Красная Дева

Сиринг, с глазами, похожими на бездонный океан, был прирождённым лидером. Он с исключительной ответственностью подходил к своим обязанностям и, если бы мог, готов был вести целое войско. Террос, полностью противоположный своему близкому другу, всегда тянулся к земле. Он часами пропадал в глубоких джунглях. Террос любил зверей, а они отвечали тем же. И была между богами связующая нить – девушка невероятной красоты, нежная, как распустившийся цветок, с шёлковыми алыми волосами, глазами, цвета родной, тёплой земли. В такую невозможно было не влюбиться, и Сиринг с Терросом совершили эту ошибку. Иллаида любила их обоих, как младшая сестра могла любить своих братьев, как солнце любило сушу и море. Она бы ни за что не стала выбирать между ними, поэтому мужчины сами устроили себе состязания, чтобы раз и навсегда определить, кто достоин любви Иллаиды. Они так увлеклись своими бессмысленными спорами, что не заметили, как их дивный остров настигла беда.

В легендах обязательно есть лишний. Маарис, коварный и мстительный, всегда хотел иметь право жить на острове со всеми. Но ни Сиринг, ни Террос не принимали его. Каждый раз, стоило Маарису выйти из пустоты и ступить на золотой песок, они гнали его обратно. Поэтому Маарис решил отнять то единственное, что они оба так любили. Занятые собой, Сиринг и Террос не заметили, как воплощение раздора пробралось на их остров. Иллаида не знала о жестоком обращении с Маарисом, поэтому беззаботно доверилась ему и была отравлена тёмной магией. Вместе с ней заболел и остров.

Сиринг и Террос опомнились слишком поздно. Их единственная возлюбленная умерла в муках. Собрав остатки самообладания, они с концами изгнали Маариса на морское дно, но, увы, остров спасти так и не удалось. Друзья приняли решение больше никогда не соревноваться. Они так и разошлись: Сиринг забрал себе моря, создав волшебных морских существ, Террос стал покровителем земель, взрастив людей. С тех пор они больше никогда не виделись, лишь изредка переговариваясь через Хрустальное озеро, спрятанное в джунглях Проклятого острова, что некогда был их прекрасным домом. Боги изгнали Маариса в мрачные подводные глубины, где он собрал своё тёмное царство – море Чудовищ, откуда все мерзкие твари лезли на свет. Он же создал Уробороса, надеясь испортить жизнь людей. Иллаида же, несмотря на то, что её постигла тьма, превратилась в богиню солнца и луны. Её прозвали Красной Девой за огненный цвет волос. Она до сих пор защищает Сиринга и Терроса, греет их днём, и освещает дороги ночью. Но они об этом никогда так и не узнают.

Ариэль никогда не понимала, почему Иллаиду почитали не так сильно, как остальных богов. Даже последователей Маариса легко встретить среди континентов. Но вот богиню солнца и луны по-настоящему полюбили только в густых джунглях Тайных островов. Разве её невероятно лёгкий и одновременно воинственный образ не достоин такой же чести? Маленькие девочки, глядя лишь на эти струящиеся алые волосы, должны сами чувствовать себя богинями!

Осознание пронзило разум капитана. Она обернулась, найдя глазами аккуратно сложенные белые одеяния, а затем вернула взгляд на статую. Ариэль практически смотрелась в зеркало. Местное племя приняло её за богиню! Тогда это объясняло столь осторожное отношение и местонахождение Рохас не в клетке, а в храме. Но как бы Ариэль не восхищалась Иллаидой, оказаться на её месте совсем не хотела. Ещё больше капитана волновала судьба её команды. Во что бы то ни стало, прежде чем выбраться, она обязана найти их.

Не оставив Ариэль времени на раздумья, плотная штора из множества бусин шелохнулась. Медленно, склонив голову вниз, вовнутрь прошла девушка: со смуглой кожей в простой одежде из куска ткани с множеством украшений. В молчаливом поклоне незнакомка преподнесла золотой убор. От От переизбытка эмоций Рохас едва удержала маску спокойствия, но все чувства относительно происходящего она излила в своих мыслях: «Ну уж нет, девочка! Не для того я бежала, чтобы теперь занимать пост богини. Ты ведь мне и слова не скажешь, ни глаз не поднимешь».

Однако вопреки, казалось бы, очевидным мыслям, дикарка выпрямилась, по-прежнему держа украшение перед собой. На её смуглом лице читалось благоговение и непонимание. Часто моргая, незнакомка пробежалась взглядом по Ариэль. Что её так смутило?

С плохо скрываемым акцентом дикарка спросила:

– Одежда не нравится?

Ариэль не ответила. Лишь продолжила напряжённо наблюдать. Будь вместо этой девушки мужчина, Рохас бы давно взяла статуэтку со стола и ударила что есть силы.

– Помочь надеть? – встревоженно предложила дикарка. Не зная, как подступиться к явившейся с небес богине, она оставила головное украшение на столе и потянулась руками к одежде Ариэль.

– Не надо мне помогать!

– Но почему? – вздрогнула девушка, опять хватаясь за золотое украшение. – Богиня должна одеться и быть перед нами. Мы ждём. Я позову, мы поможем быстро надеть, чтобы быть. Нельзя много ждать.

Ариэль попыталась воспользоваться разговорчивостью дикарки, поинтересовавшись:

– Со мной были люди, где они?

– Я не могу много говорить с богиней. Запрещено!

«Чрезвычайно удобно», – раздражённо пронеслось в голове.

И всё же, вытянув губы в тонкую линию, Рохас пришлось принять чужие правила игры. Уж если она будет одета как следует, на её вопросы начнут отвечать. А там ей удастся покинуть храм. Трудно представить, как Ариэль собиралась справиться с целым племенем, а вот богине Иллаиде сделать это будет легко. Когда ей приходилось не притворяться?

Приняв очевидное, Рохас осторожно забрала из рук дикарки золотой головной убор. Как и у деревянной статуэтки он напоминал множество тонких солнечных лучей. Не спеша надевать обруч, Ариэль подняла глаза цвета закатного моря на незнакомку.

– Я справлюсь сама.

– Мы ждём снаружи, – засияла от радости дикарка. – Трон ждёт там. Зовите, если деве нужна помощь.

Невозмутимый образ богини вновь содрогнулся, но никто этого уже не заметил. Штора из бусин зазвенела, и лишь на секунду Ариэль разглядела там широкие носилки, сверху которых разместили резной деревянный трон. Вмиг из капитана пиратского корабля она превратилась в актрису бродячего театра, которая приехала выступать в глубинах островных джунгли. Либо маскарад увенчается успехом, либо её быстро опустят с небес на землю.

Убедившись, что через щели в шалаше за ней никто не подсматривает, Ариэль спешно сменила удобные штаны и рубаху на широкое белоснежное платье. Создавалось впечатление, что она обернулась в парус, или же ощущение лёгкой ткани на теле просто успело стать столь непривычным. Растопырив пальцы, Ариэль прошлась по алым волосам, которые потеряли достойный вид после бессознательного валяния на земле. Только потом Рохас опустила на голову золотой обруч. Проведя шершавыми ладонями по острым лучам, она так же поправила складки длинных рукавов.

Уже ни один изъян не мог задержать капитана. Рукотворный храм богини пришлось покинуть. Ариэль изначально предполагала, что он находился где-то вдали от деревни, иначе бы шумные голоса слышались намного чётче. Подойдя к краю пригорка, на котором располагался храм, внизу можно было рассмотреть сердце джунглей: множество хижин, которые настроил трудолюбивый дикий народ.

Чтобы спуститься к деревне, нужно было пройти по извилистой каменистой дорожке, скрытой под кронами деревьев. Снаружи по-прежнему дожидалась служанка, а два крепких носильщика молча припали к земле в поклоне. Ариэль сконфуженно приняла этот жест доброй воли. Звание капитана никогда не давало ей таких полномочий. Точнее, Рохас была вправе устанавливать свои законы. Но о каком взаимном доверии может идти речь, когда экипаж кланяется тебе, чуть ли не целуя носки сапог? Или настолько боится тебя, что делает это без необходимости?

Будь у Ариэль сейчас выбор, она бы гордо подняла острый подбородок и прошествовала до деревни рядом со своим троном, а не на нём. Однако все без исключения уверовали, что передвижение с помощью своих двух ног недостойно богов.

Восседая на чужом троне, Ариэль не без интереса крутила головой по сторонам, пока её не донесли до деревянного помоста в центре деревни. Место, куда доставили трон, дикари украсили всем, что у них было, дабы одарить богиню Иллаиду. Помимо ярких тканей, у подножия стояли миски со свежими фруктами и растекались к самой земле свечи.

Только увидев собравшийся народ, настолько похожий и одновременно непохожий друг на друга пёстрыми украшениями, дыхание Ариэль спёрло. Она крепче ухватилась за подлокотники трона, а обруч на голове стал в разы тяжелее. Множество глаз не должны смотреть на неё вот так! Они не должны сравнивать Ариэль с богиней, а та, в свою очередь, вообще должна была вернуться к команде и кораблю.

Рохас подняла взгляд к небу, стараясь понять сколько времени прошло и насколько должен был продвинуться ремонт. Что, если придётся бежать, а корабль ещё не встанет на воду к тому моменту? Как бы Ариэль ни старалась закрыться в своём маленьком морском мире, думая только о «Пропавшей принцессе», множество голосов сбивали её с мысли. Говоря на незнакомом языке, дикари вперили свои восхищённые взгляды в Ариэль. Словно пираньи, они ждали малейших движений со стороны своей богини. Но под монотонный рассказ старейшины она явила собой статую из лунного камня, освещённую тёплым солнцем.

– Богиня явилась к нам, чтобы защитить! – это всё, что Ариэль кое-как смогла разобрать из долгой речи старейшины под гул остального народа. Их было не так много. Может, столько же, сколько людей работали на «Пропавшей принцессе». За исключением детей, которые скромно прижимались к ногам взрослых или вовсе посапывали на руках матерей. Но Ариэль не видела среди них Теодора и остальных. Неужели дикари оставили их в джунглях, усыпив только для того, чтобы беспрепятственно забрать свою богиню?

Вскоре после долгой речи старейшины, в которой, кроме восхваления Иллаиды, угадывались строчки из легенды, к Ариэль стали подходить по одиночке или целыми семьями. Рохас с трудом разбирала их просьбы, и с таким же трудом, продолжая играть роль, отвечала на них. Одной из последних к ней подошла женщина с крошечным ребёнком на руках. Мать слёзно просила исцеления для своего сына и всё, что могла получить – лишь руку богини, которую она приложила к горячему лбу младенца. Вот тогда, не без помощи совести, терпение лопнуло.

Рохас в привычной капитанской манере бросила стоящему рядом старейшине:

– Так не годится.

Видимо, пожилой мужчина, чьё тёмное лицо было испещрено морщинами, как сухая, потрескавшаяся земля, истолковал слова богини по-своему. Он подозвал к себе нескольких крепких парней. Ариэль упорно следила за ними, но так и не смогла разобрать, куда они собрались после короткого диалога со старейшиной.

Всё стало ясно, когда окутывающий капитана со всех сторон гомон прекратился. Расступившаяся толпа представила её взору шествующих со связанными руками и опущенными головами, матросов. Её матросов! Впереди шёл Джорджи, Альфонсо замыкал строй. Все они шагали под строгим взглядом коренастых мужчин. Ариэль считала секунды до того, как пиратов поставят перед ней и им наконец-то удастся встретиться взглядами.

Она затаила дыхание, они сдержали радостный порыв от нерадостной встречи. Всё ещё оставаясь связанными, Альфонсо и сёстры Ленокс старались вести себя непоколебимо, хотя у квартирмейстера при виде капитана поменялся взгляд. Джорджи в свойственной ему манере не мог усидеть на одном месте. Теодор отчего-то смотрел на неё практически так же, как смотрели и дикари: с восхищением и надеждой. Билли тоже был здесь. В молчаливых переглядках читался вопрос: «Что мы будем делать дальше, капитан?»

Первостепенной задачей Ариэль было найти своих верных спутников. Теперь они находились по разные стороны, примерив на себя роли богини и пленников. Окружённые множеством диких людей, которые приспособились к жизни в условиях джунгли, никто и не надеялся на лёгкий побег.

Встреча взглядами, длившаяся, казалось бы, несколько минут, пробежала за секунду. Прежде, чем Ариэль успела что-то предпринять, один из мужчин вытолкал Джорджи вперёд и, ловко достав из кожаного чехла нож, приставил его к горлу юнги. Вот тогда-то Рохас осознала, зачем пленников поставили перед ней. Дикари собирались принести жертву в честь своей богини, чтобы задобрить её!

***

Теодор проснулся от ужасной боли в голове. К тому же, рана на боку тоже давала о себе знать. Кое-как вытащив ногу из-под Альфонсо, Тео сумел осмотреться по сторонам. Их окружала огромная клетка, собранная из крепких веток и больших звериных костей, для прочности обвязанных толстыми лентами из кожи. Снаружи – джунгли, неказистые рукодельные домишки с крышами из пальмовых листьев. Рядом, всё ещё не придя в сознание, лежали остальные. Даже Билли. Он валялся в отключке в другом углу клетки. Навскидку, вместо одного дротика со снотворным в него попало сразу несколько. Но Теодора взволновало не это. Среди спящих товарищей не было Ариэль. Хорошо, если ей удалось улизнуть. Хэнд не сомневался, что капитан вернётся за ними. Однако навязчивые мысли не покидали его голову. Поморщившись, Теодор ухватил квартирмейстера за плечо и принялся трясти его, что есть силы.

– Альфонсо! Альфонсо! – тихо восклицал он, удивляясь, что на такого крупного человека снотворное подействовало так же, как на остальных. – Господин квартирмейстер!

Эта попытка возымела успех. Альфонсо резко принял сидячее положение, ещё не полностью открыв глаза.

– Малой, – буркнул он, – ну когда же ты прекратишь меня так называть? – надавив пальцами на глаза, мужчина наконец обернулся на зовущий его голос. – Тот-которого-все-любят, – со смешинкой в голосе отозвался Альфонсо, пока не осознал, где они находятся.

– Капитана здесь нет, – встревоженным шёпотом оповестил Теодор.

– Вижу, не слепой. А, собственно, где это «здесь»?

Хотел бы Теодор знать ответ, но он лишь пожал плечами. Раз они чудесным образом переместились из гущи джунгли в деревушку, значит их явно сюда притащили. И раз они в клетке, то с какой-то целью.

Посидев ещё немного, а после оставив пробуждение товарищей сильным рукам Альфонсо, Тео поднялся на ноги. Клетка оказалась такой большой, что Хэнд доставал до её верха только встав на носочки. Среди многочисленных веточек, костей и узелков дверь наружу Теодор не нашёл, но зато точно убедился, что клетки рядом пустые. Основание прутьев, видимо, крепко уходило под землю, потому что под старательным натиском они и не думали двигаться. В добавок ко всему: ни одной живой души вокруг.

Сёстры Ленокс, когда проснулись, попробовали найти выход, но безрезультатно. В итоге они сели в углу, тихо переговариваясь между собой чуть ли не жестами. Джорджи паниковал до момента, пока не получил нагоняй от Альфонсо. Теодор тоже переживал, но держал всё в себе, то нервно дёргая завязки на рубахе, то прикладывая ладонь к боку, чтобы убедиться, что кровь не выступила сквозь бинты. Билли проснулся самым последним и оказался крайне удивлён присутствием товарищей рядом. Теодору оставалось метать в него недовольные взгляды, отрываясь от высматривания живой души среди домиков. В следующий раз он приготовит самый солёный суп на свете специально для этой ходячей неудачи.

– Что мы будем делать? – едва не хныча, спросил Джорджи.

Теодора волновал тот же вопрос. Как ни посмотри, вариантов побега оставалось немного.

– Отсюда надо выбираться. – Все, без исключения, одарили Билли нетерпеливым взглядом с желанием вознаградить его пинком за столь очевидное высказывание. Действительно, остальные-то не догадались!

– Может великий ум подскажет, как нам это сделать? – тихо рыкнула Луиза из своего угла.

Бедовый Билли явно стушевался под её напором. А ведь если так подумать, то и в их пленении, и в пропаже Ариэль виноват только он. Чем бы там Билли не занимался в лесу: отлынивал от работы, отливал или крутил обезьянам хвосты, – каждый из исходов привёл к заточению.

Прошло много, прежде чем на горизонте появилась хотя бы одна живая душа. Явно из числа тех, кто запер морской отряд в клетке, поэтому никто из пиратов не стал привлекать внимание темнокожего мужчины. Они лишь переглянулись по несколько раз. Жестами пираты довольно долго спорили, стоит ли позвать мужчину в одной только набедренной повязке к себе, однако, в конце концов, он подошёл сам. Стоящий напротив прутьев Теодор оказался во власти серьезного взгляда дикаря. Тот что-то активно жевал, осматривая пленников с ног до головы.

– Здравствуйте, – сжав губы в натянутой улыбке, Тео всё-таки отступил на шаг. А вдруг в этой набедренной повязке прячется какой-нибудь ножик? Ему хватило корабельной щепы в боку за последние сутки.

Хэнд предпринял ещё одну попытку войти в контакт:

– Слушайте, – он говорил максимально членораздельно, подумав, что дикарь не сильно-то понимает язык, – вы посадили нас сюда по ошибке…

Мужчина выплюнул что-то на землю. Издав звук между хмыканьем и рычанием, удалился прочь. Теодор обернулся на остальных, озадаченно хлопая глазами.

– Я сказал что-то не то? – ему не стоило принимать отказ разговаривать близко к сердцу. В конце концов моряки с дикарями находились на разных уровнях. К сожалению, в данный момент вторые стояли выше в пищевой цепи.

– Твоё обаяние действует не на всех. – До этого Альфонсо занимался тем, что обшарил все свои карманы, удивляясь, как этот островной народ умудрился изъять все его колющие и режущие заначки.

Вопреки предвзятому мнению, люди, живущие на Тайных островах, были не так глупы. По крайней мере потому, что не лезли в общественные отношении. Жили сами себе, наслаждаясь жизнью. Дикари окутали собственные образы аурой опасной загадочности, да так, что сейчас их места обитания стороной оплывал каждый моряк, как раньше обходили стороной Проклятый остров. Нередко экипажи с маленьких кораблей в красках рассказывали, как дикий народ выбегал на песчаные берега, вооруженные копьями и луками. Звериный инстинкт ли это, спланированное нападение ради добычи или забава – не понятно. Разум отшельников – настоящие джунгли с извилистыми тропами, соблюдающими свои законы. Всё у них по-своему.

Но не удивительно, что дикари настолько агрессивны к любому контакту. Сейчас они больше всего страдают от процветающей работорговли. Проще всего выловить пару неумелых юношей или девушек, прогнув их под собственные стандарты. Раньше такого не было. А говорят во всём виноваты пираты!

Ушедший мужчина в набедренной повязке вернулся спустя время с несколькими друзьями. До этого запертые в клетке слышали шум, доносящийся из сердца деревни, словно прямо сейчас дикари во всю праздновали что-то. А моряки – заранее приправленная морской солью закуска к столу. Вот уж бесславный конец в роли праздничного блюда.

Прежде, чем вывести всех, мужчины связали каждому запястья толстой верёвкой. Держа в руках всевозможное оружие, собранное своими руками, дикари не дали и шагу в сторону ступить: повели одного за другим ровным строем вперёд, к шуму. Впрочем, клетку пираты покинули, а сбегать из шумных мест у них в крови.

Перед Теодором шёл Билли и Джорджи, поэтому он не сразу обратил внимание на творящуюся феерию красок. Скудная на украшения праздничная площадь, – если её можно так назвать, – сейчас словно кричала о радостном событии. Только когда идущая позади Элиза врезалась ему в спину, Теодор понял, что застыл на месте. Среди яств и даров восседала Ариэль. Он бы никогда ни с кем её не перепутал, даже надень она маску. Прямо сейчас Рохас выглядела такой, какой Теодор представлял её после их первой встречи: настоящей богиней, протянувшей ему руку. Да, когда организм получает первую в жизни большую порцию алкоголя и не такое может привидеться. Если бы не ситуация, в которой они оказались, этой сцене не было бы цены.

С трудом контролируя собственные эмоции, которые метались от восхищения до осознания, Теодор выстроился в ряд с остальными. Едва отрывая взгляд от богини, он косился на остальных, ожидая призыва к действию. Но вместо этого один из мужчин вытолкал Джорджи вперёд и, ловко достав из кожаного чехла нож, приставил его к горлу юнги. Мальчик тотчас же побледнел, едва не лишившись чувств. Дикари предвкушали этот момент, пленники – страшились. Лишь одно мгновение отделяло всех от фонтана жертвенной крови.

– Прекратите! – тишину ожидания, наполненную металлическим привкусом крови, нарушила Ариэль. Она поднялась со своего трона резко, расправив плечи, глядя на всех свысока как подобает богине и капитану. Сжав кулаки, Рохас решительно ступила с помоста, не обращая внимания на то, что ноги путались в длинном подоле платья. Все до единого замерли. Многие, пристыдившись одного только божественного тона, опустили головы. Держа подбородок высоко поднятым, Ариэль подошла практически вплотную к мужчине, что держал Джорджи. Тот даже не сопротивлялся, когда она выдернула нож из его рук.

– Что вы творите? – никто не смел трогать её людей без весомой на то причины.

Джорджи свалился на колени. Теодор первым присел к нему, чтобы привести мальчишку в чувства. Ариэль смотрела на всех свысока, даже уступая им в росте.

– Жертва… Жертва в честь Красной Девы.

Так и хотелось крикнуть, чтобы все услышали: «Я – не ваша богиня!». Но вместо этого она бросила грозный взгляд на своих товарищей, потребовав развязать их. Народ джунглей не посмел перечить, однако им было невдомёк зачем отпускать пленников, чьей кровью можно полакомиться.

Почувствовал свободу и временное преимущество, пираты плавным ручейком перетекли на сторону Ариэль. Она лишь глянула на них через плечо, а дикарям вернула возвышенное выражение лица. Что же, их маленький отряд воссоединился, но они всё ещё были окружены множеством туземцев. Хоть дикари по-прежнему считали Ариэль богиней, ещё немного – и они догадаются, что здесь что-то не так. А пока Рохас воспользовалась положением. Страшно представить, что пропадающие в этих краях целые корабельные экипажи становились кровавыми жертвами в честь богини. Даже если Ариэль не в силах подарить счастье и здоровье нуждающимся, она способна заронить в их разум зерно праведности.

– Разве я просила об этом? Разве ваша богиня требует человеческой крови? Вы все так почитаете легенду об основании мира, но забыли, какой на самом деле является ваша Иллаида. – Это напомнило капитану тот день, когда она впервые вышла с обращением к простому народу в попытках достучаться до их приземлённого разума. – Зачем ей жестоко отобранные души, орошённые кровью? Красная Дева ценит жизнь. Она защищает нас, её детей. Днём и ночью. Не существует ни единой души, которую бы богиня не оплакала перед тем, как провести. А вы заставляете её лить горькие слёзы над теми, кому суждено жить. Если бы я вас не остановила, неужели бы вы перерезали горло мальчику, ни на секунду не задумавшись? Чтобы вы сказали матери, убив её дитя? И что страшнее, что бы мать сделала за это? Вы уподобили Иллаиду Маарису, но ведь она чиста. Чиста от смертей, крови, страданий, горечи. Она жизнь, надежда, спасение. Вы должны встать на колени и денно и нощно молить о прощении у вашей богини, – Ариэль прервала попытку старейшины поставить всех на колени перед ней, – Нет! Не у меня. У своей богини. Я – не она. И вы не найдёте никого, кто способен заменить её. – С этими словами капитан сняла с головы золотой обруч. Уж пускай она обозлит с десяток диких людей, чем хоть ещё одну секунду будет притворяться той, кем не является. Уже достаточно.

– Капитан… – почти в унисон окликнули пираты. Тише, чем волны в штиль. Ариэль не отреагировала то ли на предостережение, то ли на возмущение с их стороны. Выдерживая ошеломлённые взгляды, она по-прежнему держала в руках золотой обруч. Если бы его основание было так же усеяно лучами-шипами, земля у ног Рохас окрасилась бы в красный, принеся настоящую жертву в честь богини. Она не была уверена, насколько точно дикари поняли речь и какую часть истолковали по-своему. Вся эта толпа, ранее преисполненная божественного вмешательства, продолжала посматривать друг на друга, перешептываясь. У каждого на лице отобразились абсолютно разные эмоции: шок, неверие, удивление, агрессия.

– Мы уходим. Это моя последняя воля, – бесцеремонно оповестила о своём желании Ариэль. Только тогда старейшина, стоящий перед ней, наконец перенял из её рук золотой головной убор. Его погасшие, повидавшие жизнь глаза долго всматривались в Ариэль, будто искали растворившийся божественный образ. Но больше никто не предпринял никаких действий. Это насторожило Ариэль и её спутников. Холодок пробежал по затылку. Может, они не поняли? Может, стоит повторить ещё раз? Хотя речь звучала достаточно убедительно, чтобы принять её за угрозу. В секунду они оказались не в диком поселении, а в саду из глиняных статуй.

Пиратам не оставалось ничего, кроме как развернутся и уйти: дерзко, без промедлений. Ариэль даже не задумалась об одежде, которую оставила в храме. Единственное, что действительно осталось безвозвратно утерянным в джунглях – её шпага. Как и всё остальное оружие отряда. Что же, это хотя бы не один из тех дорогих мечей, привезённых с Поднебесного континента.