Авалон

– Кайден снова не осчастливит нас своим приездом? – спрашиваю я у Ровены, возобновляя наш прерванный разговор.

– Ох, Авалон, дорогая! Мой сын уже давно делает что хочет. Я оставила попытки пробудить в нем желание угодить мне. – Она легко смеется, и я тоже улыбаюсь. – Он лучше себя чувствует, путешествуя. Когда он долго находится дома, я не могу не заметить, как его взгляд тускнеет и становится мрачнее тучи.

– О, да, – кивает король Варден, – в прошлый раз, когда я попросил его задержаться на пол года во дворце, у нас неделю лил дождь. Мы только успевали осушать влагу. Не дворец был, а плавучий дом!

Ровена согласно кивает:

– Мы, конечно, скучаем по нему, но я не могу, видя, как он несчастен, настаивать на том, чтобы он оставался дома. Это разбивает мне сердце.

– Поэтому мы даем ему полную свободу. Вернется, когда сам захочет, – подхватывает Варден, обнимая свою жену и успокаивающе поглаживая ее по спине. Ровена с мягкой улыбкой смотрит на него и прислоняет голову к его плечу.

Я в смущении отвожу взгляд: непривычно наблюдать, как король и королева, хоть и другого королевства, прилюдно нежничают. «Холодное» воспитание отпрысков и запрет на проявление чувств в правящей семье есть только в Сетоне.

С нашей последней встречи с королем Варденом и Ровеной прошло несколько лет, и они не прошли бесследно: темную бороду и щеки Вардена еще больше тронула седина, морщины вокруг глаз залегли глубже. Однако былая сила все еще наполняет его тело. Он также твердо стоит на ногах, возвышаясь над доброй половиной гостей, а его рука крепко обнимает жену.

Над Ровеной время сжалилось: лишь цвет лица стал немного бледнее, да морщинка между бровей теперь поселилась навсегда, а взгляд из искристого и дразнящего стал более тусклым. Вероятно, в последнем виновато беспокойство за сына. Но если их поставить рядом с Айрис, она все еще может сойти за ее старшую сестру.

К нам подходит Эрскин и говорит, что уже пора спускаться на главную площадь, чтобы произнести речь перед народом. Ровена с Варденом извиняются, что не пойдут пешком, и быстро исчезают, оставляя от себя только пустое место.

Айрис решает составить мне компанию, и вслед за королевой и Советом, мы спускаемся на городскую площадь.

В городе повсюду развеваются флажки с гербом королевства, в воздухе парят воздушные змеи, звучит громкая музыка, которая все равно не заглушает голос толпы. Главная дорога украшена разноцветными лентами и охапками розовых цветов, которые уже припорошил вновь начавшийся снег. Улицы кишат людьми. Завидев нас, толпа почтительно расступается и кланяется в пояс. Я с легкой улыбкой машу людям в ответ. Многие выкрикивают: «Славься, королева Аластриона!», на что королева улыбается и сдержанно машет рукой.

Мы поднимаемся на большой деревянный помост в центре площади. Я встаю рядом с королевой, члены Совета и семья Айрис вместе с ней самой, встают позади нас полукругом. Снова раздается звук горна – толпа утихает.

По площади разносится сильный голос Аластрионы. Кажется, что даже в самых отдаленных уголках площади слышно, что она говорит. Когда она начинает свою речь, я осматриваю толпу. В этот год действительно собралось больше людей, чем обычно. Возможно, из-за этих происшествий на границе людям интересно, что скажет королева. Пока она говорит общие фразы про историю праздника и его предназначение, я задумываюсь о чем-то и пропускаю момент, когда все начинают аплодировать ее словам. Спохватившись, тоже начинаю хлопать. Надеюсь, что это было незаметно. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Нару, и встречаю ее осуждающий взгляд. В извинении поднимаю плечи и поджимаю губы.

Я вижу, как многие люди из толпы также не особо внимательно слушают речи королевы. Прямо возле помоста стоит группа молодых парней и девушек, больше озабоченных своей беседой. Видно, как парни наперебой разговаривают, а девушки в ответ смеются и шикают на них.

Но тут Аластриона начинают говорить важные вещи и толпа утихает.

– Наше королевство издавна объединяло под своим крылом самых разных людей: с Силами и без, детей и стариков, здоровых и больных. О каждом из них мы заботились и всегда оказывали гостеприимство. Мы жили в мире и согласии до последних событий. – Аластриона сжимает челюсть и жестким взглядом обводит толпу. – Многие из вас уже об этом знают, но я все же поясню. Недавно в регионе Ошен произошло нападение на человека с Силами, в результате которого он погиб.

В толпе раздаются возмущенные выдохи, а многие с явным шоком в глазах переглядываются со своими соседями.

– Я не стану утаивать, что виноват был и сам дарованный, но мы не должны опускаться к жестокой расправе над человеком, каким бы он ни был. Уверяю вас, потрясение и горечь, которые я испытала, были бы такими же, если бы это произошло с любым из сетонцев. – Королева замолкает и переводит дыхание. Я вижу, как она мотает головой, как будто не верит, что говорит сейчас о таком. – Эта смерть показала нам брешь, рану в нашем королевстве. Это наша общая ошибка, и мы не будем от нее отворачиваться или скрывать, как что-то ненужное. Издавна мы все вместе трудились над одним – над процветанием нашего королевства! Мы трудимся на одних полях, живем на одной земле, охраняем наши территории. Каждый из вас, кем бы он ни был, привносит свою лепту в это общее дело. Так было впредь, и так будет всегда!

Толпа разражается аплодисментами и радостными криками. Стоящие на помосте тоже к ним присоединяются, но только более сдержанно.

– Я хочу сказать, что мы вас слышим. Всех вас. – Голос королевы становится тише. – Обещаю, мы сделаем все, чтобы не допустить таких ситуаций больше никогда. Ничто не должно встать на пути единственного решения, которое обеспечит гармоничное сосуществование всех людей в королевстве Сетон. Ни один человек не будет чувствовать себя обделенным или ущемленным, это я вам обещаю.

На этих словах королева прикладывает сжатую руку в кулак к своему сердцу – клятва сдержать обещание. Все члены Совета следуют ее примеру. Аластриона первой поднимает голову и властным взглядом обводит ликующую толпу. Видно, что ее слова коснулись людских сердец и задели за живое. Что уж тут говорить, и меня они тоже взволновали. Я с улыбкой смотрю на королеву, встречаюсь с ней взглядом и одними губами говорю: «Отличная речь», на что она отвечает лишь легким кивком. Мы ждем, пока не смолкнут аплодисменты, кланяемся, после чего все по очереди покидают помост, чтобы продолжить празднество во дворце.

Глава 7

Основная часть Совета разбредается по площади, а мы собираемся в кружок, ожидая своих лошадей, чтобы отправиться во дворец на празднование. Я предпочитаю ездить верхом, поэтому мне первой приводят моего коня – Элбана. Это красавец с длинными, но сильными ногами совершенно белой масти. Его шкура лоснится и блестит в лучах солнца, выглянувшего из-за туч. Длинную гриву заплели в мелкие косички, и теперь он выглядит таким ласковым, что совсем не вяжется с его диким характером. Он недовольно мотает мордой и фырчит. Узнаю своего парня. Я забираю поводья у конюха и успокаивающе глажу Элбана по шее, он сразу расслабляется и поворачивает голову, чтобы я погладила те места, которые он хочет.

– Я и забыла, какой Элбан красавец. – К нам подходит Айрис и тоже гладит его гриву. – Ах! – Она вскрикивает и смеется, когда Элбан поворачивает к ней голову и тычет мокрыми губами ей в лицо.

– Прекрасные существа, – добавляет Варден, со стороны наблюдающий за нами. – Если бы не наши Силы, то я бы завел себе такого скакуна.

– Одно другому не мешает, – с улыбкой говорю я.

– Дааа…

Айрис смеется:

– Отец, просто признайся, что ты боишься лошадей.

Я прыскаю от смеха, а Варден присоединяется:

– Каюсь, – в примирительном жесте он поднимает руки, – я знаю этот взгляд. Стоит мне подойти ближе, так он лягнет меня. Недолюбливает меня ваша порода.

Теперь уже смеются все остальные. Пока не разъехались, решаю уточнить у Аластрионы про королевство людей. Интересно после рассказа Айрис посмотреть на королевскую семью Дермонта.

– А почему мы никогда не зовем на празднование семейство Хедлунов?

– В этом году мы отправляли им приглашение, но они отказали в визите, сославшись на неотложные дела, – вместо королевы отвечает Эрскин.

Наконец-то подают экипаж, все рассаживаются по каретам. Атти с Оланом и его отцом залезают в одну. Я вижу, как Эрскин помогает королеве – подает ей руку и придерживает шлейф платья, чтобы оно не зацепилось за подножку. Мы с Айрис встречаемся глазами, она тоже это замечает. Я удивленно округляю глаза и поднимаю брови, от чего она прыскает.

– Поедешь верхом со мной?

– Ох, давай. Только не гони его слишком быстро.

Я с легкостью запрыгиваю в седло и протягиваю руку Айрис:

– Я плохо понимаю, что значит слишком. Держись крепче. – Кидаю ей через плечо, после того, как убеждаюсь, что она удобно села в седле.

Пришпориваю коня, и Элбан, как стрела, срывается с места, взрывая копытами снег. Ветер треплет мои волосы и развевает полы платья. Айрис выкрикивает мое имя, которое он тут же ловит и уносит прочь вместе с моим смехом.

Стремглав мы пересекаем торговую площадь, люди в страхе шарахаются и уступают дорогу, но из-за скорости я не теряю четкости зрения, поэтому мы аккуратно проскакиваем между людьми, объезжаем ямы и быстро добираемся до дворца. Так как он стоит на пригорке, Элбан чуть замедляет скорость, но на территории дворца снова срывается, так что мелкий гравий летит у него из-под копыт. Не останавливая его, мы залетаем прямо в конюшню. Конюхи от неожиданности роняют черпаки с водой, сбрую и щетки. Только когда я легко спрыгиваю на землю и помогаю Айрис спуститься с коня, они обретают дар речи и возвращаются к своим делам, качая головами. Элбан все еще продолжает гарцевать и трясет головой. Ему, как и мне, не хватило этой поездки, чтобы утолить жажду в пении ветра.

Айрис, пошатываясь, идет к тюку сена и падает на него, поднимая вверх облако пыли.

– Ты сейчас одного цвета со своим платьем, – замечаю я, нависая над ней.

Она резко открывает один глаз и злобно на меня смотрит:

– Да что ты! Авалон, я же просила не слишком быстро, а я чуть не развеяла свой завтрак по ветру.

Я смеюсь и присаживаюсь рядом с ней, обнимая за плечи.

– Прости, – искренне говорю я. – Я не думала, что тебе станет плохо… Думала, Силы переноса чем-то похожи по ощущениям.

– О нет. Когда ты делаешь перенос, то ощущаешь, как будто каждую часть твоего тела тянут в разные стороны. Но это мимолетное чувство, оно быстро проходит, и к нему привыкаешь, – добавляет она, замечая мой ужас на лице.

– Звучит все равно не очень.

– Немного. Есть у Силы свои недостатки, например этот. – Она вытягивает вперед свою руку в перчатке. – Пойдем, я уже хочу напиться.

Смеясь, я поднимаюсь, и мы идем через конюшни и вход для слуг в главный зал, где проходит торжество. Это огромное красивое помещение уже украсили к празднику. Обычно чистый пол из светлого камня теперь усыпан листьями различных цветов: от ярко-желтого до кроваво-красного. Повсюду раздаются веселые голоса гостей, которые угощаются пряным вином и закусками, расположенными на столах вдоль стен. Колонны увиты коричневым плющом, а в уголках зала лежат спелые, ярко-оранжевые тыквы, такие пухлые на вид, что кажется сейчас треснут. А с высокого, сводчатого потолка падают маленькие золотые лепестки, которые, не достигнув пола, растворяются в воздухе, создавая атмосферу уюта и мягкости, когда лучи солнца, проникающие из окон, попадают на них. Мы тоже решаем поесть, и я беру кусочек своего любимого тыквенного пирога с корицей. Пока Айрис за обе щеки уплетает одну за одной булочки с яблоком, к нам подходит Атти, и на ее лице играет до раздражения глупая улыбка.

– Кто-то умер? – бесцветным голосом спрашивает Айрис, а я прячу свою ухмылку за бокалом пряного вина.

– А? – Атти непонимающе смотрит на нее своими глазами цвета бирюзы.

– Твоя улыбка такая приторно-сладкая, что хотелось вернуть тебя на землю.

Атти закатывает глаза и легко толкает Айрис в плечо:

– Глупая.

– Как понимаю, ваши отношения с Оланом сдвинулись с мертвой точки? – вклиниваюсь я.

– Сложно сказать. – Она закусывает нижнюю губу. – Иногда я его вовсе не понимаю. Я же вижу, что нравлюсь ему. Чего он ждет?

Я протягиваю ей бокал вина и говорю:

– Может, он ждет от тебя большего поощрения. Ну знаешь, мы с детства все вместе. Откуда ему знать, что ты с ним мила, потому что испытываешь не только дружеские чувства?

– А что, разве парни не умеют читать мысли? – Айрис округляет глаза, и мы смеемся в свои бокалы. – Что ж, сегодня мы должны как следует отдохнуть. И никаких мужчин, только мы, девочки.

Я замечаю, как Атти с легкой тоской смотрит через зал на Олана, беседующего с родителями Айрис, и ожидаю, что она откажется, но она удивляет нас своим согласием:

– Создательница с ним, я за. Может, напьюсь вина и мне будет легче показать ему свое поощрение, – саркастично отзывается она, склонив голову в мою сторону.

– Вот это я понимаю, – со смехом говорит Айрис и поднимает свой бокал, провозглашая это тостом.

Пока мы болтали, в зале прибавилось народу, стало теснее и шумнее. По холлу громче разносится лютневая музыка, многие пары кружатся в танце. К нам подходит Олан, смущенно глядя на Атти, и уводит ее танцевать. Мы наблюдаем со стороны, подтруниваем и хихикаем над ними, как дети. Атти замечает это и показывает язык, когда в танце Олан разворачивает ее к нам лицом.

Мимо нас резво пролетает Нара, которую дико кружит в танце отец Олана. Он очень грациозен, несмотря на свой выпирающий живот.

Сзади нас раздается легкое покашливание, и оборачиваясь, я вижу Кевена, который мнется и переступает с ноги на ногу.

– Ваше Высочество, позволите? – Он кланяется и протягивает свою руку.

– О, – смущаясь, произношу я и смотрю на Айрис. Не хочется оставлять ее одну.

– Все в порядке, развлекайся. – Машет рукой она.

Когда Кевен ведет меня за руку к танцующим парам, я, обернувшись, вижу, как она игриво улыбается и поднимает большие пальцы вверх.

Кевен дожидается, когда музыканты начинают играть новую мелодию, и очень легко ведет меня в танце. Одна его рука бережно, почти не касаясь кожи, лежит у меня на лопатках, а другая сжимает руку. Возможно, от волнения, но его руки очень влажные, и я борюсь с желанием передернуть плечами, чтобы его рука слезла с моей спины.

– Вы сегодня очень красивая.

Прозвучало странно, и я с осуждением поднимаю одну бровь. Он замечает это и спешит ответить:

– Чистая правда, – он не сводит с меня своих светло-голубых глаз, обрамленных пушистыми, белесыми ресницами, – и не только сегодня.

– О, спасибо. А ты очень высокий. – И это правда. Мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он так мило смущается и краснеет от этого нехитрого комплимента, что я не могу сдержать улыбки. Все-таки Кевен чувствует себя более уверенно с новобранцами на тренировочном поле, чем в танце и общении с девушкой. Чувствую себя волком в чьи владения забрел глупый, дрожащий барашек.

В танце мы проносимся мимо королевы и я замечаю ее одобрительный взгляд. Такие взгляды стали обычным делом, когда тебе больше восемнадцати. Каждое лицо мужского пола в твоем окружении рассматривается, как будущий муж.

Кевен, справившись с волнением, старается вовлечь меня в беседу, на что я сухо отвечаю, но сопровождаю свой ответ улыбкой: не хочу показаться невежливой, но и выказывать ему поощрение – тоже.

Музыка замолкает. Кевен за руку подводит меня обратно к столу, где дожидается Айрис. Легко кланяется и резким шагом без промедления покидает зал. В дверях чуть не сбивает с ног слугу, несущего бочонок вина, чтобы пополнить запасы на столах. Мы с Айрис молча наблюдаем за этим, а затем одновременно отворачиваемся к столу.

– Он настолько тебе не интересен?

– Да, – довольно резко говорю я, но следующими словами пытаюсь смягчить это. – Он очень хороший, но как озеро подернутое первым, тонким слоем льда: снаружи кажется крепким, а стоит чуть надавить – оно тут же расползется сеткой трещин.

– Сравниваешь Кевена с озерной водой? Тебе ли не знать, какими опасными могут быть воды в начале зимы. А уж каким бывает сильным и порывистым течение под этим льдом…

– Я ни в коем случае не умаляю стихию твоей Силы, – примирительно улыбаюсь я, – но в случае с Кевеном я не хочу проверять насколько стремительное течение под этой коркой льда.

Мы подходим к столу, за которым сидят ее родители и Аластриона. Мы не улавливаем суть сказанных слов короля Вардена, но от них все сидящие за столом разражаются смехом. Даже королева старательно прячет улыбку, наклоняя голову к воротнику мантии.

– Девочки, садитесь. Мы, признаться, без вас заскучали! – Отец Айрис машет в сторону свободных мест рядом с ним, при этом разливая вино из кубка на белоснежную скатерть. – Ох, а ну свистать всех наверх!

Одно движение его руки – пятна как не бывало.

– Ваше Величество, так приятно видеть вас в таком приподнятом настроении. – Я с улыбкой присаживаюсь рядом с Айрис.

Видно, что вино уже ударило в голову Вардену, и он со смешками в глазах и покрасневшим лицом, встречаясь со мной взглядом, лукаво подмигивает. Я не могу удержаться от смеха, глядя на эту картину.

– Аластриона, я еще не сказал в насколько красивую женщину выросла твоя дочь. Она взяла лучшее от обоих родителей.

От этих слов Вардена мне становится неудобно, и я подавляю в себе желание спрятаться под столом от взглядов всех присутствующих, которые сейчас направлены на меня, но вместо этого выражаю признательность легким кивком.

Пока остальные не подхватили слова короля, старательно перевожу тему, интересуясь у Ровены, как продвигаются ее успехи в живописи. В свое прошлое посещение она очень долго рассказывала о своем новом увлечении и была очень воодушевлена этим занятием. Хотя, хорошо ее зная, я бы не удивилась, если бы она сказала, что уже заменила это увлечение другим. Ее интересы менялись быстрее, чем времена года. И в этом Айрис была похожа на свою мать. Она очень быстро загоралась какой-то идеей, но также быстро ее оставляла. При этом ей был не важен результат. Она одинаково легко оставляла и те интересы, в которых достигла успеха, и те, в которых потерпела неудачу.

– О, Авалон, ты помнишь, – она, тронутая, прижимает руку к своей груди, – мое мастерство растет, но теперь я с ужасом смотрю на свои первые картины, – она мотает головой и смеется. – И как мне тогда казалось, что у меня получается неплохо? В любом случае я очень воодушевлена этим занятием и хочу запечатлеть на своих картинах каждый прекрасный уголок нашего королевства.

– Она потрясающая! – Варден не сводит глаз со своей жены, и в этом взгляде отчетливо видна гордость вперемешку с восхищением и еще чем-то, чего я не понимаю и не могу передать, но от чего хочется отвести взгляд и оставить их в своем мире. – Вы бы видели, как искусно и тонко она изобразила закат на зимнем озере Стрей. Клянусь, от ее картины так и веет морозным воздухом и запахом зимнего леса.

Ровена благодарно сжимает его руку.

– Я очень рада, что вы нашли занятие по душе, – говорю я, когда стихают общие возгласы похвалы в сторону Ровены.

Пока мы разговариваем, к нам возвращается Атти и с только ей свойственной бесцеремонностью влезает между нами с Айрис, начиная яростно шептать нам о том, чтобы мы заканчивали свои «королевские» посиделки и шли веселиться по-настоящему.

Мы втроем одновременно поднимаемся, просим прощения и выходим из-за стола. Но не успеваю я пойти вслед за девочками, как королева подзывает меня к себе. Я с удивлением подхожу к ней.

– Авалон, вы идете праздновать в город? – Ее аметистово-фиолетовые глаза встречаются с такими же моими. Я послушно киваю, потому что скрывать такое глупо, да это и не запрещено. – Прошу тебя, будьте предельно осторожны. Я думаю, ты понимаешь, какая обстановка и какие настроения сейчас царят в народе. Не подвергайте себя ненужному риску, кто-то может перебрать лишнего и резко высказаться. Ты же будь умнее, не распыляйся и не вступай в перепалки. Как только почувствуешь, что дело может принять плохой оборот, вы с девочками сразу же уйдете. Обещаешь мне? – На этих словах она сжимает мою руку, я снова согласно киваю и проглатываю непонятно откуда взявшийся ком в горле. – Хорошо вам повеселиться. – Она отпускает мою руку, подмигивает и возвращается к беседе за столом.

Я иду, как будто оглушенная мешком с мукой. Пересказываю им, что сейчас произошло, и они с удивлением оборачиваются и смотрят на королевский стол. Атти качает головой и строит предположение, что ее покусал отец Айрис. Мы смеемся, и уже с легким настроением идем в мои покои, чтобы переодеться попроще. Пока подруги заняты обсуждением вариантов причесок и нарядов, я стараюсь не вспоминать взволнованный и обеспокоенный взгляд матери, благодаря которому я буду сегодня предельно осторожна.

Глава 8

Айрис без спроса проходит в гардеробную и методично начинает копаться в моих вещах, что-то бесцеремонно выбрасывая на пол. Мы с Атти разваливаемся на пуфиках, которые находятся тут же. Наряды нас интересуют, но в последнюю очередь. Больше нас занимает то, куда мы пойдем. И я предлагаю начать с представления, которое обычно проходит на главной площади. После заката там собирается много уличных артистов с различными Силами, которые показывают нешуточные трюки. Атти согласно кивает. Айрис высовывает голову из кучи органзы и шелка и интересуется хочу ли я пойти в штанах или в платье.

– О, мне даже дают выбор, – усмехаюсь я.

– Только сегодня.

– Пусть будут брюки.

– Кто бы сомневался, – ворчит она.

Атти первая сдается и присоединяется к ней, чтобы выбрать наряд и себе. Я наблюдаю за ними со стороны и чувствую в душе щемящую нежность. Я обожаю этих двоих. Айрис что-то с улыбкой на лице рассказывает Атти, и та заливисто смеется. Кажется невероятным, что она уже давно выросла в красивую, умную девушку, когда я еще помню ее четырехлетним приставучим ребенком. Именно тогда нас познакомили. Я заметила ее, прогуливающейся в нашем саду. Она пыталась с помощью своих Сил сорвать сливы. Но не для того чтобы их съесть, а чтобы закидать ими своего братца. Когда я подошла к ней и поинтересовалась, кто она и что здесь делает, она назвалась чужим именем и тут же растворилась в воздухе, окатив меня ледяной водой от переноса. Ее Сила тогда только начала просыпаться, и первые попытки переноса она делала неуклюже, используя больше Силы, чем нужно. Я тогда не знала о способностях адкартцев, поэтому опешила от такого. В последующем мы много смеялись над этим, а она лишь отмахивалась и говорила, что я застала ее врасплох.

В детстве мы с Атти были недовольны, когда она приезжала к нам. Она повсюду бегала за нами, канючила и напрашивалась поиграть, но мы считали себя уже достаточно взрослыми для ее глупых игр и часто прятались от нее по всему замку или убегали в город. В отместку за это она постоянно доносила на нас моим наставницам и своим родителям: что мы сломали, где были и что делали. За что мы получали нагоняй. Не удивительно, что мы не очень любили друг друга. Но все изменилось когда мы стали немного старше. Примерно когда нам было по двенадцать лет, мы уже брали ее в наши игры. Да и она стала менее плаксивой и изнеженной, насколько было возможно с отношением в ее семье.

Я всегда говорила Кайдену и королю Вардену, что их забота сделала ее капризной. Варден отмахивался и говорил, что она это перерастет, а Кайден и слышать ничего не хотел. Он мчался к ней по первому зову, ночами сидел возле ее кровати, пока она болела, гладил по волосам, когда она получала в наших играх небольшую царапину. Айрис отлично все понимала и пользовалась этим. Я же закатывала глаза, зная, когда ей действительно больно, а когда это всего лишь притворство.

Однажды он сильно на меня накричал, когда мы пошли на горное озеро, и я подговорила всех прыгать с невысокого каменного утеса. В этой части глубина была совсем небольшой, а дно покрыто острыми камнями. Но тогда я этого не знала. Айрис прыгнула первой и чуть не расшиблась, но Кайден появился вовремя и с помощью своей Силы создал петли из воды, которые, как жгуты, обхватили Айрис и подняли ее наверх. Как только ее ноги коснулись земли, он набросился на меня. Какими только словами он меня не распекал! Я впервые видела, как он вышел себя: его лицо покраснело, а ноздри раздувались, пока он кричал какая я глупая, и если бы в моей голове была хоть крупица здравого смысла, я бы такого не допустила. После этого случая он неделю не отпускал Айрис гулять со мной, а я истратила весь свой словарный запас и воздух в груди, прося у него прощения.

Я встряхиваю волосами, чтобы прогнать из головы эти воспоминания, и возвращаю свое внимание на девочек.