Радуга на сердце

В памяти всплыло жуткое название «технология программирования» и полная женщина с копной рыжих волос, разносящая в пух и прах каждую строчку его неумелого первокурсного кода. Как же она там говорила…

– …степень правильности работы программы зависит от степени кривизны рук программиста.

Все коротко хохотнули, и принципы отбора людей на стенд вдруг посыпались в пространство, как шрапнель на поле боя:

– Кривизну роста рук – на первое место!

– Э-э… Индекс ст’емления сдохнуть за идею, точно.

– Коэффициент жополизства!

– Лина, не к лицу девушке…

– Шкала мастерства в удовлетворении начальства…

За последнее Санька получил от Пароёрзова о-о-очень многообещающий взгляд. Да ладно, я уже столько раз огребал по маковке за такие вот слова, что уже не боюсь.

– Короче, жить будем плохо, но не долго, – Санька улыбнулся и резко помрачнел. – Сколько у нас времени до появления психологов? Когда испытания силовой части и собственно эксперимент? Реальные даты я знаю. Надо знать, к какому числу планируют всё это эшелоном выше.

Их взгляды скрестились и, прозвенев, разошлись. Но Пароёрзов ещё агонизировал.

– Вы должны…

– Нет, – вкрадчиво перебил Санька, сжимая кулак за спиной, – мы не должны. Мы только можем. Или не можем. Потому что по факту здесь работают трое. Артур не в счёт, поскольку его пригоняют сюда палкой, а он и рад работать как безрукая палка. И весь пришлый народ тоже, потому что им плевать на результат.

– В пятницу здесь будут люди субподрядчика из Москвы-3. Это по поводу силовой части, поднимете при них высокое на всех батареях. А насчет психологов, – Пароёрзов дернул плечом. – Думаю, что первые из нас попадут под раздачу в тот же день. День «Ха», что и говорить.

***

Семейный ужин вечером того дня проходил в урезанном варианте. Катька накануне похвасталась новостью, что её пригласили на какую-то закрытую вечеринку филологов, и придёт она домой ближе к полуночи, поэтому Ангелина Павловна решила особо не стараться. На стол перед Санькой грохнула дежурная тарелка с отварной несолёной картошкой и разрезанным вдоль огурцом. Но прагматизм в кои-то веки взял в Саньке верх: предстоял важный разговор, от которого зависело очень многое. А удовлетворить волчий аппетит можно будет и ночью.

Почти не притронувшись к еде и дождавшись, пока Ангелина Павловна в гробовом молчании заварит себе гремучую смесь из кофе, сгущенки, корицы и кайенского перца, Санька пошёл в атаку. В глаза ему бил свет лампы, лицо жены тонуло в тени, но иного выбора не оставалось. Надо было спасать собственную шкуру. Надо было спасать стенд. А это, в сущности, одно и то же.

– У нас какие-то нововведения в институте, – начал Санька, щурясь на тёмный силуэт жены, – профпригодность определяют по результатам психологического тестирования. Люди пришлые, из вашего Рускосмоса, нашей специфики не знают… Ты случайно не в курсе?

– Случайно в курсе, – спокойно ответила Ангелина Павловна, потягивая кофе. – Это федеральная программа оптимизации кадров.

– И? – поощрил рассказ Санька, внутренне холодея.

Боги Сети, пусть предчувствие окажется марой…

– Что «и»? – усмехнулась жена. – Всех, кто провалит, отстранят от работы в госучреждениях, корпорациях, всяких там НИИ. Направят на консультации и коррекцию, возможно. Я знаю тех, кто создавал эти методики. И тех, кто их будет применять – по крайней мере, в Рускосмосе. Они не дадут поблажек.

Санька прикрыл глаза, ныряя глубже. Если не можешь ничего изменить, то расслабься и получи удовольствие, так?

– А правильные ответы есть?

– Есть, – улыбка Ангелины Павловны, видная теперь даже против света диодной ленты, стала откровенно угрожающей. – Более того, стараниями некоего Буревестника они на прошлой неделе утекли в Сеть. Если не поленишься – найдёшь. Только там есть такие вопросы, дорогой… Психолог сразу поймёт, что ты зубрил. Впрочем, чтобы отвечать как надо, тоже нужно немало смелости.

Буревестник, значит. Санька осторожно выдохнул. Что-то слишком много от тебя вестей в последнее время, Кирька. Уж не к встрече ли? А с психологами, видимо, всё просто. Выучить ответы, оттарабанить, и баста. Они не тронут стенд. Чёрт побери, это ж последний оплачиваемый заказ в центре!.. «И что? – хмыкнул зануда в затылке. – Ты не последний. Уйдут тебя – и ничего не рухнет». Санька вздрогнул, вспоминая своё тестирование при приёме на работу в НИИ: с каким трудом он давал «правильные» ответы, шедшие вразрез с моральными принципами, лишь для того, чтобы создать впечатление неконфликтного образца хомо арбайтес, готового радостно выполнить любой идиотский приказ начальства. А теперь надо пройти это снова… Эх, лучше сразу уволиться. Но сначала запустить установку.

– Лина, – негромко позвал Санька, гоня прочь видение хрупкой девушки в синем халате, тыкающейся лбом в его плечо, – я прошу тебя, поговори с исполнителями программы… Может, они переставят наше НИИ подальше в списке? Нам надо пустить установку, это всего пара недель. Пойми, я не смогу пройти эти тесты даже с ответами. Я и так очень устал, почти на нуле, взрываюсь каждый день на стенде, когда там…

– А зачем тебе я, если есть силы взрываться? – перебила Ангелина Павловна, подавшись вперёд. Гречишный омут скрестился с синим льдом. – Если б ты был на нуле, их бы ни на одну эмоцию не хватило. Или ты решил, что живя лишь работой и столкнувшись с препятствием, можешь просто приползти с транспарантом «ты моё спасение»?

Дыхание у Саньки перехватило. Я отвык от такой тебя, Лина. Отвык до жути. Но за что ты так меня ударила? Где я ошибся?

– А теперь что ты от меня хочеш-ш-шь? – в голосе жены появились нотки шипения змеи перед прыжком. – Выслушать? Сказать «держись, мой бедный»? Поставить на уши весь Рускосмос ради тебя?!

– Если ты не можешь…

– Могу, Александр Валько. Я могу всё, если захочу, – ещё ближе, почти на шёпот, – но не буду делать ничего. Пальцем о палец не ударю. Я знаю все рычаги, но ни один не трону. А угадай, почему?

Санька мотнул головой. Ни единой мысли в башке. Даже зануда упал в обморок от взрывной волны, что нежданно подняла на гребень этого истукана с острова Пасхи.

– Да потому, идиот, что ничего хорошего ты мне не принёс со своего стенда! – жена сорвалась на крик, вскочив со стула и едва не разбив чашку с кофе. – Ты если и рассказываешь, то лишь плохое. И знаешь, я тебе скажу две вещи. Первое. Я оставлю тебя без помощи, слышишь? Это будет тебе уроком. Я отказываюсь помогать тебе, как это делают молодые мамашки, когда их ребёнок капризничает, отказываясь куда-то идти. Они их не уговаривают, не берут за руку. Они просто уходят, а хватит ли у дитятки мозгов не потеряться – это его проблемы. У тебя есть ответы в Сети, да и актёр ты неплохой, выкрутишься сам. И второе…

Ангелина Павловна шумно вдохнула. Чашка в её руках слабо звякнула.

– Ещё до того, как ты появился на горизонте, моя мать сказала мне: «Если у тебя будет хватать времени и на учёбу, и на парня, то хватит и на домашнюю работу. Сама себе будешь готовить, стирать и гладить». Я это на всю жизнь запомнила. Так вот, Саня… Хватает у тебя сил взрываться, как ты выражаешься, на работе, выгорая там «до нуля», тогда ты должен и дома, для меня, так же выкладываться на полную, а не приходить и падать с видом великомученика.

Интересно, сколько раз нужно пнуть труп, чтоб он встал и захрипел? Санька осторожно поднялся и подошел к Ангелине Павловне вплотную. Ближе, чёрт побери… Вот так, чтоб бортик столешницы врезался тебе в спину, дорогая. Чтоб отступать было некуда. Ибо ты сделала невозможное: подняла мертвеца на ноги, выдав такой заряд ярости… Вот оно как работает, оказывается. Плюс или минус – почти не важно. Как в стихотворении Асадова – «А ненависть может гореть порой даже сильней любви [6]».

Ну, так лови ответную волну.

– Я не должен тебе этого, – прошептал Санька, сжимая плечи жены. – Ты сама освободила меня. Очень давно освободила. Помнишь тот долгий разговор? Нет? Ты сказала, что я выжигаю тебя. Что тебе тяжело жить на таких постоянных и сильных эмоциях, как мои. Ты хотела, чтоб я научился жить без тебя… Верного пса, обожавшего тебя до потери пульса, ты оттолкнула, потребовав, чтоб он превратился в кошку, которая гуляет сама по себе, иногда заглядывая помурчать… И я выполнил твоё желание. Невозможно любить и одновременно обходиться без. «Одно другому не мешает» здесь не прокатит, понимаешь?

Под напором мужа Ангелина Павловна вынуждена была выгнуться назад. Звериная волна физического превосходства поднялась в душе Саньки, напрочь сметая моральные защиты. Но последняя, самая сильная, блокировка, осталась цела и превратилась в плотину. С потухшими глазами Санька сделал шаг назад, и слова истины слетели с его губ:

– Я выгорел до нуля по отношению к тебе, веришь ли. Ты добилась своего. Я больше не люблю те…

Грохнула входная дверь, и вопль Катьки не дал Саньке закончить фразу.

– Ма-а-ам? Пап? Вы дома?

– Дома, – ответила Ангелина Павловна в пространство, отлепляясь от столешницы.

В глазах жены Санька созерцал свою смерть. Медленную и мучительную, по всем правилам «Молота Ведьм». Но эти слова давно следовало сказать. Наверно, всё дело в Линь. Она творит страшные вещи. Учит быть искренним. И жить наотмашь.

Они оба вышли в коридор, стараясь не касаться друг друга. А у входной двери разувался высокий молодой человек вида манерного и чуть застенчивого. Катька, прикрыв спиной гостя, шагнула вперёд.

«Мам, пап…»

– Мам, пап…

«Это мой жених, _вставить нужное имя_»

– Это мой жених, Сергей. Он сделал мне предложение.

Ангелина Павловна сдавленно охнула. Или просто порода просела под истуканом с острова Пасхи? Санька обогнул скульптурную композицию «мама и её дочь, приведшая в дом котёнка/щенка/жениха», и подал парню руку.

Крепкое рукопожатие. Взгляд глаза в глаза. Ничего о тебе не знаю, гость, но ты заходи, располагайся. Я доверяю своей дочери.

– Сергей Атаманов.

– Александр. Добро пожаловать в семью.

Глава 3

Путь на работу в это пятничное утро Санька решил провести с пользой. День «Ха» наступил внезапно, и мысль о профотборе тюкнула в темечко одновременно со звоном будильника. В лучших традициях русского менталитета – учить ответы на экзамен даже не в ночь, а с утра пораньше. «Но раньше за тобой такой безалаберности не наблюдалось», – сонно заметил зануда в башке. Санька хмыкнул. Старею, видимо.

Пятая ссылка в поисковике выдала длиннющий список с пометками правильных формулировок. В заголовке же туманно говорилось, что «попавший под раздачу должен сохранять спокойствие, говорить ровно и над дурацкими вопросами не ржать». Ладно, посмотрим…

На тридцатом вопросе Санька сдался. Из «правильных» ответов следовало, что идеальный работник и простейшая амёба – с точки зрения работодателя одно и то же. Быстро пролистав до конца, Санька увидел приписку мелким шрифтом.

«А ещё иногда спрашивают: если дурака назвать умным, кем назвать разбойника? Ответ: святым. Всем вам моё благословение. Буревестник».

Ну, Кирилл Заневский… Санька судорожно выдохнул и уставился в окно.

Автобус медленно плыл по глубоким лужам Загородной улицы, повторявшей изгибы Ижоры, пышущей жаром сточных заводских вод. Мелкий дождик оставлял капли на обратной стороне стекла, и зрение, сговорившись с памятью, рисовало на осколках воды двойную экспозицию с робкой майской зеленью и темноволосым, по-птичьи тощим парнем. Интересно, как ты сейчас живёшь, Буревестник? Искать инфу по нику – наверняка попадёшь в пучину уголовной хроники с хэштегом «хакер_навек». Можно, конечно, собрать о тебе сведения через бывших однокурсников, но если всё-таки попытать удачи в Сети…

Через полчаса поисков Санька тихо выругался. Кирилл Заневский был ангелом. Лишь на такого пай-кодера могла найтись лишь лаконичная страница в соцсети да резюме фрилансера с первоклассным кодом в портфолио и заоблачным ценником на услуги.

Справа, в поле рекламы, мелькнуло чьё-то лицо, и Санька перешёл по ссылке прежде, чем осознал, почему он это сделал. Новая вкладка подгружалась непривычно долго, но здесь, на стометровке у закрытого переезда через монорельс, со связью всегда было плохо. Ну, что там… Сетература. Издательство «КосмоАстра». Так-так-так, рукописи не горят, а электронные книги блуждают по серверам?..

Вздрогнули руки, и чуть шелохнулась на экране обложка книжной новинки. С электронного листа прямо в душу глянули кристальные серые глаза. Этот взгляд вытаскивал из читателя самое ценное, что тот мог бы предложить богу или чёрту, и ставил на просвет. Художник постарался на славу: стоило нырнуть в эту хрустальную радужку под сенью длинных чёрных ресниц, как сразу мерещились седые волны северного моря и графичный силуэт летящей птицы.

Толчок трогающегося автобуса вывел Саньку из транса, и он с прежней отрешённостью взглянул на скуластое лицо с бледной полоской губ, на тонкий нос и вороное крыло волос. По нижнему краю изображения бегущей строкой серебрилась ниточка слов:

«_overdrive_: сейчас или никогда. Правда и истина о великом Хакере».

Да-а, дожили.

> Прочитать ознакомительный фрагмент.

«Ни одно значимое событие в пределах Восточно-Европейского сектора так или иначе не обходилось без участия Кристиана Вебера. Так же было и в начале мая 2060-го, когда в Сеть попала информация о катастрофических последствиях недавнего взрыва на Десногорской АЭС. С разрешения читателя мы опустим подробности той катастрофы, ибо эта информация сейчас находится в открытом доступе, и подробнее взглянем на состав команды взломщиков, вытащивших её на свет.

На тот момент Кристиан Вебер, известный в транскоде (метапространстве) как Овердрайв, был директором компании «Div-in-E», открывшей уже несколько филиалов по всему миру. Изначальный состав компании, стартовавшей в 2053 году с разработки гаджетов дополненной реальности, оставался в главном офисе: Шанкар Сингх, Стейнар Свейнбьёрн, Эйрик Йоханссон, Рафаэль Гарсиа Дуарте, Александр Рыков и другие.

Известно, что идея взлома появилась во время банкета по поводу возвращения Александра Рыкова из долгой командировки. Банкет вскоре превратился в обычную пьянку, стоившую жизни нескольким кактусам в кабинете Кристиана, который против обыкновения не молчал как партизан, а исполнил песенку со словами «как нас вставило, боже, чтоб вас так вставило тоже [7]…» Из дневников Николь мы узнаём, что эта песенка впоследствии стала неофициальным гимном компании «Div-in-E».

Что же до виновника торжества, Александра Рыкова, то он находился на орбите Кристиана ещё со школьных лет, однако, его участие в революции 2051-го и во взломе тайского сервера до сих пор достоверно не подтверждено. В дневниках Николь читаем: «Алекс сидел на полу, крутя в руках бокал с вином, и рассказывал о долгом перелёте. Его самолет вынужденно сел в Японии, и он вместе со всеми желающими отправился на экскурсии по ближайшим городам, в том числе по двум самым трагичным местам страны восходящего солнца – Хиросимы и Фукусимы.

– Самое страшное, ребят, не города, – волна светлых волос упала Алексу на лоб, скрывая затаённую боль в синих глазах. – А люди. Они там все с дозиметрами, понимаете? Всегда готовы к тому, что на любой предмет зазвенит счётчик Гейгера. Хуже неизвестности только это ожидание…»

Думается, что именно после этого рассказа желание узнать истину о Десногорской АЭС обрело форму и воплощение. В том взломе принимали участие…»

Треньканье входящего звонка заставило Саньку вынырнуть в реальность. Пароёрзов. Отодвинув трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть, Санька попытался выцепить из словесного потока главное. Девять утра. Командировочные. Саров. Стенд закрыт. Конечно, закрыт: я ведь ещё за переездом…

Пароёрзов орал. Шлагбаум перед путями звенел. Санька думал.

А долговременная память, так некстати крутанувшая барабан своего револьвера, взводила курок. Овердрайв. Это имя ещё с института – не пустой звук. За ним шли в запрещённый транскод и тайком модифицировали импланты, отключая в них государственные блокировки по умолчанию, вырубая отслеживание геолокации и поисковых запросов, подменяя себя-настоящих пустышками, которые послушно ходили по шахматным клеткам разрешённых сайтов в то время, как их хозяева летали в цифровых просторах Реки-под-рекой. Его знаменитое «сейчас или никогда» многие возводили в Абсолют. Кто-то пытался копировать фирменный стиль взлома, но даже с новыми квантовыми технологиями чего-то не хватало… Не столько скорости, сколько реакции. Поистине птичьей стремительности. Интересно, а про пресловутую «симметрию Короля» в этой книжке тоже есть?..

– Я буду через… – начал Санька глухо, прикрывая ладонью смартфон, трещавший как тетерев на току. – В общем, скоро буду. Линь откроет стенд.

Кнопка сброса сработала только с третьей попытки. Словно ловя Санькину волну, смартфон в руке грелся, и ему вторило тепло на груди – замучившись перетаскивать трекер по карманам, Санька оплёл его каучуковым шнурком и повесил на шею. У кого-то крестик, у кого-то А-в-круге или пацифик, а у него – находка века. Живая находка.

Линь отозвалась мгновенно. Да, она уже в институте. Да, видела гостей на проходной. Открыть стенд? Не проблема, Саня. Зажечь свет?.. Санька чертыхнулся, вспомнив, что для этого надо нырнуть этажом ниже, в огромное помещение с силовыми батареями и пройти его насквозь в кромешной тьме.

– Там фонарик у меня на столе…

– Я сделаю, Саня. Не волнуйся. Езжай спокойно, до связи.

Спокойно. Да она издевается… Санька почувствовал, что его природа, которую он тщательно маскировал и давил, начинает выжигать его изнутри. И над огненным хаосом чувств звенит натянутой тетивой голос разума: никто не думал тебя задевать, и все вокруг добрые, светлые, а ты настоящий зверь, которому только дай повод разодрать в клочья кого-нибудь, подошедшего слишком близко.

Выдыхай уже, Александр Валько. Вот бежит по рельсам товарняк, он пройдёт, как проходит всё в этом мире, и через двадцать минут ты будешь на стенде. А пока…

«В том взломе принимали участие…»

Строчки книги поплыли перед глазами, будто их размыли по Гауссу, и из тумана проступила вязь рукописного текста. Летящим почерком, сильно не дописывая до конца строки, кто-то вскрывал лёд Правды, позволяя брызгам Истины из прошлого догнать настоящее:

«Так кто он для тебя, Крис?

Одноклассник, чей сосредоточенный, упрямый профиль с тонкой прядью пшеничных волос ты видел на периферии собственного зрения во время выпускного экзамена по литературе?

Кодер, который уже вовсю работал, пока остальные заливались утренним кофе, и выдавал тебе простые, красивые и технически верные решения самых мозголомных задач?

Друг, с которым ты битый час мог проболтать по видеосвязи, а потом ещё столько же переписываться в соцсети?

Надёжное плечо, горячие ладони на твои усталые плечи, тихий голос, в который можно завернуться, как в уютный плед, безмятежно уснув до утра?

Глаза цвета ладожского неба.

Улыбка, ради которой…»

Одним кликом оплатить книжку и тут же получить электронную копию на почту. С силой откинуться на жёсткую спинку автобусного кресла и просто дышать. Интерактивная книга, надо же. Но как, как это работает?! Как Сеть понимает, что я на грани, что нервы натянуты, как рояльные струны, и открывает текст слоем ниже, добивая каждым словом… Овердрайв. Чёртов хакер. Тайный кумир юности. Человек-легенда, который взломал само мироздание.

И почему мне сейчас так больно, что даже писк трекера не в силах отвлечь…

Это тоска. Это зависть. Это дикий первобытный огонь ярости.

Я заглянул в твою жизнь, Овердрайв. Но мне никогда не понять тебя, даже если я прочту тысячу книг и выучу твою библию наизусть. Принятие. Нейтраль. Симметрия…

Я не смогу. Пожалуй, только Буревестник и смог бы.

Выйдя из автобуса, Санька зажмурился от горсти дождевых капель, брошенных ветром в лицо. Да, Кирька бы смог. И я, кажется, понимаю, почему перешёл по ссылке. В твоем лице, Кристиан Вебер, я увидел Кирилла Заневского. Слишком похожи, чтобы это было совпадением.

***

Паника Пароёрзова, как обычно, оказалась напрасной. До прихода командировочных, застрявших у начальника отдела, Санька успел пробежаться по стенду и убрать последний мусор, полюбовавшись на блестящие зеркала диагностики и искривляющие пространство отражатели кассет, поднятых в усилитель. Так порой бросаешь взгляд на почти законченную картину: знаешь, что ещё пара лёгких касаний кисти, три штриха подписи в углу – и вот она, свобода. Осточертевшая свобода никчёмности и ненужности до нового замысла. Вот снимут они коэффициент усиления здесь, на «Софите» – и что дальше? Переберут усилитель ещё пару раз, какие-нибудь ноу-хау опробуют, чтоб получившаяся цифирь стала побольше да посимпатичней для Заказчика. И свобода. От зарплаты, от работы, от смысла существования.

В плечо привычно ткнулась лбом Линь. Светлая… Никого не подпускаю к себе со спины, кроме тебя.

– Ты сегодня поздно, – тихий голос ударил по нервам. – Что-то случилось?

– Ничего, Линь, – выдохнул Санька. – Просто переезды закрыты.

– А это что?

Тонкие пальцы скользнули за отогнутый воротник рабочей куртки, рождая дрожь в спине. Санька закусил губу, с трудом сдерживая рывок в сторону. Если сейчас не стерпишь, идиот, отпугнёшь эту звёздочку навсегда. И вообще, в кого у тебя такая непереносимость близкого контакта и паранойя, что тебе пережмут сонную артерию?

Шнурок, на котором висел трекер, едва заметно шелохнулся. Обогнув застывшего Саньку, Линь заглянула ему в глаза. «Интересно, что она сейчас в них видит», – подумал тот, отчаянно пытаясь погасить пламя в синей радужке. Девушка протянула руку. Трекер мягко лёг в её ладонь и вдруг перестал издавать едва слышную неведомую морзянку.

– Это та штука, которую ты нашёл на крыше? У пультовой старого «Софита», когда… – Линь запнулась и отвела взгляд.

Когда в боксе разорвалась лампа, перепугав всех до смерти.

– Да, Линь. Но мы уже говорили об этом. Ты не виновата. И сегодня будем поднимать высокое здесь… Ты и пальцем ни к чему не притрагиваешься, ясно?

Ну вот. Отлично, Александр Валько. Ты запрещаешь ей работать. Знаешь же, что Линь может пустить установку самостоятельно, и сделает это не хуже тебя. Только бы она смогла понять, что я не отнимаю этот адреналин отсчёта набираемого напряжения, не из мелкой зависти мешаю крикнуть во всю силу лёгких магическое «разряд» и вдавить до упора кнопку «Пуск».

Даже забота во благо причиняет боль, когда отнимают то, что считаешь своим.

– Хорошо, Саня, – Линь вздохнула и мотнула головой, а потом вдруг улыбнулась. – Только дай мне…

– Трекер? – Санька вскинул брови. – Зачем?

– Я его акрилом разрисую, – в глазах Линь заплясали чертенята. – Раз уж теперь это твой оберег.

Санька, ловя волну необъяснимой радости, засмеялся и стянул через голову шнурок с трекером. Забирай, Линь. Ты точно сделаешь с ним что-нибудь классное. У тебя золотые руки.

Командировочные ворвались на стенд как смерч. Или торнадо. В любом случае, можно было ожидать массовое срывание крыш. Санька, верный принципу невмешательства, тихо пристроился с кофейной чашкой на краю дальнего стола в пультовой. Линь села рядом, едва касаясь Санькиного плеча. Тонкая серебристая нить духовного родства притягивала их друг к другу, выправляя кривой отражатель мироздания, и Санька мысленно начал строить разговор с Линь о Главном. Жемчужина, в которую за полгода превратилась заноза в сердце… Я отдам тебе всего себя, Линь. Мне больше нечего тебе предложить, но и это не мало.

Командировочные суетились, изредка бросая косые взгляды на Валько и морща носы. Ну да, это вам не арабика из элитных магазинов…

– Линь, – Пароёрзов внезапно возник рядом. – Подсаживайся к программистам, учись пускать установку. Это будешь делать ты.

Девчонка замерла, отметив на границе слышимости более частый сигнал трекера. Да он как живой, ей-богу: чувствует, когда… Но более насущные мысли уже перешли в наступление. Что ответить тебе, начлаб? Согласиться и потом всю жизнь провести за нажиманием кнопки «Пуск»? Отказаться… А больше некому, ответит Пароёрзов. Ты, Линь, да Александр Валько. Но он, как бы сказать… Слесарь? Да. Кто помнит, что Александр Валько вообще-то инженер-исследователь с красным дипломом программиста? Или правду тебе сказать, господин начальник? Что мы уже пускали установку, сами разобравшись в программе, которая не сложней тетриса?

Линь неслышно подошла к парню, что ковырялся в пульте управления. Тот недоумённо вскинул брови. Ещё бы: мало того, что девушка на стенде, так теперь ещё и главная в пультовой…

Но что-то там у них не получалось. Уже и выгнали всех из силового блока, и Санька лично для очистки совести прошёл все коридоры, пытаясь умерить кипящую внутри лаву злости и… ревности? А с каких пор ты, Александр Валько, получил права хоть на какую-то часть Линь? Впрочем, частей всего две – тело и душа. Если будет драка, то за тело. С Артуром или с мужем-сухарём, который не понимает, какое сокровище обрёл. А душа – дело тёмное и не про твою честь.