За тихой гаванью залива Плежэ

– Не атаковать! – заорал во весь опор коммодор и направился на опердек-палубу.

На «Молниеносном» все уже было готово для нанесения первого удара по испанскому фрегату «Сияние». Капитан Миллер отдал приказ «Лево руля!», за несколько минут корабль лёг на левый галс, после чего последовала незамедлительная команда «Пушки огонь!». Одновременно восемь пушек с правого борта обрушили градом снаряды на фрегат «Сияние». С фрегата послышались крики, от столь мощного удара корабль потерял сразу три мачты, была пробита корма, опердек и мидельдек палубы, тем самым корабль фактически потерял свою боевую мощь и был выведен из строя. На помощь «Сиянию» тут же стал подплывать ближайший фрегат «Альваро де Базан», наиболее оснащённый из всех испанских кораблей, в его вооружении находилось тридцать две трёхядровых пушки с трёхфутовыми снарядами. К этому времени «Молниеносный» стал обходить «Альваро де Базан» справа, располагаясь к нему левым галсом таким образом, что он не смог бы нанести ему серьёзного боевого удара. При этом с «Молниеносного» снова полетели снаряды, пушки одна за одной выпускали ядра, обрушивая их на мачты и палубы «Альваро де Базан». Вместе с тем, серьёзного урона «Молниеносный» не причинил, поскольку атаковал «Альваро де Базан» со стороны бушприта. К «Альваро де Базан» начали стягиваться остальные фрегаты, пытаясь образовать кольцо вокруг «Молниеносного». Этого и добивался капитан Миллер, следующим его шагом стал быстрый уход восточнее крепости Эль-Моро. Для этого были раскрыты дополнительные паруса на бизань и фок-мачтах, а также косые паруса, что позволило судну двигаться более быстро и круто к ветру.

Коммодор наблюдал за происходящим с разбитого «Сияния», он искал возможности, чтобы захватить «Молниеносный», взять его в тиски. Для чего им был отдан приказ на остальные корабли не топить его, а взять на абордаж. Столь радикальные приказы коммодора стали вызывать недоумение в рядах военных моряков. Никто не понимал, что для коммодора значил этот корабль, почему он дал разбить себя, когда мог вступить в бой с британцами и разбить их при помощи подоспевшего «Альваро де Базан». При этом никто не решался оспорить приказ коммодора. Был разработан план перехват. Для этого два наиболее быстроходных корабля были пущены в обход «Молниеносному» и должны были перехватить его, а остальные фрегаты, замкнули бы круг, тогда британцы окажутся в западне. Коммодор к тому времени начал понимать, какой план преследовали британцы, «Молниеносный» был отвлекающим манёвром, но для коммодора это был ещё и шанс заполучить вожделенный корабль. Им было принято решение оставить «Альваро де Базан» на подступах к крепости для сдерживания подплывающих британских кораблей, в то время, как остальные захватят «Молниеносный».

Капитан Миллер вёл корабль в крутой бакштаг, развивая наивысшую скорость, но теряя при этом манёвренность, фрегаты испанцев шли на несколько румбов свободнее, периодически выпуская снаряды, пытаясь тем самым повредить такелаж и рангоут «Молниеносного», что неизбежно привело бы к потере скорости.

– Кэп, по правому и левому борту испанские корабли, они буквально «сидят у нас на хвосте»! – прокричал с опердека Джефф. – Нужно уводить корабль в фордевинд и уходить с подветра!

В этот момент один из снарядов достиг своей цели и повредил посечённый такелаж. Корабль тут же стало кренить влево, заваливая его на левый галс.

– Черт возьми! – воскликнул капитан Миллер. – Нужно лечь на правый галс!

– Кэп, ничего не выйдет, такелаж повреждён! – кричал Джефф.

Капитан Миллер с силой удерживал штурвал, стараясь переложить корабль на правый галс, но румпель не поддавался, судно всё больше кренило влево.

Оба корабля практически поравнялись с «Молниеносным». Ещё несколько снарядов достигли своей цели, с треском обрушив первую грот-мачту и повредив рангоут, а вместе с ним и оставшийся такелаж. Судно стало медленно терять скорость. Капитан Миллер находился в отчаянии, он понимал, что дал слишком мало времени остальным кораблям и вся их кампания вот-вот сорвётся.

– Дадим бой! – скомандовал капитан. – Орудия наготове! По моей команде «Огонь»!

Оружейники на опердеке и мидельдеке тут же приготовились открыть огонь из пушек по обоим сторонам судна. А стрелки, расположенные на марсах, привели свои мушкеты в боевую готовность. Испанцы, ожидая, что англичане вступят в бой, держались на расстоянии, не позволяющем снарядам попасть в цель. К тому времени ещё два испанских фрегата, на полном ходу подплывали к «Молниеносному», образовывая тем самым прямоугольный квадрат, не давая ему возможности для нанесения боевого удара. Коммодор не хотел сильно повредить корабль, но понимал, что англичане без боя не сдадутся, тогда он принял очень тяжёлое для себя решение разбить мидельдек с обоих сторон, выведя таким образом из строя основную артиллерийскую палубу. Для этого испанские корабли по обе стороны стали выстраиваться в боевую линию постепенно сужая расстояние от «Молниеносного».

Капитан Миллер понял, что оказался в ловушке, но рассчитывал на то, что принесённая ими жертва всё же окажется продуктивной для остальных кораблей и позволит им достигнуть поставленной цели. Как только испанские линкоры оказались на линии огня, капитан отдал приказ открыть огонь, одновременно этот же приказ был отдан коммодором, который опередил капитана на долю секунды, что дало ему достаточно форы. Десятки снарядов обрушились на «Молниеносный». Коммодор с досадой смотрел на то, как снаряды разбивают в щепки желанный ему корабль. Его разрывали одновременно и злость на англичан, и обида на самого себя за то, что ему пришлось принять это столь неприятное для себя решение и отдать команду на повреждение его корабля. С корабля капитана Миллера успели выстрелить лишь несколько пушек с опердека, что не принесло существенного результата. Мидельдек был практически разбит, пострадали и оставшиеся мачты, но основной каркас корабля остался невредимым, что позволяло ему удерживаться на плаву. Отовсюду были слышны крики раненых. Но среди моряков при этом не поселилась паника, они по-прежнему перезаряжали орудия на опердеке и откатывали оставшиеся пушки на мидельдеке. Однако капитан Миллер потерял всех своих стрелков, часть из них канула в море, а часть разбилась при падении с высоты мачт на палубу.

– Испанцы могли бы нас уже потопить, что они делают?! – крикнул Джефф капитану Миллеру.

Капитан Миллер стоял у штурвала, всё ещё удерживая его в руках, и с горечью смотрел на тот хаос, который царил вокруг. Он так долго плавал на этом корабле, с этой командой, на его глазах погибали отличные моряки, воины, которые успели стать для него не просто подчинёнными, а близкими по духу сослуживцами, с которыми он бок о бок нёс военную службу.

– Хотят взять нас на абордаж… – проговорил капитан, отпуская штурвал.

Действительно испанские корабли с каждой минутой сближались с «Молниеносным», невзирая на редкие выстрелы его пушек. Те снаряды, которые долетали до испанских кораблей, своей цели все же не достигали.

Коммодор стоял на палубе одного из линкоров и в предвкушении ожидал момента, чтобы отдать команду «На абордаж!». Когда два линкора сошлись борт к борту с «Молниеносным» по обоим сторонам, коммодором была отдана команда «На абордаж!». Испанцы тут же сцепили корабли абордажными баграми и дреками, перекинули мостки и по одному стали высаживаться на «Молниеносный», где их встретили отпором. Испанцы почти вдвое превосходили англичан по численности, поэтому бой не продлился долго. Коммодор сошёл на борт «Молниеносного» одним из последних, когда основная часть англичан была подавлена. Ступив на палубу «Молниеносного» коммодор почувствовал ликование, всё его тело затрепетало, он словно воедино слился с этим кораблем. Он чувствовал, что выполнил часть долга перед своим покойным отцом, он вернул, то ради чего последний пожертвовал своей жизнью.

Оставшиеся англичане отчаянно не желали сдаваться, отстреливаясь из мушкетов и револьверов, а также отбиваясь шпагами, они постепенно отступали на квартердек. В живых осталось тринадцать английских моряков, они стойко держали оборону квартердека во главе с капитаном Миллером и лейтенантом Джеффом. Когда у моряков закончились боеприпасы, они стали отбиваться от испанцев шпагами, но к успеху это не привело, так как последние были вооружены огнестрельным оружием. Несколько человек были ранены, а остальные – пятеро моряков, лейтенант Джефф и капитан Миллер, укрылись в юте.

– Прекратить огонь! – скомандовал коммодор. – Предлагаю вам сдаться, господа! – обратился он к англичанам.

– Лучше смерть! – прокричал в ответ капитан.

– В таком случае вы умрёте! Орудия к бою! По моей команде на счёт три открыть беспрерывный огонь!

Дверь юта распахнулась, и на квартердек вышел капитан Миллер со шпагой руке.

– Деритесь по военным правилам, коммодор! – сказал он и наставил на него острие своей шпаги.

Коммодор лукаво улыбнулся, выражая насмешку, и достал из ножен шпагу. В эту же секунду мужчины скрестили шпаги, после чего вступили в бой. Капитан с задором размахивал шпагой, пытаясь уколоть коммодора, нанести ему удар, он то наступал, то отпрыгивал назад, а потом снова напористо делал несколько выпадов навстречу коммодору. Казалось, что бой вёл исключительно капитан, и что вот-вот ещё один удачный выпад и он поразит противника, но коммодор оказался ловчее, и воспользовавшись очередным выпадом капитана, резким движение перехватил удар его шпаги своей шпагой, прокрутил её несколько раз, поранив запястье капитана, отбросил его шпагу в сторону и нанёс ранение в плечо. Капитан вскрикнул от боли и упал на колени, схватившись за раненое плечо. На синем сюртуке его формы стало наливаться тёмное кровавое пятно.

– Сдавайтесь, капитан! – сказал коммодор. – Корабль наш!

– Так всё из-за корабля? Чем он так ценен? – в недоумении спросил капитан.

Но коммодор не удостоил его ответом, он повернулся к нему спиной, собираясь уходить, при этом приказал взять в плен оставшихся в живых англичан и переправить их в крепость Эль-Моро. Тут же капитана Миллера, лейтенанта Джеффа и ещё пятерых моряков схватили под руки и повели на один из линкоров.

В это время трём оставшимся кораблям из эскадры капитана Миллера удалось затопить испанский фрегат «Альваро де Базан», однако они потеряли сорок процентов от всех боеприпасов. Полным ходом линкоры направились к стенам Эль-Моро, чтобы устроить артиллерийский обстрел крепости. Но и здесь англичане столкнулись с непредвиденными трудностями. Эль-Моро располагалась на возвышенности, что не позволило обстреливать её с моря. Вместе с тем, английские фрегаты подверглись сильнейшему обстрелу с укреплений крепости. Два из трёх фрегатов были полностью разбиты, уцелевшие моряки перебрались на менее повреждённый фрегат «Победа», и поспешили отплыть от берегов Гаваны. Они держали курс на Ямайку.

Глава 14

Порт-Антонио. Ямайка.

Больше месяца прошло с тех пор, как капитан Миллер отплыл с Ямайки. До сих пор от него не было никаких новостей. Виктория каждый день ходила в порт и стояла там до заката, ожидая увидеть на горизонте знакомые паруса, но всё тщетно. Последние несколько дней Виктория плохо себя чувствовала и не выходила из своей спальни даже, чтобы поесть. Каждое утро у неё были сильные приступы тошноты и рвоты, весь день девушка чувствовала слабость и недомогание. Миссис Блэкберн, навещавшая её ежедневно и приносящая ей еду, сильно беспокоилась за здоровье девушки. Утром она подошла к Джеймсу Вуду и высказал ему свою обеспокоенность.

– Виктория ничего не ест, она бледная словно смерть, как бы не лихорадка… – прошептала она. – Думаю, стоит показать ее доктору.

– Скорее это дела сердечные, – проговорил Джеймс, – Вы же знаете, миссис Блэкберн, как бедняжка переживает за капитана Миллера, а от него нет никаких вестей. Вообще нет никаких вестей об этой экспедиции. Но думаю, Вы правы, на всякий случай я приглашу доктора.

К обеду в особняк приехал деловитый мужчина довольно преклонного возраста, с длинной седой бородой и поредевшими с проседью, некогда темными волосами.

– Доктор Даврос, доброго дня! – радостно поприветствовал мужчину Джеймс Вуд, встречая его в гостиной. – Рад, что Вы смогли выкроить для нас время! Хотя думаю, что у нас сущие пустяки, уж не лихорадка и не холера точно!

Джеймс рассмеялся и пожал руку доктору.

– Очень приятно, что Вы, уважаемый генерал-губернатор, обратились ко мне, а не к тому щеголеватому мальчишке, возомнившему себя врачом. Ей Богу, Джеймс, в наше время врачами разве что ленивый не становится, и что за мода пошла, а знаний-то, знаний никаких! Знаете, я выезжал с ним по случаям вспышки холеры в округе Портленда среди каторжников, так от вида этих больных наш благочестивый врач, потерял сознание. Вот и скажите, на милость, что и самое главное кого он собирается лечить?

Мужчина готов был болтать без умолку ещё по меньшей мере час, если бы в гостиной не появилась миссис Блэкберн, она несколько холодно поприветствовала доктора и извинившись перед хозяином дома, попросила его проследовать в спальню Виктории. Джеймс ещё раз пожал руку доктору, в этот раз на прощание, после чего уехал по делам государственным, а врач проследовал с миссис Блэкберн в спальню Виктории.

Войдя в комнату, доктор приступил к внешнему осмотру, после чего стал расспрашивать Викторию о её состоянии, какие симптомы её беспокоят.

– И последний, довольно щекотливый вопрос, – говорил доктор Даврос, – у Вас появляются ежемесячно кровянистые выделения, регулы, мисс?

Виктория кивнула.

– В таком случае, они у Вас происходят регулярно?

Девушка снова кивнула.

– А в последний раз, когда они происходили?

Виктория задумалась, незадолго до того, как она провела ночь с Александром. Она поняла, чем обусловлено её состояние. Она беременна. От этой мысли девушке стало плохо, она запрокинула голову на подушку и закатила глаза.

– Вам плохо? – спросил доктор. – Кажется, я понимаю, что с Вами. Вы провели ночь с мужчиной?

Доктор испытывающим взглядом посмотрел на Викторию. Миссис Блэкберн, которая все это время стояла в углу комнаты, прикрыла рот рукой от ужаса.

Виктория лишь моргнула, давая тем самым утвердительный ответ доктору.

На этом врач закрыл свой большой, с виду тяжёлый чемодан из кожаного материала коричневого цвета и сказал:

– Здесь всё понятно! Вы беременны. Я очень надеюсь, что молодая леди, по крайней мере, обручена. – с явным неодобрением сказал он. – Я должен рассказать обо всем сэру Джеймсу Вуду.

Миссис Блэкберн перегородила ему дорогу, не давая выйти из комнаты.

– Нет, доктор, прошу, не говорите пока ничего сэру Вуду, я сама это сделаю. Вы же понимаете вопрос довольно щепетильный. – настоятельно попросила она.

Доктор слегка коснулся своего лба кончиками пальцев и проговорил:

– Как Вам будет угодно!

После чего вышел из комнаты, а миссис Блэкберн припала на кровати к Виктории, взяв её за руку, со слезами на глазах сказала:

– Господи Боже, да что же это! А если капитан Миллер не вернётся, это же стыд какой!

Виктория заплакала. Она всё понимала, осознавала, что Джеймс Вуд слишком уважаемый человек, он не допустит такого скандала, и скорее всего вышлет Викторию с острова или ещё хуже вовсе не даст родиться этому ребёнку.

– Что же мне делать, милая моя, миссис Блэкберн? – проговорила Виктория сквозь слёзы.

– Не волнуйся, пока это будет возможным я сохраню твою тайну, главное, чтобы доктор Даврос не проболтался, этот старик совершенно не умеет держать язык за зубами. А пока у нас есть время, я что-нибудь придумаю. И конечно, будем молиться, чтобы капитан Миллер в скором времени вернулся.

Миссис Блэкберн очень привязалась к Виктории за последний месяц, они проводили довольно много времени вместе, по вечерам гуляли в саду, гувернантка прививала Виктории чувство хорошего вкуса и стиля, отрабатывала с ней правила этикета и хороших манер. А Виктория в свою очередь, позволяла миссис Блэкберн наблюдать за тем, как она рисует, и даже подарила ей несколько картин. А ещё Виктория читала для гувернантки стихи перед сном, что доставляло последней особое наслаждение, поскольку она мучилась бессонницей, а под приятный тембр голоса Виктории, она спокойно засыпала. И сейчас миссис Блэкберн искренне хотела помочь Виктории.

Порт-Ройял. Ямайка.

Около полудня фрегат «Надежда» пришвартовался близ берегов Порт-Ройял. Джек, Гарри и Даниэль набрали на Тортуге отличную команду из восьмидесяти человек, некогда отъявленных разбойников, выброшенных обстоятельствами на сушу, где они прозябали свой век, занимаясь мелким грабежом, чтобы хоть как-то выжить. Услышав историю Джека, каждый из них загорелся желанием обогатиться, и не имело значения, насколько они поверили капитану Бишопу, определяющим для них стало наличие у него военного корабля и возможности нажиться, хоть довольно призрачной.

– Черт возьми, Джек, – говорил Гарри, сидя в шлюпке и, направляясь к берегу Порт-Ройял, – почему мы не можем, как в лучшие наши годы с моря разнести Порт-Антонио и силой забрать то, что ищем, и может ещё поживиться на местных «аборигенах»? Почему мы должны пробираться тайком по джунглям острова? И вообще, я не до конца понял твой план, как ты намерен завладеть искомой картой?

– Не болтай языком, Гарри! – возмутился Джек. – Лучше сильнее налегай на весла. – Я не желаю попасть на глаза капитана Миллера, думаю, петля мне не пойдёт.

Мужчины плыли в шлюпке с Даниэлем и восемнадцатью разбойниками, так по плану Джека они должны были по суше добраться до Порт-Антонио и ночью проникнуть в особняк. На самом деле у Джека не было какого-то определённого плана, он так и не смог продумать тактику своих действий, поэтому как обычно решил действовать по наитию.

Сойдя на песчаный берег Порт-Ройяла, компания мужчин сразу же направилась в сторону леса. Джек не желал светиться в городе, поэтому решил пробираться через джунгли. Он рассчитал, что если они не заблудятся, чего произойти не должно было, то к полуночи доберутся до Порт-Антонио.

– Нужно миновать лес до того, как стемнеет, а то придется делать ночлег! – сказал Джек.

Мужчины быстрым шагом стали углубляться в густые заросли леса.

Порт-Антонио. Ямайка.

В это же время в порту Порт-Антонио пришвартовался небольшой галеон «Селинджер», на борту которого находилось одиннадцать человек, включая коммодора Рикардо Маурисио Торо.

После того, как им была одержана победа над англичанами близ берегов Гаваны, и заполучен наконец корабль «Молниеносный», коммодор передал пленных командиру Веласко в крепость Эль-Моро, оставил «Молниеносный» в порту Гаваны для последующего ремонта, и отправился на одном из линкоров к берегам острова Тортуга. Он надеялся, что верные моряки из его команды поддержат его преступный замысел на убийство губернатора Ямайки, но ожидания его не оправдались. По прибытии на Тортугу, моряки воспротивились выполнять приказы своего командира. Тогда коммодору ничего не оставалось, как дезертировать с испанского корабля и скрыться в глубине острова Тортуга. В этот же день коммодор потерял своё звание и честь офицера, кроме того, чуть позже по решению короля был приговорён к смертной казни через повешение. Рикардо, осознавая, что ради достижения своих целей, удовлетворения своих амбиций, зашёл слишком далеко, не мог уже отступить и просить помилования у короля, им всецело овладело чувство мести. Он давно потерял осознание того, чего же ему действительно было нужно. Он обрёл корабль, за которым гонялся чуть ли не всю жизнь, но тут же потерял его вновь, но это не удручало его, ведь сейчас он был так близок к своему врагу, и готов был пойти на любые ухищрения, любые подлости во имя достижения конечной цели – убийства Джеймса Вуда и Виктории Вуд.

На Тортуге за небольшое количество золота, Рикардо сумел приобрести галеон и нанять одиннадцать отпетых бандитов, бывших испанских корсаров, осевших на берегах Тортуги. Он пообещал им хорошую наживу за оказание ему помощи в совершении преступления.

– Эй, капитан, – обратился к Рикардо высокий лысый мужчина с густой рыжеватой бородой, когда он стоял на палубе галеона, намереваясь сойти на берег по трапу…

– Коммодор… – недовольно поправил его Рикардо.

– Не важно. Как ты собираешься проникнуть в дом к этому богатею, у него, как пить дать, полно вооружённой до зубов охраны!

– Для этого я и собираюсь в город. Нужно разведать обстановку, порасспрашивать местных о том, где находится дом губернатора, посмотреть его расположение.

Мужчина довольно покачал головой, а коммодор продолжил:

– А вы оставайтесь на борту корабля. Не сходите с него пока я не вернусь!

– Так точно!

Рикардо спустился по трапу на деревянный помост, ведущий к мостовой порта. К нему подошёл высокий достопочтенный господин в темно-синем сюртуке с золотистыми пуговицами в два ряда, на голове мужчины был надет белый курчавый парик и шляпа. Он отдал низкий поклон Рикардо, поприветствовав его в Порт-Антонио, сообщил, что стоянка судов стоит один шиллинг. Рикардо вытащил из кармана своего сюртука небольшую горстку монет и протянул её мужчине со словами «Всё что есть». Мужчина пересчитал монеты и, сменяя доброжелательный тон на слегка пренебрежительный, ответил:

– Здесь только десять пенсов, не хватает двух, сэр.

– Но больше у меня нет. – Рикардо вывернул пустые карманы сюртука наизнанку, ему пришлось потратить все имеющиеся при себе деньги на корабль и наем бандитов.

Мужчина приосанился, высоко запрокинув голову, указал рукой на деревянную лавку, а которой сидела круглолицая женщина средних лет в серой панаме, и надменно проговорил:

– Оплатите через кассу и не забудьте зарегистрировать судно, сэр!

Рикардо отвесил низкий поклон мужчине и направился к кассе. Закончив дела с оформлением стоянки корабля, он неторопливо направился по каменной мостовой в сторону центральной площади города, которую ему указала женщина из кассы. Он шёл мимо пришвартованных небольших торговых судов, рыбацких шхун, торговых палаток, вокруг него туда-сюда сновали какие-то люди, они все были заняты своими делами, суетились. Рикардо видел этот город убогим, нищим, не достойным его, он с глубоким отвращением смотрел на всех этих людей, считая их мелкими людишками, и не желая ходить с ними по одной земле. Он едва верил, что среди всего этого сброда найдётся хоть один, кто обладает полезной для него информации. И это злило его. Рикардо надеялся, что в районе центральной площади ему попадутся на глаза представители местной знати, развязные на язык. Дойдя до деревянного указателя с надписью: «Улица Сан-Доминго. Центральная площадь», коммодор в толпе людей заметил помпезную даму в роскошном ярком алом платье. Для себя он сразу отметил, что женщина одета по последней моде, и что платье её пошито на заказ, кроме того бросались в лицо её грация и манера держаться во всей этой грязной толпе мелких людишек. Он подумал, что она-то и сможет рассказать ему о Джеймсе Вуде, вероятно, она вхожа во все светские дома местной знати. Это была Марианна Вуд. Она стояла в футах десяти от Рикардо и мило беседовала с щеголеватым высоким худым мужчиной в тёмном строгом фраке, который нервно теребил в руках свой цилиндр. Рикардо сделал несколько шагов в их сторону и остановился, ожидая, когда этот пижон оставит Марианну в одиночестве. Он не заставил себя долго ждать, спустя несколько минут, поцеловав ручку девушки, мужчина торопливо направился в сторону центральной площади. А Марианна неторопливой, покачивающейся из стороны в сторону походкой направилась к экипажу, который ожидал её в стороне. Рикардо поторопился догнать её, пока она не успела сесть в кэб. Почти нагнав девушку, он сделал вид, что оступился и толкнул её в плечо. Марианна развернулась, бросила на Рикардо гневный взор и закричала так, что казалось весь порт замер на те несколько секунд, что она выражала своё недовольство.

– Да как Вы смеете!!! Я дочь губернатора! Я от Вас мокрого места не оставлю! Немедленно принесите мне свои извинения!

Рикардо услышав слова Марианны о том, что она дочь губернатора, не мог поверить своему счастью, удача буквально соблаговолила ему на каждом шагу. Он решил проявить все своё обаяние.

– Простите меня ради Бога, мэм, но меня буквально сбила с ног Ваша красота. Никогда ранее я не встречал столь прекрасной особы, Вы само совершенство, эталон женственности, грации, Вы словно прекрасная роза среди всех этих лютиков. Простите меня, мэм, но я просто не мог пройти мимо Вас.

Он склонил перед ней голову, искоса бросая лукавый взгляд и ожидая её реакции. По лицу Марианны он понял, что произвёл на девушку нужное впечатление. В завершение всего он взял её за руку и нежно коснулся её нежной надушенной кожи своими губами.

Марианна действительно сменила гнев на милость, никогда ранее ей не приходилось слышать столь приятных комплиментов от мужчин, и девушка растаяла. Кроме того, она отметила, что Рикардо благороден, это читалось в его чертах лица, прекрасной горделивой осанке, словах, но она также отметила, что он говорит с выраженным акцентом.