Ну ты чего такая хилая? Глотай свой гараж!

Александра он узнает сразу – черные уложенные волосы, та же синяя куртка и компания каких-то пацанов, с искрящимися идеей глазами, обступившая его со всех сторон. Увидев Славу с опущенным капюшоном, начали фоткать и его.

Их болтовню про большое дело, заэнновцев и черных лебедях над царским дворцом, Слава пропускает мимо ушей, жалея лишь о том, чтобы взять за руку Александра, отвести за аэропорт и говорить, говорить с ним об их планах и дальнейших интригах.

Я смотрел игру престолов всю» – злобная мыслишка – и если не прокатят и из-за данных гениальных идей, ходов…

Вместе в сизо, разве не романтично, Слав?

Дети не отходят, притаившись, снимают их из далека. И пока Слава безбожно тянет время, отведенное на выбор действия, Александр подходит к нему ближе, но в личное пространство не влезает, остается на подчтенном расстаянии.

– Как долетел?

– Пара турбулентностей и рвота ребенка. Хорошо, очень, по 3018-и насосу – становится стыдно за интернетовский сленг. Тебе двадцать пять, а ты сидишь в пабликах Дай Винчик, очень по-христиански.

Но Александр отвечает в тон ему «пиздато» – И Слава замечает, что даже носогубные морщины стали незаметнее, «разгладились».

Припарковался Александр недалеко от Домодедово, в платном паркинге, где они, придвинувшись ближе друг к другу, зная, что везде прослушка. Но на стоянке много белых пятен, а если подойти друг другу, как два педика…

– Господин Сурков сам подаст в отставку со своего пэрства, сегодня, после полудня.

Славе стыдно, он же не знает никаких Мурловых, что и шепчет Александру, заговорчески, глазами не бегая, а азарт по взгляду через камеру различать еще не научились, как и хитринки.

Вопрос дался ему «тяжело».

Но ему с готовностью отвечают, что это мелкая шишка в Ижевске.

Ни одна правительственная сучка не догадается.

Слава в той кондиции, когда признаешь, что тебя штырит от того, как 43-летний мужик говорит: «я тоже, как говорится " пиздануть" на него – а я думал, что один такой пизданутый".

– Вы смотрели "Тетрадь смерти"?

– По мне заметно?

– Я думал, только я обучаюсь у нетфликса.

– С приходом нетфликса мы все так, Слав.

Им невдомек, что они на одной, Лайтовской стороне.

– Какой следующий шаг? Наши фотки уже в впш, да и мое обращение… Может мелькну на следующей твоей трансляции?

– И я выложу одиночное сторис в инсту – раз Каррелов никак не комментирует его порыв, замазанный, на котором написано: «уМнЫйПаЛиТиЧеСкИйХод», только отходит подальше и Слава радуется (и Александр), что у него нет привычки постить каждый свой сблев в инсту, только разжигающий ненависть феминисток.

На селфи он с рюкзаком, изможденный тридцатью часами без нормального сна, но счастливый.

***

Поиск квартиры можно сразу проматывать. Лучший риэлтор Москвы уезжает на такси по важным делам. У Славы не шесть называться дебом Рыбки и ехать за своим любимкой. Совести крикуна тесно в человечком черепе, н и к а к и х ш, а и н а ч е, да тебе это и не нужно, внутренне вон оно как противится. Так почему сердечку так больно, когда находишь квартиру в три клика и вы разъезжаетесь, каждый на свою окружную часть кольца.

Идти в метро было его главной ошибкой – щепки, то ли самый он Продольный или удачный косплеер, душнота, все сиденья заняты. На кольцевой он садится не в ту сторону и история затягивается. Пока он доезжает до спального района панельных многоэтажек. До скидывния рюкзака ещё очень много времени.

Один клик оборачивается для него часовыми посиделками с хозяином и хозяйкой, оживленно беседующими с ним, без продыху подливая травяной чай, с гордостью хвастаясь темно-зеленой жижей, слаще сиропов от кашля, приторной, оседающий на языке. Слава, как может, вежливо намекает, что это ему очень-очень интересно, но може, закончим охуительные истории?

Фу, как некультурно, Продольченко! Но и вправду, сколь усредненно можно поведать ему о квартирной империи, что бы Слава, чего доброго, свою не построил, под их приятные убаюкивающие голоса?

Парень, бледный, обросший, с фингалами, смотрит, не отрываясь на стол, сделанный под мрамор и пытающийся сосчитать, сколько в нем серых крошек. Он не двигается, на губах застыла странная улыбка.

– Ой, что-то мы совсем засиделись, прости нас, Слава, уже уходим, совсем молодого человека затюкали – женщина, с черными корнями, заставляет мужика повторить за ней и тянет того за руку, не дав даже договорить извинения, протискиваясь к входному отверстию, вперед супруги.

Слава думает не долго – пока в прихожей слышны спорящие, старающиеся как можно тише, голоса, он идет в дальнюю спальню, бывшую детской, и ложится на коричневый велюровый, жесткий диван.

Матрасы в шкафу, одеяла там же. Слава, засыпающий в капюшоне и спрятанными холодными ладошками в карманах. Второй – под головой обтянутой тонкой синтетикой, так чтобы к утру болела шея, затекла рука и подтянутые к подбородку ноги – в позе эмбриона, ленящегося даже вытащить одеяло.

Его отрубает и так.

***

Просыпается Слава, как и обещал, совсем затихшим, отмершим, ледяным, покалывающим тысящей иголок, с болью в шее и тяжелой головой.

Яндекс такси выполняет свою функцию – поспать лишние пятнадцать минут, на мягких, удобных, спасительных, окутаннных теплым воздухом сидениях, скинув смску с айфона Алексею, что выезжает.

Выходить из теплой машины не хочется, он так сладко вздремнул. Одетый не по погоде, в одном мятом худи, он расплачивается с незнакомым мужиком, идет к знакомому вахтеру, где девушка с дневным макияжем в повседневной оджде, дает ему новенький, ламинированный пропуск в редакцию. Они вместе ждут лифт, из ослабленной пачки норовят выпутаться каштановые волосы. В голове ни одной ассоциации сего процесса, и на обтянутые джинсой «манящие» ягодицы тоже по нулям. У свободного, сексульно активного, обаятельного и популярного, при деньгах, что там еще шепчет бледными губами гордыня ему на ухо?

Ехать на второй этаж – сильно, но Вера на таких тонких, страшно высоких шпильках черного цвета, прикрываемыми серыми джинсами, Слава на таких на машине бы въезжал.

В офисе с ним здороваются, и Александр, уходящий в свой кабинет, работать над невероятными, но правдивыми, разоблачениями ченушь и планировать переворот через тор браузер. Славу он туда не зовет. Вешают его на Верину шею. Не успевшего сказать Каррелову купить себе для таких нужд, через посредников (нет, они могут оказаться из кгб!) ноутбук старенький. Парень сам купил свой телефон и теперь…

– Мы тут тебе выделили рабочее место, прости, что в самом углу, зато компьютер лучший в штабе, Александр для себя покупал! Почта, соцсети – все настроено, спасибо бессонной ночи нашего технаря!

На компьютерном столе моноблок, принтер, мышка – так и просятся быть накрытыми сильной Славиной рукой. Он садится на компьютерный стул, заставляя усилием воли не откинуться на спину и крутиться до тошноты, но девушка все не уходит, говорит о корпоративной сети, запрете на порнуху, быстро проходящую романтику работы в самом фбк – горько, явно заготовила для горящий глазами новичков, после того, как Каррелов станет мэром, президентом.

– Будут вопросы – обращайся, я за соседним столом.

На пробу Слава, под четким руководством, двигает мышкой и открывает почту, и уносится в дивный мир «наш Красноярский-Воложский-еще-хрен-какой-мэр точно ворует, зуб даю, вот запись со скрытой камеры, пара фоток на телефон и его фио, но по взгляду замеченому краем глаза" – раньше таких писем было больше в разы.

Начинает Слава со славного города 3018 – Вологды. Лев Георгиевич гуглится обычным чиновничьим мужиком. Как сообщает гугл, не наевший телеса на правительственных харчах, фотается с ручкой, с серьезностью на рыльце. Фото, присланные анонимно на почтовый ящик, содержат не его же, а короткое видео: «ну триста тыщ, деньжата то у вас водятся!

Слава прогоняет видео по кадрам и разочаровывается в человечестве. По третьему, в их стране и так все хуево с чинушами, а тут наложенная звуковая дорожка, поверх видеоряда, и задача Славки обнаружевшего сей косяк, позвать мента.

– Вер, – Да неловко отрывать девушку, увлеченно печатающую, казалось ни одна вещь из внешнего мира не попадет в мини-мирок, их Слава теперь видит отчетливо. Мыльные пузыри увлеченных, слепых за его пределами, людей, а у самого Продольченко только обуглившееся мыло на уровне ботинок, смердящее пеплом и гарью.

Девушка же откликается на него пару секунд спустя, дописывая слово, подходит к нему, глухо стуча шпильками.

– Ммм?

– Тут поверх видеоряда звук наложен.

– Вот Александр Анатольевич молодец, что тебя с трубы переманил! Мне бы полчаса понадобилось!

<Молодец, сделался для Славы своим президентом, личным Иисусом. Раскинув руки, в одной держит поводок, добровольно надетого на шею и давящего на кадык

Слава прикрывает глаза, а она думает, довольно, – теперь Новокузнецк – его дед гонит по самым отдаленным провинциям и ему срочно нужно крупное дело, иначе фсб догадается об их планах. Но он послушно открывает анонимное письмо про какого-то мелкого человечка, маленькой должности, из мелкого департамента. Слишком много маленького для ушей стендапера и он чувствует во рту желчь. Он встает из-за стола, нетвердо стоя на ногах, чтобы отлить.

– Только недолго, а то искать пойду и тебе не поздоровится. У нас так Сергей с концами ушел, если работать не хочешь так и скажи.

– Срать я хочу – довольна? – Но голос матерого стендапера не пропускает ничего кромя шутки, улыбаться выходит больно.

Девушка тушуется, он уходит.

Отправляясь по бизнесцентровским блеклым коридорам, находит белую дверь мужского туалета, подходит к раковине и жует «бороду» водой, что бы капельки оседали. Раз, еще один, не смотря на мужика у писсуара.

Платил той же монетой. Моет тщательно руки, с жидким мылом.

Александр находит его на ступеньках, между третьим и вторым этажами, с потухшей сигаретой между пальцев

– Тут есть курилка, пойдем – его личный Христос выглядит как никогда сыном божьим. Окно за ним делает ему нимб и вся желчь в пищеводе, горле, сползает обратно в желудок. Шавки Эн Эновича, следящие за ним из беноклей и через камеры торгового центра, отступают назад. Они идут за кофе, снайперы путают его с другим русоволосым.

– Не хотел отвлекать Веру, у нее там большая рыба.

– У нас каждый день из царские прудов.

– Карпы?

– Да, карпы, так что больше не стесняйся и зови Ксюшу, или меня. – Александр поднимается к нему по ступенькам, замирает ниже, дарит редкую возможность смотреть сверху вниз – давай провожу?

Слава заглядывает, глаза сейчас зеленые, светлые, манящие, растворить бы своё мутное стекло в его белках, и что бы гэбня не появлялась больше.

– У тебя наверняка дел до…

– Как же я со своими делами и без тебя? – поднимается на злосчастную

ступеньку и шепчет – с кем мне еще обсуждать рептилоидов? – в глазах хитринки и они заразительны.

У Александра вот нет целящихся из-за штор, как так-то?!

Или за двадцать лет в грязи политики, получаешь иммунитет, прожигаешь себя игрой, выжигая ей все кишки, оставляя одно «хакс – это лестница».

– Тогда ладно.

Александр натягивает улыбку на сухих сжатых губах и поднимается на следующий. Слава за ним.

В курилке дым осязаемый, он черными клубами стекает со стен гудроном, тысячи пачек красного мальборо, отчего-то пахнущих примой.

Они не одни: мужики кучкуются, обсуждая сугубо рабочее, на повышенных децибелах. Одинокая женщина с рыжими волосами ведет себя по-хабальски, треща по мобиле хриплым голосом в нос.

Слава достает свою пачку, в которой больше половины сигарет и протягивает Александру, залипая на его руку, и берет сам. Шарит в кармане. Лоханулся, зажигалочки-то нет, выложил, спать было с ней неудобно. С пачкой курева удобно, а с ней нет!

Бормочет что-то извиняющееся, связанное, но не запоминает что, идет к мужикам за зажигалкой.

Александр протягивает ему руку. И тут, свет падает по-божественному, голубые глаза как-то по мягкому на него смотрят, наверное, отцовско-президенско-левацкий инстинкт – над даунами не смеяться, глазеть снисходительно. Проблема не в этом, не в Александре вообще и не в его теплых глазах. Славу это не капельки не бесит, ему тепло на душе, ему приятно.

Шаг за шагом, к пиздящей компании белых воротничков.

Спрашивает зажигалку, ему ехидно отвечают, не с фбк ли он и, страх какой, спрашивают, почему ушел из видеоблогинга!

Шутка.

Про блогинг вопросов нет, не входят мужики за 35, в золотые полтора миллиона Славиных подписчиков. Новенькую под Эн Энович обсмеивают, но зажигалку, чисто из мужской солидарности дают. В чем дело Слава понимает только, когда по позвоночнику проходит горячая волна от стоящего близ того самого тела. Слава затылком чувствует Александра, и лицо, которым однажды прижался к его куртке, начинает гореть, но он на то тытрубер, что бы рассказывать, как пихал себе в очко анальные шарики и не краснеть.

Почему-то оппоненты от Каррелова бегают как от огня, стебутся как-то коротко, вполголоса, скороговоркой и дают поджигать сиги и демонстративно возвращаются к Важному Мужскому Разговору, не для дырявых, и отводят от них взгляд.

Слава старается отводить взгляд от того, как Каррелов курит: выдыхает серый яад из легких, вдыхая с кислородом отраву, пассивно куря, перекидываясь ничего не значащими фразами, видя, как нарыв рассасывается. Вот, женщина уходит, не отрубая смартфон-планшет, за ними перекур заканчивается у офисного планктона.

– Курилка популярностью здесь не пользуется.

– Нет, все курят на лестничных пролетах.

И пока одна миазма лопнула сама, а новая еще не выросла Александр, наклоняется к нему и уже Слава шепчет тому в ухо, впервые, так волнительно, как небритое ебало, скрывает нежно-розовый румянец.

– А следующим шагом мы убьем подставного Л? – метастазы опухоль дает быстрее, чем принято в непопулярной курилке – женщина – на бледном лице выведены фуксивой помадой губы, и стоит она поодаль, куря сигарету с таблеткой. Дым перемешивается с легендарной уже Славиной заначкой, на сколько, оказывается, может хватить всего одной, когда ты не куришь, и какой кайф словить начав, обнаружив её в кармане.

– Мы никого убивать не будем, все будет решаться на суде – говорит Александр, как для предвыборной компании. Жена жалуется, что от него теперь несет куревом, Александр ловит себя на том, что оправдывается неохотно, с долей того самого «похуизма», не как раньше, горячо и искренне, повышая голос, а после целуя, с пылом, страстно, как в первый раз, смазывая с губ красную диор.

– Хорошо бы, нет – Слава сбивается редко, но за каждый раз стыдно – меткости у этого пидораса, как ты знаешь них*я нет – Слава говорит как на видео для тытруба. Дальше они говорят словами-загадками, никакого тебе больше палева, для затравки спецлужбам у мониторов, потому что у Славы развивается паранойя и однажды, затащив в переулок, шепчет на ухо придуманный шифр. Тогда он в первый раз и положил руку на плечо Александру, но больше такого не позволял себе. Как мантру пел: «женадети43детижена43».

Слава тушит бычок о пепельницу, стряхивая оранжевые искры. Издевается, рвет папиросу, не опалив пальцы, и Александр, завсегдатай курильни, свою тушит аккуратно, после двадцатилетнего перерыва.

***

До шести успевает довести свое дело – свалки в области успевают довести с коротким видео, с экранки. Зацепляется за примечательный барак и ищет, ищет по высокодетализированным гугл картам, в которых раз поддевает его сознание, насколько далеко зашло человечество. Оно – голый король, смотрит в зеркало и видит деньги. Серёжки – туннели цивилизации – ярко розовое каре, циферки, буковки-языки. Темно-вишневая помада – превосходство одного человека над другим. Свитшот гуччи, единицы измерения, одно тайное правительство над другим, а над ним тайное – юбка на модно-косолапых тоненьких ногах, говнодавы, бутылка вина…

– Вер, я все.

– Уже? Ну ты и скоростной, дело больно легкое мы тебе дали – наклоняется через монитор. – Ну конечно, этот барак не пропустишь, ладно, в следующий раз будешь сортировать письма, рановато мы тебя с этого сняли, такого метеора нам как раз на этой станции! –  Слава именно орет «нееет», его искаженное лицо полупрозрачно смотрит изо всех углов на экране фсбэшника.

Собираются они быстро и каждый в своем телефоне. Слава свой не достает, пока не думает, что его пропавшую интернет зависимость вычислять в дважды два и айфон в его руках.

Ягодный гараж шесть

Руся Руслачев:

Ты совсем ебанулся? Жить-то на что будешь, тебя же в макдак не возьмут ((

Руся Руслачев:

Все для фанов, мем из лички сделал и в телеграмм полезный.

ustavshijyuttt:

Девушку в москве нашел или просто устал от нас – блогерской гнили, как Мэдисон

ustavshijyuttt:

Решу любые твои проблемы, только скажи (и это не пафосный бред, Слав, квартиру продам, если ты свою в 1х проиграл, будем вместе жить в общаге)

ustavshijyuttt:

Не игнорь!

Устав от надоедающих уведомлений, Слава все же решился ответить, паранойи ему и так по горло.

reihenbahfool:

Никакой новой девушки, приглянись на фотку, там Каррелов, я теперь в фбк работают.

ustavshijyuttt:

Ахахахахах

ussssuchev98:

Ты, сволочь, еще и не брешешь, обожаю))

ustavshijyuttt:

Но это не значит, что мне не нужны подробности.

reihenbahfool:

Какие подробности? Я на трубе пять лет и с евы не шкварился, чел попросил совета – я дал.

ustavshijyuttt:

Что ты дал, я уже догадался…

ustavshijyuttt

Будешь у него подрабатывать? Ты смотри, пылью ебаной назовет…

reihenbahfool:

Не

ustavshijyuttt:

И я тоже не шкварился, а пришел он к тебе:,,,, (

reihenbahfool:

Ты с Кшиштовским ебешься, он боится стать третьим лишним

ustavshijyuttt:

*четвертым

ustavshijyuttt:

Так, начнем сначала – Лиза тут в инсте говорит, ты к любовнице укатил…

(Слав, что происходит, у вас же любовь-морковь была, Каррелов хоть и поутих, но это снова же вылезет с митингами, жидко обделается, а ты получишь реальный срок)

reihenbahfool:

Каррелов хочет безболезненно уйти в блогинг, вместо политики.

ustavshijyuttt:

И ты утешаешь старика девственной попкой.

(совсем все плохо? Чекнул видео на канале, там одни его друзья – толстый и баба)

Дальше все идет так же, Руслачеву пережеванную полуправду, прямо в клювик.

И в сотый раз отвечает, да, он как Мэдисон сломался, в Славе тому подтверждение.

На ходу печатает и думает, вводить ли девушку. Пока Слава спускается по лестнице, в беседе все копируют диалоги друг-друга: с Эльдаром, с Кшиштовским, Кириллом. Бросил – да, долблю – нет, будет ли стендап – не знаю. И как вишенка на торте – Ася Рашеш.

«Я тебя хорошо понимаю, сама периодически хочу все бросить и устроиться в салон, но как только меня видят не трубовские, пугаются монстра без зрачков, а снять линзы и отказаться от своих волос я не готова. Может для кого-то это не трагедия и он скажет «дождалась», но я, если вижу в зеркале себя «настоящую», сразу происходит селфхарм, а шрамы потом замазать очень сложно, особенно на лице. Мы никогда близко не общались, но я хочу пожелать тебе удачи и считаю, что ты правильно поступил, уехав в Москву. Тут бы каждый ебаный проспект, каждый двор и кафе напоминали о тусовке, я знаю, мне напоминает. Еще раз удачи»

Удивлением же стала Маша Нарды: «срал на меня за «пропогондосский» клип, а сам сбежал к Карреловому))))», нет, она, конечно, и раньше ему писала, но после клипца, на который Славка настрочил твитец, бросила в чс везде, где только можно. Слава бездумно кликает на ответ, но пользователь ограничил круг лиц, которые могу присылать ему сообщения. На лице оказалась ленивая усмешка – Маша обосралась своим сучьим поведением.

Однако, следом его внезапно прошибает холодный пот, тело лихорадочно трясёт, а голова оказывается наполнена свинцом.

Потеют ладошки и металлические перила, за которые он взялся, становятся влажным, рука скользит и он, как ошпаренный, одёргивает руку, бешено вращая глазами. В надежде успокоиться, перевёл взгляд испуганных глаз в окно, после чего отшатнулся и от него. Дрожащими ногами перебегает последние ступеньки и, задыхаясь, не в силах больше стоять, прижимается к стене, у окна. Дышит он глубоко, переполняет воздухом лёгкие, растягивая мясо, но его все так же катастрофически мало. Слава словно прижат к стене, врезается костями в бетон.

Мимо него проходят люди, задолбавшиеся ждать лифт. Без каблуков, одни ботинки и пара найков. Слава смотрит на их ноги, страшась поднять взгляд. Вспотевшей рукой достает сигарету, делая вид, что курит, силясь сделать так, чтобы незажженного фильтра не было видно. Заходит в свой инстаграм и думает писать Маше в директ. Пальцы отказываются слушаться, не попадая по буквам. Все равно без толку. Что писать-то собрался, девушке, которая оставляет последнее слово за собой, обиженной и пьяной, с ее слов? Не бейте!

Воздуха остаётся ещё меньше, настолько мало, что перед глазами все расплывается и он вот-вот потеряет, и так убывающее сознание. Слава лежит на стене, откинув голову, смотрит в экран телефона, занесенный над головой, словно револьвер, от которого сейчас зависит его жизнь. В отражении он видит себя, гифку, со сползающей с лица кожей, с выдавленными из глазниц глазными яблоками, куски содранной с мясом кожи, что в этот же момент стремительно начинают гнить.

Вдохнуть практически невозможно, боль от перелома гортани отчётливо ощущается и это конец, телефон летит из рук – смертельно, но прежде чем упасть, айфон дарит напоследок яркий, устрашающий отблеск цирка уродов: козла на двух ногах, уродов с конца камеры и по ее бокам, и в итоге – ее. Белые длинные волосы, спутанные, окутывающие ее куполом тонких, крошащихся на три ряда акульих зубов. Покрытые коростой ошметки кожи и разрез, до съеденных белой молью ушей, пустые глазницы. Она приветливо махает скрюченными белыми пальцами и исчезает, оставив после себя белую моль, как из энциклопедии – живет в тундре и умеет пищать, увидишь – обосрешься, вот и Слава того, глаза закрывает, корчится от отвращения, но телефон уже разбивается о керамику у его ног. Падает экран вниз, не разбиваясь на детали, но оглушая барабанные перепонки ударом.

Слава поднимает и ахуевает – он еще жив, жизнь в микросхемах еще бьется, треплется крыльями милых капустниц. И там открытый диалог с Марией, всего лишь одна тонкая трещина, от одного уголка до другого, стекло насквозь пронзает и черный пластик.

Так не бывает.

А еще не бывает сообщений, которые он не помнит, чтобы отправлял, в открытом диалоге, который он точно не вел.

И Маша, выдающая свою подружку Хафман.

И нет, приписка «твои друзья слили» не придает этому «диалогу» вменяемости, никаким друзьям он не говорил, и если Маша подумала таким образом ему поднасрать, выдавая свои источники, ну…

Слава качает головой, сам в себе разочаровываясь, в субтильных девах с бледной кожей, не знающих косметики, похожих на хрупких, нежных, но мальчиков, с не свисающими волосами до лопаток.

У Каррелова сверхъестественная способность находить Славу тогда, когда тот лапками гладит дно. Вот и сейчас на кромке серых глаз беспокойство, скрытое ледяной коркой. Он весь такой, «ироничный», изморозью покрытый, серьезный (?), спокойный (?), мейнстримно-карреловски сжатые губы, надета маска.

– Слав?

Он делает пару шажков вперед, вжимается в плечо, как тогда, пародируя объятья.

– Хафман что-то знает, она сказала своей подружке, что я теперь работаю на тебя.

Каррелову умненькие глазки подсказывают прошерстить все его диалоги, о чем он и шепчет Славе, обнимает его, прижимая ближе.

Глаза распахиваются и хочется непроизвольно отстраниться, но Александр держит крепко. Тепла в груди так много, что плавится сердце. Слава сам вжимается до боли в плечо, прикрывает сухие глаза. В таком сросшемся, с ослабевшей рукой Славы айфоне, свободной рукой листает его диалоги, копаясь, потроша его внутренности, его череп, его дружбу, на потеху плывущим по лестницам. Славу зажимают у стены.

– Надо наведаться к этой Хафман, – прокручивая изнанку блогерской тусовки, думает Каррелов, – я проведаю Свету.

Кгбшники не догадаются, я просто защищаю свою интрижку с Александром.

И сам себя стыдит, когда под рёбрами боль растекается, поражая его органы. Их перешептывания о рептилоидах, их объятия до ломоты, до синяков, как взгляд Александра меняется от попавшего в Славины лапы.