Космополис архаики. Готические стихотворения

«Под наперстками иглы вонзает в рядно…»

Под наперстками иглы вонзает в рядноСквозь имперскую платину зарев,Поелику нам было изведать даноИ всемилость, и гнев этот царев.Тяжек он и неможно его перенесть,Но терпи, венцеизбранный брате,Значит, будем одесно с алкеями есть,Водку сладкую пить на карате.Вижди блюда царские и вина вдыхай,Ароматы сие благовонны,Меж смурными безумцами тенью порхай,Где стульницы от лядвий червонны.Там горят черносливы о нежной икре,Здесь тунец розовее стерляди,Преядают царевны в чумном серебре,Им трапезу сервируют бляди.Я молчал дольше Бога и горше, сейчасВремя речь, паки розные термыИзлучают бессмертие, где Комитас,Розы вьет пусть слезой Даздрапермы.Се и стали бессмертные, мертвым легкоВоевать с юродными купцами,Что летают валькирии днесь высоко,Над алмазными рдятся венцами.Залетайте-ка нощно к свечному столу,Много ль вы погубили одесных,Вместе будем травиться, не Дант ли в углуСпит и видит альковниц чудесных.Фри успенные пудрами серебро бьют,Мел восковием красят, уловкиИх опаснее смерти, кого не вспеют,Жечь ему льдом чрез кровь сервировки.Русских Лиров с небесным огнем не сыскать,Всё привратники либо холопы,И воителям славы не должно алкать,Не порфиры в ходу, а салопы.Погибает всечасно, кто Богом любим,А мирские потравы излишни.Мы с тобою еще со столов доедимТе гнильцой золоченые вишни.Нам объедки опричнины в топкий закатПоднесут, в тьму загробных сияний,Пусть булаты сверкают у призрачных вратИ не жаждет никто подаяний.Ибо смертная гнилью горя полоса,Леденеющей тканью закатной,Переливные наши прожгла голосаКровотока струей невозвратной.

«Жертвенною кровью иноков святили…»

Жертвенною кровью иноков святили,Мертвых страстотерпцев ждать ли на балы,Сиро во пиру им, тщетно и златили,Днесь еще ломятся ядные столы.Ах, Господь всеправый, были мы велики,Выцветшими лбами бились о Порог,Где мироточатся ангельские лики,Там и в Смерти хватит инокам дорог.О главах державных чермные тиары,Паки на Великдень золотом горят,Но лишь нам открыты Божии муары,Ангелы со нами тихо говорят.

Из Демоса

И медленно планетная природаРазделась до кабального ядра,Дубы гнетет лазурная свобода,Так грянула осенняя пора.Могила сокрывает лишь позораОсповницу на выверенный срок,Лужению холопского разораНе властен бойной славы кровоток.Красна еще магическая трасса,Но зной уже взорвался на летуИ так нависла солнечная масса,Что ангелы забыли высоту.Уран, Нептун, Плутон горящий очиСледят, а май сравнялся с ноябрем,Светя дугой вальпургиевой ночиПоклонным осыпающимся днем.Закаты над сиреневой паршоюОгромны, перед снегом на водеИ мрак прият оплаканной душоюСейчас, когда ломает жизнь везде.Чермы шагов не помнят Командора,Им каменной десницы не страшноПожатье, небеса голеадораСловесности новейшей, за виноЛазурное, дешевое, дурное,Разбавленное снегом ноября,Четвергом отравленное, хмельное,Червенное, иродного царяПозволившее узреть спиртодержцу,Нельзя ли вновь молиться за него,За Ирода-царя, как громовержцу,Дарующее синих торжествоМолний высотных, жертвоприношеньеСвершавшего честно, сейчас корят,Быть может, впрочем, каждый разрушеньеСвое усугубляет, хоть дарятЕму нектары ангельские нынеСлужанки Гебы милой, исполатьХозяйственности горней, ворогинеЧеремной мы ответим, но полатьЕще худая терпит нас в затвореДиавольском, еще мы не прешлиСукно и сребро, паки в чурном ореПием свое горчащие куфли,Одно теперь полны куферы этиСребряные с лепниной колдовскойЧетверговым вином, какие нетиНас ждут, вдали узнаем, из мирскойТризнящейся юдоли время свечиНочные выносить (сам КомандорБыл поводом к неровной этой речиО Веничке, похмелие не вздор,Не выдумка досужая, народнойПривычки летописцу и певцуБессмертие даруем и холоднойАидской водки штофик, по венцуИ воинская честь, успенной славыХватится коемуждо, веселоГуляй, братия, паки величавыМы с ангелами, Божее челоНе хмурят небодонные морщины,Елико наши пиры о свечахОдесные, нет Божеской причиныПечалиться мертвым, у нас в речахВсеангельская крепость, ПетушкамиНе кончится дорога, но сейчасВальпургиева ночь, со ангелкамиШлем ёре свой привет), небесный гласЯ слышу, Фауст, скоро о морганахЯвятся черемницы, сребра имВсё мало, на метлах иль на рыдванахСпешат быстрее, гостьям дорогимЧеред готовить встречу, их задачаПростая, нет в венечной белизнеУрочности, хоть червенная сдача,А с нас им полагается, в винеПечаль былую вечность не утопит,Готическая замковость пускайСегодняшнее время не торопитНа требницы, пока не отпускайХимер вычурных, коих знал Мефисто,Они сгодятся в брани, воин тьмыНаправить может спутниц, дело чистоЖитейское, поэтому сурьмыПорфировой мы тратить не заставимКамен и белошвеек на черем,Стольницы полны, сами не картавимПока, и что грассировать, гаремАдничный вряд ли выспренность оценит,Манерные изыски, не хмельныЕще, так Богу слава, куфли пенитЗасим вино, балы у сатаныДавно угасли, оперы барочнойУслышать будет сложно вокализИль чернь презреть в окарине морочнойЗерцала, там уже не помнят ризЧестного положенья, ведьмам трезвымИ гоблинам, пари держу, сукноИз гробов не пригодно, буде резвымВращаться ходом дарное виноЧерем не полагает, им стольницыЗовущие родней глагольных форм,Алкайте же виновий, черемницы,Для вас берегся парный хлороформ,Следим веселье, Фауст, кто преявитОбразия еще здесь, не резонУснуть и не проснуться, балы правитНе князь теперь, альковный фармазон,Помесь гитаны злой с Пантагрюэлем,Где дом и где столовье, благодатьПировская чужда чертям, за элемС нетенными каноны соблюдать,Блюсти и ритуал, и протоколыНельзя, хоть станет Бэримор служитьМажордомом у них, обычай, школыЗлословия урок – пустое, житьБесовок, роготуров, козлоногихГремлинов, тварей прочих, по-людскиУчить бесплодный замысел, немногихМогли сиречных битв отставникиСлегка принарядить, чтоб мир грядущийИх зрел, такой лукавостью грешил,Всегда пиит горчительно ядущий,Алкающий, я в юности вершилПо-гамбургски их судьбы, но далечеПоры те, Грэйвз, Белькампо, Майринк, Грин,Толстой Алекс, да мало ль кто, при встречеС чермами их ущербных пелеринЛишать боялись, в сребро и рядили,Ткли пурпур в чернь, с опаскою тлелисьВокруг, одно читатели судилиТех иначе, но чинно разошлисьТаких волшебных флейт, дутья умельцы,Разбойничают всюду соловьи,Шеврон каких не вспомнит, новосельцыИз выспренних и ложных, им своиПоложены уделы, Робин Гуда,Айвенго, темных рыцарей сзывай,Исправить дело поздно, яд ГертрудаПрелила вместе с Аннушкой, трамвайЗвенит, звенит, не ладно ль в присных царствахЗеркал глорийных, сумрачной ЛуныОтветит фаворит, давно в мытарствахНет смысла никакого, казненыЦаревны молодые и надежи,Их жены, братья царские, родыПрямые извелись, на жабьи кожиЛиются мертвых слезы, а младыТеперь одне мы, Германа и ЯгоЕще к столу дождемся иль иныхГреховных, черем потчевать не благо,Так свечек не хватает червенных,Чтоб гнать их накопленья за виньетыУзорные, обрезы серебра,За кафисты, бежавшие вендеттыБесовской, амальгамная мездра,Порфирное серебро и патинаЖелтушная сих въяве исказят,Чихнем над табакеркой и картинаИзменится, и чернь преобразят.

«Как высоко Господние эти скрижали…»

Как высоко Господние эти скрижали,Выше черной Звезды, чей пожар на земли,Прежде ангелов статию мы поражали,Ан теперь во полынь с лебедой полегли.Всё хранила тебя от смертей Параскева,Стерегла мя, юродного, подле калек.Хоть с полатей восстань, хоть со адского хлева,Ты Марии стопы не омоешь извек.И почто белый снеже багрово ложится,Дочке-лебеди царь не подаст ничего,Не сумели мы звездным уголем разжиться,Иисуса забыли в его рождество.Столь нагорный ли свет может быть беспощадным,Спросишь там – как преломится он для двоих,И в огне золотом Бог алмазом исчаднымВыжжет имя Иаков на святцах своих.

«Нас ничто уже не помрачит…»

Нас ничто уже не помрачит,Лишь воскресный багрец вскроет веныИ Господний псалом отзвучит,Мы уйдем в кущи роз и вербены.Мы с Юдифию к царским вратам,Где пеяла церковная дева,Обращались и паки листамДоверяли таинства напева.Платье белое ныне красно,Горько плачет ребенок прекрасный,Сталось кровью худое вино,Этот цвете губительно красный.Пахнут ладаном персты дьячка,А твое ледянее гранита,Обручала нас иже тоска,Фрида ты иль иродная Нита.Что искала в каморе мирской,Разве пиров и скаредной требы,Вижди остье за левой рукой,Вдоволь ешь чечевичные хлебы.Все дешевые вина пречлись,Расточились чурные демоны,В пирамидные тьмы разошлисьНа иные века фараоны.От сандаловых тонких деревАроматом аттическим веет,Толпы резвятся розовых дев,А за Корою царе червеет.Мало гончим потравных утех,Мало ворам кровавой трапезы,Будет вечеря славной у тех,Кто лишен инфернальной аскезы.Будут с нами еще пироватьНаших дней подсадные витии,Царских братьев легко продавать,Пусть хотя сторонятся Мессии.Не нашла чернь в субботу царя,Вкруг псари да запалые волки,Хоть посмертною славой горя,Что ж, украсим престольные полки.Падом нежить вся ныне сюдаНалетела во гневе ослеплом,И горит ледяная водаНе алмазным огнем – черным пеплом.То Полынь тяжело вознесласьНад уродцами и образами.Льдом изгнившим ты и обожглась,Сиих чудищ гнилыми слезами.

«Мы ко Господу позднею ночью придем…»

Мы ко Господу позднею ночью придем,Склоним главы бескровные ниц,И омоем рамена пурпурным дождем,Мало света в зерцалах адниц.Муку смертную эту вольно изваять:Ею низана каждая весь,Буде выпало нам у престола стоять,Всем укажем, кто праведник днесь.Только что это, Господи, пурпур с венцовИстекает и льется во сны,И звонницы горят со червленых торцов,И двуперстия наши черны.

Канцтовары

Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,Стандарт сбывает крашенный Меркурий,И дракул заражают красотойФигуры пустотелых дев и фурий.Заверченные в глянец до плечей,Сиреневою матовой прокладкойОбжатые, глядят, и нет прочнейУз ситцев кружевных изнанки гладкой.В зерцалах бельеносных тьмы скелетОт пола источается, лелеяГофриры лядвий меловых, паркетСкользит крахмально с пудрами келея.Венеция – обманутых юдоль,А мы зане храним ее зерцала,Чтоб вечная танцующая мольНад арфой эолийскою порхала.Фламандских гобеленов, севрских ваз,Реликвий в антикварных анфиладахПорой дороже тусклый проблеск глазИконниц в бледногребневых окладах.Проспект краснофигурный под орломДвуглавым днесь мерцает бронзой русской,Но каждый терракотовый разломГорит надгробной желтию этрусской.И зрит кроваворотый каннибал,Коробкой со скелетами играя,Кто в чресла ювенильные ввергалОгнь мертвенный, кого ждет смерть вторая.Горацио, а нас ли вечность ждет,Благие ли трилистия лелеет,Идущий до Венеции дойдет,Господь когда о нем не сожалеет.Сколь нынешние ветрены умы,Легки и устремления обслужных,Кансоны ль им во пурпуре тесьмыВсем дарствовать для симболов ненужных.Ненужный факультет сиих вещей,Забвения торическая лавка,Беспечно соцветай от мелочейДо ярких драгоценностей прилавка.На стулия теперь, венчая мисс,Как матовые лампочки в патроны,Жизнь садит бледнорозовых Кларисс,Чтоб тлелись золотые их капроны.Я с юности любил сии места,Альбомные ристалища, блокнотыПорфировые, чем не красотаВнимать их замелованные ноты,Мелодии неясной слышать речь,Взнесенную ко ангелам и тайноЗвучащую, теперь еще сберечьПытаюсь то звучанье, а случайноВзор девичий в зерцале уловив,У вечности беру на время форуИ слушаю пеяния оливТемнистых, арамейскому фаворуЗнакомых, не подверженных тщетеМелькающих столетий, шум и яростьКакие внял Уильям, во ХристеНесть разницы великой, будет старостьДруг к другу близить нищих и царей,Узнает любопытный, а оливыШумят, шумят, се рок мой, словарейТеперь еще взираю переливыОливковые, красные, в желтиКремовой, изумрудные, любые,Дарят оне полеты и летиСо мною, бледный юноша, рябыеОставим лики Родины, пускайВождей своих намеренно хоронятПрислужники, иных высот алкай,Сколь мгла кругом, порфиры не уронятПомазанники Божие, словамЯ отдал и горенье, и услады,Точащимся узорным кружевамНужны свое Орфеи, эти сады,В каких пылает Слово, от земныхПремного отличаются, химеры,Болящие главами, в желтяныхИ пурпурных убраниях размерыЗдесь краденные точат и кричат,А крики бесноватости отличьяЯвляют очевидность, огорчатСим книжника пеющего, величьяИскавшего по юности, певцаТекущей современности благого,Но веры не убавят и венцаАлмазного не снимут дорогогоС виновной головы, зачем хламидПотешных зреть убогость, ведьмы тунеТруждаться не желают, аонидПреследуют безбожно, о июнеНисановый свергают аромат,Курят свое сигары чуровые,Хоть эллин им представься, хоть сармат,Сведут персты костлявые на выеИ жертвы не упустят, сады теБогаче и премного, для потехиЯ ведем вспомнил чурных, нищетеДушевной их пределов нет, огрехиОбщенья с ними, жалости всегдаПечальные плоды, но сад фаворныйСверкает и пылается, тудаСтремит меня и огонь чудотворный,И пламень благодатный храмовой,Десниц не обжигающий гореньем,О творчестве не ведает живой,А мертвый благодатным виждит зреньемКартин реальность, их соединив,Двух знаний став носителем, избранникСловесности высокой, может нивУзнать сиих пределы, Божий странникОдно смиренен в поприщах земных,Но избранным даются речь и звуки,Те сады ныне призрачней иныхИх брать сейчас каменам на порукиЧеред настал, а где певцов ловитьНебесных, все ринулись в фарисейство,Черем хламидных суе удивитьИ смертью, так скажи им, лицедействоНе может дать вершинности, к чемуПред теми одержимыми старатьсяБессмертие воспеть, зачем письмуОдесному желтицей убираться,Ловушка на ловушке вкруг, игрыСвоей нечистых среды не оставят,Не там горели морные кострыЗамковой инквизиции, лукавятИсторики и фурии наукАстральных, теневые звездочеты,Нет благостнее музовских порук,Но с вечностью нельзя вести расчеты,Елико астрология самаГрешит реалистичностью научной,Уроки нам бубонная чумаДает и преподносит, небозвучнойСимфонии услышать не даноПомазанным и вертерам искусства,Пиют червленозвездное вино,Хмельностью усмиряют злые чувства,Какой теперь алгеброю, скажи,Поверить эту логику, гармонийСакрально истечение, а лжиДовольно, чтоб в торжественность симфонийВнести совсем иной императив,Навеянный бесовскою армадойТерзать небесной требою мотив,Созвучный только с адскою руладой,Но слово поздно мертвое лечить,Сады мое лишь памятью сохранны,Зеленей их черемным расточитьНельзя опять, горят благоуханны,Сверкают шаты ясные, в тениОхладной музы стайками виются,Фривольно им и весело, взгляни,Горацио, навечно расстаютсяС иллюзиями здесь пииты, зряПисать лукавым пленникам пифийскимДадут ли аониды, говоряПонятным языком, дионисийскимКолодницам возможно уповатьНа хмелевое присно исплетенье,Воспитанников пажеских срыватьПлоды подвигнув гнилостные, чтеньеИх грустное приветствовать иль петьНощные дифирамбы малым ворам,Настанет время царить и успеть,Созреет юность к мертвым уговорам,Венечье злоалмазное тогдаБорей дыханьем сумрачным развеет,Веди иных запудренных сюда,Коль жизненное древо розовеетИ мирра вьется, мускус и сандалЕще благоухают, плодоносятСмоковницы, когда не соглядалДиавол юных жизней, не выносятЧеремные цветенья и страстейВозвышенных, провизоры адскиеУже готовят яды, но гостейТомят не белладонны колдовские,Желают неги выспренней певцы,Тезаурусы червные листают,Гекзаметры берут за образцыГравирного письма, зело читаютОвидия со Флакком, ЕврипидИ старый добрый Плавт воображеньеТерзают их, сиреневый аспид,Всежалящий оводник, искаженьеПриродное милей им, нежли теВершители судеб вековых, ловкиВ письме они бывают, но тщетеПослушные такие гравировки,Чуть слово молвят, сразу помянутРабле, точней сказать, АнакреонаИль рыцаря Мольера, преминутОне ль явить начитанность, баронаЦыганского иль Майгеля с груднымОтверстием ославят, а зоилыСвое труды чумовые свечнымПатрициям воздарят, аще милыДеяния никчемные, письмаЧужого мы финифть не потревожим,Успенное б серебро до умаУспеть нам довести, быстрей итожимРечение, а камерность сегоТворенья, именуемого садомТрилистий говорящих, ничегоНе просит у бессмертия, фасадомЗвучащим и играющим тенейПорфирами сокрыт эдемских аурБожественный альковник, от огнейМелованных горит белей тезаур,Накал его сродни лишь пламенам,Еще известным Данту, облетаютСирени и гортензии, ко снамКлонит царевен бледных князь, считаютСвоим его шатер домовики,Убожества кургузые и эльфыПрелестные, когорты и полкиЯмбические следуют за Дельфы,Клошмерль иль Трира затени, иль мглыТуманные Норфолка, единятсяВ порывах благотворных, тяжелыДля младости виденья, но тризнятсяОне в саду немолчном, свечевыхУзилищ вечных татей равнодушноВстречает зелень, желть ли, о живыхРоятся здесь мертвые, мне послушноКогда-то было таинство речей,Их серебром я нощному бессмертьюВо здравие записывал, свечейТеперь огарки тлятся, круговертьюЛихой муарный пурпур унеслоДавно, лишь панны белые вздыхаютИ теней ждут, взирая тяжелоНа сребро, и в червнице полыхают.

«Во червонных пухах ангелочки блестят…»

Во червонных пухах ангелочки блестят,Истомились они и у каистр опочили,Нету царствий таких, где безвинных простят,Зря в алтарь мы венки цветяные влачили.И ломали ж, Господь, и калечили нас,Всех и сбили, одно пировати победуНе могли, пеюнов забирает Парнас,Там бояны Твои алчут мертвую веду.Как начнут бедных чад по Суду воскрешать,Грянут бомы, огнем налиются скрижали,Узришь, Господи, – нас будет Смерть прикрашать,Василечки мы с ней здесь полуденно жали.

Видение Леты

(Святки)

Пучина Леты и альбомСемейный приняла – со всеми.В фамильной славы окоемГлядится нежилое время.Не проливаясь через край,Волну чернит полет валькирийСквозь северный вороний грайВ розововетренном эфире.Поток лазури в чернотуТечет, в тотальное пространство,Где милых ликов красотуОбъяло смертное убранство.Кто много странствовал, Орфей,Искал невест благих во аде,Земных уже не будет фейВокалом жечь на променаде.Не станет их обременятьИскусством певческим всечасно,Сад Фьезолани истемнять,Цветенье с юностью согласно.Для нимф отыщутся пажи,Глупцы доверчивые, музамНе оглашенные мужи,Иным подвластные союзам.Я часто Марсия встречал,Вдыхал мелос его печальный,Юродиц темных расточал,Но яден морок невенчальный.И что о белых сожалетьЦаревнах в райских экипажах,Им должно с маками алеть,Иным кручиниться о пажах.Зачем и помнить молодымПенаты скорбные, в инфернеДостанет грешников, седымОгня достанет в нощной серне.Смотри, смотри, еще горятВсе эти форумники жизни,В устах со вишней говорятЦаревны, их, певец, не тризни.Меж бездн двудонных вопия,В пергаментных тенетах сутиМогильный камень бытияРвет золотую степень жути.И вновь апрель, толпой разъят,Сырою тенью догорая,Распластан снег, и дни стоят,Как кровь на сабле самурая.

Второй архаический этюд

Нам чрез мрамор четверг, чрез последний уделШлет смарагды жалких кровонищенских терний,Зелень веждов испьет, кто премертвенно бел,Душ успенных считать идет часе вечерний.Ах, златые деньки, буде воля Твоя,Закатились оне пред пятничною перстью,И не впрок же пошла солодная кутья,Белы агнцы взялись огнечерною шерстью.Что разорвано раз, то неможно связатьПерстам Парок, а слез, Господь, хмельных не страшноСоглядати волхвам, да потом лобызатьВо ланиты Сынка под колядное брашно.Рок немилостив столь – и потайны делаЯвью стали в миру, всё мы деток хороним,И любовна гудьба отшумела бела,Не святой Валентин, к нам пришел Иероним.Коли рухнула жизнь, вина терпки несиПокрепчее, пиит, из Господних подвалов,Хоть умоем Твое, Господарь, небеси,Тризну справим в слезах, исчезая со балов.Дева-лебедь зачем агнцев тихо зовет,Здесь одна царит Смерть и тризнится во гробе,И куражится всласть, и к зерцалам нейдет,Аль обочь их черно, яко в перстной утробе.И не светит Звезда в новогодней нощи,И никак обойти мы не можем юдольныКруги, чадную ель, Иисус, не ищи,А и были купцы в Рождестве хлебосольны.Даже память саму о закланных агнцахИглой той мишурой на века угасили,Огнево и стоим в серебряных венцах,Сберегли их, Господь, а голов не сносили.Тайной вечери дым, золотея, с перстаИисусе летит, вижди, Господе, татей —Обрали ж до костей, а Твоя лепотаНад крухой прахорей только ярче и златей.

«Сладко иродам гробы сквернить…»

Сладко иродам гробы сквернить,Безъязыким уродовать слог,Как начнут колокольни звонить —И на Божеский ступим порог.Ныне всяк с червоточиной шпиль,Кольца змей растеклись от Крестов,Из родных палестин донести льТени красных и черных цветов.Ах, поблекли сии на плащеКнязя тьмы и горят истемна,Их пурпуру мы тризнили втще,Лишь во очи забилась она.Лядный бут нам ко гробам снесли,Вяще свечек терничный нагар,От обрядовой этой землиНевысоко до райских гагар.Перешли мы, Господь, те цветкиВдоль могил сиротливых своих,И украсили щедро венкиТемнопурпурной кровию их.

«Отзвучали псалмы, лишь тяжелая лира…»

Отзвучали псалмы, лишь тяжелая лираИногда будет сумрачный дух потрясать.То, о чем ты молила у млечного клира,Не сбылось, и, возжегшись, начнет угасать.Все мольбы теперь, все ожиданья напрасны,Потому что на вечность рассчитан обряд,Потому что деревья уже темнокрасныИ под золотом слез капли крови горят.Наливаются мукой угрюмые очи,В них угольные тускло мерцают огни.Ты просила продлить безмятежные ночиИ тебе даровали безумные дни.Мы, навеки забытые звездным приходом,Дуновение пьем богоносной чумы.Знаю, стала бы смерть слишком легким исходомДля прибитых к крестам цветниками зимы.Привыкай же пока к этим черным полотнам,Обводи краской смерти немые уста,Может, после нее только и распахнет намСад страданий свои огневые врата.

«Из огня голубого кроясь…»

Из огня голубого кроясь,Тяжко блещет беззвездная чара.Наша твердь на костях вознеслась,Вся горя, как небесная кара.Белой лестницы в ней не ищи,Мы были о Звезде нетлеенны,Виноградные эти ключиДля отроков иных разлиенны.В рае маковом Бога молятАнгелов световольные тени,Обелят нас еще, обелят,На лазурные кликнут ступени.Вспоминай хоть во снах обо мне,Только там где нас нет, мы пребудем.И забудем о вечной весне,Друг о друге легко позабудем.Что и праздновать юности бал,Он горел мелованным огонем,Ныне маковник Божеский ал,Мы стопами его не затронем.Не сотронуть райских цветников,От земли до небес ли тянуться,Буде ангельский темен альков,Положат нам одесно вернуться.Были, Господь, мучители злы,Настигали Твоех полукровок,А и райские сны тяжелы,Всякий ангельчик лепо неловок.Благ тот маковник алый в ТвоемСветлом рае, а всё недокрашен,Хоть серебро еще разлием,Хоть алмазы достанем из брашен.Ссеребрим липы темных аллей,Огнь прельем в теневые альковы,Сами будем дорожек белей,Лунных венчиков, аще маковы.А не всяким даруется цветСветломаковый, цвете венечный,Этот Божиий троновый светДля однех лишь невинников млечный.Будем, будем еще пресветлы,Вознесемся, тогда удивитсяЧелядь злобная, тьмы ангелыРазве тернию смогут увиться.За одни лишь о счастье мольбы,Над планидой кровавой полетыВ черный вакуум гиблой судьбыТя вобили святые высоты.

«Не мучителям звезды с небес доставать…»

Не мучителям звезды с небес доставать,Руки их прекрасней этой крови,Как устанут, Господь, всесвятых побивать,И зардятся нощные церкови.Иисусе, мы чтили Твоих ангелков,Там они, где терницы нетленны,Краше нету спасительных бойных венков,Нет чернее серебра геенны.Наша жизнь истекла, коемуждо равноВасильковые лавры свивают,Притомились ловцы и алкати вино —Виждь, цветочки в крови обрывают.

Фотопантеон

Лица в рамах

Вкрапленье в пурпур черных розНе оставляет даже шанса.Пред смертью наших поздних грезМы далеки от декаданса.Ах, Эльза, ангел твой не могИное предсказать реченье.Одно лишь Слово вечно – Бог,Нет прочих слов, а есть моленье.На огнь последний, как на шпиль,Нанизывает век надежды,Хотя бы мировой утильТеперь не узрят эти вежды.Парчой рубиновой сокрытИсточник пламени, но лираТяжелым золотом горитПод темным пологом эфира.Стояло фотоателье,И вывеска на нем гласила:«Снимаем живших на земле,От космонавта до Ахилла».Строенье с четырех сторонСжимали северные дали.На вывеске гудел неон,А в рамах лица западали.И падал черно-золотойСнежок из цинка вышней тверди,И время потекло рекойВ цветь конденсированной смерти.Увидеть дважды этот светНе дай Господь, се потрясеньеСтрашит, как мертвеца – портрет,В могилах разъедает зренье.Огненнокрылый серафим,Явившийся в земной пустыне,Здесь пролетел почти незримИ растворился на пластине.Святых охватывала мгла,Но белые столпы горели,Где их, как свечки, подожглаИрония великой цели.Терцин венки из адских сновПронзят, быть может, мир огнями,Украсив платину слоговУже кровавыми слезами.Того, кто царствовал, учил,Бродяжничал по Галилее,В обскуре натрое разбилСвет от креста на мавзолее.Коленопреклоненный князьСапфирной тьмы, маг серной термы,Пред амальгамою виясь,Когтился вновь из лунной спермы.О скорби мира АгасферЗабудет, к розам возвышаясь,И на изломе темных сферВ горящих башнях отражаясь.С иными ликами поройМешались тусклые картины,И меркли форумник пустойИ храмы скорбной Палестины.Сонм отражений расписныхГас лессировкой в пантеоне,И проступали очи сихЛишь золотом на черном фоне.

«В ледяной отраженный воде…»

В ледяной отраженный воде,Растекается падью беззвезднойТемный купол, мы больше нигдеНе увидим кресты перед бездной.Даровали нам сумрак волхвы,А иным даровали свободу,Яркий нимб у твоей головыАонид подвигает на оду.С небоцветного только листаМузы смерти ее дочитают,Пурпур строф огранит высота,Мертвородные хоров и чают.Украшений своих не снимай,Пусть ноябрьский огонь их осветитИль дугою божественной майВсе послезно алмазы приветит.К мертвым петлям падучих светилВознося ожерельные нитки,Тех воспомни, кто здесь отлюбилЗвезд фальшивых могильные свитки.