Космополис архаики. Готические стихотворения

Космополис архаики

Готические стихотворения

Яков Есепкин

Литературно-художественное издание

Корректор Марина Бельская

Корректор Юлия Летникова

© Яков Есепкин, 2023

ISBN 978-5-0060-6686-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Катарсис

Репрография

IРек слово Агамемнон, зарыдал,Разбил золотоструйный кубок о стол,Тогда и речь свою он не узнал,И ссребрился Иакове-апостол.На яствах кольца змей позапеклись.Не хватит просфиры и для келейных,Виждь, розочки червовые сплелисьНа чермных полотенцах юбилейных.Распятие поправший ИисусЯвился из темничного подвала,Волошковый венец усеял гнус,Сквозь черен каждый змейка проползала.И разве не ко Господу лесаДощатые чрез очи возвивалисъ,И разве не теряли голоса,Во вретищах цари не предавались?В лазоревой протлели купинеЮродивые, ставшие изветом.Пусть нощно возрыдают обо мнеМуравушка-плакун со горицветом.Зело пустое ль небо точит плясЦесарок над умолкшей окариной,Плач мира сердце славское потряс,Гортань ожгло погостной крестовиной.Замкнул сон вежд тяжелых навсегдаСоль слез и юровые небосклоны,Меж уст сиротских мертвая водаСтоит, сребрясь пред ликом Персефоны.Пред ней кровавокудрый лицеистИ достохвальный Дант, в жемчужной течиКружится имманентный сребролист,Не воскрешая и загробной речи.Огромный, чернорадужный букет,Как в кактусе, в душе навек раскрылся,Но вырвался один цветок на свет,Ночным огнем он тотчас осветился.Возлюбленные чада отпоютПризорам христарадно славословья,Им венчики точащие скуютАпостольские темные сословья.Ах, краски смерть размыла до костей,Хранимы ли слова эдемской силой,И Господь сам не ведал сих страстей,Склоняясь над сыновнею могилой.Смотри, за Богом гончие летят,Волочатся вослед им живодеры,У смертушки из персти всё хотятДостати четверговые поборы.Замученные крики приглушив,Из твердых гробов молча мы вставалиИ ангельский лелеяли пошив,И каверные чарки выпивали.Родные воздымали на ЗвездуСлезами изукрашенные лики,И Боже в самом нищенском родуИзыскивал всецарские языки.IIЯ к зеркалу боялся перед смертьюПриблизиться: тогда бы мертвый взор,Мираж разъяв, золоченною твердьюПрожег очей живых огнеупор.Червлены ль эти гробные веревки,Черны ль, зерцало-брутто их взовьет,Елико смерти нашей полукровкиАлкают, аще в серебре киот.И чем утешить призраку живущих,Удел его – молчание, печатьДля уст, к небесным царствиям зовущих,Готова, стоит истинно молчать.Нам ангелы Господние ни словаЗдесь молвить не велят, молчи, пиит,Пусть жизни лихосорная половаНад лотосами царственно горит.Пускай одни алеющие макиАпостолы взирают, неводаПолные выбирая, нежат зраки,Богата рыбой мертвая вода.Рыбачить здесь и можно, а притронныйКоллегиум божественных тенейРешит, кому речи, кому уронныйРейнвейн алкать и красных ждать коней.Живым одне лишь мраморники, зреньеИх слабо, разве гений отличитьСпособен адоцветное гореньеИ столпников бессмертью научить.Нельзя венец терновием упрочить,Молчи, молчи, доколе сам живойИ в мертвых только значен, муз порочитьК чему, нам возместят Эдем с лихвой.Тот контур, угль чернивший ломким светом,Годами отражался, вообщеЧтоб не пропасть, чтоб зреть на свете этомСосуд Пандоры в лазерном луче.

⠀

I. Мелос

(Рифмы того света)

I.I. Мелос

«Только пепел превыше золы…»

Только пепел превыше золы,В нети нас позовут отобедать,Хлебоимно содвинут столы —Царских яств должно всяку отведать.Бледноогненной солью рядноИзукрасив, орут зазывалы,В наших веждах высотных давноОтражаются разве подвалы.Ничего боле не ужаснет,Чем сие до костей пробиранье.Кровь гнилая вотще полоснетВ многослезное это собранье.Скорбь убийц по иным временамПотушили, иначе с чего быСтали дарствовать столпники намВо десницах спирт ангельской пробы.Не сыскать воям жалкой родни,Ратных маршей не помнят музыки,И те слезы – ты их не храни,Затекут пусть в червовые лики.

Трилистник чаяния

І

Аз, Господе, реку со черных домовин,Гробов нощных, иным достались благокрасны,Эти агнцы не ждут-заждались окарин,Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.Все склоняется тать над испрахшей сумой,Иль неможно доднесь и любови низринутьБледных перстов жалких, в юродие немойУдушавших царей, сребро юдам откинуть.Были перси белы у безмужних невест,А теперь и уста до костей пробелели,Оглянися, Отец, нету ныне окрестНи живых, ни мертвых, посвященных во Лели.Ах, над нами зажгли юровую Звезду,Пусть лучом воспронзит некупельные лета,Их ложесен и усн опознай череду,Нищих татей, оне удостойны извета.Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришлиБойны чада, отвек изалкавшие жажды,Ангелы Твои что копия занесли —Не убить, не убить преугодников дважды.

II

Как свилися вольно змеи в райских цветках,Прежде в царствии грез немятежно блажили,Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.Богородицы лик украсили Звездой,Сон-цветочки вия по сребристом окладе,Нету ангелов здесь и поят нас водой,Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.Иисус почернел и не имет венец,И Его голова преклоняется нице,Узреть что восхотел двоеперстный Отец,Мало ль крови течет в неборозной кринице.Смертоприсный венок мы Христосу плели,Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,А и боле ничем не посмели-моглиПритолити в миру жажду бойных любовью.В каждой розе сидит гробовая змея,И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,То ли алчут оне, то ли мука сияДолжна гробно зиять до святого почина.

III

Это иноки днесь подошли ко столам,Страстотерпцы одне и невинники сиры,Их неможно забыть копьевым ангелам,Коль не пьют мертвых вин – отдавайте им лиры.Не боятся огня восковые шары,А на перстах у нас кровь и слезы срамные,Велико Рождество ан для всех мишурыНе хватает, Христос, где ягняты гробные.Геть днепровской волной в черной пене дышать,Кровь худу изливать на местечек сувои,Розы-девки, равно станут вас воскрешать,Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,Залетели птушцы в обветшалые сени,Али тонкий нам знак до Звезды подали,Во трапезной же мы преклонили колени.Ничего не узрим на вечере Твоей,Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,Мы до маковки все унизаны лишь ей,Искрим – белы птенцы в огне Божией неги.

«К престолу Вседержителя венки…»

К престолу Вседержителя венкиВозложим и оденемся в ливреи,И кровию отмоем рушники,Подаренные нам на юбилеи.Мы станем падшим ангелам служить,Исполним на века предназначенье,В лакейских и кладовках будем житьИ там внимать Господнее реченье.Любовью расплатились по счетамИ заняли холопам щедрой славы.Ко тратным неотбеленным холстамДнесь выйдем – всетемны и величавы.И вот они, иные времена,Пророчествуют жалкие калики.Высокие забыты имена.Во плесени купаются владыки.Привнесена во храмины хула,Слезами позалили злато-струны,Убийц от поминального столаНе оторвать и силою коммуны.Пал Китеж-град, в Арзрум и ЭриваньЛишь стража тьмы приличественно входит.Персты на пересылках не порань,Пусть под столами яства знать находит.Где крест наш и венец – в золе они,Сверкают разве адские цесарки,Губители холодные одниПо кругу погребному водят чарки.Алмазы это жалкое питьеНаружу исторгнет, а мы их бросим,Трапезничайте, ироды, жнивьеГортензии завьют, ужо искосим.А косы наши острые давноСвивает золотушная терница,Любили чернозвездное вино:Так будет вам вельможная темница.На раменах у нас кресты лежат,Иль снять сии горящие распятья,Кривицкий василек елику сжат,Искритесь, херувимские обьятья.Сколь чарки соалмазные мелкиИ чашечный фаянс августом значен,К трапезным ледоносные цветкиСнесем, хоть каждый пламенем охвачен.Не дичи ли у августа просить,Мы были в мире нищими царями,Начнут по венценосным голосить,Синицы всех отыщут за морями.Когда величье эра узнаетИ ангелы над безднами летают,Лишь царственный юродивый не пьет,Кащеи золотые лишь считают.Алмазы не к вину, а ко венцам,Идут они высокому сословью,Бесплодным небожемчугов ловцамЗа них не рассчитаться даже кровью.Жемчужную сукровицу ЗвездаПресветит двоелучием холоднымИ патина зерцальная тогдаОтпустится эпохой нищеродным.Нас только смерть поднимет на щитыИ завернет в холстинные знамена,И к высям – во бесславие тщеты —Мы взденем перебитые рамена.

«Мы и мертвые будем во злате гореть…»

Мы и мертвые будем во злате гореть,Погасить ли святые огни,Голубки залетят, а и нам умеретьНевсебранно в Христовой тени.Разольется великая мгла на дворах,Только мы и пребудем светлы,Страшно это мытарство о черных юрах,Где сребрение тягостней мглы.Диаменты нам бросят и цвет-васильки,И увидит Господь со Креста,Как мы истемна желтые вьем лепестки,Наша смерть золота, золота.

Мелос

Черная суббота

I

Пока еще земная длится мука,В седой воде горит реальный свод,У жизни есть надмирная порука,Которую ничто не разорвет.И к вьющемуся золоту простораСквозь требник черноблочной пустотыСгоняет неизбежность приговораПоследние тяжелые мечты.Накат небес, загробных кущ темнее,И черный снег, поставленный сгоратьМеж бездн столпом, – чем ближе, тем страшнееДержаться за пяту и умирать.

II

Днесь трагик перед взором МельпоменыРобеет, и клянут материкиНе видевшие огнеликой сценыЧердачники, парчовые сверчки,Да на подмостках спят ученикиПред серебристым взором Мельпомены;Днесь листья попадаются в силкиКустов, а жизнь рождается из пеныИ к телу приколачивает явь,И в опере поют басами черти,И ты в душе оплаканной оставьВсе, должно тлеть чему и после смерти.

III

Оставь, как оставляют навсегдаВ миру по смерти красной упованья,Теперь сочится мертвая водаМеж губ и ложно молвить дарованьяОгонь и святость боле не велят,Пусть лгут еще певцы и словотворцы,Им славу падших ангелов сулят,А мы, Фауст, преложим разговорцыПустые, хватит этого добраВ изоческих юдолях, за надеждыОставленные дарствовать пораЧеремников, ссеребренные веждыПотупим и зерцальницы в желтиСвечной преидем благо, адской флорыЦерковные боятся, но простиСим юношам и старцам, ТерпсихорыИль Талии не знавшим, им одноСияло богоданное светило,А мы и четверговое виноПили, и благоденствовали, милоНам это вспоминание, церковьЗа утварями свет подлунный прячетОт регентов своих, лазурью кровьПо требе не становится здесь, плачетО юноше Иуде веселоБожественная Низа, льются винаВ огнях превоплощенные, зелоБалы, балы гремят, нам серединаЗемной и бренной жизни тех огнейСвеченницы явила, в изголовьеОне стояли морно средь тенейЮродствующих висельников, совьеПолунощное уханье приявЗа вечности символ, мы о порфирахЗерцала перешли, убогий нравГлавенствует в аду, на мглы гравирахТеснятся огнетечия химер,Альковные блудницы воздыхаютО царственных томлениях, манерИскать ли здесь приличных, полыхаютБасмовых свеч завитые круги,Чурные ворогини зло колдуютНад гущею кофейной, сим врагиДуховные, в окарины и дуют,Иосифу сколь верить, без числаКружащиеся нимфы, хороводницВниманием балуют ангела,Упавшие с небес высоких, сводницВокруг точатся мрачные чреды,Кого для панн сиреневых отыщутОне теперь, нетеневой средыТяжелые смуроды, лихо свищутРазбойные соловки тут и там,О Шервуде забудь попутно, рядомПеют унывно ведемы, к хвостамРусалок льнутся черти, неким ядом,Живым пока неведомым, онеИх поят и лукавые скоринкиОтсвечные в глазницах прячут, внеКругов огнистых гои вечеринки,Померкнувшие фавны говорятНа странном языке, мертвой латыниСродни он, божевольные горятПорфировые донны, герцогиниС кровавыми перстами веретенБарочные кружевницы на прочностьИспытывают адскую, взметенК замковым сводам пламень, краткосрочностьГорения желтушного яснаГостям, текут хламидовые балыФривольно, ядоносного винаХватает рогоимным, а подвалыЕще хранят бургундские сорта,Клико с амонтильядо, совиньоныКремлевские, арома разлитаВкруг свечниц золотящихся, шеньоныЛежат мелированные внутриСтолешниц парфюмерных, примеряютУрочно их чермы и упыри,Личин замысловатость поверяютГармонией чурной, еще такимБывает редкий случай к верхотуреЗемной явиться с миссией, какимИх огнем тлить, в перманентном гламуреБлистают дивно, Фауст, отличиЦесарок адских, те ж творят деяньяРасчетливо, каморные ключиГниют внизу, а шелки одеяньяЗапудривают бедные мозгиПевцов, глядят на броши золотыеИ верно покупаются, ни згиВ балах не видно, где теперь святые,Где требницы высокие, горятОдних черемных свечек средоточья,И чем царевны мертвых укорятМужей иль женихов еще, височьяДавно их в терни, серебром перстыПорфировым и цинками увиты,Певцам бывает мало высоты,Но присно достает бесовской свитыВнимания и милости, от мукСих баловней камен легко избавить,Реакция быстра на каждый звукНебесный, всуе черемам картавитьНегоже, им дается за примерХотя б и твой сюжетик, друг полночный,А дале тишина, узнай химерМеж пигалиц рождественских, урочныйДля каждого готовится прологИль в требе мировой, иль с небесамиРавенствующий, юности за слогПлатить грешно, а святость голосамиБарочных опер высится туда,Где быть и должно ей, но те пифииСвергают времена и города,Их узришь, в бесноватой дистрофииНикак не различить оскал тигриц,К прыжку вобравших когти, злобногласныхПантер черногорящих, дьяволицХолодных, с адским замыслом согласных,Одну я мог узнать пред Рождеством,Сквозь хвои мишуру она гляделаИз матового зеркала, с волхвомО чем-то говорила или пелаПо-своему, хрустальные шары,Сурьмой и златом вдоль перевитые,Тисненые глазурью, до порыВзирая, мигом очницы пустыеЗасим в меня вперила, жалость к нейМне, друг мой, жизни стоила, однакоПечаль не будем длить, еще огнейЗаздравных ждут нас течива, Лорнако,Итурея, Тоскана ль, Коктебель,Немало дивных местностей, где спрячутНас мертвые камены, эту бельВисочную легко узнать, восплачутУтопленные ангелы, тогдаЯвимся во серебре и порфирах,Нам в юности безумная ЗвездаСияла, на амурах и зефирахДавно кресты прочатся, таковыЗаконы жизни, планов устроеньеВлечет демонов, истинно правыНе знавшие бессмертия, троеньеСвечное и патиновых зерцалЧервницы зрим, Фауст, нас флорентийскийЖдет красный пир, еще не премерцалВзор ангела Микеля, пусть витийскийГорчит отравой бальною язык,Цыганские бароны бьют куферыСеребряные эти, но музыкБоятся фьезоланские химерыИ дервиши Себастии, певцыЛигурии и сирины Тосканы,Елику наши бойные венцыСиим не по размерам, возалканыОдне мы, аще много в червной тьмеЗлоизбранных, стооких и безречных,По нашей всепорфировой сурьмеЛишь смертников узнают неупречных.

«Как цвели мы, Господь, во разорном саду…»

Как цвели мы, Господь, во разорном саду,Как хотели отраву изжить,И приветить начальную Гостью-Звезду,И Христосу всечинно служить.Ах, давно эти мраки горят для иных,Где ж серебро их нощных огней,Не осталось искры от веночков земныхИ от всех не осталось теней.Слезы вылием ниц, а и будем тлести,Мародеры не сносят крестов,Нас добили на самом исходе пути —Меж багряных и черных цветов.

По направлению к югу

Месса

Сотни жаб в изумрудной проказеНа концерты сбежались, ярясь.И антоновки падают наземь,Циклопической коркою – в грязь.Серпень грязь эту щедро омоет,Коемуждо здесь оды слагать,Хор демонов ли с жабами воет,Бойной кровию их и пугать.Тяжелы августовские брашна,Легких вин молодых изопьем,Аще глупая юность бесстрашна,Мы хотя именины вспоем.Веет ветер ночного эфира,Свет все краше, пространство – сырей.И уже дуновенье ЗефираРассекает немолчный Борей.Оттого ль праздный шум тропосферыСтрашно внятен, как ровное фа,Что трехсложные гробит размерыЗолоченая смертью строфа?Знает Бог, но от пресного лонаЧерных вод устремляясь в зенит,К пышным нетям небесного тронаПомраченная мысль не летит.Время юной состариться девеИ зияющей рваться листве.И горит на осенних деревьяхВсе, что сгнило в моей голове.

«Когда с небес пасхальная вода…»

Когда с небес пасхальная водаЛилась и вечность рушилась впервые,Пред бездною прощаясь навсегда,С тобою были мы еще живые.Двойное отраженье где искатьБезумное зерцало не ответит.Свечою стал сей образ догорать,Досель огонь пенатам скорбным светит.Среди созвездий, в космосе огнейСоль слез кровавых есть святая трата,Пока не остается и тенейВ шкатулке межвселенского заката.Саднящие мгновенья пронеслись,На мрамор яд возлег смертельным слогом.И вспыхнула последней раной высь,Где мы уже мертвы пред вечным Богом.

«Мы царствие Божие тщились прейти…»

Мы царствие Божие тщились прейти,Всеблаговест-звон ссеребрить,Но рядно легли во средине пути,Христоса ли кровью дарить.Кто смерти обучен, идет по Звезде,То маялись мы, то вели,И птицы горели в цветущей воде,И на небе рыбы текли.Лазури Господние – красны цветки,Сим литии пурпур виют,И там засветятся еще васильки,Где ангелы нас отпоют.

Первый архаический триптих

I

Хоть бы скорбь нам простят – не хотели скорбетьМы, Господе, в алтарь Твой затиснулись краем,Смерды ж бросили всех по карьерам гибеть,Звоны святны пия, без свечей угараем.Нищи мы во миру, царевати сейчасНам нельзя и сойти невозможно до сроку,Вот и празднуем днесь, коемуждо свой час,От пеяний жалких много ль странникам проку.Змеи тронно вползли в богоимны сердца,В пухе цветном персты, буде трачены лики,И Звезда высока, и не виждим венца,Присно блудные мы, а и бьются калики.Пусть сердечки свое крепят мор-ангелыКо иглице хвойной вместе с златью игрушек,Снег на елях горит, крася нощно столы,Всё нейдем балевать – зло яремо удушек.Прелюбили пиры, а влачились в рядне,За любови тоску чад Твоих обвинили,Весело им теперь сребра пити одне,Мы, Господь, на крестах разве их и тризнили.

II

Четвергуем теперь, вина красные пьем,Да порожец равно змейна Смерть обивает,Как юроды уснут, мы еще и споем,Горше жизни любовь, а горчей не бывает.Коли святки горят и стучатся купцыВ наши сени, пускай веселят пированья,Ан в хорошем кругу и сладят леденцыГоречь хлебов жалких, нищету волхвованья.Гурбы снежные днесь постелила самаБогородице-свет, разукрасила хвою,Научились молчать, буде присно чума,И Звезда чрез пухи златью льет моровою.Мы свободны, Господь, цветно лепим снежки,Перстной кровию втще осеняем глаголы,Балаганы везде и галдят дурачки,Чудотворные те ль заскверняют престолы.И смеялись оне, слезы ткли во рядны,Благочинно тряслись, ангелов потешали,Только в смерти, Господь, мы не стали смешны,А в бытьи – так сребром нашу голь украшали.

III

То ли внове январь, то ль, успенье поправ,Святки льют серебро на отбельные лики,Гурбы снежно горят вкруг ядящих орав,Пусть вспоют немоту перстевые музыки.Как хоругвь, пронесли хвойну цветь до Креста,Наши ели цвели дольше святочных звонов,А и доля была не в урок золота,Кровью скрасили мы бездыханность рамонов.Вот окончилась жизнь, истекли роднички,У Ревучих озер собрались неживые,Побытийно агнцы стали много жалки,И пеяют псалмы череды хоровые.Да сановные их восприметим басы,Рукава завернем – смердов зреть обереги,Кровны пухи не бьют мор-пастушки с косы,Трачен Смертию всяк заступивший береги.И лукавили ж, нас приводя на порог,Указуя Звезду, во пирах сатанели,Сбили чадов, Господь, хоть бы червный мурогВижди в смерти – на нем присно красятся ели.

«Прожженные последним поцелуем…»

Прожженные последним поцелуем,Отмеченные пеплом и крестом,Томимся мы и боле не взыскуем,У каждого – зерцало надо ртом.А что певцам умершим недыханность,Манят их сочинения, Равель,Простится им пленительная странность,Сколь вечен синекурный Коктебель.Мы все любили замковые горы,Там нынче тени демонов снуют,Эльфийские и ангельские хорыО Сиде песни Зигфриду поют.Порок смешной теперь вольтерианство,Опасней меланхолии печать,Готический изыск иль дантианствоПевца велят любого замолчать.Смотри – сие обложки меловые,Титульные виньетности горчат,Сандаловые, паки хмелевыеАромы о мистериях точат.Поверишь ли, но правда воссияет,Хотя бы в зазеркальном торжестве,Пред Божеским огонем смерть взметаетБагрец кровавый свой на мураве.В глорийской праздной вечности, быть может,В сей каморе циклических огней,Ты узришь – Мельпомена скорбно множитПодобья роз и северных теней.Замкнула вежды радуга рыданий,Нам выпекла их присная зола,Теперь уж от посмертных воздаянийПребудет ноша жизни тяжела.Чрез брадиики смарагдовой вербеныЛишь минем на рыдване вертоградС барочным замком, вычурные стеныЧьи туя выжгла либо виноград.И где же аз? Ни глада нет, ни мораИ крыс чумных за мертвой резедой,И лики из всеангельского хораГорят, горят под темною водой.

«Есть за сретенье десная плата…»

Есть за сретенье десная плата,Только горний огонь расточим,Узрят вершники столпные злата,Это мы, это мы премолчим.Речь нельзя и безмолвствовать болеСмертоимно, и встречи жалки,Ангелочки во чистом ли поле —Вечной муки синей васильки.Днесь белы наши скорбные лики,Царский благовест имут кресты,Знались мы под Иродом велики,Туне всем ссеребрили персты.Смерть и красит худые одежды,Щедро черной лазурок лияНа именные ясные вежды,Будет, Господи, правда Твоя.

«Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне…»

Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейнаЗатем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном снеМогли покружить, яко чайки, над водами Рейна,В порту Анахайма очнемся иль в знойный МадридУспеем к сиесте, а после по вспышкам понтоннымПронзим Адриатику – все же поймем, что горитДнесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,Все Пирру святые победы свои посвящая.Нельзя эту грань меловую живым перейти,Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьемИ в золоте красном пифиям на страх возгоримся,Цирцеи картавые всех не дождутся в своемОтравленном замке, и мы ли вином укоримся.Еще те фиолы кримозные выпьем в тениСмоковниц троянских до их золотого осадка,Фалернские вина армический лед простыниОплавят в дворце у безмолвного князя упадка.Святая Цецилия с нами, невинниц других,Божественных дев пламенеют летучие рои,Бетоном увечить ли алые тени благих,Еще о себе не рекли молодые герои.Сангину возьмет ангелочек дрожащей своейДесницею млечной и выпишет справа налевоБлагие имена, а в святцах почтут сыновейСкитальцы печальные, живе небесное древо.Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмыВсебелых и томных нас будут искать и лелеятьВеретищ старизны худые, из червной сурьмыГолубок на них дошивать и с сиими алеять.Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,Следите, как мы одиночества мрамр избываем,Цитрарии мятные вас в очарованный лесВведут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.Стратимовы лебеди ныне высоко парят,А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,Летейские бродники вижди, Летия, горятОни и зовут в рай успенных сиренеголосцев.Позволят архангелы, не прерывай перелет,А я в темноте возвращусь междуречной равниной:Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и ротС любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.

«Исчезнут нощные химеры…»

Исчезнут нощные химеры,Прельется милованный бой,И нас за Божии размерыВозьмут архангелы с собой.Господь, пурпурных цветных точекМы не оставим во письме,Достало каждому заточек,Свечей в цианистой тесьме.Где ныне цезари и князи,Что фарисеи временят,Ни краски нет, ни славской вязи,И вновь томительно звонят.Мы даже слова не сказали,А тщились цвет благой искать,Нас поименно растерзали,Чтоб не могли к Тебе взалкать.

Готический микророман

Куста луннолистного сколки,Бумажных собратьев его,Берег, как реликт, – ничегоОт них не осталось на полке.То было благое письмо,Виньетки в нем были лазурны,В фамильное глянешь трюмо:Лишь те же истлевшие урны.Огонь белоснежный горитВнутри усыпальницы веры,Пред златом гробниц мессонитКровавые плачут химеры.Не в трех ипостасях оне ль,Не наши ли терни листают,Вдыхая аттический хмель,С валькирьями нощно летают.Зимой ничего не спаслаАлекто, и в лунном накатеПарят надо мной без числаИх гиблые черные рати.

«Захочешь крови голубой…»

Захочешь крови голубойИспить рождественскою ночью,Тогда возникну пред тобой,Чтоб зрела призрака воочью.Бери, бери скорей сосуд,Давно засохла в нем отрава,Кровавой лентой изумрудСовился днесь и звезды справа.Под мишурою наша ельТеперь еще горит в Аиде,И стал я ангелом ужель,Пея псаломы аониде.Ах, горько ангелам тлестиМеж небоцарственных зеленей,Страстные кончились пути,Сынкам не встать мертвым с коленей.Субботы грезились и мнеТемней серебра у девятки,Нельзя о Боге и винеСолгать еще тебе хоть в святки.А хорошо ли без меняСвечельной кровью упиваться,Хмелиться ею и, огняСтрашась, в черни собороваться.Были те свечи извитыДля ангелочков лепосмертных,Алкала туне царя ты,Божись и вин ищи десертных.Пей тяжело из суремыШаров и чар за новоселье,Иные призрачные тьмыЯвятся – будет вам веселье.Во славу это питие,Господь с тобой, когда святая,Пускай на басмовом остьеКаждит макушка золотая.

«Звон лиется, и темен Господний порог…»

Звон лиется, и темен Господний порог,Мы и сами угольев черней,Хоть кровавой слезою нагорный мурогИзукрасим в тернице огней.Много взяли у нищих земные князья —Разве торбы от хлебных даров,Будут яствия-хмель им, а после кутья,Как явимся с монарших пиров.Литании, Господе, теперь не звучат,Днесь обходят провидцев судеб,На пирушках солодные вина горчатИ черствеет владыческий хлеб.По канавам лежали Твое ангелки,Всех мы свили раскрасной тесьмойИ во траченый пурпур вплели васильки,Чтоб не узрели Смерти самой.