Красная Дева

– Смотрела на него странно и говорила с явной осторожностью.

– Мне приходилось с ним встречаться во время… Ты понял, – коротко ответила она, не поднимая взгляда. Весь день сегодня складывался странным образом. Обычно Ария никогда не жаловалась на переменчивое настроение, но сегодня оно напоминало ветра в Северном море.

Генри долго смотрел на неё, изучая уставшее лицо. Возможно, он не любил море и терпеть не мог всякие мысли о бравых корабельных путешествиях, но он любил её. Как самого близкого и родного человека. Поэтому для Арии он мог сделать исключение.

– Можешь рассказать мне, – неуверенно начал он, когда как тёмные глаза излучали решительность. – Я не твой отец и не собираюсь ему ничего говорить.

– С каких пор тебе так нравятся разговоры о том, что со мной происходило? – Ария выгнула бровь, и тлеющий огонёк в её глазах ужалил Генри неприятной правдой.

– Всегда нравились, только ты никогда ничего не рассказывала. – Ему тяжело дались такие осторожные, даже нежные слова. Ария это знала, но всё равно не смягчила вопроса. Неправильно было отыгрываться на Генри за утренний сон, за тоску, за ужасный обед и встречу с призраками прошлого, но больше у неё никого не было.

Ей хотелось спросить: «Может потому, что отец запретил мне об этом говорить?». Но вслух прозвучал совсем другой вопрос:

– Тогда с каких пор ты нарушаешь правила моего отца?

– Ты серьёзно? – Возмущённо втянув воздух, Генри выпрямился. Ему жутко не нравилось, когда Ария вела себя подобным образом. Как разбойница. Как пират. – Ария, я, может, и стараюсь выставить себя лучшим образом, но это не значит, что я зациклился только на правилах и просьбах губернатора.

Ария никак не отреагировала на его слова. Причём нарочно. Ей очень хотелось прямо сейчас закрыться в своей тёплой каюте и зарыться в корабельные документы, слушая шум моря за кормой. Вместо этого лан Эккель осторожно коснулась мягких лепестков сорванного цветка. Ещё немного – и оторванный от питательной почвы он завянет.

– Ария… – Генри предпринял несколько попыток позвать подругу, но она нарочно не отзывалась. Опять его захлестнула волна горечи, смешанная с раздражением.

Через мгновение по тихому саду раздалось имя, которое Ария уже и не думала услышать: – Ариэль.

Лан Эккель дёрнулась, как от удара, и снова её взгляд напоминал острое лезвие, ловящее отблески огненного диска:

– Не называй меня так. – Голос её звучал строго.

– Хорошо, прости… – согласился Эвери. Он протянул руку, повинуясь внезапному желанию коснуться Арии, пока она снова увела взгляд, но ладонь дрогнула, замерев в нескольких сантиметрах. Тогда Генри нежно позвал: – Жемчужинка.

– Хочешь сказать, что не пытался найти меня с ним на пару? – Ария выпрямила спину и расправила плечи. «Жемчужинка» тёплым лучиком пробежала по осколкам души, и теперь слова звучали устало и горько.

– Конечно пытался.

Солнце ненадолго затянуло большим пушистым облаком. Сад с цветущими пионами накрыло тенью. Эти цветы распускались с царственной уверенностью, напоминая о доме и маме. Ещё немного – и они опадут, а за ними и сочные зелёные листья окрасятся в золотой. Исчезнет тонкий, медовый аромат с нотками свежести, и сад опустеет, дожидаясь сезона Цветения.

– Тогда о чём говорить? – спросив сквозь болезненный вздох, Ария зашуршала тканью платья, чтобы полностью обернуться к Генри.

Его искренний ответ обезоружил Арию:

– Я хотел вернуть тебя домой.

– Зачем? – Шёпот напоминал тихий шум волн, успокаивающий корабль после бури.

– Как зачем? – горько передразнил Генри. – Ты была нужна здесь. Ты была нужна мне. Я скучал.

Оба, как глупые дети, уставились друг на друга, и этой тишины было достаточно, чтобы всё осознать. Самые простые человеческие потребности – быть услышанным, быть нужным – родились в молчании. И оно было гораздо громче любых объяснений.

Ария почувствовала, как медленно и уверенно слова Генри пробирались прямо в душу. Его признание эхом отозвалось в груди, заполнив её теплом и щемящей болью. Каждый раз, когда он подобным образом, неожиданно и настолько искренне, открывался ей, Ария замирала, не зная, что ответить на такую исповедь. Облегчение и одновременный стыд стёрли всякое раздражение и обиду. Кто-то на суше ждал её возвращения, не преследуя никаких целей. Вопреки попытке скрыть эмоции, в уставших глазах зажглась искра благодарности, смешанная с долей печали.

Несмотря на спадающее ощущение тяжести долгих дней ожидания, Генри не чувствовал спокойствия. Он смотрел на Арию, надеясь увидеть ответ – неважно какой, главное, чтобы он почувствовал её присутствие, её окончательное возвращение. Эвери выражал искренние чувства со скрипом, не привыкнув обнажать перед кем-то душу. Но лучшего момента для этих слов он не нашёл. В тайне Генри преследовал и иную цель: надеялся, что его признание выбьет из головы Арии любые мысли о возвращении в море.

– Прости, – шепнула она.

Генри отмахнулся:

– Не важно.

Они бы так и продолжили сидеть в тишине, но Арию очень волновало присутствие Липблауда на сегодняшнем обеде. Если отец ведёт с ним дела, то никогда не получит прощения дочери. А заняв его место, Ария сделает всё, чтобы отрубить рыбе гниющую голову.

– Ты встречал Липблауда до этого?

– Не лично, видел, как твой отец с ним общался.

Ария нахмурилась, поджав губы. Такой ответ её не устраивал.

– А ты знаешь, чем занимается Липблауд?

– Нет. Говорю же, я с ним дела не веду.

– За время путешествий мне пришлось примерять на себя роль раба, – осторожно объяснила лан Эккель, представляя, какую реакцию вызовут её слова. – Мы пробрались на тот самый остров, и оказалось, что я приглянулась хозяину угодий. Им и был Липблауд.

– Что ты такое говоришь, Ария? – Возмущение Генри звучало на грани негодования и абсурда.

– Что уже не так? Сначала спрашиваешь, а теперь сомневаешься в моих словах?

– Прекрати! Мне уже и удивиться нельзя тому, что ты творила?

Ария слабо улыбнулась. Она предполагала более бурную реакцию: в воображении Генри подскочил с места, размахивая руками.

– Будем считать, что ты полностью оправдан. – Не желая больше ссориться с Генри, Ария вернулась к объяснению. – Это я к тому, что Липблауд управляет всей работорговлей, и то, что отец приглашает его на ужин – плохой знак.

Генри вряд ли бы смог сразу осознать сказанное, но его лицо сделалось серьёзным и задумчивым. Не каждый день тебе говорят, что старый знакомый губернатора занимается работорговлей.

– Я поговорю с ним.

– Но только осторожно, – предупредила Ария.

В ответ Генри кивнул на её предостережение и тут же заметил:

– Надо возвращаться.

Обед ещё не закончился. На внезапный уход Арии ещё можно было закрыть глаза, но если дочь губернатора не вернётся, то гости воспримут это как проявление неуважения. Однако лан Эккель всё-таки заупрямилась, отмахнувшись:

– О, я никуда не пойду.

Наглая ухмылка, которую Генри наконец смог позволить себе, сбросив камень с души, украсила его лицо. Он постарался придать своим словам лёгкости и, поднявшись, протянул Арии руку.

– У тебя нет выбора. Вставай.