Куда улетают журавли…

Я кивнула головой и нараспев процитировала:

– И слышу я знакомое сказанье,

Как Правда Кривду вызвала на бой,

Как одолела Кривда, и крестьяне

С тех пор живут, обижены судьбой.

Лишь далеко на окиане–море,

На белом камне, посредине вод,

Сияет книга в золотом уборе,

Лучами упираясь в небосвод.

Та книга выпала из некой грозной тучи,

Все буквы в ней цветами проросли,

И в ней записано рукой судеб могучих

Вся Правда Сокровенная Земли!

– И добавила с легкой усмешкой, глядя на их несколько оторопелые лица: – Кажется, именно об этой книге были написаны строки Николая Заболоцкого… – Не дожидаясь комментариев, быстро задала свой вопрос: – Так что насчет найденной библиотеки? Чья она?

Лохматый засуетился. Кинулся к тому самому фолианту, который перед моим приходом изучал, и затараторил:

– Представляете…!!! Эти книги намного, понимаете, очень намного старше «Голубиной книги»! Я пока даже не берусь оценить точно, какого они возраста!!! Но каково качество!!! Даже сам переплет… Вы только посмотрите…! – Восторженные слова сыпались из него словно горох из прорванного мешка. Он осторожно закрыл фолиант и сделал приглашающий жест, чтобы я сама убедилась, насколько это превосходно.

Сделав короткий шажок, я посмотрела на книгу и… замерла столбом. На кожаной тисненой обложке я увидела точно такой же рисунок, который был на ушке ключа, переданного мне при странных обстоятельствах старушкой в тот памятный пасхальный день! Вообще-то, я иногда, так, для очистки мозгов, поигрывала в покер. Я бы сказала, игра эта интеллектуальная. Но еще больше психологическая. Если не умеешь владеть своим лицом и эмоциями, то лучше за игральный стол и не садиться даже. Так что, я своим лицом владеть умела. По крайней мере, так всегда думала. Но тут… То ли я ушами мотнула, то ли заморгала чуть чаще положенного… В общем, чем-то я себя выдала. Михаил, который все это время, пока мы «щебетали» с кандидатом исторических наук Константином, пристально смотрел на меня, так и впился в меня взглядом. Каюсь… Женское тщеславие сыграло со мной злую шутку. Я видела, что он на меня смотрит, но приписала его внимание интересом ко мне как к женщине. Теперь же, увы, слишком поздно, я поняла свою ошибку! Нет, подобный интерес, конечно, тоже, наверное, имел место. Но думаю, не очень значительный. Он впился в меня клещом, не хуже моей сестрицы, и вкрадчиво проговорил, скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Вы уже когда-то видели этот знак, не правда ли?

Чтобы дать себе время опомниться, я, не отвечая, задала свой вопрос:

– А что это за знак? – А сама в то же самое время лихорадочно пыталась собрать свои эмоции в кучку, чтобы убедительно соврать. Думаю, фальшь такой тип, как этот «аспирант», даже нюхом учует, не говоря уже о чтении лиц, как открытой книги, блин!

Но тут на помощь мне (думаю, сам того не осознавая) пришел лохматый Константин. Встрепенувшись, он радостно прочирикал:

– О!!! Вы тоже обратили на него внимание! – Любовно, словно любимому дитятю по головке, он погладил обложку рукой. – Да… Это не обычный знак. Видите…? – Он стал осторожно обводить пальцем узор: – В этот орнамент очень искусно вплетен образ журавля. – Я внимательно присмотрелась к узору. А ведь и правда! Почему я раньше этого не замечала на ключе? Может, потому что сам рисунок на головке ключа был очень мал? Или я просто не очень внимательно рассматривала его, отвлеченная, скорее, самим способом, каким ключ попал ко мне, чем рисунком на нем? А Костя продолжал, похоже, сев на своего любимого конька. – А вы знаете, к какому божеству наши с вами предки относили эту птицу? – И, не дожидаясь от меня ответа, выпалил: – К богу Велесу! Издревле считалось, что осенью журавли уносят на далекий юг души умерших, сопровождая их до самого звездного пути, по которому им было суждено идти на суд Предков. А вот весной журавли обратно, на родную землю, приносили души нерожденных еще пока младенцев. – Внезапно он повернулся ко мне лицом, заслонив от моего взгляда эту таинственную книгу, и спросил с лукавым интересом: – А скажите, Евдокия, вы слыхали об ордене Тамплиеров?

Резкий переход от славянской культуры к Тамплиерам меня несколько обескуражил. Удивленно вскинув брови, я спросила с недоумением:

– А при чем тут Тамплиеры? Насколько я знаю, их в наших краях отродясь не бывало.

Костя затараторил:

– Все так, все так… Я спросил вас об этом, чтобы вы поняли, так сказать, аналогию. Или, что еще важнее, все значение этих найденных книг. По многим данным маститых историков Европы, Орден Тамплиеров был создан, в первую очередь, чтобы те стали хранителями Христа, точнее его потомков. За время своего существования они скопили немыслимые богатства, которые не найдены и до сих пор. Конец ордена Тамплиеров был горьким и стремительным. Но ни инквизиции, ни королю Филиппу не удалось уничтожить всех Тамплиеров. Они затаились, вместе с накопленными богатствами, и по сей день орден еще существует…

Я прервала его интересную лекцию весьма бесцеремонно (увы мне):

– Погодите, Константин… Я все-таки не совсем понимаю, при чем тут Тамплиеры? Это что, книга принадлежит Тамплиерам?

В притворном страхе тот замахал на меня руками:

– Да что вы, голубушка!!! Вы правы, в наших краях ордена не было. Хотя попытки закрепиться в России были, но… – Наткнувшись на мой сердито-укоризненный взгляд, он споткнулся на середине фразы и с раскаяньем проговорил: – Простите… Я иногда увлекаюсь. Особенно тогда, когда передо мной такой благодарный слушатель, как вы. Знаете, в наше время так редко встретишь интерес к родной истории, что поневоле будешь увлекаться. – И он улыбнулся мне обезоруживающе, и я бы сказала, как-то беззащитно. – Я вам привел пример про орден Тамплиеров, потому что у нас тоже существовал свой орден. Не Тамплиеры, конечно, потому что и цели, и задачи у ордена были совершенно иными. Назывался этот орден «Журавлиное братство», а цель у него была простая: сохранение и сбережение старых знаний, коими владели наши предки. – Выдохнув и опять набрав воздуха в грудь, он продолжил, вдохновляясь все больше и больше от моего молчаливого внимания. – Ведь вы, наверняка, знаете, что еще со времен князя Владимира-крестителя и до Петра Первого методично уничтожались все рукописные издания, хранящие в себе истинную историю нашей земли. Книги изымались у тех, кто их хранил, и прилюдно сжигались на площадях городов. А к тем, кто не желал их отдавать, применялась смертная казнь. Вы, наверняка, слыхали о восстании в Соловецком монастыре, длившемся аж целых восемь лет… Так вот…

Но он не успел договорить. Неслышной походкой ко мне подошел отец Андрей и замер, с улыбкой наблюдая за нашим разговором. Если бы я не заметила, как взгляд Волкова переместился с моего лица мне за спину, то, наверное, так бы и продолжала слушать «лекцию» Аникеева. Обернулась и проговорила извиняющимся голосом:

– Простите, отец Андрей… Уж очень увлеклась беседой с вашими гостями. Даже не слышала, как вы подошли.

Он кивнул головой:

– Понимаю… Сам грешен. Иногда проявляю досужее любопытство. – И добавил уже серьезно: – Пойдем, матушка… Все для вас уже готово. А брат Иов побудет с вами, пока вы отберете нужное, а потом и доставит все, куда скажете.

Мне очень еще хотелось послушать про неведомое до этого времени загадочное «Журавлиное братство», но и пренебречь своими обязанностями я не могла. Быстро нырнула рукой в сумку и извлекла оттуда свою визитку. Протянула ее лохматому Косте и почти умоляющим голосом проговорила:

– Я очень интересуюсь историей. И если вы сочтете возможным, то с удовольствием бы продолжила нашу беседу в более удобное для вас время и в более светском месте, например, какая-нибудь уютная кофейня в городе вполне подойдет. А сейчас, извините. Меня ждут дела. Было очень приятно познакомиться…

По радостным кивкам Кости, которые разлохматили его прическу еще больше, и по пристальному цепкому взгляду Михаила было понятно, что мне обязательно позвонят, хотя бы ради того, чтобы все-таки узнать от меня, видела ли я раньше такой знак, а если видела, то где. Но, разумеется, «сдаваться» я не планировала, ни сразу, ни потом, а вот самой бы побольше узнать об этом «Журавлином братстве» мне очень хотелось.

Обратно я ехала в город в тоскливом настроении. И, пользуясь тем, что в машине была одна, принялась вести сама с собой заунывный разговор, который проще было назвать спором. Диалог (монологом это назвать было трудно, хоть я и говорила одна) выглядел примерно так:

– Дуська, ты что, совсем дура??!!! Ну какого беса ты опять лезешь туда, куда тебя не просят???!!! На кой тебе это самое «Журавлиное братство»?!

И тут же сама себе отвечала не очень аргументировано:

– Так, интересно же…

Подобный ответ очень взъярил ту, первую Дуську.

– Твою ж дивизию…!!! Интересно ей!!! Мало того, что свою башку суешь непонятно куда, так еще и Сеньку подставишь!!!

Аргументы второй Дуськи опять были не особо убедительными и выглядели весьма жалко.

– Так… Сеньке и не обязательно рассказывать обо всем…

Первая Дуська даже глаза закатила под лоб.

– Какого хрена тебе опять надо-то? Сеньке не рассказывать… – Передразнила меня первая Дуська. – Как будто она сама не догадается. Наша Сенька, что твой Берия, блин!!! На десять аршин под землю видит! Думаешь, она не заметит, как ты тут шуршишь?! – Первая Дуська, выплеснув первое негодование, перешла в аргументируемую атаку уже более спокойным голосом: – Подумаешь… Бабулька (Царствие ей Небесное) ключ тебе вручила. И что…?! Что она тебе велела? Правильно… Велела беречь его пуще зеницы ока. А ты что сделала? Все верно… Спрятала его в сейф. И о нем никто не знает! Вот пусть он там себе тихонечко и лежит, весь такой сбереженный! Нет!!! Но тебе же этого мало!!! Он тебе задницу прожигает, да?!!!

Вторая Дуська обиженно ответила:

– Почему это, вдруг, задницу? Это место вообще никакого отношения к этой теме не имеет…

Первая Дуська хмыкнула:

– Нашла за что зацепиться, да? Да не важно, какое место он прожигает, главное, что ты себе проблем огребешь по самое некуда и на это место в том числе! Угомонись уже! Займись уже чем-нибудь более полезным и менее проблематичным!!! Например, своей личной жизнью! А то вон, на тебя мужики уже волками смотрят! Потому что носит тебя не пойми где, а главное, не пойми зачем! Все!! Забыли!!! Никогда ты этого ключа не видела, и знать ничего не знаешь!!! Поняла?!

Вторая Дуська тяжело вздохнула и, шмыгнув носом, проблеяла:

– И книгу не видела?

Первая Дуська отрезала:

– И книгу…!!! Ничего не видела!!!

Вторая Дуська, перестав быть «девочкой для бития», хитро так спросила:

– А как же визитка? Ну та, которую я этому лахудратому Константину дала? Ведь, наверняка, обязательно позвонит? И что, притвориться, что я его знать не знаю и никаких визиток ему не давала?

Первая Дуська рассудительно проговорила:

– Почему, знать не знаешь? Знаешь. Встретитесь, об истории родного края поговорите. И на этом твое «монастырское» приключение нужно и закончить. – И добавила грозно: – Ясно?!…

Вторая Дуська, опять тяжело вздохнув, невнятно промямлила:

– Ясно, ясно… Чего уж тут неясного… Ладно. Так и сделаю…

Конечно… Со стороны это бы выглядело в высшей степени странно. Едет баба за рулем машины, в которой на несколько миллионов всяких драгоценностей, и разговаривает сама с собой. Да мало того, что просто разговаривает, а еще и спорит сама с собой. Явный признак раздвоения личности, если еще чего не похуже! Думаю, психиатры этому бы могли и более заковыристое название дать, если бы услышали эту беседу. Но подобные разговоры сама с собой я изредка вела, и, соответственно, доложить об этом психиатрам было некому. Подобные споры одной Дуськи с другой, как и покер, очень прочищали мозги, и мне всегда это помогало принять верное решение. Правда, не всегда это самое решение приводило меня к спокойной жизни, но нервы успокаивало – однозначно.

Когда я подъехала к магазину, возле «черного» входа металась Сенька, чуть ли не грызя ногти, а за ней, с унылой и какой-то потерянной физиономией, словно тень самой Сеньки, маялся Игорек. Лихо зарулив на стоянку, я вышла из машины и широко улыбнулась спешащей мне на встречу сестре. Сенька была мрачнее тучи, и улыбка как-то сама собой истаяла на моем лице, словно кусочек сливочного масла на раскаленной сковороде.

– Что случилось?

Это был мой первый вопрос, который я задала сестре. Сенька хмуро глянула на меня и прошипела сквозь зубы:

– Где тебя черти носят???!!! Я уже в милицию собиралась бежать!!! – И потом, плюнув на присутствие подчиненного, рявкнула, не сдерживая эмоций: – Почему у тебя телефон не отвечает, а?! Я извелась тут уже вся!!! Ты в курсе, что тебя уже больше пяти часов нет?!

Я тоже, не особо обращая внимание на Игорька, растерянно ответила:

– Что значит, где меня черти носят?! Ты ж сама меня в монастырь за товаром отправила!

Но Сеньку не так-то легко было сбить с курса. Она прищурила свои зеленые глазищи и стала похожа на большую злую кошку, только что искры с волос не летели:

– Отправить-то я отправила, так ведь не для пострига!!! Монастырь-то мужской, насколько я понимаю! А тебя столько времени не было, что я уже, было, решила, что ты там навсегда решила остаться!

За нашими спинами сдержанно хихикнул Игорек, и это меня немного привело в чувство. Стоим две тетки посреди тротуара и орем друг на друга, словно базарные торговки. Поумерив пыл, я, как можно спокойнее, проговорила:

– Ты вот что… Орать заканчивай и пойдем в кабинет. Там и договорим. – А затем обратилась к охраннику: – Игорек, на заднем сиденье у меня две коробки. Отнеси их, пожалуйста, товароведам. – И протянула ему ключи от машины. Затем сгребла Сеньку за плечи и чуть ли не силой потащила ее в сторону кабинета.

Сестрица все еще продолжала гневаться, что выражалось в сурово сжатых губах и прищуренных глазах. Но чувствовалось, что первая волна гнева уже прошла над нашими головами.

В кабинете я сняла плащ, кинула сумку в кресло и занялась приготовлением кофе. Нам сейчас выпить по глоточку ароматного напитка с капелькой (а может и не только с капелькой) коньяка – было в самый раз. Пока я занималась кофе, Сенька уселась на диван и, по своему обыкновению, принялась трясти ногой, словно у нее под пяткой были раскаленные угли. Долго в молчании она пребывать не умела. Посверлив с минуту взглядом мою спину и чуток подуспокоившись, с упреком спросила:

– Почему на звонки не отвечала??? Я уже часа три, как названиваю тебе через каждые пять минут. Уже картинку себе нарисовала в голове, что ты где-нибудь в кювете с разбитой башкой валяешься. Ведь за ценностями поехала и немалыми! Почему охранника с собой не взяла?! Что с телефоном?! Почему так долго?!

Я ее не прерывала, позволяя выплеснуть все накопившееся негодование. Хорошо понимала, если не дам излиться сестринскому гневу сейчас, потом будет хуже. Это как с вулканом: если магма не находит выхода, она копит силы, напряжение увеличивается, а потом, бах!!! И вот, уже нет города Помпеи! Дождавшись, когда вопросы иссякнут, начала отвечать по порядку. Но сначала полезла в сумку и достала свой телефон. Чуть не присвистнула, увидев, сколько у меня пропущенных звонков от Сеньки. Подсунула ей чашечку кофе, предварительно капнув в нее коньяка из бутылки н\з, хранящейся в моем шкафу вот для таких случаев, и только потом начала терпеливо и методично отвечать на все вопросы сестрицы. Для начала покаялась (начальство это любит. Причем, не зависимо от того, является ли это самое начальство еще и твоим родственником):

– Ну прости… Телефон не слышала. Я ж в монастыре была, и потому звук отключила. А включить забыла. Охрану не взяла, потому что никогда ее не беру. Не из-за беспечности, а в целях конспирации. Наличие охраны рядом очень сильно привлекает внимание. А так… Едет себе тетка и едет. Кому какое дело куда и зачем? – Тут я слегка запнулась и стала маленькими глотками, дабы отвести подозрение от возникшей паузы, пить горячий кофе. А сама при этом лихорадочно соображала: сказать или не сказать Сеньке про ученых и про книгу. Если не сказать, тогда возникает вопрос, чего так долго. А если сказать, то не было бы еще хуже. Мое вранье сестрица за сотню верст учует. Да и не была я особой мастерицей в этом виде «спорта». Решила, что попробую обойтись полуправдой. Отставила чашку и почти равнодушно проговорила: – А задержалась, потому что с интересными людьми из историко-архивного института встретилась. Они там изучают монастырские архивы. Поболтали маленько. Ты же знаешь, как я люблю все, что связано с историей нашего края. – И посмотрела на Сеньку прозрачно-голубыми честными глазами (правда, глаза-то у меня карие, но я постаралась сделать их как можно голубее, сиречь, правдивее).

Сестра глянула на меня своим фирменным взглядом старичка Мюллера, но я держала оборону стойко и взгляда не опускала, только ресницами изредка хлопала, но не чаще положенного. Посверлив еще немного меня взглядом, Сенька, вроде бы успокоилась. А я про себя с облегчением выдохнула. На этот раз, кажется, пронесло.

Глава 4

Пока я вела беседу с сестрицей, подспудно в голове у меня все крутилась мысль о том, что нужно бы как следует разглядеть ключик. А ну как, я ошиблась? И рисунок на книге совсем другой, а в монастыре на меня напало некое затмение? Но выпроводить сестрицу, не вызывая подозрений, у меня не получалось. Поэтому, скрепя сердце, я решила перенести это мероприятие на завтра. Ночью я спала плохо, какими-то короткими «перебежками» между кошмарами. Промаявшись так до пяти часов утра, встала и поплелась в душ. Облившись холодной водой, вроде бы немного пришла в себя. На работу отправилась, что называется, ни свет ни заря, в самом, что ни на есть, прямом смысле этого слова.

Охранник, увидев меня, с удивлением проговорил:

– Что-то вы раненько сегодня, Евдокия Сергеевна…

Не вдаваясь в долгие объяснения, проговорила со вздохом:

– Дел много накопилось, за день не успеваю…

Прошла в кабинет и сразу ринулась к сейфу. Взяв ключ и специальную ювелирную лупу, уселась за стол и включила настольную лампу. Принялась внимательно разглядывать рисунок на серебряном ушке. Нет, все точно! Рисунок совпадал один в один с тисненным узором на книге. Просто на ключе он был очень маленьким, и с первого взгляда в нем было трудно угадать спрятанного среди разных завитушек журавля, расправляющего крылья. Не вставая с кресла, отодвинулась от стола и выключила лампу. Задумалась, вертя ключик в руке. Что же это такое получается? Выходит, этот ключик имеет прямое отношение к «Журавлиному братству», так что ли? А бабулька из церкви…? Она тогда кто? И что этот самый ключик должен открывать? А главное, почему вдруг я? Какое я ко всем этим загадкам имею отношение? Сердце замерло на несколько мгновений, словно я стояла на пороге чего-то неведомого, тайного и ужасно манящего, и мне сейчас надлежало сделать решающий, не побоюсь этого слова, судьбоносный шаг, чтобы переступить этот самый порог. Хотя, почему «словно»? Выходило, что я на самом деле стояла на этом пороге, чтоб его…! А вот, осмелюсь ли я его перешагнуть, был вопрос другой. Впрочем, кого я пыталась обмануть? Не удержавшись, фыркнула вслух. Передразнила сама себя: «осмелюсь ли…?»! Да я вприпрыжку рвану вперед, даже не заметив этого самого порога! Что поделать… Такова моя натура. Вздохнула тяжело, вспомнив сестрицу. А ей что скажу? И тут же сама себе опять ответила: ничего. Нечего пока говорить, сама еще ничего не знаю. Эх, узнать бы про это самое «братство» чуток побольше! А для этого что? Правильно… Для этого нужно встретиться с Аникеевым. Координат его у меня не было, но… Тут я себя остановила. При мысли о лохматом историке что-то тревожное шевельнулось у меня внутри. Если уж совсем честно, то не нравились мне эти «ученые». Пятое или шестое чувство (я уже сбилась со счета) отчаянно мне семафорило пока еще желтым светом, означающим «будь осторожна». Давняя, еще с детских лет привычка все анализировать и разбирать по «кирпичикам» причину собственной тревоги или даже просто плохого настроения сейчас была как никогда кстати. Что такого «опасного» углядело мое подсознание в этих двоих? Ну, положим, с Волковым все было понятно и безо всякого анализа. Весь его внешний вид, фигура, накачанные мышцы, небрежная, нарочито ленивая поза и острый цепкий взгляд, способный подмечать самые мелкие и, на первый взгляд, казалось бы, незначительные детали, словно рысь на охоте – все это было трудно согласовать с такой безобидной деятельностью, как аспирант-историк. А вот лохматый Костя… Он-то мне чем не глянулся?

Я даже прикрыла глаза для лучшей концентрации и мысленно перенеслась во вчерашний день. Вот, отец Андрей ведет меня к «ученым», чтобы представить… Что я увидела тогда, когда посмотрела на Аникеева? Ведь что-то еще тогда меня насторожило… Что это было? И тут я вспомнила! Вспомнила так отчетливо, будто и впрямь стояла сейчас посреди того монастырского подвала! Конечно! Его очки! Меня тогда удивило, что у Константина очки в очень дорогой, если не сказать, дорогущей оправе! Откуда у обычного ученого из историко-архивного института такие деньги на такую вещь? Нет, не подумайте плохого… Я не собиралась считать чужие деньги. Может, ему богатая тетушка наследство оставила или он клад нашел, мало ли… Дело было даже не в этом! Насторожило меня то, КАК он носил эту самую оправу, как небрежно поправлял ее. Другими словами, его отношение к такой дорогой вещи было, как само собой разумеющееся. Небрежно привычное. Да! Именно так! Я вспомнила, когда, будучи еще студенткой и имея сорок рублей стипендии, на которую нужно было прожить целый месяц, я умудрилась через разные подработки накопить немного денег и купить себе немыслимо дорогую дамскую сумочку. Помню те плавные осторожные движения, с которыми я надевала ее себе на плечо, помнила внимание, которое я уделяла окружающему, когда садилась в битком набитый автобус, опасаясь зацепиться этой сумочкой ненароком за какой-нибудь острый угол. Не знаю… Возможно, я и придавала сейчас подобной мелочи слишком большое значение, но мое подсознание радостно мне кивало, мол, правильной дорогой идете, товарищи. Нет… С этими гражданами мы спешить не будем. Теперь я даже досадовала, что сунула им свою визитку. Но какую-нибудь информацию о «Журавлином братстве» получить очень хотелось. Эх, жаль, что я не умею читать на древнеславянском языке! «Слово о полку Игореве» было не в счет. А так, думаю, отец Андрей не отказал бы мне покопаться в той загадочной книге.

И тут мне пришло в голову, а что, если сам отец Андрей что-нибудь знает об этом? Ведь, наверняка, у них в монастыре есть люди с подобными умениями! Ведь там столько старинных книг, большинство из которых написано именно на этом языке. Просто обязаны быть! Не могут не быть!

Вдохновленная этой мыслью, я решила выкроить время и опять съездить в монастырь, поговорить с отцом Андреем. Кто знает, а вдруг…?

Свою мысль я додумать не успела. В дверь тихонько постучались. Я, повинуясь какому-то внезапному порыву, который в простонародье у нас называется «черт попутал», быстро надела шнурок с ключиком себе на шею, убрала лупу в ящик стола и бодрым голосом ответила:

– Да, входите…

Когда я, вспоминая потом обо всем произошедшем, пыталась понять, что дало толчок тем последующим событиям, то пришлось признать, что именно этот неосознанный жест тогда в моем кабинете и послужил тем мощным катализатором, который… Ну не буду забегать вперед. Что случилось – то случилось. И, не умея избежать тавтологии, просто добавлю банальную истину, что все случайности в нашей жизни, увы, не случайны.

Дверь приоткрылась, и на пороге возникла Людочка, старший продавец. Вид она имела слегка встрепанный и несколько обескураженный. Обычно спокойная и уравновешенная, сейчас она производила впечатление, что только-только ей удалось вырваться из обезьянника, где она долго и упорно отбивалась от надоедливых мартышек. Людочка работала в этом магазине со времен, так сказать, его основания. Была она невысокого росточка, пухленькая, словно сдобная булочка, которую только что вынули из печки, с каштановыми волосами, завитыми в модные спиральки, придающими ей несолидный вид девочки-подростка, хотя ее шестнадцать лет уже давно миновали. Но, несмотря на «модную» прическу, человеком она была ответственным и серьезным. Сейчас же ее голубые глаза были раскрыты на всю возможную ширину, грудь под тонкой белой блузкой взволнованно вздымалась, словно она пробежала, как минимум, стометровую дистанцию. Все это говорило о том, что произошло что-то в высшей степени небывалое.

Обнаружив меня, спокойно сидевшую за столом, Людочка, чуть выдохнув, пробормотала:

– Слава Богу, вы на месте… – И, не дожидаясь от меня требовательных вопросов на тему «что случилось», быстро заговорила: – Евдокия Сергеевна, не могли бы выйти в зал… У нас… – Она запнулась и, оглянувшись за спину в приоткрытую дверь, шепотом закончила: – В общем, у нас клиент трудный… Не могли бы вы…