Авалон

Я не сомневаюсь, что просьба Бойда полностью совпадает с мнением Арлеты, иначе он бы ее не высказал, поэтому я беру слово первой.

– Давно пора действовать жестко и решительно. Мы попробовали урегулировать ситуацию без применения Силы. И чем это обернулось? Еще большим насилием. Мы должны показать, кто правит в этом королевстве. Время переговоров прошло. Настало время разговора мечом. Нас должны бояться.

Боковым зрением вижу, как Нара слева от меня вздрагивает и едва заметно качает головой. Но я все равно держу голову прямо и смотрю на королеву. Хотя, признаться себе, меня задела реакция наставницы.

– В тебе говорит боль утраты. Это слова юной девы, а не мудрой правительницы. Ты забываешь о терпении и не думаешь о том, что добиться уважения, да что уж тут, страха, можно не только Силой! – Королева с раздражением поднимается и смотрит на меня сверху вниз.

Я тоже вскакиваю со своего места и стряхиваю руку Нары, которая тянет меня вниз.

– Если мы будем продолжать в таком же духе, то скоро нам нечего будет защищать! А твое терпение вызывает у людей только смех! – Где-то в уголке сознания я понимаю, что зря все это говорю сейчас, но меня уже не остановить. – Наше королевство уже не будет принадлежать нам, а ты все так же будешь выступать со своими речами!

Эрскин открывает рот, но королева останавливает его взмахом руки.

– Оставьте нас!

Все спешно покидают зал. Я в таком бешенстве, что смотрю в пол, хотя чувствую на себе взгляды Арлеты и Нары. Да гори все синем пламенем! Сколько можно? Она знает, что я права, но так горда и слишком далеко зашла, чтобы признать свою неправоту.

– Хорошее представление, Авалон. Вот как ты почитаешь свою королеву и ее решения? Считаешь, что ты умнее меня, умнее всех здесь? – Во взгляде ее аметистовых глаз ясно читается разочарование. – И этому ты научилась за более, чем двадцать лет своей жизни? – Она медленно подходит ко мне, и ее голос угрожающе тихий и спокойный. – Хочешь помахать мечом? Видимо, на тренировках Арлета мало муштрует, раз не сбила с тебя эту спесь?

Я закатываю глаза и смотрю в потолок, с силой кусаю внутреннюю поверхность щеки, чтобы с губ не сорвалось лишнего словца. Резкий, железный вкус крови отрезвляет сразу.

Она меряет меня презрительным взглядом, фыркает:

– Ах, теперь ты молчишь, когда нет зрителей. – Она разворачивается ко мне спиной и идет к окнам.

– Дело не в присутствии зрителей. Я сказала, что думаю, и могу еще раз повторить, если вы плохо расслышали.

– Довольно! – Громкий возглас королевы отражается от высоких потолков зала и звенит едва различимой яростью. – Ты уже сполна потешила мой слух. Оставь свое глумление для друзей. Думаешь навести страху? Сразиться по-настоящему, а не на тренировочном поле? Ты и понятия не имеешь, что значит настоящая битва и настоящая война. Когда твои близкие, твой народ умирают у тебя на глазах. Поэтому извини, если я стараюсь спасти жизни людей, каких бы взглядов они не придерживались. Запомни, Авалон: любое сражение заканчивается столом переговоров. Так почему нельзя пропустить эту часть с бойней и сразу перейти к обсуждению? Зачем нужно плодить калек, сирот, подталкивать людей убивать своих же сородичей?

В голосе королевы звучит неприкрытая печаль, и я чувствую легкий укол вины за свои слова.

– И что же? Мы должны терпеть и смотреть на то, как наше королевство разваливается на куски? И вы не думаете, что пока мы ведем переговоры, погибнет больше людей, чем если бы мы сразу подавили это восстание Силой?

– Никто этого не ожидал, они застали нас врасплох. – Королева хмурит брови. – Больше мы такого не допустим. Нам нужно оградить людей от них же самих.

Я мысленно испускаю раздраженный стон. Это бесполезно. Все равно, что вести разговор со стеной или кричать в пустоту.

– Позволите идти, Ваше Величество?

Она ничего не говорит, а только указывает подбородком в сторону выхода. И только у самых дверей меня останавливает ее голос:

– Авалон, – я выдыхаю, натягиваю ничего не выражающую маску на лицо и оборачиваюсь, – впредь будь благоразумней и выбирай слова, когда обращаешься к своей королеве.

Если бы внутри сейчас все не клокотало от бешенства и я не тратила весь свой контроль на сдерживание Силы, то, возможно, я бы снова позволила себе высказаться, но я не открываю рта, а лишь еще раз кланяюсь. Вихрем вылетаю из зала, чуть не сбив с ног Олана, ожидающего меня возле дверей. Кроме него в коридоре остались только гвардейцы, охраняющие выходы.

– Что? Что у вас произошло? Отец мне ничего не сказал.

– Где Арлета? Мне срочно нужно с ней поговорить.

– Кажется, пошла на кухню перекусить. Они же скакали всю ночь без остановки.

Едва он успевает закончить предложение, я иду в сторону кухни. Олан не отстает, и по дороге я подробно рассказываю ему, что случилось в Ошене, про беседу с королевой.

– Что ты собираешься делать?

– Я хочу расспросить Арлету, что им удалось выяснить, и сегодня же сама отправлюсь в Ошен. Мне надоело слушать эти пустые разговоры и увещевания о том, что мы должны держаться в стороне, не применять Силу и позволять людям творить что угодно.

– Ты сошла с ума? – шипит он и хватает меня за руку. – Ты не можешь пойти против указа Ее Величества. Королева будет вне себя, – говорит он шепотом, чтобы нас не слышали гвардейцы.

– Ты думаешь, я не понимаю чем рискую? – тихо говорю я. – И остынь, я не буду испепелять каждого, кто попадется на моем пути. Я просто хочу увидеть происходящее своими глазами.

Олан закрывает глаза и устало потирает переносицу.

– Это дурная затея. Что ты будешь делать одна? Ты даже не знаешь, где находится Ошен! – Он опускает руки.

– Ну, во-первых, где он находится – я знаю. Я не знаю дороги туда, но ты мне все расскажешь.

– А мне что прикажешь делать? Я не могу отправиться с тобой.

– И не нужно. Займи Арлету, чтобы она сразу не ринулась меня возвращать.

– Авалон, это глупо! Мало того, что ты хочешь пойти против слова королевы, так еще ставишь под угрозу свою жизнь и подставляешь меня. Я уже слышу, как меня будут поносить, когда узнают, зачем и куда ты направилась.

– Глупо сидеть и вести пустые разговоры, пока убивают наших гвардейцев, и смотреть, как гибнут ни в чем не повинные люди. Если не хочешь помогать, тогда не мешай. Скажи, что ты понятия не имеешь, куда я делась.

Он неразборчиво ругается себе под нос, но больше не отговаривает от этой затеи и смиренно опускает плечи. Я улыбаюсь краешком рта, чтобы он не увидел. Олан никогда не мог на меня долго злиться, и хоть он говорит, что не будет помогать мне, я знаю, что на него можно положиться.

Арлета действительно на кухне. Вместе с Бойдом они сидят за большим дубовым столом, за которым обычно обедают слуги, и едят похлебку из больших мисок, тихо переговариваясь о чем-то между собой. Тут же суетится повариха, которая подкладывает дров в очаг, чтобы затопить печь и начать готовить на весь еще не проснувшийся дворец. Завидев меня, она вытирает руки о передник и начинает кланяться. Шела предлагает нам присоединиться к трапезе Арлеты, и так как мы не ели с утра – соглашаемся.

Как только я сажусь на высокий стул напротив Арлеты, она сразу накидывается на меня:

– Ты сегодня встала не с той ноги? Нет, нет, подожди, не отвечай. Ты встала не с той ноги, упала с лестницы и пока подала, посчитала все ступеньки головой? Какого… Что это было?

– Если ты про то, что я нагрубила королеве, то тут у меня нет оправдания. Но я сказала, что думаю.

– Знаю, – раздраженно бросает она. – Но ты отдаешь себе отчет в том, что твой поступок наводит тень и на нас с Нарой?

– Пожалуйста, не говори, что все теперь будут думать, что вы меня этому научили. Я давно не ребенок и вполне могу иметь собственные суждения! – Я закатываю глаза.

– Конечно, никто не подумает, что мы вложили эти мысли тебе в голову. Но на нас лежит ответственность взрастить мудрую, чуткую правительницу. А она в это время на чем свет стоит разносит свою королеву.

Мне нечего сказать на это. И ее слова бьют по мне больнее хлыста. Я не кривила душой: я правда не жалею о тех словах, что сказала королеве. За столько лет я привыкла к ее холодному отношению. Но мне невыносимо видеть разочарование в глазах Арлеты, и вот это уже разрывает мне сердце.

– Я… Прости, Арлета. – Я тянусь через весь стол и беру ее за руку, вкладывая в это движение все, что не могу выразить словами.

Она заметно смягчается, хотя все еще зла на меня. Об этом всегда говорит ее глубокая морщина возле уголка рта. Она возвращается к еде и спрашивает у меня, что было после их ухода; угрожает, что мое поведение еще будет обсуждаться и так просто она этого не оставит.

Я делаю глубокий вдох и как бы между делом интересуюсь, что они узнали, находясь в Ошене. Олан замирает, не донеся ложку до рта, и даже не замечает, как похлебка капает на штаны. Я угощаю друга тычком в бок, чтобы он перестал строить из себя дурака. Но Арлета и Бойд ничего не замечают и спокойно делятся новостями и дальнейшими планами.

Глава 11

– Когда вы хотите вернуться в Ошен? – спрашиваю я, переводя взгляд с генерала на капитана.

Бойд пожимает плечами:

– Ты же слышала Ее Величество. Если бы она хотела дать нам людей, то я бы уже формировал отряды, а не сидел здесь. Кажется, что нам придется ждать еще одного собрания Совета, ведь это было сорвано. – Он с легким укором косится в мою сторону. – Мне не нравится, что мы оставили город без защиты. Я ожидал, что уже этим вечером мы выступим в направлении Ошена с крупным отрядом.

– Почему нельзя этого сделать, не дожидаясь собрания?

– Авалон, – с легким раздражением в голосе начинает Арлета, обменявшись взглядами с капитаном, – мы не можем самостоятельно принимать решения, такие вещи решаются Советом.

– Хорошо, – я примирительно поднимаю вверх руки, – будем ждать, как королева даст отмашку. Повезло, что в Ошене больше нет людей с Силами и повстанцам некого убивать.

Мой голос звучит колко, но плевать. Я же вижу по их взглядам, что они полностью на моей стороне. Бойду не терпится приступить к действиям. Что ж, я сделаю это вместо него.

– Мне нужно поговорить с Нарой. – Я нахожу предлог, чтобы встать из-за стола. – Олан, ты со мной?

Друг отставляет кружку в сторону и выходит из кухни вслед за мной.

– Пойдем в оружейную, мне пригодится твой совет. А пока расскажи, как добраться до Ошена.

Мы топчемся на улице, ожидая, когда помещение покинут последние гвардейцы.

– Не скачи всю ночь, останься на ночлег в деревне по дороге.

Олан проводит рукой (прямо на полу оружейной вспыхивает карта Сетона) и указывает на нужную точку.

– Это все равно по пути. Если не станешь медлить, то к закату будешь там. Если что-то пойдет не так, и придется заночевать в Диком лесу, ни в коем случае не спи на земле. Устрой ночлег на дереве. И не разводи огонь, никакого света! – обеспокоенно добавляет он.

– Не волнуйся, я смогу постоять за себя. Этому Арлета меня научила.

– Создательница, что ты делаешь! Королева ведь меня убьет! – Вздыхает он и рассматривает арсенал оружия.

– Ты слышал их, они не будут действовать без приказа Совета и королевы.

Я отворачиваюсь и беру со стойки меч, который он положил: примеряю его вес в руке, делая взмахи, проворачивая запястье. Меч обоюдоострый, длинный. Тяжеловат, но очень удобно лежит в руке, так что я с удовлетворением киваю.

– Я знаю, ты не любишь кинжалы, но возьми пару с той стойки. Пригодятся.

Выбираю два длинных кинжала с прямым лезвием. Рукоятка – ни короткая, ни длинная, как раз на ширину моей ладони, а навершее – в форме буквы «Т», так что его не просто будет выбить из руки. В довесок беру еще связку метательных ножей – и готова.

Олан кивает и протягивает черную груду брони.

– Эта должна быть тебе как раз, – добавляет он.

Я благодарно улыбаюсь, а он начинает рассказывать:

– Прибудешь в Ошен – не светись, поселись на постоялом дворе. Лучше в том, который недалеко от торговой площади, он там один. На отшибе ты будешь привлекать больше внимания. Насколько я знаю, новый избранный глава города занял усадьбу барона, после того, как его семья покинула город. Это местный торговец – Ангус.

– Он как-то связан со вчерашним нападением?

– Ты слышала Бойда: зачинщиков поймать не удалось. Ангус человек не из приятных, мягко говоря, но активно поддерживает корону. Если наши шпионы что-то разведают, то я дам тебе знать.

– Как он выглядит? – Нужно знать, с кем быть осторожной.

– Полноватый мужчина, с красным щекастым лицом. Ты сразу его узнаешь, как увидишь. Только и делает, что постоянно орет на своих людей. Не понимаю, почему местные избрали его временным главой, мне он показался неприятным и не особо озабоченным делами простых смертных. И еще один совет. Если будешь говорить с ним, отойди подальше. Забрызжет слюной всю одежду.

Впервые за утро на лице Олана появляется улыбка. Крепко обнимаю друга на прощание, а он еще раз говорит о том, чтобы я была осторожна. Я благодарю за помощь и возвращаюсь в свои покои, чтобы собрать сумку с одеждой и сбегать на кухню за едой.

Зайдя в комнату, я вижу Айрис, раскинувшуюся на софе. Увидев меня, она лениво поднимает голову, оторвав взгляд от бутонов фиалки, которую я вырастила на прошлой неделе.

– Я еще мучаюсь от похмелья с утра, а ты уже успела повздорить с королевой, – беззлобно шутит она.

– В этом дворце хоть что-то остается за закрытыми дверями? – Ни к кому не обращаясь, бурчу я.

– Я надеялась, что мы проведем больше времени вместе, но отец просит как можно скорее вернуться в Керт, да и вам точно сейчас не до празднеств.

Крепко обнимаю ее в ответ, мысленно благодарю Создательницу за такое удачное стечение обстоятельств.

– Надеюсь, мы быстро это уладим, и ты навестишь меня.

– Обязательно.

– Атти еще спит? – спрашиваю я, пока прохожу в гардеробную, выискивая удобную и практичную одежду.

– Наверное, – она пожимает плечами, – я встретила Арлету по дороге на кухню и после ее рассказа сразу получила приказ отца. Попрощаешься с ней за меня?

Я киваю, хотя это обещание я нарушу, обнимаю Айрис, и та растворяется в водовороте.

Надеваю легкую и эластичную броню поверх своего одеяния, засовываю меч в ножны на спине и остальное оружие по местам.

Конюхи уже подготовили Элбана по распоряжению Олана, он с нетерпением роет копытом песок и опилки в конюшне. Я обвожу взглядом серую громаду замка и мысленно прощаюсь со всеми его обитателями.

Не даю себе время, чтобы расстроиться, пришпориваю коня, и мы влетаем в густой туман, растекшийся по городу. Как только выезжаем за его пределы, Элбан чувствует полную свободу, ржет и с небывалой силой пускается вперед. Я не торможу его, а наоборот в кои-то веки могу расслабиться, насладиться скоростью и свистящим ветром в ушах. Он такой сильный, что мне приходиться лечь на коня, чтобы меня не выкинуло из седла. Разглядеть окружающие окрестности на такой скорости невозможно – все сливается в бело-серое пятно.

Я скачу, пока не начинает смеркаться, сделав только одну небольшую остановку, чтобы напоить Элбана и дать отдых своим ноющим конечностям, которые с непривычки дают о себе знать. С тоской смотрю на багряное солнце и сверяюсь с картой. Я все же не успеваю доехать до той деревеньки, о которой говорил Олан. Элбан, хоть и не простой конь, но ему тоже нужно восстановить силы. Осматриваю окружающую пустошь: здесь точно не заночуешь. Все видно, как на ладони, на много лиг вперед. Но добраться до леса, виднеющегося впереди, и найти место для ночлега до заката, я успею. Долго не раздумывая, беру поводья в руки, и тихой рысью мы добираемся до леса. Мне везет: на глаза сразу попадается хорошая полянка вдалеке от основной дороги. Густо растущие ели защищают ее от снега и любопытных глаз. Расстилаю плотное одеяло и перекусываю яблоком, отдавая половину Элбану. Больше есть не хочется, глаза слипаются от длинной и изматывающей дороги. Пододвигаюсь под бок коня, подогреваю одеяло с помощью Силы и сразу погружаюсь в беспокойный сон.

Просыпаюсь от резкого фырканья Элбана и быстро оглядываюсь. Вроде все спокойно. По ощущением прошло не больше пары часов, но трудно понять, так как из-за густых лап елей солнечный свет не проникает на опушку. Слышу совсем рядом хруст и шорох крыльев вспорхнувшей птицы. В мгновение ока оказываюсь на ногах. Плавным движением наклоняюсь за мечом и стараюсь разглядеть что-то в темно-зеленом цвете, но бесполезно.

Глупая. Нужно было накрыть одеялом коня. Белоснежный цвет шкуры бросается в глаза в темноте. Элбан не шевелится и крутит ухом в направлении шороха, но лес снова окутан мертвой тишиной. Показалось. Мало ли какое зверье ходит по своим делам? Сажусь, прислонившись спиной к коню, и решаю еще немного поспать, но меч предусмотрительно не выпускаю из рук.

С рассветом снова выдвигаюсь в путь. По дороге нахожу небольшую речушку, в которой Элбан утоляет жажду, а я умываюсь. Вода ледяная, но сразу приводит в чувство. Скачу изо всех сил, и к полудню мы добираемся до Ошена.

С высокого холма на подъезде его видно, как на ладони. В окрестностях много пашен и, насколько позволяет видеть глаз, большинство из них теперь уже засеяны, но есть и те, что покрыты слоем снега. Не помню, чтобы Нара говорила про храм в Ошене. Видимо, городок совсем небольшой, раз здесь его нет. Да и единственным, кто обладал Силой, был барон, а не жрица. Хотя обычно дело обстоит именно так. Накидываю глубокий капюшон, чтобы не привлекать внимание, и спускаюсь к воротам в город, которые сторожат два зевающих караульных. Они не останавливают меня и даже не поворачивают головы в мою сторону, продолжая клевать носом. Здесь заметно холоднее по сравнению с Соулом. Городок утопает в сугробах по колено. Хорошо почищена только главная дорога, ведущая к торговой площади. От нее тонкими лучами расходятся узенькие тропинки, протоптанные местными. Некоторые дома полностью завалены снегом, только чернеют окошки на фоне белого снега.

На улице совсем нет людей, и становится как-то не по себе. Хотя во многих домах идет дымок из труб, видимо, холодное время жители предпочитают проводить в помещениях. На торговой площади оживленнее: открыто несколько лавок, мальчишки гоняются по площади за большим черным псом.

На снегу видны следы мятежа: кое-где большие черные выбоины, небольшой помост посреди площади обуглен и завалился на левый край, а от серебристо-синих флагов с гербом королевства остались лишь обгоревшие ошметки. Думаю, что большинству сейчас не до убранства: они оплакивают близких. Легко спешиваюсь с коня и иду к лавке, из которой только что вышел седеющий старичок, чтобы спросить у него дорогу к постоялому двору. Он с интересом пытается заглянуть мне под капюшон, но добродушно и подробно объясняет дорогу. Поблагодарив за помощь, иду в указанном направлении, когда слышу, что он окликает меня. Неловко переминаясь с ноги на ногу, жду, пока он, перебирая слабыми ногами по сугробам, догонит меня.

– Провожу тебя, а то мне все равно делать нечего, – говорит он скрипучим голосом, – хожу вот к своему старому другу в лавку, видно, что уже осточертел ему. Авось отдохнет от меня.

Я что-то согласно бормочу, а про себя ухмыляюсь и думаю, как старички не церемонятся доставлять другим неудобства и прямо признаваться в этом.

– А ты надолго в наши края?

– Проездом на пару дней. Нужно пополнить запасы и дальше держать путь на север.

– Может, лезу не в свое дело, но ты бы еще одежкой потеплей обзавелась, – он тычет сморщенной рукой в мою сторону, – у нас такие метели бывают. А если застанет в дороге на пустыре, то тут хоть бы выжить.

Мы не спеша идем к постоялому двору, а дед рассказывает про городок, где что лучше купить, в какие места лучше не заходить. И что касается последнего, он говорит обходить стороной богатый дом на краю городка. Понимаю, что он говорит о доме барона, и стараюсь, чтобы мой вопрос звучал из чистого любопытства:

– А почему нельзя туда ходить? Ваш наместник не любит приезжих?

– Нет. Но помяни мое слово, не хочешь бед на свою голову – держись от того места подальше. Делать там тебе нечего.

Судить по одному старику, конечно, опрометчиво, но, кажется, что не только Олан, но и большая часть местных против нового временного главы. Что ж, это плохой знак: они сами его избрали, и если этот выбор был им навязан, то новоявленный барон ничем не лучше предыдущего. Остается дождаться, когда сядет солнце, чтобы наведаться в те края и последить за домом Ангуса.

Старик откланивается и останавливается поговорить на дороге с двумя женщинами. Видимо, он знает каждого в этом городке, а мне указывает на постоялый двор, до которого осталось пару метров.

Отвожу коня в стойло, даю указание мальчишке-конюху накормить и почистить Элбана, вкладываю в его руку чуть больше монет, чем нужно. Он с удивленным, но довольным лицом сразу кидается выполнять работу.

В небольшом помещении сухо, тепло и почти нет посетителей. Пару человек сидят за столиками и черпают похлебки из деревянных плошек. Еще один сидит за стойкой и, по всей видимости, разговаривает с хозяйкой. Это немолодая женщина с усталым бесцветным лицом. Она не задает лишних вопросов, отработанным движением сгребает монеты под прилавок и идет показывать мне комнату.

Комната находится на втором этаже, куда ведет крутая и узкая лестница, хорошо освещенная масляными лампами. Благодарю хозяйку за место и прошу приготовить мне еды. Она кивает и говорит, чтобы я спускалась, как буду готова. Комнатка совсем крошечная: одна кровать, небольшой столик, но зато есть камин, в котором уже лежат дрова. Осталось лишь развести огонь, что не составит труда. Сбрасываю дорожный плащ и без сил падаю на кровать. Переведу дух после дороги, поем, а вечером займусь делом.

Глава 12

Солнце село – стало четче ощущаться, как резко похолодало. Ветер завывает со страшной силой, от которой маленькое окошко в моей комнате беспрестанно дребезжит. На всякий случай беру с собой оружие, натягиваю воротник почти до самых глаз. Убережет лицо от ветра и скроет его. Глубже натягиваю капюшон и бесшумно спускаюсь к выходу. К вечеру в таверне стало больше людей: две особо шумные компании попивают эль, поют песни и танцуют. Тенью проскакиваю между ними и, кажется, остаюсь незамеченной.

Ветер сбивает с ног и не дает вдохнуть полной грудью, а ледяной воздух обжигает глаза. Захожу к Элбану: хоть он и не кисейная барышня и сильные холода ему нипочем, все же проверить его не помешает. Он мирно стоит в загоне, мальчишка даже накрыл его попоной, как и остальных лошадей. Легонько глажу его по гриве, пуская немного Силы. Этого хватит, чтобы он не почувствовал холода ночью. Прохожусь по остальным лошадям в загоне и делаю то же самое; они заметно расслабляются и уже не пытаются прижаться к задней части загона, где не так сильно гуляет ветер.

Селяне, видимо, не могут позволить себе уличное освещение по всему городу, поэтому дворы за торговой площадью погружены во мрак. Но меня спасает, что везде лежит снег, а на небе ярко светит полная серебристая луна. По дороге мне не попадается ни одна душа. Да и кто выйдет в такую погоду из теплого дома? Хороший хозяин даже собаку не выпустит.

Легкой трусцой добираюсь на окраину города и без труда нахожу самый богатый дом. Видно, там что-то происходит: почти во всех окнах этого единственного в городе двухэтажного каменного здания горит свет. Со двора слышатся смех и разговоры, по крайней мере, трех или четырех мужчин. Основная постройка окружена зданиями поменьше: конюшнями, помещениями для слуг, оружейной. Оббегаю дом вокруг, пока не нахожу стену с потрескавшимися кирпичами, по которым забираюсь на крышу и сразу ложусь ничком, чтобы меня не было заметно со двора. Хорошо, что крыша пологая и на ней удобно закрепиться. Подползаю к краю, чтобы посмотреть и оценить обстановку.

Во дворе все-таки четверо мужчин. Трое не спеша разгружают мешки с повозки, постоянно ругаясь между собой. Последний стоит в стороне и дымит трубкой, погоняя остальных, чтобы работали быстрее.

– Остолопы деревянные! Вы будете здесь до утра морозить задницы, и я вместе с вами. Шевелитесь, ну!

Один из них наклоняется и тихо говорит другим, чтобы тот не слышал:

– Такую жирную задницу попробуй отморозь.

Посмеиваясь, они продолжают работать, а я бесшумно перебираюсь с одной крыши на другую, чтобы подойти как можно ближе к основному дому. Крыша сарая доходит до середины второго этажа главного дома. Между ними достаточно большое расстояние, но, прыгнув с разбега, я мягко приземляюсь на балконную террасу. Сразу ухожу от дверей и прячусь за ними, если все-таки кто-то меня услышал. Тишина. Кажется, это общая гостиная и там сейчас никого нет. Выхожу в коридор, бесшумно закрыв за собой дверь. Он тоже на первый взгляд пуст. Пару тусклых масляных ламп освещают его. Подкрадываюсь к краю лестницы, ведущей на первый этаж. В коридоре лежат ковры, удачно скрадывая звук моих шагов.