За тихой гаванью залива Плежэ

– Испания ввязалась с нами в войну лишь в надежде вернуть Гибралтар. – уверенно говорил седовласый мужчина, сидевший рядом с Джеймсом Вудом. – Они до сих пор не могут простить себе эту потерю, зуб точат на нас.

– Простите, но я не могу с Вами согласиться, – неожиданно для гостей вступила в разговор Виктория, заставив обернуться всех присутствующих, кто мог услышать её, – в Испании очень трепетно относятся к британской культуре и к Великобритании в целом. В испанском обществе более тяготеют к англичанам нежели к французам. Дело всё в династии Бурбонов, так уж сложилось, что Испании буквально приходится делить престол с Францией.

– Откуда Вам знать, мисс, как думают в испанском обществе? – лукаво спросил седовласый мужчина.

– Мне приходилось встречать на своём пути коренных испанцев. – спокойно ответила Виктория. – Это очень прискорбно, что сейчас, некогда союзники, стали врагами в войне, которая не выгодна обоим сторонам.

– Джеймс, право, почему ты до сих пор скрывал от меня эту юную особу?! Если у молодой леди до сих пор нет жениха, то мой сын – Майкл, способен составить Вам достойную партию! – он указал на юношу лет двадцати, с не естественно бледной кожей, скромно сидевшего чуть поодаль своего отца.

Виктория смутилась, она слегка опустила голову, ей все это напомнило тот злополучный ужин, на котором Рамира пыталась сосватать её коммодору, только бы её первый бал не превратился в очередные смотрины.

– Думаю, мистер Джозеф, Виктория ещё слишком юна, чтобы думать о женихах! – в разговор вступил капитан Миллер, неожиданно для самого себя ему стало невыносимо слушать и тем более допускать мысли, что Виктория может обручиться с каким-то Майклом. – Кроме того, что женщина может понимать в политике, это лишь наивные допущения.

– Простите, капитан! – возмутилась Виктория. – А как же королева Елизавета – она была женщиной, если я не ошибаюсь, по-Вашему её представления о политике – наивные допущения?

Джозеф рассмеялся, а вместе с ним и Джеймс.

– Утёрла она Вам нос, капитан! – ехидно заметил один из присутствующих мужчин, высокий господин с аккуратно подстриженной чёрной бородкой и усами.

Капитан Миллер бросил на Викторию гневный взгляд, она исподлобья посмотрела на него.

– Простите меня, капитан… – робко проговорила она, понимая, что позволила себе лишнее.

– Давайте уже сменим тему, – сказал капитан Миллер и обратился к губернатору. – Сэр Джеймс, что слышно о Гаване? Я так понимаю, что испанцы по-прежнему стойко удерживают крепость Эль-Моро?

– Увы, капитан, увы. – вздохнул Джеймс. – Командующий Кэмпбел успел потерять добрую часть своих солдат, кто-то погиб в стычках с испанскими партизанскими отрядами, но большая часть слегла от жёлтой лихорадки, но говорят она не обошла мимо и испанцев. Из Америки двигается подкрепление из четырёх тысяч солдат, будем надеяться, что они успеют до того, как Кэмпбел успеет потерять своего последнего солдата. Завтра Вы отплываете к берегам Кубы, думаю, что на подступах к крепости Эль-Моро Вас встретит военный флот Испании, они так просто не отдадут нам столь важный для них стратегический объект, поэтому Вам придётся пробиваться, надеюсь, что «Молниеносный» в очередной раз сослужит Вам хорошую службу, Кэмпбэлу как никогда нужна поддержка с моря.

– Можете полностью рассчитывать на меня, мы будем биться до последнего. – заявил капитан Миллер.

На этом ужин завершился, и гости вновь вернулись в аванзал, где заиграла кокетливая мелодия мазурки. Кавалеры приглашали дам на танец, а Виктория снова встала в стороне, наблюдая за праздником. Несколько молодых людей попытались пригласить её на танец, но Виктория вежливо отказывала им, она ждала приглашения от другого мужчины. В душе ей было совсем не радостно, новость о том, что капитан Миллер отправляется в столь опасное плавание, застигла её врасплох, страх сковал все внутри, страх того, что он может не вернуться к ней. Сердце забилось учащённо, казалось, вот-вот оно выпрыгнет из груди, точно птица из клетки. Она пыталась отыскать его взглядом, но он будто растворился в этой толпе. Виктория одним глотком осушила бокал с вином. Не успел официант забрать у неё пустой бокал, как она услышала гневный шёпот Марианны.

– Что ты позоришь нас весь вечер? Истинная дама пьёт вино маленькими глотками, а не как заправский пьянчуга!

Игривая музыка мазурки стала стихать, заиграла камерная музыка. Сначала струйный клавесин сменился изяществом скрипки, а после снова заиграл клавесин, созывая пары слиться в изящном менуэте. Кавалеры, протягивая руку дамам, приглашали их на танец, а дамы присев в реверансе, в ответ протягивали свою руку и медленно сливались в танце с партнёром. Танец напоминал медленный вальс, разве что танцующих разделяло расстояние полусогнутой руки. Английское светское общество все ещё находилось под влиянием французского рококо, где вальс считался танцем неприличным, отчасти вульгарным. Однако на провинциальных балах горожане и вельможи во всю вальсировали, полностью отказавших от чересчур заурядного менуэта.

Марианна продолжала отчитывать Викторию относительно её поведения за ужином и во время танцев. В этот момент к ним подошёл капитан Миллер.

– Мисс, окажите честь, подарить мне этот танец. – сказал он, глядя Виктории в глаза.

Марианна обернулась и расплылась в улыбке.

– С большим удовольствием, капитан! – воскликнула она, протягивая ему руку.

Но капитан прошёл мимо девушки. Он протянул руку Виктории, слегка поклонившись. Она присела в реверансе и также протянула ему свою руку. Молодые люди закружились в танце. Они будто бы парили над аванзалом, не замечая никого. В какой-то момент капитан Миллер притянул Викторию к себе, и они завальсировали, совершенно не в такт музыке, они будто бы летали высоко в облаках, и казалось, что никого кроме них в не было во всём белом свете. Виктория таяла в его руках, словно восковая свеча тает от огня. Капитан коснулся рукой её оголённой спины, по телу Виктории пробежала едва уловимая дрожь, девушка закрыла глаза, в этот миг она желала слиться с ним воедино, чтобы он никогда не отпускал её из своих крепких и таких жарких объятий. Капитан также почувствовал сильнейшее волнение и жар внутри тела, какой не испытывал ранее от прикосновений женщин, наконец, открыв своё сердце для чувств. Он прижал её к себе настолько сильно, что Виктория почувствовала лёгкое головокружение, но удушье это было приятным, она не хотела, чтобы он отпускал её. Музыка стихла, но Виктория и капитан Миллер продолжали кружиться в танце. Гости расступились и в недоумении смотрели на двоих танцующих. Лишь Марианна неустанно повторяла: «Какой стыд! Какой позор!». Наконец молодые люди остановились. Мужчина, не в силах сдержать себя, едва коснулся своими губами губ Виктории. Она поддалась поцелую и ответила ему, обхватив руками его шею. По залу прокатились восторженные вздохи. А после капитан Миллер, взяв Викторию за руку, подошёл к Джеймсу Вуду, обратившись к нему:

– Сэр, могу я просить у Вас руки мисс Виктории? – спросил он.

Виктория воспарила от счастья, неужели капитан Миллер вот-вот станет её женихом, а позже и мужем. Мужчина, которого она успела полюбить всем сердцем, искренне и беззаветно, также желает быть рядом с ней. Но в разговор вмешалась Марианна, она отдёрнула руку капитана из руки Виктории и воскликнула:

– Этому не бывать! Отец, замуж за капитана Миллера должна выйти я!

– Марианна, прошу тебя, не позорь меня! – сурово проговорил Джеймс, озираясь по сторонам. – Капитан Миллер просит руки Виктории, и я ничего не имею против этого.

– Да как же так, отец! – не унималась Марианна. – Так нельзя, по возрасту я должна выйти замуж! Что Вы все бегаете с этой необразованной девчонкой, она же неблаговоспитанная, заурядная, она совершенно не подходит столь благородному мужчине, как капитан Миллер.

– Позвольте мне решать, мадам! – спокойно ответил капитан.

– Вам решать?! Да что Вы знаете? Хотите в жены взять простушку?! Испанскую челядь!

В этот момент Джеймс побагровел от злости, он с силой закатил Марианне пощёчину и приказал незамедлительно ступать в свою комнату. Виктория вспыхнула от стыда, её щеки покраснели, чувствуя, как за спиной её пожирают сотни взглядов, она хотела раствориться, исчезнуть, чтобы никто её не увидел и не смел взглянуть ей в лицо. Чувствуя, как рыдания встают комом в горле, и она не уже не в силах сдерживать набежавшие на глаза слёзы, бросилась бежать на утёк, расталкивая гостей. Девушка выбежала на улицу и зарыдала, она побежала по узкой тропинке вдоль лужайки к калитке, распахнув которую, выбежала к густому лесу. Сквозь слезы, в полумраке, она не видела перед собой дороги, но, не останавливаясь бежала сквозь густые заросли леса вниз по утёсу. Острые ветки кустарников цеплялись за подол её роскошного платья, разрывая его. Причёска вся растрепалась и волосы спадали на лицо. Внезапно Виктория споткнулась о корягу, торчащую из земли и кубарем покатилась вниз, упав лицом на песчаный берег моря. Девушка приподняла голову и заплакала ещё громче от боли и обиды, что буквально испепеляла всё внутри. Она почувствовала солоноватый привкус во рту, потрогав губу рукой, ощутила тёплую влажную кровь. Перчатки разорвались, ладони также были разбиты, из ран сочилась кровь. В этот момент к ней подбежал капитан Миллер. Он припал к ней на коленях, быстро снял с себя сюртук и накинул ей на плечи.

– Что же ты убежала, глупая? – проговорил он, обнимая Викторию, и так неожиданно переходя на «ты».

– От стыда! – сквозь слёзы произнесла она.

Капитан крепче обнял Викторию и прижал к себе, поглаживая по её шелковистым волосам, пытаясь успокоить.

– Простите меня, капитан… – говорила Виктория.

– Александр, это моё имя.

Виктория сквозь слёзы попыталась улыбнуться, но разбитая губа причиняла лёгкую боль, она сильнее прижалась к капитану.

Когда девушка успокоилась, Александр помог ей подняться на ноги. Белым платком он стёр с её губы кровь.

– Солнце уже почти за горизонт, скоро стемнеет, нужно вернуться домой. – сказал он.

– О, нет, Александр, прошу, я не могу сейчас вернуться в тот дом! Не хочу! – воскликнула Виктория и умоляюще посмотрела на него.

– Хорошо, ты можешь остаться эту ночь у меня. За тебя будут переживать, я пошлю гонца, он передаст твоему дедушке, что с тобой всё в порядке.

– Спасибо. – Виктория улыбнулась.

Молодые люди направились в город вдоль берега моря. Они шли молча, держась за руки и, наслаждаясь друг другом. Одна за одной на небе загорались звезды, придавая ему необыкновенное сияние.

Глава 12

Войдя в комнату капитана Миллера, Виктория сказала:

– Я так и представляла себе твоё жилище.

Капитан нахмурился.

– Хм, маленькое и убогое? – спросил он с лёгкой ноткой обиды в голосе.

– Нет же, простое, без изысков, доброе, если так можно сказать применительно к жилищу, и уютное.

Александр приблизился к Виктории и притянул её к себе за талию. От него исходил терпкий запах табака и виски, она ощутила сильное волнение, ей безудержно захотелось поцеловать его, что она и сделала в то же мгновение. Подалась вперёд и коснулась своими губами его губ. Он ответил на поцелуй, после чего запустил ей в волосы свои руки, продолжая страстно целовать. Виктория не знала, какое за этим последует продолжение, но она жаждала его. В следующий миг позволила ему расстегнуть её корсет, затем снять платье, сорочку. Оказавшись обнажённой, Виктория закрыла глаза, он медленно уложил её на кровать, своей рукой нежно провёл сперва по её талии, а после по внутренней поверхности бедра. Всё её тело покрылось мурашками, внутри она ощутила сильное волнение, схожее с буйством тысячи бабочек, одновременно порхающих в животе. Обхватив его шею руками, Виктория всем телом прильнула к нему, а он осыпал её шею и грудь поцелуями. Она всё глубже и глубже погружалась в этот блаженный омут. Неожиданно Виктория почувствовала резкую боль внизу живота, она шептала, что-то на ухо Александру, скорее всего, просила остановиться, но он лишь нежно поцеловал её в губы. Боль потихоньку стихала, перерастая в наслаждение, и Виктория растворилась в нем полностью, отдавшись своим страстям с головой. Она не помнила, как всё закончилось, очнулась от лёгкого прикосновения Александра, он гладил её волосы и целовал в лоб. Виктория до сих пор не могла осознать, что с ней произошло, полное смятение чувств, она лежала и боялась пошевелиться, боялась, что это сон, который вот-вот закончится. Но тут взгляд её упал на белые простыни на полу, испачканные кровью. Стыд охватил Викторией, она поняла, что лежит голая с мужчиной в одной кровати, с мужчиной, который не является её мужем. Вскочив с кровати, и быстро надев на себя сорочку, она схватила простыни, свернула их в ком и спрятала за спину. Александр рассмеялся и подозвал Викторию к себе, но девушка помотала головой, она сгорала от стыда, ругала, кричала на себя изнутри за свою слабость и податливость.

– Тебе нечего стыдиться, – нежно сказал Александр, и за руку притянул её к себе, – скоро мы поженимся, и ты станешь моей законной супругой.

Виктория присела рядом. Слова Александра немного успокоили её, вселили надежду. Она провела своей рукой по его волосам и со всей любовью и нежностью посмотрела ему в глаза, пытаясь найти там ответ, а не предаст ли он её? Ведь, в сущности, она ничего не знала о нём. Опустившись на подушку, рядом с Александром и, взглянув в его глаза, она снова увидела в них грусть.

– Ты грустишь? – спросила Виктория.

– Нет, с чего ты взяла?

Она пожала плечами.

– Знаешь, а ведь я совсем ничего о тебе не знаю. – сказала она. – Откуда ты? Кто твои родители? Хоть что-нибудь…

Александр отстранился. Эта тема была неприятна для него, причиняла боль, никто не знал о его жизни, и сейчас он не был до конца уверен, готов ли снова теребить старые раны, которые только начали затягиваться. Александр посмотрел на Викторию, которая с надеждой в глазах ждала от него ответа, и решил, что должен рассказать о себе женщине, которую искренне полюбил.

– Родился я в графстве Гемпшир, в большом портовом и производственном городе Саутгемптон. Мой отец был владельцем судостроительной компании, очень уважаемым и влиятельным человеком на юго-востоке Англии, а моя мама – учительницей в духовной семинарии, очень набожная верующая женщина, кроткая и тихая, я до сих пор задаюсь вопросом как мой отец, заядлый игрок в карты и гуляка, смог покорить столь чистую и открытую женщину. С детства она прививала мне и моей маленькой сестрёнке – Мэредит любовь к Господу, каждое воскресение мы всей семьёй, в том числе мой неверующий отец посещали службу в англиканской церкви, а после всю дорогу до дома слушали насмешки отца относительно религии, но мать это будто не трогало, она улыбалась ему и даже поддерживала его неуместные шутки, но потом пол ночи молилась за грешную душу отца. Это было что-то вроде нашей семейной традиции. Но как бы мама не старалась привить мне любовь к Богу, я всё же пошёл по стопам отца, с юных лет меня привлекали корабли, море, я мечтал о дальних плаваниях, поэтому в четырнадцать лет записался в рекруты на флагманский корабль. Это был небольшой галеон, ещё из старых боевых кораблей, он курсировал вдоль берегов юго-восточной Англии по проливу Ла-Манш. Скорее это был просто дежурный сторожевой корабль. Капитан этого галеона хороший друг моего отца, я быстро пошёл вверх, уже к восемнадцати годам достиг первого уоррент-офицерского звания – мичман. Но я не желал дальше оставаться на галеоне, так как понимал, что корабль этот в любой момент могут пустить в расход, и я вернусь к тому с чего начал. Вопреки воле отца я пошёл учиться в морское кавалеристское училище Его Величества короля Георга II. Спустя два года обучения меня взяли в команду военного фрегата – Корабля Его Величества «Олимпия» на должность лейтенанта. Отец гордился мной. Шёл 1752 год, это был год промышленных переворотов, начинал процветать капитализм и в то же время, всё чаще происходили волнения среди рабочих. В больших городах увеличилось число рабочей силы за счёт утечки таковой из сельской местности. Рабочих мест не хватало. Предприятие моего отца стало испытывать некоторые финансовые затруднения, закрылись несколько платформ по строению галеонов, так как военный флот активно переходил на лёгкие и более манёвренные фрегаты. Отцу пришлось уволить более двухсот с половиной рабочих. Я в тот период находился в долгосрочном плавании в водах Атлантического океана. Рабочие под предводительством некоего Джастина Бишопа, одного из уволенных, устроили забастовку у дома моих родителей. Отец, мать и сестра в этот момент находились в доме, и у них не было возможности покинуть его, так как бастующие окружили дом. Они требовали восстановить каждого уволенного рабочего. Так они провели у дома моих родителей двенадцать часов. К тому времени стражи города стали разгонять манифестантов, коих собралось не меньше полутысячи. Тогда Джастин Бишоп потребовал от отца принятия незамедлительного решения, в противном случае, он грозился поджечь дом. Отец отказался выполнить требования Бишопа, и двадцать два человека во главе с последним облили дом со всех сторон керосином и подожгли, у моих родителей не было ни шанса спастись. Дом вспыхнул за секунды. Из плавания я вернулся к обгорелым останкам некогда роскошного особняка. К тому времени Джастин Бишоп и его подельники находились в тюрьме, а позже мне стало известно, что Бишопа казнили по указу Его Величества короля Георга II за организацию мятежа и убийство моих родных. После я отдал прошение о переводе меня в одну из британских колоний. Так совпало, что фрегат «Олимпия» перебросили в усиление сюда, на Ямайку. Вместе со мной на корабле служил сын Джастина Бишопа – Джек Бишоп. Я пытался ненавидеть его, хотел даже учинить ему неприятности по службе, но умом понимал, что он не виноват в грехах своего отца и не должен отвечать за них. Так или иначе, Джек сам себя наказал, впоследствии он был уволен из армии и сослан на каторгу.

Как видишь, Виктория, у меня нет никакой тайны, лишь трагическая история моей юности, которая наложила на меня большой отпечаток. Я предпочёл закрыться от людей и отдаться морю. До встречи с тобой, казалось, я так и остался бы, одинок.

Виктория обняла Александра и погладила его по волосам. Она не знала, что сказать ему, выразить сочувствие, но к чему оно сейчас, она все понимала, чувствовала то, что чувствовал Александр, она всего лишь хотела быть рядом с ним. Но тут вдруг ей в голову пришла мысль о том, что Александр в своём рассказе упомянул Джека Бишопа, пирата, благодаря которому она сбежала из Испании. Девушка решила удостовериться в своих предположениях.

– А что стало с Джеком Бишопом? – спросила она.

– Думаю, он отдал концы на каторге… – задумчиво проговорил Александр. – А почему тебя волнует судьба этого негодяя?

Виктория пожала плечами.

– По его вине мы потеряли двадцать лучших матросов и фрегат «Олимпия»! – зло проговорил Александр.

– Помнишь, я рассказывала тебе историю о том, как я попала сюда? Так вот, того пирата, который помог мне звали Джек Бишоп и он прекрасный мореплаватель. Я хочу сказать, что он показался мне человеком, который не просто всю жизнь промышлял пиратством, было в нем что-то офицерское, понимаешь?

Она вопросительно посмотрела на него, в надежде, что Александр правильно её поймёт. Молодой человек в задумчивости отвернулся от Виктории. Что если это тот самый Джек Бишоп, но как ему удалось сбежать с каторги? Нет, этого не может быть!

– Ты уверена, Виктория, что мы говорим об одном Джеке Бишопе?

– Возможно. Харизматичный, болтливый, несколько развязный, с лёгким ирландским акцентом… – ответила она.

Александр с силой стукнул кулаком по подушке.

– Чёртов мерзавец! – воскликнул он. – Он не говорил тебе о своих намерениях? Куда он держал курс?

– Он говорил лишь о том, что на Антильских островах его ждёт команда.

«Антильские острова, это же целый архипелаг островов…» – подумал про себя Александр.

– Попадись мне только на пути, этот негодяй! Я лично вздёрну его на рее! – сказал он. – Прости меня, Виктория, я не хотел омрачать столь волшебную ночь.

Он притянул к себе девушку и поцеловал в губы.

– Обещай, что вернёшься. – проговорила она.

– Обещаю.

С первыми лучами солнца Александр оделся, и ещё раз попрощался с Викторией. Перед уходом она отдала ему медальон, который ей подарил отец, в знак своей любви и верности к нему, а также как оберег от бед. С тяжёлым сердцем она прощалась с Александром, на душе у неё словно камень лежал, что-то не давало с лёгкостью отпустить его, как бы предвещая некую беду. Она не стала говорить ему о своих переживаниях, лишь дала несколько напутственных слов. После того, как дверь за ним закрылась, девушка выглянула в окно, чтобы ещё раз проводить своего возлюбленного взглядом и попросить у Бога послать ему надёжного Ангела Хранителя. Никогда ранее Виктория не испытывала такого сильного чувства тревоги, всё внутри у неё сжималось, ей казалось, что она видит его в последний раз, она провожала взглядом его горделивую фигуру, пока он не скрылся за поворотом улицы. В полдень к дому капитана Миллера подъехал экипаж, отправленный губернатором. Виктория вернулась в поместье Вуд.

Глава 13

Гавана. Куба.

Три дня прошло с тех пор, как капитан Миллер отплыл от берегов Ямайки в составе эскадры из четырёх линкоров – фрегатов «Молниеносный», «Независимость», «Победа» и «Кэмбридж». Александр Миллер назначен командующим эскадрой. Он принял решение подплыть к крепости Эль-Моро западнее входного канала, предполагая, что на его пути расположились испанские корабли. Так оно и оказалось. Фрегат «Кэмбридж», как наиболее быстроходный был направлен для проведения разведывательной операции, по возвращению новости для капитана Миллера стали неутешительными. По всему периметру подхода к крепости Эль-Моро расположились корабли испанского флота, всего восемь боевых фрегатов, разной боевой оснащённости. Миллер прекрасно осознавал, что четыре линкора, даже столь мощных, как у него не смогут противостоять восьми испанским фрегатам, необходимо было разработать тактику и стратегию обхода этих кораблей. Несколько часов совещания с офицерами фрегатов не привели ни к чему. Все сошлись на том, что необходимо прорывать оборону. Однако, прорыв обороны мог стоить потери большей части орудия и боеприпасов, не говоря уже о человеческом факторе риска и, в конце концов не привело бы к желаемому результату. Тогда капитан Миллер принял отважное и очень опасное решение. Он выступит в качестве отвлекающего маневра. Большая часть матросов переберётся с «Молниеносного» на остальные фрегаты, прихватив с собой добрую часть боеприпасов, чтобы впоследствии нанести мощнейший артиллерийский удар по крепости Эль-Моро, а капитан вместе с оставшейся командой вступит в заведомо неравный бой с испанским флотом, отводя корабли восточнее от крепости, открывая тем самым подход к ней другим кораблям. Он рассчитывал на то, что «Молниеносный» достаточно манёвренный корабль и быстрый, сможет с ловкостью лавировать меж не столь поворотных боевых испанских фрегатов, а также за счёт обитого медью каркаса не затонет спустя десять минут боя. Лейтенант Джефф скептически отнёсся к решению капитана Миллера, но все же предпочёл остаться с ним на «Молниеносном», как преданный друг и отважный офицер. Так, матросы приступили к выполнению приказа капитана. Спустя полтора часа «Молниеносный» в полной боевой готовности направился навстречу смертельной опасности. В это же время остальные корабли на расстоянии пары сотен футов также двигались в сторону крепости.

Тем временем на борту испанского фрегата «Сияние» коммодор и все члены его команды находились в полной боевой готовности. Он стоял на квартердек-палубе и смотрел в подзорную трубу. Завидев приближающийся корабль, он скомандовал «Быть наготове!». К испанской эскадре медленно, но верно приближался роскошный четырёхмачтовый фрегат с белоснежными парусами и с развивающимся флагом Британской империи на флагштоке, бушприт гордо возносился вверх, что придавало судну большей манёвренности. А под бушпритом золочёнными металлическими буквами красовалась название корабля – HMS «FULMINANT»1. Коммодор покраснел от злости.

– Коммодор, прикажете взять на пушечный выстрел? – спросил командир оружейников.

Коммодор понимал, что должен вступить в бой с этим кораблём, но не мог заставить себя отдать приказ на его уничтожение, слишком много лет он грезил вернуть этот корабль, чтобы сейчас в один миг затопить его. Нет, он не мог себе этого позволить, и коммодор пошёл на отчаянный шаг, он отдал приказ не атаковать корабль. Командир находился в замешательстве, вот-вот «Молниеносный» подплывёт к ним на пушечный выстрел и в любом случае начнёт немедленную атаку, у их корабля не будет шансов.

– Коммадор, повторите Ваш приказ! – настаивал командир оружейников.