Шаровая молния

Я слышал, что Лиза после нашего разрыва и повеситься хотела, и вены себе расхерачить, и сдать меня с потрохами всем девчонкам, правда, это пошло бы только на пользу моему имиджу. Она мне надоела, и я так элегантно и без лишних слез и соплей с ней разбежался. Мне кажется, такое расставание, когда кого-то застукивают – это самый эффективный способ кого-то бросить или жестко прокидать. В этом деле я был виртуоз.

В один прекрасный день Елизавета Иванова исчезла – я тогда чуть не сорвался пойти к ней и извиниться, чтобы после наших отношений не было неприятного осадка, но все-таки сумел удержать себя не унижаться, наслаждаясь новыми отношениями с Катей. Что же я мог еще поделать? Все это время между мной и моими девушками не было какой-то сильной связи, того сказочного и волшебного чувства, не было настоящей любви… Ну как минимум с моей стороны ее не было. Были лишь слепое влечение и страсть, которыми я одаривал всех этих девочек посредством регулярной половой жизни.

Позже мне сказали, что Лиза со своей мамочкой уехала из нашего города. Во, бля, поворот! На самом деле эта «слишком умная» мамаша всерьез думала, что у меня с Лизой все весьма серьезно и надолго (мы тоже первое время так думали). Поэтому она все искала момент, когда можно было уместно поговорить о будущем узаконивании наших отношений. Ага, в нашем-то возрасте! Она вообще с катушек съехала. Вот так хотела с богатенькими породниться. Когда же я расстался с ее дочерью, то она не побоялась, не постеснялась и побежала к моей маме качать права и требовать немедленных извинений и возмещения морального ущерба. Ничего себе, да?! Моя мама, может быть, женщина миниатюрная, с виду слабенькая и беззащитная, но лучше не видеть ее в гневе. Она так наехала на эту подругу своей сестренки, так прочистила ей мозги, что та испугалась и свалила из города, прихватив с собой свою «маленькую и несчастную» дочку. Мама, по-моему, даже денег ей кинула на дальнюю дорожку со словами типа «чтобы духу твоего здесь не было»! Вот так-то!

Упертость, жесткость и хладнокровие у меня от мамы; хитрость, стойкость и предпринимательская жилка – от папы. С виду и не скажешь, что мой отец – гений, просто по виду он всего лишь солидный и правильный мужчина, но… разрази меня гром, какие же деньги вертятся вокруг него. У меня просто голова от них кругом, хотя я привыкаю понемногу.

Спустя месяц я узнал от тети Светы – случайно подслушал их с матерью разговор – Ивановы, Лиза и ее мамочка, в другом городе от дальних родственников некое наследство получили, вот и укатили подальше отсюда. Не дай Бог, конечно, столкнуться где-нибудь с Лизой. Хотя… к чему это я? Я попросил бы ее хоть на денечек начать все с начала, но это начало было бы чисто в моем нынешнем стиле (я ведь люблю шутить) – я бы поимел ее еще раз и бросил, поблагодарив за все, а также за то, что именно она, неприметная и робкая девчонка Лиза, которая преображалась, когда ходила и спала со мной, всему меня и научила, всей этой психологии, всем этим приемам. Тогда я был кем-то вроде подопытного кролика для нее, а она служила ростовой куклой для меня. Лиза открыла мне мир большого секса и всех этих отношений, а как обращаться с деньгами и что они могут дать, меня еще с пеленок обучили.

Со всем этим набором я просто заветное сокровище: и на внешность не урод, и при деньгах, и тело у меня что надо, и постоять за себя я в состоянии, и телку взять могу, какаю захочу и когда захочу.

Так вот! Катя. Что же приключилось с ней? Да, вспомнил: однажды я случайно кончил в нее. И через несколько неделек она мне сообщила, что беременна! Конечно, для меня это был шок. С таким серьезным испытанием я еще не сталкивался – оно стало для меня страшной неожиданностью, но самообладания я не потерял, иначе я не был бы Алексеем Вершининым! Возникшую проблему я решил устранить самостоятельно и без лишней огласки – уговаривал, чуть ли не угрожал, упрашивал Катю сделать аборт. Перед девушками я никогда не позволял себе унижаться, не вставал на колени и не лез под каблук, но Катя, видимо, тоже была из тех, кто хотел породниться с богатой семьей и захомутать симпатичного и молодого паренька, которому еще гулять и гулять – как вы понимаете, она горела желанием оставить ребенка и не дать мне удрать. А я ведь не цепная собака! В конце концов мне все-таки пришлось насильно положить ее на операционный стол, клятвенно настаивая на том, что между нами все останется как прежде. Само собой, убедившись, что операция прошла успешно, я на совсем исчез из ее жизни – она и не пыталась что-либо вернуть.

После Кати в моей жизни, словно полная противоположность моим взглядам, вкусам и убеждениям, возникла рыжая бестия Анжела! Это было, словно в самом страшном сне… Но меня самого, наверное, потянуло на экстрим и оригинальность. Именно с Анжелой я испытал первое и последнее фиаско в моей интимной жизни. Она издевалась надо мной как могла, выжимая из меня все соки по много раз за день и за ночь: чем только она меня не хлестала, будто я просто игрушка в ее умелых руках, управляемых явно психически расстроенным мозгом. Мне даже больно и неприятно вспоминать, как и где только мы не занимались этим… и в каких позах, и какие у нас были ролевые игры, включая, кстати, такие знаменитые пристегивания к кровати, завязывание глаз и причинение нестерпимой боли. Может быть, кто-то это и любит, но только не я – всем процессом должен руководить я, и все это должно приносить удовольствие, а не боль и унижение! У меня от нее до сих пор мурашки по коже. Именно с ней меня в первый и последний раз оттрахали (не я, а меня)! И вскоре бросили (не я, а меня)! Я был возмущен и озлоблен (с виду она была вполне нормальной и пристойной девушкой, правда, чуть постарше меня) – мне же было неприятно от такой наглости и смелости обращения со мной, словно я какая-то кукла, непослушный раб и все такое прочее. Как вы думаете, приятно ли человеку, когда его приковывают наручниками к кровати, завязывают ему глаза, долбят плеткой, куда не лень, откровенно насилуют, а затем выбрасывают посреди ночи из машины непонятно где. Все происходило на ее хате. Когда она закрывала мне глаза, мне даже казалось, что она вытворяла со мной что-то приятное – наверно, именно за эти пару минут вожделения я расплачивался болью и унижением всю ночь. Причем она меня бросила сама – соболезную тому парню, который после меня повелся на ее огненные волосы, взгляд тигрицы и извращенную фантазию (вплоть до сумасшествия). Тогда я весь ходил в синяках и шрамах, будто после драки – пришлось говорить родителям, что это я так в школе на физкультуре пару раз со стенкой встретился… и покатался по полу.

А вообще этих девок у меня было столько, что если я сейчас сяду составлять список, то явно и половины не вспомню. Жалко их – они-то наверняка помнят меня, а я не помню их. Что ж поделаешь, так бывает. И ведь подобных историй тоже было много – книгу можно написать…

Но почему же для остальных пацанов отношения с девушкой становятся целой проблемой? Вот вам мастер-класс! Как минимум так было у меня. Видишь, значит, нужную девушку и с желанием долго и упорно смотришь на нее, обжигая ее своим взглядом, а потом ловишь ответный взгляд – сначала удивленный от внезапности, а затем довольный от неожиданного знака внимания. Позже должен завязаться недолгий разговор, во время которого она только и делает, что улыбается и немного тебя стесняется, то и дело опуская глазки, покачиваясь на месте, поглаживая свои руки и волосы. Вот в такой сложившейся ситуации есть повод пригласить ее куда-нибудь, она наверняка не откажет, ведь она давно на седьмом небе просто от твоего взгляда, а не от разговора или приглашения. Если ты, конечно, при этом на лицо не уродлив и умеешь лыко вязать.

Это первое свидание (свиданием оно называется только для нее) придется вытерпеть ради грядущего удовольствия. Извлекать пользу и интерес из таких вот «выходов в люди» лично мне никогда не удавалось – наверное, потому что я был настроен на другое (вы уже догадались, что именно я имею в виду). Я только смиренно, не показывая виду, терпел все эти романтические штучки и удивлялся, как моя спутница всеми средствами пытается влюбить меня в себя, произвести должное впечатление, преподнести себя в лучшем свете, намазавшись при этом тонной косметики, облившись бидонами духов, обвесившись самыми дорогими и красивыми шмотками и цацками. За этим процессом наблюдать интересно, иногда даже весело, параллельно наслаждаясь собой, ведь все это представление для тебя и ради одного только тебя, мужика.

Но я бы отбросил все эти тонкости, условия, честолюбие, вежливость и приличие и взял бы ее сразу, где пришлось, но я великодушно проявляю к ней уважение и не делаю намеченного, выставляя на показ джентльменские манеры. Конечно, проще выебать и сразу же бросить ее, отправившись на поиски другой (хотя поиски особо не нужны – желающие найдутся везде) – такой расклад будет легким решением проблемы для нее, нежели бросить даму после отмененного или испорченного первого свидания. Но куда деваться?! Такова жизнь, такова природа – ее не переделаешь! Либо ко мне и сразу, либо ни к кому и никуда!

Я люблю тебя, молодость! Не уходи от меня. Я мог бы рассказать, как участвовал в групповухах, снимал проституток как не фиг делать, но оставим это на потом. Ведь некоторые подробности моей жизни живут в моей памяти и умрут вместе со мной, ибо в таком ловеласе и соблазнителе, как я, должна же быть хоть одна тайна, эдакая соблазнительная загадочность. Пусть девчонки липнут – пусть узнают, какой я на самом деле. Я и не против!»

…Мажор Алексей Вершинин после потока этих мыслей внезапно улыбнулся, вновь вспомнив про свою тетку, которая недавно донимала его своей болтовней: «Эх, зря все-таки я отшил эту немолодую дамочку! Была бы она чуть помоложе, поумнее и получше – точно замутили бы!»

День разгорался с новой силой, за окнами становилось все жарче. Вершинин не стал долго задерживаться в «Макдональдсе» – он поднялся с диванчика, потянулся так, что его рубашка чуть не залезла ему на шею и, не став прибирать за собой, вышел на воздух.

Он вразвалку побрел к своей машине, но не дошел до нее. Пройдя несколько метров, Вершинин косо оглянулся на тротуар с другой стороны проезжей части, где увидел своего одноклассника Олега, который шел по дороге с некоторой опаской, готовясь мигом завернуть в арку.

– Ага! Попался, Олежка! Ну держись! – произнес сквозь зубы Алексей и, забыв о том, что шел к машине, метнулся вдогонку за своим должником: мигом перебежал дорогу и кинулся за ним в арку, ведущую в квартал.

Часть вторая

Глава 11 «Должник»

Чем же так насолил Вершинину тот самый Олежка, которого увидел наш главный герой, выходя из «Макдональдса»?! А все очень даже просто, хотя на первый взгляд истинная причина преследования может показаться странной, если вспомнить о том, что Алексей Вершинин у нас из богатой и состоятельной семьи – состояние у них солидное, но вопрос состоит даже не в деньгах, а в задетом самолюбии самого мажора Вершинина. В чем же дело?

Итак, случилось все еще в начале осени. Наш Олег, по неизвестной причине остро нуждаясь в финансах, через силу переборол свой страх и стеснение и решился одолжить нужную сумму денег у Алексея Вершинина. Причем данное решение пришло в голову Олегу как раз в тот самый момент, когда его будущий кредитор был, мягко говоря, нетрезв и творил навеселе все, что взбредет в его затуманенную башку. Тогда Лешке стало жалко просившего у него денег Олега, и в пьяном бреду, неся нечленораздельные фразы, Вершинин кинул Олегу столько денег, сколько тому было нужно, лишь бы нудный одноклассник с грустным лицом и мольбой в голосе отстал от Леши и не портил ему праздник. Пьяный Вершинин любил разбрасываться деньгами – немного прилетело и Олегу, получившему словно «дар Божий» от Вершинина, который в другое время даже не стал был слушать Олега.

Когда Лешка очухался, он, взявшись за голову, принялся исправлять все, что сотворил в бреду –что касается занятых денег, мажор вспомнил почему-то только про Олега, решив быстро и жестко устранить свой просчет. Доброта была не в его стиле. Вершинину показалось, что выбить долг у чмошника будет занятием легким и быстрым, но, как вы видите, самое легкое и быстрое затянулось аж до самого лета. С этого и началась заваруха: еще в самом начале, понадеявшись на порядочность заемщика, Вершинин решил отсрочить срок выплаты, потом об этом было забыто, а когда все вновь всплыло наружу, побежали проценты, включились штрафные санкции. Удивительно, но до кулаков не доходило. А Олег ни в какую! В общем, Вершинин давно горел желанием перейти к решительным действиям, отказавшись от дипломатии, которую ему навязывал Тихомиров.

Олег шел быстро, опустив голову и временами резко оборачиваясь назад. Он, как бы защищаясь от неведомого врага, при ходьбе всегда хватался правой рукой за локоть левой руки или даже за плечо, словно оно у него болело. Так и шел, перекрестив себя руками, с печальным и задумчивым выражением лица. Должник Вершинина был человеком стеснительным, робким, закрытым, болезненным, склонным к глубоким и длительным депрессиям – проще говоря, он был жалок, обыкновенное пустое место. Единственное, чем он блистал в свои 17 лет, так это неординарное мышление, помогавшее с учебой, но что-то его постоянно косило: то проблемы со здоровьем, то проблемы со сверстниками, с семьей, то неурядицы с психическим восприятием мира – ему вечно что-то мешало полноценно жить, а в последнее время ему начало чудиться, что во всех его несчастьях, во всей своей неуверенности и убогости, во всем его незавидном положении виноват только он. Частично это было так.

Олег был почти на голову выше Вершинина – при хорошем развитии событий он мог бы стать выдающимся баскетболистом, но хорошего развития событий все не было. Он никак не совершенствовался, не развивался – так и остался сутулым и хилым дистрофиком, которого даже звали в спецшколы для «особенных детей».

Парень обладал несколько отталкивающими чертами лица. Голова у Олега была небольшая, зато держалась на длинной шее. На лице у него не было ни одного изъяна – оно было чистое, компактное, если можно так выразиться. Небольшой ротик Олега, из которого издавался высокий, немного хрипловатый голосок (такой, будто что-то в горле мешало ему говорить) обрамляли толстые губы бледно-красного цвета. Олег обладал широким носом с горбинкой; ярко выраженных пухлых щек у него не было, подбородок почти не выступал, уши были немного оттопырены. Глаза у него темные, но поражающим взглядом, как у Вершинина, они не обладали – взгляд у паренька был тусклый. Все его страдания и невзгоды отражались на его внешности. Волосы Олега были русыми, а словно прореженные брови были черные. Лоб был широк; глаза близко посажены и немного утоплены, вокруг них всегда какая-то неведомая тень и пугающая загадочность.

За все это время Вершинин успел возненавидеть Олега. Оба друг друга не переносили. При виде своего должника Алексей впадал в неистовую и неконтролируемую ярость, а если дело доходило до разговора, то в нем Вершинин за себя не отвечал, был сам не свой. Леша любил издеваться над слабыми и беззащитными сверстниками и подкалывать их. На таких, как Олег, Леша не хотел тратить ни сил, ни времени, но иногда все-таки хотелось продемонстрировать свою силу и мужественность, покрасоваться перед кем-либо, помучив, например, своего должника, который за все это время много чего натерпелся от изощренного Вершинина. Последний только радовался, когда видел, как терзается его очередная жертва. Причем Вершинин всегда творил подобное, когда ему было нечего делать или просто было скучно, тем более у него всегда была веская причина на такое обращение с Олегом, который был для Вершинина просто надоедливым тараканом – с превеликим удовольствием мажор медленно угнетал и убивал этого «ползучего гада».

Любое причинение боли и страдания вызывало восторг у Вершинина – так он показывал, в какой степени он лучше, сильнее и выше всех остальных, выше того же Олега, который сделал той осенью великую глупость и в течение всего этого времени бездумно ее раздувает, испытывая терпение Алексея Сергеевича Вершинина, считавшего свою жертву абсолютным нулем. Вместо того чтобы простить долг, всю свою злобу Алексей изливал на своего непутевого должника, и без того уже опустившегося ниже плинтуса.

Сам Олег до смерти боялся своего кредитора и уже тысячу раз пожалел, что сумел в тот раз занять у этого чудовища денег, и еще столько раз он пожалел, что не может их ему вернуть, будто привыкнув к ненависти и издевательствам со стороны Вершинина. С того самого момента, когда Алекс понял, что возврата деньжат он не дождется, его неплатежеспособный одноклассник подвергся таким издевательствам, такому давлению, что порой панически боялся выйти из дома, думая, что рядом на своем «BMW» проедет Вершинин и собьет его, боялся встретить своего ростовщика в школе, думая, что тот выставит его посмешищем перед всеми, либо в его голову взбредет чего похуже. Сам Леша решил изжить его со свету за свои деньги – отравлять жизнь Олегу у него выходило с лихвой.

Алексей забежал в арку и очутился в небольшом квартале, густо заросшем старыми раскидистыми деревьями, меж которых находилась такая же старенькая, замызганная детская площадка – судя по ее виду, она больше подходила для ночных посиделок алкашей, нежели для детского досуга. Олег стремительно шел наискосок квартала по тропинке. Леша не выпускал его из виду. От злобы кисти невольно сжались в кулаки, лицо насупилось, мышцы напряглись, зубы застучали и чуть не раскрошились от напряжения, черные глаза наполнились кровью, а голова – желанием отмутузить Олега и подвесить его за одно место. «Я не знаю, что я с ним сейчас сделаю! Истязаю, разорву, закопаю! Он пожалеет, что на свет родился, тварь!» – думалось в тот момент Алексею.

Вершинин пыхтел, как разъяренный бык. Тяжелыми шагами он побежал за Олегом. Для Вершининского должника появление Леши стало полной неожиданностью, настолько испугавшей его, что он в момент позабыл, куда и зачем шел.

Подобные сцены происходили между ними много раз. Но Леша решил закрыть этот вопрос раз и навсегда. Вершинин не понимал, почему же его должник не исправляет своего положения и не возвращает долг: вряд ли ему нравится, когда его унижают. Зачем вообще нужны были такие деньги робкому, стеснительному, безынициативному переростку Олегу, у которого бы не хватило фантазии, чтобы достойно их потратить? Ведь увиливал от уплаты он весьма ловко и хитро. На девушку, да нет ее; на наркоту – маловероятно; на себя, на лекарства, на ставки или на что?

Леха еще больше загорелся выбить из непутевого одноклассника деньги. Сейчас Олег был настолько покорен и беспомощен, что Вершинин мог использовать его и как слугу, и как бойцовскую грушу. Алексея достала эта беготня. Вершинин привык выигрывать и доводить все дела до конца (то есть до его личной безоговорочной победы), поэтому все деньги должны были до последней копейки вернуться ему в карман… сегодня… с процентами!

Еще бы неожиданность! Идешь себе спокойно, никого не трогаешь, ни о чем не думаешь, наслаждаешься тихой и спокойной минуткой в жизни, и тут как снег на голову со спины на тебя кидается, хватает и откидывает в сторону, словно спичку, человек, которого ты боишься больше смерти. Так с Олегом и произошло…

Алексей набросился на Олега, повиснув на нем и схватив таким образом, чтобы можно было с легкостью повалить свою жертву. Вершинин откинул Олега на маленькую детскую лавочку с облупившейся краской. Вершинин свирепо смотрел на него свысока, чувствуя свое превосходство по всем фронтам. От беготни и возбуждения он дышал глубоко, отчего вся верхняя часть его туловища приподнималась. Леша смотрел на своего должника и улыбался: он в очередной раз имеет возможность «поиграть» с Олегом, как кошка с мышкой, прежде чем задушить и съесть. Таких вот «игр» должник боялся и остерегался, но ничего не мог с этим поделать – ему оставалось только подчиниться и терпеть все Лешины изощрения. Отстраниться или отбиться он не мог, ибо явно не в этой жизни ему удастся так сделать – сейчас он слабая и беззащитная, мелкая и бесполезная, надоедливая и мешающая песчинка в глазах Леши, в руках его, в руках сильного и вездесущего ветра, похожего на саму жизнь, которая так жестоко обращается с Олегом.

Голос Вершинина прозвучал для растерянного Олега громко и страшно, словно ему оглашали смертный приговор:

– Ну привет, Олежка! Давно не виделись!

– Леша! Что ты здесь… – не договорил Олег.

– Для тебя – Алексей Сергеевич! – прорычал Леша. – Я все ищу тебя, крыса подзаборная, а ты тут жизнью наслаждаешься! Видимо, забыл, что есть я… и что есть у тебя передо мной определенные обязательства, которые так никуда и не исчезли. Пока есть я, есть и они… и не жить тебе спокойно!

Олег молчал и морально готовился к тому, что угнетатель может приказать целовать ему ноги (поверьте, бывало и не такое). Олегу хотелось сказать, что он каждое мгновение помнит о своем постыдном долге.

Алексей Вершинин не стал тянуть. Он наклонился к Олегу и проревел:

– Так когда будут деньги?!

«Господи, это никогда не кончится! Ничего не меняется», – подумалось Олегу, но на поставленный вопрос он так и не ответил, будто язык проглотил.

Из-за вмятины на машине и тети Светы Вершинин с утра пораньше и без того был зол, так его вдобавок и побегать заставили.

– Блять! Я так и знал! – вскричал он, всплеснул руками и отвернулся, удивляясь наглости и одновременной стойкости Олега (про себя он назвал его камикадзе и мазохистом).

Леха сорвался. С разворота Вершинин молниеносно провел хук с правой, который пришелся прямо в глаз сидящему на лавке Олегу. Обычно после такого коронного удара обидчик Леши сразу вырубался, но Олег лишь упал плашмя с лавочки на пыльную утоптанную землю, засыпанную сигаретными бычками и кожурками от семечек. Ударившись об землю, Олег почувствовал прострел боли, от которого у него раскрылся рот.

Больно пришлось не только ему, но и кулаку Вершинина. Леха после лихо нанесенного удара взялся за руку и, чтобы избавиться от боли, начал ее трясти, приговаривая:

– Получил, задрот?! Из чего ты сделан, чудовище?! Вывел меня сегодня. Ебать, тебе не поздоровится! Вот тебе еще, уебище! – Вершинин снова со всей силы ударил должника – на этот раз ногой по животу. Олег сразу же скрючился, приняв боль как должное.

Чудом Алексей на мгновение остановил свою экзекуцию, поняв, что вся эта сцена может попасться кому-нибудь на глаза. Либо слабенький может отбросить коньки. Алекс потрепал лежащего ногой по плечу, отплевываясь и вытирая пот со лба рукой:

– Будешь знать в следующий раз, как выводить меня! Поверь, это жестко карается! А ты… достаешь меня только своим присутствием! – неистовствовал Алексей. – Вставай! – говорил он Олегу, схватив того за уши и посадив обратно на лавку, точно это не человек, а скрученный в рулон пыльный ковер.

Вершинин не намерен был прекращать – он продолжил:

– И теперь, Олежка, такое будет повторяться изо дня в день. Надеюсь, до тебя дошло, как все это можно прекратить? Сегодня ты еще легко отделался, – Леша помолчал. – Не знаю! Не знаю, как до тебя достучаться, как тебе объяснить, что ты творишь несусветные глупости… причем нарочно. И все это выходит боком только тебе.

Олег, пока Вершинин говорил, терпел терзающую его боль: от колких, как ножи, ударов по глазу и животу. При этом Леша даже в лице не изменился – отошел в тень и что-то там болтает. Он прекрасно знал, куда и с какой силой бить – все его удары пришлись по слабым местам, которые будут болеть и долго заживать. Олег старался слушать Лешу, но делать это с каждой секундой становилось все тяжелее и тяжелее, и вы сейчас поймете почему…

– Я скажу прямо, – с новой силой говорил Алексей. – Я устал от тебя! Ты мне надоел… своей твердолобостью, упертостью своей неуместной. Тошно даже смотреть на тебя. Если не хочешь по-хорошему, тогда будет по-плохому: я не буду так с тобой сидеть и разговаривать, а буду продолжать тебя дрючить. Я бы оставил тебя подыхать и мучиться, но мои интересы мне не позволяют – мои инвестиции, даже такие неудачные, должны при любых обстоятельствах принести доход, – создавалось впечатление, что Вершинин всем этим хотел научить Олега чему-то. – Скажу просто – если не отдашь деньги сам, я их в буквальном смысле вытрясу из тебя! А сам ты мне и на хуй не сдался! Как же ты не понял, Олег, как же тебе вся эта баланда не надоела?! Ты будто меня не слышишь, всего этого не видишь… не понимаешь, чего я от тебя хочу, или просто не хочешь ничего понимать! Тебе нравится, когда за тобой бегают, что ли?! Когда тебе уделяют внимание, лижут зад, пылинки с тебя сдувают?! Так давай я тебе бабу подгоню безотказную – ей будет по фигу на твою внешность и твои заморочки. Или ты любишь, когда тебя дубасят, словно последнего подонка, как собаку блохастую? Вряд ли, не похоже, – рассуждал Алексей. – Не понимаю я, как это может приносить кому-то наслаждение (невольно Вершинину вспомнилась Анжела)! Я путаюсь в догадках! Ты нарик – да вроде нет; игрок – тоже вряд ли… сейчас нигде нормально и не поиграешь; или ты прошлые долги таким вот способом закрываешь – идейка не очень, сам подумай, – Леша внезапно засмеялся, взявшись за голову и почесав свои черные волосы. – Это пиздец! Помешательство! Что же я говорю, не срать ли мне на все это?! Всех вас надо учить, как правильно жить… за ручку водить! – он говорил это вслух, а потом, вспомнив про присутствие Олега, смотревшего на него мутным взглядом и боявшегося пошевелиться, попридержал поток своих сумбурных мыслей и продолжил убеждать своего должника, открывая ему правдивую, «Вершининскую» картину мира и той ситуации, в которую они оба попали. – Ох, Олежка, это все так сложно! От этого голова заболит похлестче самой отвязной пьянки! Зря ты в это ввязался – сидел бы тихо да не высовывался.