Куда улетают журавли…

Я удивленно вскинула бровь. Людочка потому и была старшим продавцом, что умела любого, подчеркиваю особо, любого клиента обслужить на самом высоком уровне. Она могла заболтать кого угодно. И подростки в драных джинсах, покупавшие у нас дешевенькие «фенечки», и солидные клиенты, не глядя выкладывающие увесистые пачки денег за гарнитур с бриллиантами: все уходили из нашего магазина осчастливленные и обласканные Людочкой, и с непременным обещанием вернуться опять. И возвращались! И если уж она прилетела ко мне и заявляла, что у нас «трудный клиент», то это должна быть персона, никак не меньше статуса английского короля. Хотя, я думаю, и с королем бы Людочка управилась в два счета. Значит, и впрямь попался какой-то уж очень необычный покупатель.

Гадая, что там за чудо-юдо такое к нам пожаловало, что даже Людочку так тряхонуло, я прошла за девушкой по коридору в торговый зал. И сразу обратила внимание на то, что все продавцы и несколько покупателей, забредшие к нам с утра пораньше, выглядели как рыбы в аквариуме, когда туда вдруг какой-то идиот запускал пиранью. А посреди зала… В общем, первым моим порывом было бежать обратно в кабинет, чтобы надеть красный сарафан с кокошником, а охранника «мухой» посылать в ближайшую булочную за караваем. Но я сдержалась.

Посередине зала стоял с недовольным выражением лица… Даже и не знаю, как сказать. Нет, понятное дело, что там стоял человек, но какой! Черный костюм, который шили лучшие портные Лондона (поверьте, я в этом разбираюсь), белоснежная рубашка и безупречный галстук стального цвета с отливом, очень модный в этом году, с крупным бриллиантом-булавкой, лакированные черные туфли, даже не буду произносить названия фирмы, которые стоили дороже, чем бриллиантовое колье на нашем прилавке: все это только поверхностный, так сказать, образ нашего «клиента». А внутри всего этого великолепия – статная, высокая и довольно широкоплечая фигура мужчины в годах, с седой шикарной шевелюрой. Тонкий нос, проницательные глаза невнятного водянистого цвета, чуть полные губы, скривленные недовольным, я бы сказала, капризным изгибом: все вышеперечисленное говорило о его властной, я бы сказала, тиранической натуре со стальным характером. Привычка повелевать была заметна в каждой морщинке его холеного лица. Опирался мужчина на изысканную трость черного дерева, испещренную замысловатым узором с набалдашником из слоновой кости в виде головы орла. Но дело было даже не в его «прикиде», как говорит сейчас молодежь. От его фигуры прямо-таки веяло силой. И не просто силой, а СИЛОЙ, которая, как ураганный ветер, в одночасье может все и всех смести со своего пути, приди ему такая охота.

В дверях застыли два паренька характерной наружности, одетых во все черное, видимо, для того чтобы не диссонировать цветом одежды с хозяином. Идя по направлению к этому человеку, уголком глаза я заметила, что рука нашего охранника просто автоматически легла на оружие, висевшее у него на боку. И это говорило о многом. Вот же принес черт «покупателя»! Это была единственная мысль, которая сейчас крутилась у меня в мозгу. Подойдя к человеку, я вежливо поздоровалась и поинтересовалась, чем я могу ему быть полезной. Он окинул мою фигуру с ног до головы своим цепким взглядом с легким прищуром, после которого, я, по его прикидкам, должна была, как минимум, упасть в обморок. Про максимум даже и думать не хотелось. Выждав пару-тройку секунд для верности, видимо, в надежде, что я все же рухну к его ногам, он произнес низким, чуть хрипловатым, словно простуженным голосом, игнорируя мое «здравствуйте»:

– Милочка… Я слышал, что вы привезли коллекцию икон из нашей епархии в дорогих окладах с драгоценными камнями. Я хотел бы выбрать на подарок в день именин своему крестнику что-нибудь приличествующее данному событию…

Нет, конечно, моя работа требовала выдержки и уважительного отношения к людям… Впрочем, не только работа. Но вот обращения «милочка», да еще произнесенное таким тоном, будто я служу у него в горничных, я никак не могла принять. Тонко улыбнувшись, я пропела:

– Для начала давайте с вами договоримся: вы не называете меня «милочкой», а я не стану называть вас «голубчиком»… И тогда я вам с удовольствием покажу весь ассортимент, привезенный из епархии, который у нас имеется в наличии.

От неожиданности и удивления глаза у него на мгновение расширились, а потом сразу же сузились, словно у дикого кота, которому охотник, по нечаянности и небрежению, отдавил лапу. Мальчики на входе как-то сразу напряглись, чуть подавшись вперед. А я с тоской подумала, что лучше бы я плюнула ему на его лакированные дорогущие туфли, чем сказать такое. Но отступать уже было некуда. В магазине повисла напряженная, словно хорошо натянутая гитарная струна, и почти такая же звенящая пауза. Продавщица Тонечка, не выдержав драматичности момента, сдавленно пискнула и тут же зажала рот двумя ладошками под суровым взглядом Людочки. Наш охранник Игореша сделал коротенький шаг вперед, будто готовясь к прыжку. Вот же… Мужчина побуравил меня своим взглядом, от которого мне, честно говоря, было ни тепло, ни холодно. Приходилось мне видать и не такие взгляды. Поэтому я стояла со спокойной улыбкой на лице и ожидала его решения, прикидывая про себя, сварят меня в молоке или будут живьем сдирать кожу? Остановилась на последнем варианте. Подобная реакция с моей стороны на такие «смотрелки» для мужчины, по-видимому, была в новинку. Выражение его глаз тут же изменилось. Сначала в них мелькнула гроза, которая быстро уступила место некоторому изумлению. Затем изумление быстро сменила растерянность, а потом… Он тихонько рассмеялся, будто своим мыслям, и с любопытством, которое было сродни любопытству ученого-энтомолога, обнаружившего новый вид насекомого, проговорил с легкой иронией:

– Как же вас величать… Уважаемая…?

Мысленно поаплодировав ему за выдержку, я вполне доброжелательно проговорила:

– Евдокия Сергеевна, к вашим услугам… Так вы говорите, у вас именины крестника, и вы хотели бы сделать ему достойный подарок?

Мужчина, опершись обеими руками о свою замечательную трость, легко наклонил голову чуть набок, мол, так и есть. Я обернулась назад и обратилась к своему старшему продавцу:

– Людмила Анатольевна, вы не откроете нам витрину с новым поступлением?

Людочка, уже отдышавшись, проговорила недрогнувшим голосом:

– Разумеется, Евдокия Сергеевна… – И с достоинством прошествовала мимо нас к витрине, уголком глаз косясь на застывших в напряженной позе охранников необычного посетителя.

Я про себя с усмешкой отметила, что все это напоминало мизансцену из последнего акта греческой трагедии Еврипида «Медея». Только вот роли пока еще распределялись не совсем понятным образом.

Людочка открыла витрину маленьким ключиком и сделала несколько шажков назад, уступая мне место за прилавком. Заняв её место, я деловито поинтересовалась:

– Не подскажете, как зовут вашего крестника?

Мужчина улыбнулся краешком губ и коротко проронил:

– Николаем…

А я, словно продолжая свой вопрос, спросила:

– …И лет ему…?

Необычный покупатель, всё с той же усмешкой, ответил:

– Двадцать два исполняется…

Я стала бегло проглядывать иконы, которые были двух размеров. Выбрала из общего ряда две, на которых был изображён Николай Чудотворец. Одна икона была чуть побольше, другая – чуть поменьше. Положила на стекло перед клиентом обе и стала объяснять:

– Обе в золоченом окладе, с вкраплением драгоценных и полудрагоценных камней, огранённых в форме кабошонов. Если вы хотите, чтобы ваш крестник установил иконку, скажем, на панели машины, то предлагаю размер поменьше. Если хотите, чтобы икона стояла, например, на прикроватной тумбочке, тогда возьмите вот эту… – Я пододвинула ему икону побольше. И, не дожидаясь от него ответа, продолжила: – А если хотите, чтобы он носил иконку всегда с собой, то вот, могу предложить вам ладанку с изображением этого же Святого. Обратите внимание на тонкую и очень искусную работу мастера. Все черты лица, одеяния и прочих атрибутов очень точно изображены на ладанке, несмотря на маленький размер…

В общем, я разливалась соловьем, впрочем, как я это делала бы перед любым покупателем. Мужчина внимательно, не трогая руками, разглядел все три иконы. Потом, подняв голову, проговорил:

– Пожалуй, я возьму все три…

Я, не выражая никаких особых чувств по поводу его решения приобрести иконы Николая Чудотворца почти оптом, сдержанно кивнула головой и наклонилась, чтобы достать упаковку для всех трёх приобретений. И тогда ЭТО случилось. Ключик выскользнул из-за ворота рубашки и закачался на шнурке чуть ли не перед самым носом у мужчины. Я распрямилась, поставила коробочки на стекло витрины и поспешно заправила ключик обратно за ворот рубахи. Но было уже поздно, увы. Мужчина впился в меня (точнее, в ключ) взглядом. Лицо его побледнело, глаза прищурились, превратившись в две маленькие щелочки, из которых на меня посверкивали два смертоносных дула неведомого мне оружия. И он проговорил, точнее, просипел, хриплым шёпотом:

– Откуда ЭТО у вас…?

Я поняла всё в один миг. Хотя правильнее было бы сказать, что всё поняло моё подсознание, а до меня всё дойдёт только потом. И мне сделалось нехорошо от нахлынувшего предчувствия какой-то беды. Но нужно было держать марку, и я с невозмутимым видом, который мне стоил неимоверных усилий, чуть приподняв бровь, спокойно спросила:

– Что вы имеете в виду?

Взгляд мой сделался холодным и отстранённым, словно блестящий щит Вещего Олега, который он прибил к воротам Царьграда. Мужчина подался вперёд, словно намереваясь схватить меня за грудки. Я чуть отшатнулась назад. Мальчики из его охраны сделали несколько шагов вперёд. Но он повернул голову, и они замерли, словно жена Лота, превратившаяся в соляной столб. Странный покупатель проговорил вкрадчивым голосом:

– Я говорю про ключ, что висит на вашей шее. Откуда он у вас?

Я ответила ледяным тоном:

– А вы не находите, что задавать такой вопрос незнакомому человеку, женщине – это, мягко говоря, неприлично?

Он уставился на меня своими водянистыми глазами, словно таксидермист на тушку лисы, которую он намеревался превратить в чучело. Я ответила на его взгляд ледяным щитом, которым умела вполне успешно закрываться, когда дело имела вот с такими типами. Впрочем, с ТАКИМИ я еще не встречалась. Но в данной конкретной ситуации это значения уже не имело.

С минуту мы пялились друг на друга в полнейшей тишине. Напряжение буквально звенело в воздухе, словно выпущенная из лука стрела. Ещё одно мгновение, и он взял себя в руки. Несколько ироничная улыбка искривила его губы, и он произнёс уже своим обычным, чуть хрипловатым голосом:

– Разумеется… Простите… Просто, на мгновение мне показалось… Впрочем, вы правы. Мы с вами незнакомы. Позвольте представиться: Бронислав Сигизмундович Сташевский, историк. – И протянул мне, жестом фокусника извлечённую из внутреннего кармана пиджака, визитку.

Я мельком про себя подумала, а не чересчур ли много историков за последнее время на меня свалилось? Но поразмышлять об этом у меня времени не было. Не глядя на кусочек гладкого картона, я взяла его из рук мужчины, едва удерживаясь, чтобы не присесть в книксене. Сдержанно кивнула головой и коротко проговорила формальную фразу:

– Приятно познакомиться… – Потом обернулась к Людочке, застывшей изваянием позади меня, и сухо проговорила: – Оформите покупку, пожалуйста. – Затем, прицепив фирменную улыбку всех продавцов на лицо, скороговоркой произнесла: – Спасибо вам за покупку… Ждём вас всегда в наших магазинах. Всего доброго…

По его взгляду я видела, что первейшим его желанием сейчас было увидеть, как я корчусь в огне костра, привязанная к столбу, а ещё лучше, как мне в глотку заливают расплавленное олово. Но он был очень умен и прекрасно умел владеть собой. Поэтому он проговорил, чуть поспешнее, чем того требовала наша с ним безмолвная битва:

– Прошу прощения… Не могу ли я рассчитывать, что вы захотите составить мне компанию за чашечкой кофе? – И торопливо, словно извиняясь (поверить в такое «извиняясь» моей фантазии явно было недостаточно), добавил: – Понимаю, что в самом начале произвёл на вас не очень благоприятное впечатление. Судя по всему, вы умный человек и прекрасная женщина. А я люблю беседовать с умными людьми.

Только отсутствием у него достаточного количества времени я могу объяснить столь неумелую лесть. Пятое (или уже шестое) чувство мне просто-таки вопило, что спрятаться от всего грядущего у меня уже не выйдет. Жребий, как говорится, брошен, маховик запущен. А своего врага всегда не мешает узнать получше. Ехидно улыбаться я не стала, обозначая тем самым моё самонадеянное чувство маленькой победы в беседе над таким корифеем. Я была далека от этого, почти очень хорошо понимая, с каким типом имею дело. Поэтому ответила просто, без всяких особых заморочек:

– Извините… В другой раз, безусловно, мне будет интересно поговорить с вами. Но сейчас, увы, у меня много работы… – И добавив казённое, – Всего вам доброго, – от греха подальше удалилась в свой кабинет, чувствуя, как все присутствовавшие в этот момент в магазине провожают меня взглядами.

Только закрыв за собой дверь родного кабинета, я позволила себе выдохнуть. Плюхнулась в кресло, потому что ноги у меня тряслись мелкой дрожью. Прикрыла на несколько минут глаза. «Вот влипла!» – это была самая простенькая мысль из всех, которые на данный момент вертелись у меня в голове. Чуток отдышавшись, я выползла из своего кресла и включила кофеварку. Глоток (а лучше пару глотков) горячего кофе с хорошей порцией коньяка сейчас мне будет в самый раз.

Я уже успела выпить не один, и даже не два глотка ароматного напитка, как следует сдобренного коньяком, как в дверь постучали. Уже вполне себе окрепшим голосом я проговорила:

– Да, войдите…

В кабинет ворвалась (именно, что ворвалась, а не вошла) Людочка и с разбегу плюхнулась в кресло, стоящее возле журнального столика, в так называемом «уголке отдыха», который тоже имел место быть в моём кабинете. Взъерошив свои спиралеобразные кудряшки пятерней, она шумно выдохнула и, извиняющимся голосом, пролепетала:

– Простите, Евдокия Сергеевна… Но после ТАКОГО меня ноги не держат… Первый раз в жизни вижу подобное… Я думала, у меня разрыв сердца случится, когда вы… – Тут она запнулась и торопливо добавила: – Ну, в общем, когда вы с ЭТИМ беседовали. Игорёха, тот вообще за оружие хвататься начал! Это ж надо…!! Сроду не знала, что подобные типы в нашем городе водятся! За всю жизнь я таких не встречала.

Я усмехнулась.

– Не встречала, потому что не бываешь там, где ТАКИЕ водятся. – И добавила деловым тоном, чтобы прекратить эту неофициальную беседу, которая меня начала уже слегка раздражать: – Он рассчитался налом или картой?

Людочка, поняв мои интонации верно, выпрямилась в кресле и отрапортовала, как на школьной линейке. Только руку не вскинула в пионерском салюте.

– Рассчитался картой… – Тут она замялась и, почему-то, виновато посмотрела на меня взглядом нашкодившего ребёнка: – Только…

Я не стала её мучать и сама закончила за неё:

– … Оставил налом неприлично большие чаевые?

Людочка чуть ли не испуганно глянула на меня своими голубыми глазами и с придыханием спросила, слегка заикаясь:

– А… Откуда вы знаете…

Я с улыбкой поспешила её успокоить:

– Нет, солнце моё… Я не подглядывала из-за угла. Просто такой тип, как этот, не мог уйти просто так. Такая уж у этих «историков» манера. Так что предугадать это было несложно.

Слегка успокоенная моим заверением, что я не подглядывала, а также не являюсь ни ведьмой, ни ясновидящей, а пользуюсь в своих выводах обычной логикой, Людочка доверительно прошептала, чуть подавшись вперёд из своего кресла, будто оправдываясь:

– Так он не только мне… Он и всем нашим девчонкам оставил… Видно, за моральный ущерб… То есть, я хотела сказать, за испуг. – А потом, чуть понурившись, добавила: – Может нам… того… их в кассу сдать? Сумма-то очень внушительная. А вдруг он передумает или ещё чего. – И добавила прозорливо: – От таких типов добра не жди…

Вот с чем, с чем, а с последним заявлением Людочки я была полностью согласна. Но поддерживать её в этом не торопилась. В смысле, разговор продолжать на тему нашего недавнего клиента. Успокоив Людочку, что деньги в кассу сдавать не надо, я выпроводила её на рабочее место и, наконец, осталась одна. Переполох в душе, вызванный всем произошедшим, стал потихоньку утихать. Думаю, во многом благодаря кофе с коньком. И, разумеется, я стала ещё раз прокручивать все сегодняшние события в голове, пытаясь проанализировать случившееся. Получалось не особо жизнеутверждающе. Как говаривала ребятня на улице времён моего детства, «спалилась» я по полной программе. Теперь же предстояло найти способ, как избавиться… От чего? От ключа? А я знала, что это за ключ? Увы… На вопрос, знала ли я, почему именно мне его передала та бабулька из церкви (Царствие ей Небесное), у меня тоже, увы, ответа не было. Из всего вышеперечисленного следовало только одно: мне нужна информация. Как можно больше информации об этом «Журавлином братстве» и, конечно, о людях, которые стали появляться в моей жизни так неожиданно и непредсказуемо.

Придя к такому нехитрому выводу, я решила начать с людей. У моей сестрицы в этом городе, конечно, были всевозможные связи, но и я здесь прожила свои годы не зря. Недолго думая, я схватила свой телефон и принялась в адресной книге искать номер. Со служебного стационарного решила не звонить. Мало ли что… И тут же поймала себя на мысли, что такими темпами недалеко то время, когда психиатрическая клиника гостеприимно распахнет передо мной свои двери. Здравствуй, паранойя, что называется. Наплевав на здравую, казалось бы, мысль под названием «кому я нужна», своего решения не изменила и стала звонить с мобильного телефона. На том конце трубку подняли не сразу. Я уже было, отчаявшись дозвониться, хотела дать отбой, как в динамике послышалось слабое шуршание, а потом бархатно-обволакивающий баритон пропел мне в ухо:

– Какие люди… Евдокия… Сколько лет, сколько зим… Давненько тебя не слышал, а уж сколько не видел и припомнить не могу… Рад, безмерно рад…

Любая женщина, услышавшая в свой адрес это «рад, безмерно рад», должна была, по определению, сразу же лишиться чувств от счастья. Я усмехнулась.

– Юрик… Счастье мое… Советую тебе отрабатывать свои приемчики на ком-то другом. Ты же знаешь, на меня твой голос не действует…

Мой старый друг, еще со времен моего замужества, Юрик по кличке «Кот-баюн», потому как обвораживал нашу сестру именно своим волшебным голосом, коротко хохотнул и проговорил со вполне себе человеческими нормальными интонациями:

– Но попробовать ведь стоило… Столько времени прошло, а вдруг что изменилось…

Тут следовало пояснить, что Юрик, а в миру капитан службы безопасности Корольков Юрий Андреевич, был другом моего бывшего мужа. В свое время мы даже дружили семьями. Потом я ушла от мужа, и мы на некоторое время потерялись. На какой-то вечеринке, которые обожала устраивать наша городская администрация для «бизнесменов города» и куда была приглашена моя сестрица (ну, а она притащила туда и меня, хоть никаким я ни бизнесменом, ни бизнесвумен отродясь не была), мы нечаянно встретились. Юрик, которого неведомо как, тоже туда занесло, очень обрадовался встрече. Мы мило поболтали, и выяснилось, что с моим мужем он больше не дружит (спрашивать о причине подобного разрыва я не стала, потому как доподлинно ее знала), а с удовольствием бы продолжил дружеские отношения со мной. Его жена Наталья к подобной перспективе отнеслась без особого энтузиазма, поэтому мы локацию наших нечастых посиделок перенесли из дома в кафе, которых в нашем городе стало появляться великое множество. Но в связи с непомерной занятостью и даже такие встречи случались довольно редко. Так… Если только ему нужно было выбрать какой-нибудь подарок или воспользоваться некоторыми моими связями, а с моей стороны это выглядело тоже не особо обременительным. И вот сейчас, так сказать, в минуту тяжкой годины, я вспомнила про Юрика.

На его реплику насчет того, что «что-нибудь изменилось», я ответила серьезно:

– Юрик… Сколько раз тебе говорить, что люди не меняются. – И, чтобы не тянуть кота за хвост, создавая тем самым неловкую ситуацию, я сразу перешла к делу: – Ты мне скажи, можешь узнать кое-какую информацию о некоторых индивидуумах? – И добавила поспешно, не став врать: – Это не по работе, а для меня лично…

Вместо того, чтобы фантазировать, что это за люди, информация о которых мне понадобилась лично, Юрик просто многозначительно хмыкнул и коротко изрек:

– Диктуй…

Я суетливо стала шарить рукой по столу, выискивая ту треклятую визитную карточку, которую мне сунул в руки наш недавний клиент. Нашла и быстро продиктовала:

– Бронислав Сигизмундович Сташевский…, историк.

На том конце телефонной трубки Юрик тихонько присвистнул, а потом, после непродолжительной паузы, в течение которой сердце стало у меня биться через раз, жестко и, казалось бы, совсем не в тему, спросил:

– У тебя на вечер какие планы?

Перепуганная насмерть его реакцией, я козочкой проблеяла:

– Никаких… Да я и сейчас могу, если что…

Уточнять, чего я там «сейчас могу», и что это «если что», я не стала. Главное, Юрик меня понял правильно. Потому что после нескольких секунд раздумий он жестко, почти по-военному, проговорил:

– Жду тебя у Малюты через полчаса… – И не дожидаясь ответа, дал отбой. В голосе Юрика я расслышала даже некоторые нотки паники, во что поверить никак не могла, даже при всем своем умении воображать немыслимое.

Я еще с полминуты постояла столбом, вслушиваясь в прерывистые гудки, раздававшиеся из моего телефона, и только потом нажала кнопку отбоя и медленно опустилась в кресло. Только один вопрос по-прежнему отягощал мои мозги в данный момент: куда же это я умудрилась вляпаться, черт побери!!!???

Глава 5

Кафе «Залесье» было одним из первых приличных заведений, которые открылись в нашем городе в нелегкие годины перестройки. Хозяйка, пожилая дама, всю жизнь проработавшая в общепите, что называется, и «при белых и при красных», смогла поставить на ноги третьесортную советскую пирожковую, сумев распознать в этом, прямо скажем, замызганном заведении прекрасную «душу», сиречь, перспективу. Расположено сие заведение было в самом центре города в одном из старых купеческих особняков аж восемнадцатого века. Клавдия Зиновьевна Скуратова (так звали хозяйку) слыла женщиной жесткой. За глаза ее стали звать «Малютой», не иначе в честь ее знаменитого однофамильца (а может, и предка), сподвижника Иоана Грозного, Малюты Скуратова. Название «Залесье» у местных жителей так и не прижилось. И все называли его просто «у Малюты». Но для меня, как и для всех желторотых студентов, которых она в прежние времена голодного студенчества подкармливала своими пирожками совершенно бескорыстно, хозяйка заведения была просто тетей Клавой. Полная, статная, с ярко-рыжими волосами, которые, сколько я себя помнила, она подкрашивала только хной, не признавая никаких новомодных красок, и закалывала упорно по моде шестидесятых в высокую прическу, с добрыми (когда она того хотела) серыми глазами и крупными полными руками, которыми она не гнушалась еще и сейчас, будучи хозяйкой, помесить тесто для сдобных булочек и пирожков, она мне напоминала Кустодиевскую купчиху, будто только что сошедшую с полотна известного художника.

Кафе она оформила в том же старо-купеческом сдержанном стиле, безо всяких там ярких платков и связок баранок на пузатых самоварах, в приглушенных серо-коричневых тонах. Из купеческого стиля здесь была только мебель, выполненная из цельного дерева по ее собственным эскизам, да еще расписанные старинными теремами стены заведения. Еще одной привлекающей деталью, помимо удачного расположения, было то, что в кафе имелись отдельные кабинки для тех посетителей, которые не хотели афишировать своих встреч.

У входа в заведение меня встретил улыбчивый паренек в бежевой «косоворотке» и штанах, заправленных в лаковые сапоги. Я про себя хмыкнула. Еще не хватало ему смазанного маслом прямого пробора и тонких усиков над верхней губой, чтобы в точности копировать «половых», которые когда-то обслуживали в трактирах посетителей. Впрочем, к парню я придиралась. Выглядел он вполне современно, в смысле прически. Я сделала несколько шагов внутрь и огляделась. Юрика нигде видно не было. По крайней мере, в открытом зале. Ко мне подскочил администратор и прошептал загадочно:

– Вас ожидают во втором кабинете…

На какое-то мгновение я даже почувствовала себя несколько неловко. Словно пришла не на деловую встречу, а на любовное свидание. Но подобные мысли меня занимали недолго. По коридору за администратором я прошла к двери, где была прицеплена витиеватая цифра два. Юрик сидел за столом мрачнее тучи и яростно жевал кусок мяса, орудуя ножом и вилкой с таким остервенением, будто он поедал собственного врага в панировочной обжарке. Заказав подскочившему официанту травяного чая и пару фаршированных творогом блинчиков, я уселась за стол и оглядела своего давнего приятеля с ног до головы. За то время, пока мы с ним не виделись, он еще раздобрел килограммов на пять. И до этого его широкое лицо стало еще шире, и небольшой нос-пуговка на нем смотрелся несколько несуразно. Волос на голове тоже поубавилось. И, видимо, из-за этого он стригся очень коротко, чуть ли не налысо. Дождавшись, когда за пареньком, который рванул выполнять мой заказ, закроется дверь, Юрик, отодвинув от себя тарелку, грозно глянул на меня и пророкотал: