Красная Дева

Устроил ли Ариэль его ответ, Теодор так и не понял. Он решил не досаждать капитану, поэтому совершил ещё один круг по магазинчику ради интереса. Мода Свободного континента сильно отличалась от того, что он видел на родине. По крайней мере потому, что меха в их нарядах практически не было. Жители же Соддена и Родоса обвешивались шкурами животных не только, чтобы согреться. Они использовали их в качестве доказательств своей суровости и навыков охоты. На Равендоре всё было намного сложнее: от изобилия корсетов, пуговиц, ажура и аксессуаров на все случаи жизни кружилась голова.

Теодор так и не узнал, какое платье выбрала Ариэль. Когда они пересеклись у прилавка, оба комплекта одежды уже завернули в ткань и обернули ленточками. Тео решил не допытываться, а оставить себе небольшой сюрприз. Обслуживающая пиратов девушка вывела пером на пергаменте сумму и оставила на противоположной стороне стола.

Не задумываясь и выполняя джентльменский долг, Теодор тут же потянулся во внутренний карман плаща за мешком с монетами. Однако его прервали.

– Не надо, я заплачу. – Ариэль уже успела снять с пояса свой кошель, звеня монетами в нём.

– Но, я хотел заплатить за оба наряда.

– Моих накоплений больше. Так будет рациональнее.

– И всё же… – не побоялся возразить Теодор. Да, он получал меньше капитана, но не то, чтобы совсем остатки. Вопрос честной делёжки добычи на «Пропавшей принцессе» всегда стоял ребром, и Ариэль лично контролировала этот процесс.

– Ладно, – фыркнула Ариэль, но мешочек не убрала, – тогда каждый платит сам за себя. – Непробиваемая стена гордости и отказ принимать чужую помощь нашли выход даже в такой ситуации. Ну, хотя бы в том, чтобы нести оба свёртка, Теодор одержал победу.

Оставив в магазинчике приличную сумму, пираты вновь вышли на площадь. Но, в отличие от полупустой улицы, которую они видели раньше, этот переулок полнился людьми, которые живым потоком стекались на площадь. Каждый в ярком наряде, с лентами в волосах и даже в венках из полевых цветов. Детвора кружилась вокруг фонтана, создавая шумиху. Площадь словно ожила.

Понаблюдав за происходящим со стороны, и Ариэль, и Теодор осознали, что, несмотря на чёткие записи в судовом журнале, потеряли счёт времени. Веселящийся перед ними народ провожал сезон солнца в его последний день. За какой-то час времени утренние улицы превратились в яркий и тёплый, как последние лучики, праздник. Площадь обросла мелкими торговцами, которые выросли за одно мгновение, заманивая прохожих своим необычным товаром.

Прежде чем озвучить шальную мысль, пришедшую в голову, Теодор взглянул на Ариэль: она с теплотой во взгляде наблюдала за происходящим, по-прежнему держась строго. Ей всегда удавалось совмещать в себе эту величественность и утончённость. Отсутствие прямого контакта Тео посчитал хорошей возможностью спросить, как есть, с ноткой негодования в голосе:

– Хоть теперь ты разрешишь мне купить тебе что-нибудь? – он сделал короткую паузу перед важным уточнением, чтобы убедиться, что его услышали. – Как подарок.

Ариэль в возмущении выгнула бровь, обернувшись, но промолчала. Просто знала – Теодор не отстанет, если ему отказать. Всё равно ведь купит.

– Как подарок, – эхом повторила Ариэль, предлагая Теодору пройтись по выросшим на глазах прилавкам. Ассортимент пестрел всевозможными украшениями ручной работы, во многих прослеживалась символика солнца и Равендора. Вот пожилая женщина на мягкой подстилке разложила тарелочки, вылепленные из глины. Тут же висели обереги из костей, бусин и всего, чем поделилась природа, а рядом скрученные из проволоки кольца и браслеты, украшенные стёклышками.

Ариэль шла позади, чтобы не смущать Теодора своим присутствием. Смотря ему в спину, Рохас отмечала, как часто он останавливался у прилавков, но, не найдя ничего, быстро перемещался к следующему. Так площадь грозила быстро закончиться, но Хэнд продолжал перебрасываться парой слов с продавцами, извиняться и идти дальше. Ей непонятно было такое рвение Теодора подарить ей что-нибудь. И Ариэль поймала себя на мысли, что она с интересом и трепетом ждала окончательного выбора Тео. С момента, как Рохас сбежала из дома, ей никто не делал подарков. Да и раньше подарки всегда преследовали какую-то цель, хотя и были искренними. Так сказать, для дела, а не для души.

Вот в свете солнца что-то блеснуло. Ариэль нарочно отвела взгляд, теперь наблюдая за бегающей ребятнёй. Сама же и вела себя, как маленькая девочка, ждущая подачки от старших за красивые глаза или милую улыбку.

Теодор молча протянул ей совсем маленькую бутылочку, закупоренную пробкой. А внутри расправил паруса крошечный кораблик. И в бутылке, и вне, он бы запросто поместился на ладони. Аккуратно обхватив сосуд пальцами за дно и горлышко, Ариэль поднесла кораблик ближе к лицу, всматриваясь в мельчайшие детали, созданные рукой человека. Миниатюрное двухмачтовое судно напоминало галиот, но даже Рохас не удалось всмотреться в творение настолько, чтобы быть уверенной. Ребёнок в её душе всё ждал, что сейчас на верхнюю палубу выйдут миниатюрные матросы и примутся за работу. Гладкое, округлое стекло ловило блики утреннего солнца, делая паруса полупрозрачными. А за ними сияли голубые глаза Теодора, в точности, как Спокойное море, по волнам которого готов был отправиться крошечный галиот.

– Красные паруса? – лукаво спросила Ариэль, убрав бутылочку от лица. Она по-прежнему бережно держала подарок в руках, словно корабль внутри остановил штиль в южных водах.

Теодор пожал плечами, неловко улыбнувшись:

– Я хотел найти похожий на «Пропавшую принцессу», но вот. – Тео давно перестал пытаться читать Ариэль. У него это и с другими никогда не получалось, а уж капитан была слишком сложной поэмой для всех. Но Теодор стремился к тому, чтобы разгадать её истинный смысл.

– Может, я подумаю над тем, чтобы обновить паруса. – Оба понимали, что это шутка, и оба слышали в этих словах искреннее «спасибо». В остальном к выражению лица Ариэль снова добавилась эта беспристрастная капитанская изюминка. Пришлось спрятать маленький сувенир в кошель, чтобы не потерять и не разбить случайно. Убрав мешок обратно на пояс, но перевесив его ближе к себе, Ариэль готова была вернуться на корабль. Теперь, кроме запасов пресной воды и еды, ничто не держало экипаж «Пропавшей Принцессы» на Дорне. Но и это легко исправить. Отчего-то среди всех континентов, на торговом острове Рохас нравилось меньше всего. Возможно, она не могла терпеть бедность, которую всячески пытались замаскировать яркими крышами и изобилием товара на рынках. Не потому, что ей неприятно и чуждо это состояние, скорее из-за осознания того, что людям приходилось переживать в тени, встречая гостей с улыбкой.

От засевших мыслей шарм торговых улиц готов был треснуть, как кривое зеркало, но ушей капитана коснулись знакомые переливы мелодии. Среди праздничного шума она ухватилась за приятную ниточку прошлого, которая тянулась к звукам уличной скрипки. Музыкант не справлялся в одиночку со сложной танцевальной мелодией, но она звучала всё так же живо и настойчиво.

– Слышишь музыку?

Теодор прислушался. Пробивающийся сквозь гам мотив несомненно нёс в себе куда больше, чем знал даже скрипач. Попытавшись сосредоточиться, Тео расслышал помимо песни чужие ритмичные хлопки и стук каблуков по каменной брусчатке. Он сразу же вспомнил о боевых мотивах, которые матросы напевали на «Принцессе». Этот же полностью отличался. Мелодия старой скрипки словно выпорхнула с благоухающего цветочного поля или из волшебного леса.

– Да, а что?

– Ты её не узнал?

– А должен? – неуверенно уточнил Теодор. Из музыки он знал лишь мамины колыбельные да вечерние распевы у костра. На Соддене культура песен развита не настолько, чтобы каждого с пелёнок приучали к игре на музыкальных инструментах. Там младенцы скорее берутся за топор, чем за смычок скрипки.

– Это традиционный равендорский танец. – Краткого поучительного объяснения бы хватило, однако Ариэль посчитала нужным с намёком добавить: – Без него не обходится ни один бал.

Этой мелодии на Равендоре учили каждого. Без неё, не то что не обходился ни один бал: ни один праздник не считался праздником, если не звучала резвая мелодия скрипки. В больших залах к ней присоединялись арфы и флейты, уводя танцующих в вальс среди нежности и волшебства. Словно десяток белоснежных лебедей одновременно вспорхнули с поверхности хрустального озера. На улицах, площадях или в скромных домах мелодия обретала свой шарм простоты и душевности. Для людей здесь она была поводом для радости, тогда как в высшем обществе скорее формальной традицией.

Стоило первым нотам традиционной мелодии разнестись по воздуху, пары вышли на площадь. О начале танца свидетельствовало не только резкое движение смычка по струнам. Пары поклонились друг другу. Мужчины – сдержанно и величественно. Женщины – элегантно, сопровождая поклон лёгким движением руки. Вот тогда началась самая живая часть праздника в честь окончания сезона солнца. Движения танцующих, синхронные и плавные, будто они репетировали этот танец всю свою жизнь, украсили площадь, как распустившиеся бутоны. Ноги легко касались земли, поднимая облачка пыли, а юбки девушек кружились в такт музыке. С каждым новым движением танец становился всё более оживлённым. Улыбки на лицах танцоров, смех и радостные возгласы зрителей создавали неповторимую атмосферу праздника. В этот момент казалось, что время остановилось, и все заботы остались далеко за пределами обычно мрачного и унылого Дорна. Пустая, практически час назад площадь, ожила, словно внезапно налетевшая на море тёплая буря.

Теодор оказался очарован феерией музыки и движений не меньше, чем Ариэль.

– Сходи, потанцуй, я подожду тут. – Он перехватил свёртки с одеждой поудобнее, видя, как Ариэль невольно тянет к этому маленькому воспоминанию из прошлого.

– Не говори глупостей. – Спешно отвернувшись от танцующей толпы, Ариэль хотела по привычке поправить отсутствующую на голове шляпу.

– Почему? – искренне удивился Тео. Он не считал себя гением, но такое предложение казалось ему весьма актуальным. – Это же просто танец.

Пряча неловкость за негодующим взглядом, Ариэль скрестила руки на груди в оборонительном жесте. Словно ещё одно такое простое и очевидное предложение пробьёт брешь в никому ненужной серьёзности. Она объяснила, весьма доходчиво:

– Это танец на торговой площади. – Пускай она одна находила в этом связь. И всё же сейчас её вечно сбегающий разум смог зацепиться за кое-что другое: неумение Теодора танцевать могло плохо сказаться на их корабельном вечере, – и уж это Ариэль может исправить.

– И что? – не унимался Теодор. Будто то, что Ариэль станцует на площади, привнесёт в его душу спокойствие. Возможно, только возможно, он хотел бы хоть краем глаза глянуть на такую сторону капитана. – Если бы я умел, я бы присоединился.

Ариэль ничего не ответила. Лишь в закатном море её глаз всколыхнулась волна горечи. Теодор не понимал, о чём говорит. Она сама не до конца понимала.

Несколько дней спустя, когда времени до празднества почти не осталось, «Пропавшая принцесса» стояла вдали от равендорской гавани. Она пряталась среди брошенных кораблей, опустив уставшие паруса. Ночь скрывала резные бока из красного дерева. Город спал – замерла и жизнь на судне.

Пустые причалы некогда пополнились движениями. Чернеющие силуэты брошенных кораблей, оставленные на милость волн и ветров, качались на воде, неся в себе тайны минувших дней. А изорванные в клочья паруса тихо шептали старые, забытые истории. Каменные стены, покрытые мхом и отделяющие старую гавань от города, отражали глухое эхо, которое словно стонало в такт прохладному ветру сезона увядания. Вода у причала была тёмной и непроглядной, зеркаля серебристый свет луны. Даже самый тихий плеск казался гулким звуком на этом безмолвном кладбище. Оно всё ждало, что кто-то вновь вступит на его старую землю и разбудит забытые тайны.

Но у «Пропавшей принцессы» были другие планы.

В кубрик, завешенный гамаками, пробралась капитан и, успешно обходя спящих пиратов, склонилась над чужой постелью. Она оттянула край ткани, осторожно раскачав гамак. Убедившись, что неожиданное движение проникло в чуткий сон, шёпот Ариэль разрезал тишину только для двоих.

– Доброй ночи, Теодор.

Тео едва разлепил глаза, ворочаясь в гамаке. Он до сих пор не привык ко сну в подвешенном состоянии. К счастью, работа на корабле порой утомляла настолько, что уснуть можно было и среди парусины в трюме.

– Капитан? Уже? – он не сразу понял, день сейчас или ночь. В кубрике всегда стоял приглушённый мрак. Свесив ноги вниз, Теодор поймал баланс и осмотрелся по сторонам. Все вокруг спали глубоким, непробудным сном.

– Нет. – Она зацепилась взглядом за вьющиеся волосы Теодора, которые после пробуждения выглядели ещё пушистее. – Идём, у меня есть к тебе дело.

Тео успел лишь поправить помятую рубаху на завязках с длинными рукавами-фонариками и нащупать обувь. Ариэль уже вышла из кубрика, а он поспешил следом.

Духоту общей спальни сменила свежая ночь. Светлая, благодаря сияющей на небе луне, и тихая. Стоило сезону солнца закончиться, как вечера стали прохладнее. Ещё немного – и морозы не отступят даже днём.

Теодор поёжился, растирая предплечья ладонями. Стоило накинуть свой плащ. Хотя он всё ещё не догадывался, для чего Ариэль разбудила его посреди ночи.

Она стояла у мачты. В той же рубашке с ажурным воротом и длинной юбке, которые носила на вечере историй. Алые волосы капитан собрала в беспорядочный пучок, будто собиралась сейчас же заняться работой на корабле.

– Я теряюсь, – признался Теодор, хлопая глазами. – Мне бояться? Радоваться или… – Света луны оказалось достаточно, чтобы разглядеть тонкую улыбку на губах. – Или я лучше помолчу и подожду, пока ты всё расскажешь.

– Необязательно, – Ариэль поправила складку на юбке. – Гуляния, организованные Равендорской знатью, чаще всего – проверка на приспособленность к обществу. То, как ты говоришь, как ходишь и что делаешь.

Спросонья Теодор едва понимал, о чём говорит Ариэль, но продолжал слушать.

– Есть три главных правила: хвалить хозяев, улыбаться всем и танцевать.

– О, а мы точно идём на бал, а не на… – Сонный мозг отказывался работать. Теодор покачал головой, раздосадованно добавив: – Нет, ничего не придумал.

Сложно было удержать серьёзное лицо, когда перед ней стоял похожий на несмышлёного котёнка Теодор. И всё же в такое не совсем подходящее время Ариэль планировала погрузить Тео в мир аристократии настолько, насколько сама знала. Она уже успела убедиться, что помощник кока хоть и был прекрасно воспитан, мало знал о привычном обществе.

– Сосредоточься, – попросила Ариэль. – С первыми двумя правилами ты справишься, а над третьим мы сейчас поработаем.

– Сейчас? – Теодора словно окатило холодной водой из Северного моря. Он правильно понял, что Ариэль предлагала ему поучиться танцевать прямо здесь? В одиночестве на ночной палубе? Его бросило в жар, сильно разнящимся с прежними прохладными мурашками.

– Я буду вести. Тебе достаточно запомнить лишь несколько движений.

– Я не уверен, что…

– Прекращай.

Ариэль подошла ближе. Вместо музыки для них звучало море. Его ветер и волны, шуршащий песок и плеск воды. Волнующее и чарующее чувство. Будто сказка.

Первое движение Теодор сам знал. Видел его на площади. Танец начинался с поклона. Ариэль назвала это «реверансом». Жестом почтительного отношения друг к другу, к публике, к танцу.

– Слушай меня, – тихо сказала она. Глаза светились привычным закатным теплом и уверенностью. Ариэль взяла противоположную руку Теодора, робко стоящего перед ней. Он помнил, как их пальцы сплелись, когда Тео помогал капитану подняться на палубу после побега с острова, но это прикосновение ощущалось иначе. Намного волнительней. – Нужно скрестить руки и сделать несколько оборотов вместе.

Тепло быстро перестало литься от кончиков пальцев, когда Ариэль скользнула по рукаву рубахи, подняв их руки на уровень лица. Будто скрещенные в бою мечи. Теодор всё пытался сосредоточиться на движениях, но такая близость взглядов путала мысли. Мелодия с площади звучала так же спокойно вначале, постепенно набирая ритм. Движения сейчас выглядели как бы знакомством, первой встречей, когда приходится ходить вокруг да около в поисках момента.

– Теперь положи мне руку на талию.

– Куда? – брякнул Теодор. Ариэль посмотрела на него исподлобья, чуть наклонив голову. – Я понял.

Тео осторожно опустил руку туда, куда было сказано, и едва поднял взгляд обратно на Ариэль. Она же уложила лёгкую ладонь ему на плечо. Ещё свободной рукой капитан убрала пряди от лица и сплела их пальцы, которые теперь напоминали нос корабля.

– Большая часть танца – движение по залу в такт музыке. Здесь нет ничего сложного. – Ариэль показала первый шаг, затем второй. Её ноги скользили по палубе, оставляя за собой невидимые линии, которые Теодор старался повторить. Она мягко вела его, руки уверенно направляли, а голос, вместо мелодии, придавал уверенности. Море вокруг них, безбрежное и бесконечное, служило новой, понятной только им, песней. Звёзды, как зрители, мерцали и наблюдали за их танцем, а ветер подхватывал каждое движение

Ариэль оказалась прекрасным учителем: терпеливой, понимающей и объясняющей. И всё же Теодору с трудом удавалось справиться со всем. Середина танца с однообразными пируэтами оказалась не так сложна, но когда музыка должна была начать ускоряться, звеня смычком по струнам, Тео путался, возвращаясь к самому началу. Последние движения оказались для него самыми сложными.

– Представь, что это не танец, а поединок. – Рука Ариэль соскользнула с плеча Теодора.

Он замер. Глубокая ночь всё ещё мешала ему мыслить быстро и успешно.

– Тебе не нужно делать красиво для других, думай только о партнёре. В пляске мечей и сабель никто не будет смотреть именно на тебя, если ты не угрожаешь его жизни, – вдумчиво объясняла Ариэль, вышагивая по палубе. Юбку то и дело подхватывал ночной порывистый ветер, выпуская алые пряди из подобранных волос. Пробивающиеся сквозь тьму лунные лучи играли не только на поверхности воды, но и на её лице.

– Я думал, обычно сражение на мечах сравнивают с танцем, – неуверенно растягивая слова, Теодор всё не мог устоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. Как будто готов был прямо сейчас пуститься в пляс, но на самом деле с каждым новым движением Тео хотел этого всё меньше и меньше. Он не был создан для танцев. В отличие от Ариэль.

– Но не наоборот? – Рохас прищурилась, остановившись и заведя руки за спину. – В танце думать вредно, в поединке – нет.

– Правило «закрой глаза и бей без разбору» тогда совсем не вписывается, – задумчиво протянул Теодор. – Возможно, учебник по боевому искусству мне бы не помешал.

Но вряд ли такой залежался среди книг в каюте. Большинство из них были бульварными романами, к которым Ариэль старалась даже не притрагиваться.

– Как ты сказал?

– Мне бы не помешал…

– Нет, – она махнула рукой, жестом прося вернуться к предыдущей фразе.

– Закрой глаза и бей без разбору?

Это правило, в какой-то степени, считалось общеизвестным. В пиратской общине оно стояло на одном уровне со знаменитым «как корабль назовёшь, так он и поплывёт». И всё же впервые Теодор услышал лаконичный совет здесь, на борту «Пропавшей принцессы».

– Кто тебя этому научил? – Ариэль и подумать не могла, что кто-то на её корабле ещё придерживался такого завета.

В отличие от многих пиратов, выживающих сейчас в пределах трёх морей, Красный капитан никогда жестоко не расправлялась с обворованными судами. Кража человеческих жизней без причины считалась в команде первым запретом в кодексе. Они пираты, не убийцы.

– Парни, – без зазрения совести ответил Теодор. Хотя догадывался, что это выражение Ариэль не нравилось. – Пока ты была на острове, они взялись учить меня.

– Нашёл у кого брать уроки. У них у всех сила велика, но не у каждого найдётся ум ей в противовес. – Ариэль слегка нахмурила брови. Они вместе провели достаточно времени, вышагивая в такт друг другу, чтобы уже даже подсознание Рохас заговорило о чём-то другом. – Тебе нужно было попросить Альфонсо научить тебя. Он хороший учитель.

– Ты училась у него?

– Да, – кивнула Ариэль, – что тебя так удивило?

– Ты говорила, что у тебя было много учителей, вот я и подумал.

– Я смогла уговорить отца, но дальше пары уроков это не зашло. Он был против. Честно, я даже не помню, что мне там показывали. Поэтому всему, что я знаю, меня учил Альфонсо.

– Трудно было?

– Да.

Ответ Ариэль подбодрил Теодора. В момент, когда он решился задать ещё один вопрос касательно уроков фехтования, капитан уже исчезла в своей каюте, а вернулась с двумя ножнами. Но самое главное – они не были пустыми. Собственную новую саблю, взамен оставленной шпаги на острове, Рохас аккуратно облокотила о мачту. Вторую передала Теодору с простым предложением:

– Покажи, чему они тебя научили.

Едва ухватившись за ножны, теряя саблю в пространстве от неожиданного предложения, Теодор с неуверенностью посмотрел на Ариэль. Почему урок танцев неожиданно превратился в урок фехтования? И почему занятия с кучкой матросов казались ему проще? Но всё же он вытащил холодное оружие из ножен, взвешивая его в руке.

– Хорошо. – Ариэль кивнула, подойдя ближе. – Встань в стойку.

Молча следуя её просьбам, – хотя в голове рождалось столько вопросов, – Тео встал так, как его учили. Вряд ли в абордажном бою пригодятся все правила, стойки и удары, но знать их обязан каждый опытный боец.

Искусство ведения боя за последние десятки циклов превратилось в способ развлечения толпы. Когда ловкие умельцы подкидывали шпаги и глотали сабли между привычными боевыми движениями. Рыцарские бои и настоящие сражения ушли в историю. Куда больше народ привлекали гиперболизированные показательные выступления. Всё стало проще.

Ариэль, заведя руки, обошла Теодора и остановилась у него за спиной. Сначала она, едва касаясь пальцем его локтя, поправила высоту руки, держащей шпагу, затем увела плечо в сторону. Тео замер, как статуя, боясь пошевелиться. Спокойный голос капитана раздался прямо над ухом:

– Не напрягай так ноги, иначе тебе будет трудно уклоняться. – Не церемонясь, Ариэль хлопнула Теодора ладонью по бедру, отчего тот пошатнулся, едва не потеряв равновесие. – Вот видишь. Твоё тело должно быть волной. Мягким и податливым. И одновременно способным расколоть гору или утопить корабль.

Тео выпрямился по струнке, слушая Ариэль. Место удара пекло, но не от боли. Металл рукоятки уже не казался ему холодным.

Он вновь вернулся в стойку, учитывая все недочёты и глупо приговаривая:

– Я волна.

Он не увидел, что Ариэль за его спиной спрятала улыбку. Ей никогда не приходилось поучать других. Всегда было наоборот. Ариэль училась, пока буквы и цифры не путались в голове, а ноги не сплетались в танце. Не сказать, что ей это не нравилось. Просто оказалось, что многое из того, что она учила в детстве, попросту не пригодилось в действительности. Никто, кроме жизни, не научит доверять, бороться за жизнь, изворачиваться, ища верные пути. Ни один человек не скажет, верно ли ты поступил, пока ты не столкнёшься с последствиями своего выбора и не начнёшь разгребать их. За проведённое в море время, Ариэль научилась большему, чем за несколько циклов домашнего обучения.

– Да, ты волна, Теодор, – подбодрила она помощника кока. – А теперь сделай выпад вперёд.

Теодор сделал, как Ариэль попросила, исправив недочёты. Движения с оружием в руке казались ему намного легче, чем шаги в танце. Чему он, несомненно, радовался.

– Сражаться у тебя получается лучше, чем танцевать. Тогда попробуем иначе, – похвалила Ариэль, отходя от Теодора. Она взяла свою саблю, избавила её от чехла и грациозно прокрутила оружие в руках, выставив вперёд. – Поклон – выразить уважение противнику. Скрещенные руки – скрещенные мечи. Кружись, словно ищешь слабое место у противника, а не ждёшь следующей ноты для манёвра. Шаги – движения, чтобы увернуться.

***

Так проходили их прохладные вечера до самого праздника. Мысль о том, что они собираются заняться чем-то безрассудным, не покидала пиратов до самого прибытия к пристани. Пышущий красотой корабль уже качался на лёгких вечерних волнах, торжественно приглашая всех вступить на его борт. Вокруг собрались люди в элегантных нарядах, словно они шли на праздник к самому губернатору. Женщины всех возрастов не поленились не только подобрать маски к своим пышным ажурным платьям, но и соорудить на головах невероятные причёски. Мужчины выглядели куда более приземлённо в новых костюмах и расписных камзолах, но не меркли на фоне прекрасных спутниц.

Теодор отлично вписывался в их компанию в своём тёмно-синем жилете и белоснежной рубашке с рукавами в складку. Он всё поправлял новые металлические запонки, напоминающие серебро, но явно несходящиеся с ним в цене. Бюджетный вариант для пирата, которому только надо притвориться почтенным гостем. Между прочим, почтенным гостем, который владеет работорговой сетью.