Полная версия:
История Греции. Том 2
В том же отрывке, где Фукидид говорит о возвращении Гераклидов, он также отмечает дату другого события, произошедшего немного раньше, которое, как утверждается, сильно повлияло на состояние Северной Греции. «Через шестьдесят лет после взятия Трои (рассказывает он) бейотийцы были изгнаны фессалийцами из Арне и переселились в землю, называвшуюся тогда Кадмекисом, а теперь Беотией, где ранее проживала часть их рода, которая участвовала в Троянской войне».
Упомянутое здесь изгнание беотийцев из Арне «фессалийцами» с большой долей вероятности истолковывается как переселение фессалийцев, как их правильно называть, из Феспратиды в Эпире в Фессалию. О том, что фессалийцы переселились в Фессалию из Феспратиды, сообщает Геродот, [26] хотя он ничего не говорит о времени и обстоятельствах. Антиф и Фидипп фигурируют в гомеровском каталоге как командиры греческого контингента с островов Кос и Карпат на юго-восточном побережье Малой Азии: они сыновья Фессала, который сам является сыном Гераклеса. По легенде, эти два вождя во время рассеяния, последовавшего после победы, были загнаны бурей в Ионический залив и выброшены на побережье Эпира, где они высадились и поселились в Эфире в Феспратиде. 27] Это был Фес [p. 15] Салус, внук Фидиппа, который, как сообщается, провел феспротийцев через перевалы Пинда в Фессалию, завоевал плодородную центральную равнину этой страны и навязал ей свое собственное имя вместо прежнего названия Эолис [28].
Что бы мы ни думали об этой легенде в ее нынешнем виде, состояние Фессалии в исторические века делает весьма вероятным, что фессалийцы, как их правильно называть, были завоевателями-иммигрантами. Они всегда представляются как грубая, воинственная, жестокая и нецивилизованная раса, отличная от своих соседей ахейцев, магнетов и перребиев и держащая всех троих в зависимости: эти три племени находятся с ними в отношениях, аналогичных отношениям лакедемонских периэков к Спарте, а пенесты, которые возделывали их земли, являются почти точной параллелью гелотов. Более того, низкий уровень вкуса и интеллекта фессалийцев, а также некоторые черты их костюма, скорее роднит их с македонцами или эпиротами, чем с эллинами. [29] Их положение в Фессалии во многом аналогично положению спартанских дорийцев в Пелопоннесе, и есть все основания заключить, что первые, как и вторые, изначально были победоносными захватчиками, хотя мы не можем претендовать на определение времени, в которое произошло вторжение. Великий род Алеуадов [30] и, вероятно, другие фессалийские семьи, как и цари Спарты, были потомками Гераклеи.
В случае с предполагаемой миграцией бёотийцев из Фессалии в Беотию нет аналогичных исторических оснований, чтобы оправдать веру в главный факт легенды, и различные легендарные истории не согласуются одна с другой. В то время как гомеровский эпос признает беотийцев в Беотии, но не в Фессалии, Фукидид записывает найденное им сообщение об их переселении из последней в первую; но, чтобы избежать необходимости категорически противоречить Гомеру, он вставляет скобку, что во время Троянской войны в Беотии была откочевавшая часть беотийцев, [31] из которых были взяты войска, служившие Агамемнону. Тем не менее, расхождение с «Илиадой», хотя и менее очевидное, не устраняется, поскольку «Каталог» необычайно подробно перечисляет фессалийские контингенты, ни разу не упоминая о беотийцах. Гомер отличает Орхомен от Беотии, а Феб в Каталоге специально не упоминает: в остальном его перечисление городов довольно хорошо совпадает с исторически известной впоследствии территорией под названием Беотия.
Павсаний дает нам краткий очерк событий, которые, по его мнению, произошли в этой части Греции между осадой Трои и возвращением Гераклидов. Пенелеос, предводитель беотийцев во время осады, был убит Эврипилом, сыном Телефа, а Тисамен, сын Терсандра и внук Полиникеса, исполнял обязанности их командира как во время осады, так и после возвращения. Аутесион, его сын и преемник, подвергся гневу мстительных эриний Лая и Эдипа: оракул велел ему изгнаться, и он присоединился к дорийцам. Вместо него царем беотийцев стал Дамасихтон, сын Офельтаса и внук Пенелеоса: его сменил Птолемей, за которым последовал Ксанф. В это время началась война между афинянами и беотийцами, и Ксанф вступил в единоборство с Меланфом, сыном Андропомпа, чемпионом Аттики, и погиб благодаря хитрости своего противника. После смерти Ксанта беотийцы перешли от царской власти к народному правлению. [32] Поскольку Мелант происходил из рода Нелеидов и переселился из Пилуса в Афины в связи с успешным утверждением дорийцев в Мессении, поединок с Ксанфом, конечно, должен был состояться после возвращения Ираклидов. [p. 17]
Итак, перед нами краткое изложение предполагаемой истории Беотии между осадой Трои и возвращением Гераклидов, в котором не упоминается об иммиграции массы беотийцев из Фессалии и, похоже, не остается никакой возможности вписать в него столь великий и значительный инцидент. Легенды, которых придерживается Павсаний, расходятся с теми, которые принял Фукидид, но они гораздо лучше гармонируют с Гомером.
Авторитет Фукидида настолько заслуженно высок, что миграция, о которой он отчетливо сообщает, обычно рассматривается как достоверная дата, как исторически, так и хронологически. Но в данном случае можно показать, что он следовал лишь одной из множества противоречивых легенд, ни одну из которых невозможно было проверить.
Павсаний признавал переселение беотийцев из Фессалии в ранние времена до Троянской войны; [33] а рассказ Эфора, приведенный Страбоном, утверждал, что в стране произошел ряд изменений в составе населения: Сначала неэллинские аонийцы и теммики, лелеги и гианты; затем кадмеи, которые после второй осады Феб эпигонами были изгнаны фракийцами и пеласгами и ушли в Фессалию, где вступили в общение с жителями Арне, – вся эта совокупность называлась беотийцами. После Троянской войны, примерно во время эмиграции эолийцев, эти беотийцы вернулись из Фессалии и вновь завоевали Беотию, изгнав фракийцев и пеласгов, – первые ушли на Парнас, вторые – в Аттику. Именно по этому случаю (по его словам) были покорены орхоменские минийцы и насильственно присоединены к беотийцам. Эфор, по-видимому, в основном придерживался того же повествования, что и Фукидид, о движении беотийцев из Фессалии; однако он дополнил его несколькими подробностями, актуальными для объяснения пословиц и обычаев [34].
[p. 18] Единственный факт, о котором мы можем судить независимо от этих легенд, заключается в том, что между частями Беотии и Фессалии существовали определенные омонимы и определенное сходство религиозных культов, что, по-видимому, указывает на родство рас. Город под названием Арне, [35] похожий по названию на Фессалию, был указан в бёотском каталоге Гомера, и антиквары отождествляли его то с историческим городом Хереронеей, [36] то с Акрæфиумом. Кроме того, вблизи бётийской Коронэи протекала река Куарий, или Коралий, и находился почтенный храм, посвященный итонскому Афине, на священной земле которого проходил Памбётиа, или общественный совет бётийского имени; храм и река подобного названия были также в Фессалии, вблизи города Итон, или Итон. [37] Исходя из этих обстоятельств, можно предположить, что между населением этих регионов существовало некое древнее родство, и этого достаточно, чтобы объяснить возникновение легенд, описывающих миграции взад и вперед, независимо от того, правдивы они или нет на самом деле.
[с. 19] Самое важное, что следует отметить, – это то, что рассказы Фукидида и Эфора выводят нас из мифической в историческую Беотию. Орхомен бёотизирован, и мы больше не слышим о некогда могущественных Миниях: нет больше ни кадмеев в Фебах, ни бёотийцев в Фессалии. Минийцы и Кадмеи исчезают в ионийской эмиграции, о которой мы еще будем говорить. Историческая Беотия теперь образована, по-видимому, в своей федеративной лиге, под председательством Феба, как и во времена персидских и пелопоннесских войн.
Раздел III.– ЭМИГРАЦИЯ ИЗ ГРЕЦИИ В АЗИЮ И НА ОСТРОВА ЭГЕИДЫ1. ЭОЛИЧЕСКИЕ.-2. ИОНИЙСКИЕ.-3. ДОРИЙСКИЕ.
Чтобы завершить переход Греции от мифического к историческому состоянию, за отделением рас, принадлежащих к первой, должно последовать появление тех, что принадлежат ко второй. Это достигается путем эолийских и ионийских миграций.
Вожди эолийской эмиграции – представители героического рода Пелопидов, ионийской эмиграции – Нелеиды, и даже в так называемой дорийской эмиграции на Феру, Œkist Thêras – не дориец, а кадмеец, законный потомок Œdipus и Kadmus.
Эолийская, ионийская и дорийская колонии располагались вдоль западного побережья Малой Азии, от берегов Пропонтиды на юг до Ликии (в следующей главе я расскажу об их границах более точно); эолийская занимала северную часть, вместе с островами Лесбос и Тенедос; дорийская – самую южную, вместе с соседними островами Родос и Кос; ионийская располагалась между ними, охватывая Хиос, Самос и Кикладские острова.
1. ЭОЛИЙСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ.
Эолийская эмиграция была осуществлена Пелопидами: по первоначальному преданию, во главе первой партии колонистов стоял сам Орестес, и эта версия события сохранилась у Пиндара и Элланика. [Но более современные повествования представляют потомков Орестека вождями экспедиций в Эолис: его незаконнорожденного сына Пентилия от Эригоны, дочери Эгиста, [39] Эхелата и Граса, сына и внука Пентилия, а также Клиуса и Малауса, потомков Агамемнона по другой линии. Согласно рассказу Страбона, Орестес начал эмиграцию, но умер по пути в Аркадии; его сын Пентилий, взяв на себя руководство эмигрантами, провел их долгим сухопутным путем через Беотию и Фессалию во Фракию, [40] откуда Архелай, сын Пентилия, провел их через Геллеспонт и поселил в Даскилиуме на Пропонте. Грас, сын Архелая, переправился на Лесбос и овладел островом. Клевс и Малаус, ведя за собой еще одну группу ахейцев, были дольше в пути и задержались на значительное время у горы Фрикий, на территории Локриды; в конце концов, однако, они переправились морем в Азию и овладели Кимком, к югу от Адрамитского залива, самым значительным из всех эолийских городов на континенте. [41] От Лесбоса и Кима, как говорят, произошли и другие менее значительные эолийские города, раскинувшиеся в районе Иды и Троады и охватывающие остров Тенедос.
Несмотря на многочисленные различия в деталях, рассказы сходятся в том, что эти эолийские поселения были образованы ахейцами, изгнанными из Лаконии под руководством лишенных собственности пелопидов. [42] Нам говорят, что во время путешествия через Беотию они получили значительное подкрепление, а Страбон добавляет, что эмигранты отправились из Аулиса, порта, откуда Агамемнон отплыл в экспедицию против Трои. [43] Он также сообщает, что они сбились с курса и понесли много потерь из-за морского невежества, но мы не знаем, на какие именно случаи он ссылается. [44]
2. ЭМИГРАЦИЯ ИОНИИ.
Ионическая эмиграция описывается как исходящая от афинян и направляемая ими, и связана с предыдущей легендарной историей Афин, которую необходимо кратко изложить.
Великий мифический герой Фесей, о воинской доблести и подвиге которого мы рассказывали в предыдущей главе, в глазах афинян был еще более памятен как внутренний политический реформатор. Считалось, что он оказал им неоценимую услугу, превратив Аттику из множества государств в одно. До его времени каждая дека, или, по крайней мере, многие из них, пользовались политической независимостью под управлением своих собственных магистратов и собраний, признавая лишь федеральный союз с остальными под председательством Афин: сочетанием примирения и силы Фесей сумел низложить все эти отдельные правительства и объединить их в одну политическую систему, централизованную в Афинах. Считается, что он установил конституционное правительство, сохранив за собой определенную власть царя или президента и распределив народ на три класса: Евпатриды, своего рода священная знать; Гефморы и Демиурги, земледельцы и ремесленники. [45] Приведя эти важные изменения в действие, он запомнил их для своих потомков, введя торжественные и соответствующие праздники. В подтверждение афинского господства над территорией Мегаридов он, как говорят, воздвиг столб на оконечности последней в сторону перешейка, обозначив границу между Пелопоннесом и Ифонией. [p. 22]
Но столь масштабная революция не могла не вызвать недовольства, и Менестей, соперник Фесея, – первый образец, как нам говорят, искусного демагога, – воспользовался этим чувством, чтобы напасть на него и подорвать его. Фесей покинул Аттику, чтобы сопровождать и помогать своему другу Пейрифою в его путешествии в подземный мир, чтобы похитить богиню Персефону, – или (как предпочитали рассказывать те, кто критически относился к легенде) в путешествии к резиденции Аидонея, царя молоссов в Эпире, чтобы похитить его дочь. В этом предприятии погиб Пейрифой, а Фесей был брошен в темницу, откуда его освободили только благодаря заступничеству Гераклеса. Именно во время его временного отсутствия тындариды Кастор и Поллукс вторглись в Аттику, чтобы вернуть свою сестру Елену, которую Фесей в свое время увез из Спарты и поселил в Афидне; а сторонники Менестея воспользовались отсутствием Фесея и бедствиями, которые его распущенность принесла стране, чтобы погубить его популярность в народе. Когда он вернулся, то обнаружил, что они больше не готовы терпеть его владычество или продолжать оказывать ему почести, которые они ранее оказывали из чувства благодарности. Поэтому, отдав своих сыновей под защиту Элефенора в Эвбее, он попросил убежища у Ликомедеса, принца Скироса, от которого, однако, не получил ничего, кроме коварного приема и предательской смерти [46].
Менестей, сменив героя-изгнанника, командовал афинскими войсками при осаде Трои. Но хотя он и выжил после захвата, в Афины он так и не вернулся – о месте, где он и его спутники поселились, рассказывают разные истории. За это время чувства афинян изменились, и они восстановили сыновей Фесея, служивших в Трое под началом Элефенора и вернувшихся невредимыми, в должности и функциях их отца. Тесеи Демофон, Оксинтас, Афидас и Тиметес последовательно занимали этот пост в течение примерно шестидесяти лет, [47] когда дорийские захватчики Пелопоннеса (как уже говорилось ранее) вынудили Меланта и семью Нелеидов покинуть свое царство в Пилусе. Беженцы нашли убежище в Афинах, где удачное приключение вскоре возвело Меланфа на трон. Во время войны между афинянами и беотийцами за пограничный участок Œnoê беотийский царь Ксанф вызвал Тиметеса на единоборство: тот отказался принять вызов, но Меланф не только выступил вместо него, но и применил хитроумную хитрость, так удачно, что убил своего противника. Его тут же избрали царем, а Тиметес был вынужден сложить с себя полномочия [48].
Меланф и его сын Кодр правили почти шестьдесят лет, и за это время афиняне приютили большое количество беглецов, спасавшихся от недавних захватчиков по всей Греции, так что Аттика стала достаточно многолюдной, чтобы вызвать тревогу и ревность пелопоннесских дорийцев. Мощный дорийский отряд под командованием Алетеса из Коринфа и Алфемена из Аргоса был отправлен для вторжения на афинскую территорию, где дельфийский оракул обещал им успех, если они воздержатся от нанесения вреда личности Кодру. Дорийскому войску был отдан строгий приказ сохранить Кодру невредимым; но оракул стал известен афинянам, [49] и великодушный царевич решил навлечь на себя смерть как средство спасения своей страны. Приняв обличье крестьянина, он намеренно спровоцировал ссору с некоторыми дорийскими войсками, которые убили его, не подозревая о его настоящем характере. Не успело это событие стать известным, как дорийские вожди, отчаявшись в успехе, отказались от своего предприятия и эвакуировались из страны. 50] Однако, уходя, они сохранили за собой Мегару, где поселили постоянных поселенцев, и которая с этого момента стала дорийской – сначала казалась зависимой от Коринфа, но затем обрела свободу и стала самостоятельной общиной. [Этот памятный акт преданного патриотизма, аналогичный поступкам дочерей Эрехтея в Афинах и Менекея в Фебах, позволил Кодру войти в число самых ярких персонажей греческой легенды.
Кодр считается последним афинским царем: его потомки назывались архонтами, но сохраняли это звание пожизненно – такая практика преобладала в течение долгих лет после этого. Медон и Нейлей, два его сына, поссорились из-за престолонаследия, и дельфийский оракул вынес решение в пользу первого, после чего последний, оскорбленный таким предпочтением, решил искать новый дом. 52] В этот момент в Аттике скопилось много лишенных собственности греков и склонного к авантюрам населения, которое стремилось к поселениям за морем. Экспедиции, которые теперь отправились пересекать Эгейское море, в основном под руководством членов семьи Кодридов, составили памятную ионическую эмиграцию, частью которой были ионийцы, недавно изгнанные из Пелопоннеса, но, как кажется, лишь небольшой частью; ведь мы слышим о многих совершенно разных расах, некоторые из которых известны в легендах, которые ушли из Греции среди этого скопления колонистов. Кадмеи, минийцы из Орхомена, абанты из Эвбеи, дриопы; молоссы, фокийцы, беотийцы, аркадские пеласги и даже дорийцы из Эпидавра – все они представлены как составляющие часть экипажей этих эмигрантских судов. 53] Результаты не были достойны столь могущественного слияния различных рас. Были основаны не только Кикладские острова в Эгейском море, но и большие острова Самос и Хиос у азиатского побережья, а также десять различных городов на побережье Малой Азии, от Милета на юге до Фокеи на севере, и все они приняли ионическое имя. Афины были метрополией или материнским городом для всех них: Андрокл и Нилей, эфесские и милетские Œkists, а возможно, и другие Œkists, отправились из Пританея в Афины [54] с теми торжественными, религиозными и политическими мероприятиями, которыми обычно отмечается отплытие роя греческих колонистов.
Кроме героического рода Нелея и Нестора, представленного сыновьями Кодруса, в экспедиции принимали участие и другие мифические семьи. Геродот упоминает ликийских вождей, потомков Глаука, сына Гипполоха, а Павсаний рассказывает о Филоте, потомке Пенелеоса, который отправился во главе фиванского войска: и Глаук, и Пенелеос упоминаются в «Илиаде». [55] И это замечательный факт, упомянутый Павсанием (хотя мы не знаем, на каком основании), что жители Фокеи, которая была самым северным городом Ионы на границах Эолиды и одним из последних основанных, состоящим в основном из фокийских колонистов под руководством афинян Филогенеза и Демона, не были приняты в Пан-Ионическую Амфиктионию, пока они не согласились выбрать себе вождей из рода Кодридов. [56] Прокл, вождь, который проводил ионийских эмигрантов из Эпидавра на Самос, по слухам, происходил из рода Иона, сына Ксута [57].
О двенадцати ионийских государствах, составлявших пан-ионийскую Амфиктионию, – некоторые из них входили в число величайших городов Эллады, – я сейчас больше ничего не скажу, так как мне еще придется говорить о них, когда я перейду на историческую почву.
3. ЭМИГРАЦИЯ ДОРИЙЦЕВ.
Таким образом, эолийская и ионийская эмиграции представляются нам прямыми следствиями события, названного «Возвращением Гераклидов», а также образования дорийского Гексаполиса в юго-западном углу Малой Азии: Кос, Книд, Галикарнас и Родос с его тремя отдельными городами, а также дорийские поселения в Крите, Мелосе и Тере – все они более или менее непосредственно связаны с тем же великим переворотом.
Фера, в особенности, уходит корнями в легендарный мир. Ее Œкистом был Тхерас, потомок героического рода Œdipus и Kadmus, дядя по материнской линии молодых царей Спарты, Эврисфена и Проклеса, во время несовершеннолетия которых он осуществлял регентство. По достижении ими совершеннолетия его функции были прекращены, но, не выдержав частного положения, он решил встать во главе эмигрантов: многие присоединились к нему, и экспедиция была еще более усилена группой переселенцев, принадлежавших к минийцам, от которых лакедемоняне стремились избавиться. Эти минийцы прибыли в Лаконию незадолго до этого с острова Лемнос, откуда их изгнали беглецы-пеласги из Аттики. Они высадились, не спросив разрешения, поселились и стали «зажигать свои костры» на горе Тайгет. Когда лакедемоняне послали спросить, кто они и зачем пришли, минийцы ответили, что они сыновья аргонавтов, высадившихся на Лемносе, и что, будучи изгнанными из родных мест, они считают себя вправе просить убежища на территории своих отцов; кроме того, они просили, чтобы их допустили к участию и в землях, и в почестях государства. Лакедемоняне удовлетворили просьбу, в основном на основании общего происхождения – их собственные великие герои, Тындариды, были зачислены в экипаж Арго: тогда минийцы были введены как граждане в племена, получили участки земли и начали смешиваться с ранее существовавшими семьями. Однако прошло немного времени, и они стали дерзкими: потребовали долю в царстве (что являлось почитаемой привилегией Гераклидов) и так грубо вели себя в других отношениях, что лакедемоняне решили предать их смерти и начали с того, что бросили их в тюрьму. Пока минийцы находились в заключении, их жены, спартанки по происхождению, многие из которых были дочерьми главных мужчин, попросили разрешения войти и увидеться с ними: разрешение было получено, и они воспользовались беседой, чтобы переодеться вместе со своими мужьями, которые таким образом сбежали и вновь скрылись на горе Тайгет. Большая часть из них покинула Лаконию и отправилась в Трифилию, в западные области Пелопоннеса, откуда они изгнали парореатов и кауконов и основали шесть собственных городов, главным из которых был Лепреум. Некоторая часть, однако, по разрешению лакедемонян присоединилась к Ферасу и отправилась с ним на остров Каллист, которым тогда владели жители-финикийцы, происходившие от родственников и спутников Кадма, оставленных там этим принцем, когда он восемь поколений назад отправился на поиски Эвропы. Прибыв таким образом среди людей, родственных ему самому, Тхерас встретил братский прием, и остров получил от него название, под которым он исторически известен, – Тхра [58].
Такова легенда об основании Феры, в которую верят и лакедемоняне, и терцы, и которая интересна тем, что в ней характерно и ярко представлены лица и чувства мифического мира – аргонавты, их спутники – Тындариды, а дети – Минийцы. В Лепреуме, как и в других городах Трифилии, в исторические времена, по-видимому, верили в происхождение от древних минийцев, и упоминание Гомером реки Миний в этих краях подтверждало это. [59] Но люди не были единодушны в отношении легенды, по которой следует вести это происхождение; в то время как одни принимали только что процитированную историю из Геродота, другие представляли, что Хлорис, которая пришла из минийского города Орхомена в качестве жены Нелея в Пилус, привела с собой тело своих соотечественников [60].
[p. 28] Эти минийцы с Лемноса и Имброса снова появляются в другом рассказе о поселении колонии Маклос. Уже упоминалось, что когда Гераклиды и дорийцы вторглись в Лаконию, ахейский Филоном вероломно предал им страну, за что получил в награду территорию Амиклеи. Говорят, что он заселил эту территорию отрядами минийцев с Лемноса и Имброса, которые в третьем поколении после возвращения Гераклидов стали настолько недовольны и мятежны, что лакедемоняне решили выслать их из страны как эмигрантов под руководством своих вождей Полиса и Дельфа. Взяв направление на Крэт, они остановились на пути, чтобы высадить часть своих колонистов на острове Маклос, который на протяжении всех исторических времен оставался верной и привязанной колонией Лакедемонии. 61] Прибыв в Крэт, они, как говорят, поселились в городе Гортин. Кроме того, мы находим, что в Крте образовались и другие дорийские поселения, прибывшие из Лакедемана или Аргоса; в частности, Ликтос отмечается не только как колония Спарты, но и как отличающийся сходством своих законов и обычаев. [62] Говорят даже, что Крэт сразу после Троянской войны был посещен гневом богов и обезлюдел от голода и моровой язвы; и что в третьем поколении после этого, настолько велик был приток эмигрантов, что все население острова возобновилось, за исключением этеократов в Полихне и Прессе [63].
[p. 29] Во времена Одиссея в Крте жили дорийцы: Гомер упоминает разные языки и разные расы людей, этеократов, кидонов, дорийцев, ахейцев и пеласгов, как сосуществующих на острове, который он описывает как густонаселенный и содержащий девяносто городов. Легенда, приведенная Андроном, основанная, по-видимому, на утверждении Геродота, что Дорус, сын Эллина, поселился в Гистиеотисе, приписывает первое введение трех последних рас Тектафу, сыну Доруса, который вывел из этой страны колонии дорийцев, ахейцев и пеласгов и высадился в Крте во время правления местного царя Креса. [64] Этот рассказ об Андроне настолько точно соответствует гомеровскому каталогу жителей Крита, что мы можем с полным основанием предположить, что он был специально составлен с учетом этого каталога, чтобы правдоподобно рассказать, в соответствии с принятой легендарной хронологией, о том, как появились дорийцы в Крте до Троянской войны, – дорийские колонии после возвращения Гераклидов, конечно, были давно отложены в предполагаемом порядке времени. Чтобы найти достаточно раннего лидера для своей гипотезы, Андрон обращается к первобытному эпониму Дору, сыну которого Тектафу он приписывает появление на Крте смешанной колонии дорийцев, ахейцев и пеласгов: именно эти три расы перечислены в «Одиссее», а царь Крёз, который, как утверждает Андрон, царствовал тогда на острове, представляет этеократов и кидонов в списке Гомера. Эта история, по-видимому, нашла поддержку у местных критских историков, поскольку она, несомненно, служит для устранения того, что в противном случае было бы противоречием в легендарной хронологии [65].
