провела рукой по поперечине.
– Слушайте, братья и сестры: вы должны распять меня!
Они стояли вокруг святой, немые и оцепенелые, с раскрытыми ртами. Казалось, в этих головах, привыкших все воспринимать без всяких сомнений, зародилась мысль о сопротивлении.
– Вы сделаете это?
Никто не отвечал.
– Или вы малодушны? Вы хотите, чтобы я своими руками пригвоздила себя ко кресту? – Она схватила руку слуги. – Джироламо Скуро, ты это сделаешь?..
– Хорошо, святая госпожа!
– Святая сестра, – бормотал великан. – Святая сестра!..
– Ты это сделаешь! Тебя поглотит ад, если ты от этого откажешься… Ты должен, Джироламо Скуро!
– Хорошо, святая госпожа!
– Я знала это, – тихо сказала она, – я знала, что твоя рука пригвоздит меня ко кресту…
Она взяла его огромную, страшную руку и смиренно поцеловала её… и медленно, размышляя и колеблясь, она прошептала:
– И всё-таки… я не хочу умереть… от этой руки…
Фрэнк Браун слышал каждое слово.
Он стоял на лестнице, почта не в силах шевельнуться.
«Она принесет себя в жертву; она будет висеть на кресте для спасения душ своих братьев. Она, – Тереза Раймонди, – его возлюбленная… которую он целовал горячими, жадными губами, которую он целыми ночами держал в своих объятиях… Она будет висеть… там… на кресте…» Он не мог этого постигнуть и провел рукой по глазам. Он не грезил: процессия готовилась в путь.
Фрэнк ужаснулся; что-то стеснило ему грудь, ему не хватало дыхания; он сжал кулаки…
Так вот конец его игры?
Он был беспомощен, бессилен – бедный, жалкий червяк! Зато его произведения, его куклы жили и выросли до гигантских размеров, шли высоко над ним и разверзали небеса…
Вон отсюда! Вон!..
У него не хватило сил терпеть дальше. Он вышел, шатаясь, и направился к дому. Пока его можно было видеть, он шел медленно, чтобы не бросаться в глаза; но невольно его шаги участились, стали быстрей, торопливей – он побежал…
Вдруг он услышал громкий крик:
– Держите его! Ловите чужестранца!
Это был голос Терезы – и её голос пригвоздил его к месту; он не в состоянии был сделать ни шага.
– Ловите чужестранца! – сказала она.
Это он – был «чужестранец». Тереза так его назвала!
Шестеро парней подбежали к нему и он, не сопротивляясь, пошел с ними к святой.
– Следите за ним, – тихо сказала она. – Бог хочет, чтобы он присутствовал при моей смерти.
Его охватила ярость.
– Бог хочет, а… – но он не окончил фразы.
Вдруг, в одно мгновение его горячий мозг родил новую мысль… О да, это было лёгкое, великое спасение!.. Почему он ни разу не подумал об этом?.. Ах, он мог бы многое предупредить: смерть и Джино, и Джиованни Ульпо!
Слишком поздно для них, но все же достаточно рано для Терезы!..
