Космическая оранжерея Лиги Содружества

Все виды удовольствий, законно доступных гражданам Лиги, на Арильфисе были в их распоряжении. Еда, легальные психотропные вещества, такие как алкоголь и курительные смеси, разнообразные зрелища и секс – все продавалось за деньги, в которых летчики не испытывали недостатка, так как платили им хорошо, а тратить было по большей части некогда и не на что – они жили на полном государственном обеспечении. Поэтому Патруль славился своими самыми отвязными кутежами во время отдыха.

Несмотря на статус столицы одноименной планеты, в Арильфисе жило небольшое количество населения. Граждан в Лиге вообще было не много, но их и не нужно было много, потому что технологии позволяли заменить живых существ практически везде, за исключением мест, где цепкий живой ум мог привнести нечто новое: дать искусственному интеллекту полезный опыт в том, какой вариант поступка выбирает смертное существо в разных ситуациях, или принять решение о способе взаимодействия с жителями подчиняемых территорий – живым существам все-таки иногда проще договориться друг с другом.

Никто не знал принцип формирования общества Помощником, но была гипотеза, что он поддерживает численность населения, минимально достаточную для надёжного выживания вида и возможностей его воспроизводства искусственным путём. Хотя официальная повестка провозглашала граждан Лиги главной государственной ценностью, те хорошо понимали, что именно они являются самым легко возобновляемым ресурсом. Проблема состояла только в длительности взросления и воспитания, но ведь Помощник существовал вне времени, и для него это было не важно.

Все граждане, которых пилоты встречали во время своей прогулки, были исключительно взрослыми и чистокровными представителями своих рас. Дети на улицах не появлялись никогда, за исключением форс-мажоров, и также не было никаких полукровок. Все три вида уже давно входили в состав Лиги Содружества, и представителей, рождённых на исторической родине – на других планетах, – в живых уже не оставалось.

Многие вокруг носили ту или иную униформу. Большинство работало в обслуживающей и помогающей сферах, то есть занималось взаимным оказанием услуг: продавцы, парикмахеры, тренеры, официанты, учителя, врачи… Часть из этих специалистов вполне могли бы быть полностью заменены роботами и функциями искусственного интеллекта, но все-таки вакансии оставались и для граждан. Помощник давал возможность живым существам получить помощь и заботу от живых, и кроме того, профессиональная самореализация считалась очень важной.

Несмотря на всеобщее ношение униформы даже в моменты отдыха, фиолетовые костюмы летчиков все равно привлекали внимание, заставляли взгляды задерживаться. Патрульные были привычны к повышенному любопытству со стороны гражданских и игнорировали его.

– Хватит бродить, Эм, – сказал Идер, когда они оказались рядом с большим ярким двухэтажным зданием, украшенным алыми и стальными панелями на стенах и заманчивыми вывесками, обещавшими отдых и развлечения, с непроницаемыми окнами. Заведение называлось «Три квадрата», и название было обыграно в геометрических декорациях. – Помнишь это место? Оно хорошее. Давай пока остановимся тут.

Его спутник равнодушно пожал плечами, и они вошли в гостеприимно раскрывшиеся створки высоких дверей.

Это было злачное заведение, но оно выглядело чистым и опрятным, как офис. Небольшой холл скрывал от взгляда внутреннее пространство.

Хостес, изящный молодой человек в униформе под цвет интерьера заведения, в котором преобладали черный и серый цвета с фрагментами красного, сразу же подошел к ним.

– Добро пожаловать, господа офицеры, – он заморгал, а затем прищурился, обнаружив тем самым, что считывает какую-то информацию с вживленных в глаза линз. Линзы могли были быть приобретены гражданскими за деньги, по личному желанию, или получены в подарок. – Вы у нас уже не впервые и все знаете. Я могу только спросить, чего бы вы хотели сегодня?

Пилоты переглянулись, и Идер сделал приятелю приглашающий жест рукой, предоставляя ему возможность выбора.

– Нам обычный закрытый номер, – сказал Эмур.

– Вы желаете компанию? У нас свободны те, с кем вы были в прошлый раз, – сообщил хостес. Проституция являлась в Лиге просто одной из профессий, настолько же уважаемой, как все прочие.

– Я желаю выпивку, – сказал Эмур. – Много и разную. И чтобы нас никто не беспокоил, вообще никто и что бы ни случилось.

Идер взглянул на него с любопытством, приподняв бровь, но тот сделал вид, что не заметил этого взгляда.

Хостес вновь прищурился, видимо, сверяясь с тем, что эти гости любят пить, или выбирая номер.

– Как скажете, капитан. Если прямо сейчас других пожеланий нет, идемте со мной, я вас провожу.

Они прошли за ним через полутемный внутренний холл, в центре которого стоял большой бар, по периметру сидели с десяток посетителей разных рас и полов. Они все воззрились на патрульных, и те тоже мельком скользнули по лицам, но знакомых не обнаружили. На двух уровнях по сторонам холла было множество дверей, ведущих в закрытые помещения. К одной из них хостес подвел друзей. За дверью оказалась маленькая комната без окон, но с большой видеопанелью на стене, с одной стороны комнаты размещался столик с парой глубоких кресел, с другой очень широкая кушетка. На столике уже стоял поднос с десятком разных бутылок, несколькими разнокалиберными бокалами и формальными синтетическими закусками.

– Вам все нравится? – спросил их проводник с широкой улыбкой.

– Да, благодарю Вас, Уинвер, – ответил Эмур, чуть задержавшись на нем взглядом – он также успел кое-что узнать о собеседнике.

– В таком случае, желаю вам приятного отдыха, а если вам еще что-то понадобится, вы в любой момент можете связаться со мной, – с этим словами их сопровождающий лучезарно улыбнулся на прощание и ретировался.

Идер подошел к кушетке и упал на нее навзничь.

– Как же иногда хорошо не напрягаться. Давай, выкладывай, что ты задумал, – обратился он к приятелю.

Эмур достал из внутреннего кармана куртки пакетик с желтоватым порошком и с улыбкой им помахал. Эффект был достигнут, Идер выглядел обескураженным.

– Ты где это взял и как протащил? А главное, зачем?

– Сам же говоришь, что хорошо иногда не напрягаться.

– Эми, ты понимаешь последствия своих действий?

– Понимаю и несу за них полную ответственность, – ответил Эмур. Он стоял теперь рядом со столиком и изучал бутылки, о чем-то размышляя.

– У тебя появились инструменты влияния на социальный рейтинг?

– Мне безразличен социальный рейтинг, – сообщил Эмур, выбрав два бокала и две бутылки и начав процесс дозировки и смешивания. Он делал это уверенно, привычными точными движениями. Порошок хорошо растворялся в алкоголе. Идер, приподнявшись на локте, внимательно наблюдал за его действиями.

– Не переживай, Ид, – добавил он, когда необходимость в сосредоточенности исчезла. – Виноват буду только я. Я выманил тебя на прогулку, завел в закрытый номер, принес запрещенку и вынуждаю ее употребить. А главное, в первый раз, что ли? – он протянул ему бокал, со своим сел в кресло. – Давай, приятель, за нас и за Лигу.

Они выпили, какое-то время молчали, прислушиваясь к ощущениям.

– Хорошая штука, да? – сказал Эмур, откидываясь и закрывая глаза.

– Да. Я даже сам не помню уже, когда ее доставал. С тобой никакой надобности. Но совсем забивать на соцрейтинг я бы не советовал, Эми, это неправильно.

– Ид, напомню тебе, что мы патрульные в Лиге Содружества. Не то чтобы я жаловался, я ведь сам выбирал профессию. Но мы объективно расходный материал. Ты всерьез строишь планы на будущее? Тут не знаешь, что, когда и с какой стороны прилетит.

– Интересно, Эм, это твои слова, или на тебя уже так подействовало? – сказал Идер после паузы.

– Если на меня подействовало, это не перестает быть моими словами. Может, тебе тоже поможет увидеть реальность такой, какая она есть. Полезно, хоть ненадолго.

Какое-то время они молчали. Наркотик на самом деле менял мировосприятие, создавал иллюзию, что личность растворяется в окружающем мире, становится всем сразу. Он был запрещен, поскольку мог свести с ума, а также потому, что сводил на нет на период своего действия любые физические способности. В основном из-за этого телесного эффекта он ценился многими, потому что считался одним из лучших способов отдыха.

– Правда, Эм, как ты живешь с такими мыслями, я иногда совсем не понимаю. По большей части ты один из самых адекватных и разумных из всех, кого я знаю. Но иногда ты говоришь и делаешь вещи, которые полностью это опровергают. Как ты с такими взглядами взаимодействуешь со своим пси, что он тебе отвечает на подобное, о соцрейтинге и прочем?

– Иногда делает мне замечания, вот как ты сейчас. Но редко. Я с ним не обсуждаю соцрейтинг.

– Точно, с ним… Твой пси, это же по-прежнему старикан с генеральской выправкой? – спросил Идер с ухмылкой.

Эмур приоткрыл глаза.

– Арс. Я его вообще никогда не менял. Как выбрал во втором возрасте, так и есть. Не понимаю, какой смысл выбирать другого.

– Да фиг знает. Но мне тоскливо было бы общаться с одним и тем же. Он хоть у тебя внешне меняется во времени?

– Одевается по-разному. А так может и меняется. Может, стареет, – Эмур усмехнулся, – Я ведь вижу его часто, поэтому могу и не замечать.

– Я бы в депрессию с таким впал, Эм, честно.

– Ну да, поэтому они все у тебя бабы с сексуальным подтекстом.

– Чтобы не скучно было, – хохотнул Идер. – Если поговорить не о чем, так хоть не зря время провел.

– Ты же понимаешь, что все равно общаешься с одним и тем же? С которым мы все?

– Конечно, не вчера родился.

Эмур закрыл глаза и чуть пожал плечами.

– Я бы с любовницами на такие темы не смог говорить.

– А у тебя промежуточных вариантов в отношениях нет? Или любовницы, которых ни во что не ставишь, или мужик суровее чем наш офицер, которого боишься?

– Наоборот, у меня масса вариантов для каждого… – Эмур не закончил фразу и замолчал, погрузившись в свои ощущения.

– Ох, Эми, я смотрю, ты уже набрался. – Идер встал с кушетки и намешал еще по бокалу алкоголя с порошком, один из них поставил перед Эмуром. – Не пей залпом.

– Я в порядке, Ид, – тот повернул голову, взглянул на него и вновь принял прежнее положение. – Мозг работает как будто ничего не пил.

– К слову о вариантах, о твоей эскадрилье легенды ходят, ты ведь в курсе, да? – Идер вернулся на кушетку и вновь улегся с бокалом.

– Какие еще легенды?

– О том, что у вас там отношения не разнообразные, зато очень конкретные, – оба они говорили все медленнее и тише, наркотик расширял сознание и не мешал диалогу. Проблемой могло стать только произнесение слов, но до этого обоим было еще далеко.

– У нас все нормально, что еще за бред?

– Да я и не к тому, что не нормально. Все для всех, как говорится. Но вот хоть убей, а я не могу понять, как можно трахаться с теми, у кого ты офицер. Или кто твой офицер, хотя для нас с тобой это прямо скажем не вариант, – Идер хихикнул.

– И это ты меня упрекал в том, что мои отношения примитивные?

– И не отказываюсь от этих слов. Ты же не умеешь взаимодействовать не в рамках иерархии и не через койку.

– Ты меня с ума сведешь, – сказал Эмур, неподвижно лежа в кресле с закрытыми глазами. – Наши с тобой отношения ты к какому из двух вариантов относишь?

– Я исключение.

– А, понятно, – Эмур помолчал. – А что до майора, то ты, Ид, просто человек, лишённый фантазии.

– Да ладно, Эм. Даже такая оторва, как ты, не сойдётся с амрильцем. Он же бесполый. И мы несовместимы биологически. Нам к ним, кажется, даже прикасаться опасно.

– Да мы и к совместимым особо не прикасаемся без средств защиты – равнодушно заметил Эмур.

Теперь они надолго замолчали. Эмур первым заговорил вновь, не открывая глаза и не шевелясь.

– Так что, ты говоришь, там за сплетни? От кого слышал? Наверное, от какого-то блюстителя парных отношений и соцрейтинга?

Идер засмеялся.

– Задело тебя.

– Конечно, задело. Нет бы о чем приятном рассказал.

– Не принимай близко к сердцу, Эм, это все ерунда.

– Отвечай давай.

– Ну, про парные отношения ты угадал.

– Я даже не сомневался, Ид. Куча придурков регистрирует пары, а после только и делает, что заглядывает в койку ко всем вокруг и обсуждает. Зачем? Не понятно. Но, наверное, люди всегда были такими. Еще когда на старой планете жили.

– Нет, Эм, если человек придурок, он таким останется и в паре, и без нее. А пара сама по себе, это же неплохо, – в голосе Идера, несмотря на крайнюю замедленность речи, появилась даже некоторая мечтательность.

– А я и не говорю, что плохо, – ответил Эмур. Оба какое-то время молчали, после Эмур подал голос:

– У тебя есть кто-то на примете?

– Нет наверное. Ну не так чтобы взаимно. Но когда я встречу, за мной не заржавеет.

– За мной тоже. Но я, наверное, не встречу.

– Что же тебя не пускает к счастью? – спросил Идер, который с закрытыми глазами лежал на кушетке, свесив ноги.

– Ну во-первых… мне нужно, чтобы меня любили.

– А во-вторых?

– Чтобы я любил.

– А еще?

– Все.

Они помолчали.

– Я чего-то, Эм, наверное, не понимаю, потому что по этим двум критериям ты можешь выбрать почти кого угодно.

– Если так рассуждать, Ид, по этим двум критериям я могу выбрать даже тебя. Но я не буду этого делать, – сказал Эмур с некоторой досадой в голосе.

– Правильно, нам с тобой не резон. Но вообще-то я думал, что ты уже выбрал. Я сейчас удивлен.

– Она со мной в лучшем случае ради секса, в худшем как-то попытается использовать, – вздохнул Эмур.

– Что, серьезно? Иарна? На нее не похоже.

– Ид, ты меня называл бесчувственным, а сам, кажется, людей вообще не понимаешь, – Эмур с трудом поднялся с кресла и замешал еще два бокала. Подал один из них товарищу и снова опустился в кресло, осторожно, чтобы не упасть.

– Ты там нормально отмерил? – подозрительно спросил Идер.

– Нормально, не бойся.

– Ну ладно, Эм, я, кажется, тебя расстроил. Не для того я тебя сегодня вытащил с базы, чтобы грузить. В конце концов, у тебя объективно куча народу, с кем ты знаком, из которых ты можешь выбирать, и еще я знаю уйму разных всяких, с кем ты может и не знаком, но которые на тебя облизываются издалека. Ты ж красавчик. Поэтому ты не в паре просто потому, что сам не хочешь, это очевидно.

– Да, не грузи меня, – Эмур чуть улыбнулся, – у меня для этого есть Арс. Скажи лучше, когда вы выдвигаетесь на космическую станцию?

– Послезавтра.

– А мы завтра вечером.

– Эм, какого ж мы сейчас делаем тогда? – Идер даже предпринял попытку приподняться, чтобы взглянуть на приятеля, но это ему не удалось.

– Я не буду пилотировать сам, – Эмур едва шевелил губами, казалось, он сейчас заснет. – Все в порядке. Вообще, спасибо за компанию сегодня. Я бы хотел забыться, и хоть ты мне усиленно мешаешь, мне уже почти удалось, и еще вся ночь впереди.

– Тебе спасибо, Эм. В любое время обращайся.

3

Когда Эмур следующим вечером пришел в летный док – как всегда безупречно одетый, с идеально уложенной челкой, но бледный и с темными кругами под глазами, – все двадцать четыре пилота его эскадрильи уже были там. Тяжелый транспортный корабль стоял здесь же, вокруг него суетились роботы разного функционала.

Летчики, построенные по звеньям в два ряда, в ожидании капитана стояли расслабленно и пользовались моментом для общения друг с другом. Он очень хорошо был знаком с ними всеми, вплоть до обстоятельств жизни каждого. Среди них были представители всех трех биологических видов, населявших Арильфис, в основном мужчины, но также несколько женщин. Большинство было людьми. Формированию любых команд, отрядов, отделов в государстве уделялось огромное внимание, и эта задача выполнялась исключительно искусственным интеллектом. Никому из живых существ не доверялось самостоятельно подбирать себе сотрудников и сослуживцев.

Фиолетовые комбинезоны летчиков отливали золотом под лучами заходящей дневной звезды, проникающими через прозрачный шлюз дока. При себе у каждого присутствовало личное оружие, шлемы, заплечные сумки с комплектом одежды и предметами первой необходимости – совершенно одинаковые наборы вещей. Каких-то значимых личных вещей не имел никто. Патрульные привыкли к тому, что быт устраивался без их участия. Они жили в рациональном минимализме, разработанном Системой: «Меньше вещей – больше жизни». Это было высоким стандартом, который вполне применялся не только в Патруле, но и среди воспитанного в Лиге гражданского населения, но которому упорно сопротивлялись жители присоединенных регионов, привыкшие к личной собственности и домашнему уюту и не желающие с ними расставаться. Впрочем, гражданские имели поблажки и могли себе позволить тратить жизнь на вещи, иногда расплачиваясь за это социальным рейтингом.

Завидев Эмура, летчики встали по стойке смирно. Каждый из четверых лейтенантов стоял впереди своего звена. Эмур прошел перед строем, внимательно глядя в лица, фиксируя в памяти каждого. Дойдя до конца построения, вернулся и остановился посередине.

– Здравствуйте, бойцы. Вижу, что все в сборе. Вольно.

Теперь каждый получил возможность говорить.

– Лейтенантам доложить о нештатных обстоятельствах. Болезни, нарушения, конфликты?

Все четверо промолчали, некоторые отрицательно качнули головой.

– Хорошо. Как вы знаете, сейчас мы снова отправляемся на станцию. Дальнейшие задачи пока не известны, все в обычном режиме. В полете все пассажиры, кроме лейтенанта Иарны и ее звена, – он посмотрел в глаза единственной женщине-лейтенанту. Она была примерно его ровесница – немного моложе, судя по гражданскому порядковому номеру, но они могли бы быть выпускниками одного класса Школы; высокая, почти с него ростом, с длинными, темными волосами, собранными в хвост, и смуглой кожей.

– Вопросы?

Вопросов не оказалось – и потому, что обстоятельства были привычны, и потому, что он был в любое время открыт к общению со своими летчиками, они всегда имели возможность спросить о чем угодно, поэтому не возникало нужды использовать ситуацию построения для долгих разговоров. Все понимали, что официальное мероприятие – служебная формальность, и соблюдали ее.

– Тогда хорошего полета, ребята.

Космическая станция располагалась в половине суток крейсерского пути от Арильфиса. Исполинское сооружение, дрейфующее в открытом космосе, несло на себе десятки кораблей и обеспечивало длительное комфортное и безопасное пребывание для пары сотен служащих. Патрульные проводили на этой и других подобных базах, которых у Лиги Содружества имелось много в разных частях освоенного космоса, большую часть своего времени. Это был их второй дом, а может, даже первый, так как базирование в космосе во время службы становилось для них привычнее. Передислокация сама по себе не означала какую-то особую миссию, она просто возвращала патрульных на их обычные позиции, обеспечивающие максимальную мобильность и скорость реагирования.

Узкие коридоры станции, похожие на коридоры наземных баз, вели в самые разные помещения, идеально приспособленные для представителей биологических видов, которые эту станцию посещали. У всех патрульных были привычные каюты, похожие на те, в которых они жили на поверхности планеты, только меньше размером. Здесь также располагались столовые, переговорные комнаты, тренажерные и учебные залы, как и во всех других местах базирования. Передислокация не должна была вызывать стресс и не требовала привыкания к новой обстановке. Искусственный интеллект прекрасно знал всех своих подопечных и их нужды, поэтому обеспечивал наилучшие и максимально рациональные условия для их жизни, где бы они ни находились и что бы ни делали.

4

В конце этого дня Эмур с Иарной, сполна предавшись своему обычному времяпрепровождению для тех вечеров, когда служебные задачи не разделяли их в пространстве Вселенной, обнаженными лежали, обнявшись, в его каюте. Приглушенный свет чуть лился в теплом спектре от светильников по периметру потолка. Помещение каюты было маленькое, но предельно эргономичное и уютное, обволакивающее. Обстановку составляли широкая удобная кровать, занимавшая большую часть площади, полки для одежды, узкий столик с креслом и санузел за стенкой. Это была чуть более минималистичная копия комнаты на базе в Арильфисе. Жилые помещения Патруля были предельно унифицированы, очень похожи между собой, так что при перемещениях не возникало эффекта новизны, патрульные могли быстро почувствовать себя как дома в любой дислокации.

В такие моменты Эмур чувствовал себя совершенно счастливым. Лежа с ней рядом, с совершенно пустой головой и в блаженной расслабленности, он не помнил о том, что из-за нее же регулярно считал себя самым несчастным. Несчастье приходило, стоило ему в очередной раз завести речь об отношениях пары и хоть как-то примерить это на них обоих.

Иарна поступила под его командование одной из первых среди лейтенантов. Эмур получил уведомление о новом звании, когда находился на космической станции, и на следующие же сутки прибыли два его первых лейтенанта со своими звеньями. Он часто думал о том, что Помощник словно специально хотел свести их вместе. И часто думал, зачем. И не находил ответа.

В тот день Эмур приветствовал всех летчиков в официальном порядке, затем попросил лейтенантов остаться, чтобы познакомиться с ними получше. Оба оказались идеальными собеседниками, как будто Эмур был знаком с ними уже очень давно. Это не являлось чем-то необычным, просто традиционно хорошая работа Помощника при подборе команды. Иарна не впечатлила его c первого взгляда, хотя они даже казались похожи внешне – у нее чуть более смуглый тон кожи, но при этом в чертах лица было что-то общее, и очень быстро выяснилось, что сходны и характеры, и привычки. Они оказались в одной постели тем же самым вечером, как-то очень просто и естественно, как будто уже много времени встречались. Остались друг другом полностью довольны и стали друг у друга наиболее предпочитаемыми партнерами.

Он сам очень свободно относился к выбору партнеров для секса – в полном соответствии с тем, как это было принято в Лиге и рекомендовано Помощником, но все-таки отношения приходилось строить, иногда преодолевая трудности, и всегда оставались те, с кем не появлялось желания вступить в интимную связь – просто не возникало искры. С Иарной же они были как возлюбленные, которые оказались разлучены, а теперь вновь воссоединились, и словно бы не расставались. Их потянуло друг к другу обоюдно.

В моменты размолвок и обид Эмур иногда тягостно размышлял о том, кто же из них все-таки иниировал начало отношений, и всякий раз думал, что, наверное, инициатива была с ее стороны, так как он для нее – просто средство удовлетворения желаний, одно из очень многих, потому что Иарна тоже соблюдала общепринятую повестку о свободной любви. Но, поскольку он при этом не пытался взглянуть на ситуацию с ее точки зрения, его сетования были совсем не объективны. Арс многократно пытался сказать ему об этом, но, когда дело касалось Иарны, Эмур был глух.

Глух и упрям, потому что именно в ней он очень рано увидел свою возможную пару, и решил, что должен получить ее в этом качестве во что бы то ни стало. Так и появился их единственный повод для размолвок – других не возникало. У нее он был всегда в абсолютном приоритете, он никогда не знал отказа, и в каждый момент их общения она его радовала. И, объективно, ее невозможно было заподозрить в корысти и попытках использования, она ничего у него не просила сверх того, что он хотел давать сам. Казалось, что ее все полностью устраивает и отношения доставляют ей искреннее удовольствие.

Но, когда он в очередной раз озвучивал желание перевести отношения в официальный формат, все становилось плохо. Если Иарна была в легком и веселом настроении, она могла выслушивать его фантазии, подыгрывать ему и подшучивать на эту тему, что очень раздражало Эмура, прекрасно считывающего истинное отношение. Если она была уставшей, она просто молчала, давая понять, что он говорит ерунду, которая даже не стоит комментария. Но иногда, если он доходил до требований и ультиматумов, что случалось редко, но все же бывало, она могла в ответ вежливо разложить ему по полочкам свое несогласие, и это было поводом к худшим конфликтам, после которых он сердился на нее много дней. Он жаловался Арсу, но тот, как казалось Эмуру, всегда занимал сторону Иарны.

На самом деле, Арс очень старался его утешить и донести до него правду, но это было крайне сложно. Правда заключалась в том, что Иарна являлась психологическим отражением Эмура, только в женском обличье. Ему достаточно было бы как следует всмотреться в себя, чтобы понять ее. Но при этом она была гораздо более рациональной и здравомыслящей. Она понимала, что ни один из них не сможет соблюдать обещания об отношениях только внутри их пары, и такие обязательства им были просто не нужны. А Эмур, необъективный к себе и не очень рефлексивный, как капризное дитя требовал, чтобы эта игрушка функционировала так, как ему хочется – и чувствовал себя глубоко несчастным, когда обнаруживал, что она на это просто не способна.