Да, шеф!

Часы в коридоре бьют полночь. Фрейя смотрит на свой испачканный живот и гадает, как пройдет следующий день, если она начала его в таком растрепанном состоянии. Завтра все будет иначе. Утро вечера мудренее. Фрейя сумеет оценить ситуацию на свежую голову, но сначала ей, вероятно, следует еще раз принять душ и лечь спать.

* * *

На следующий день начинается гроза. Дождь барабанит по патио, Фрейя успевает вымокнуть до нитки за те несколько секунд, что отваживается выйти на задний двор за стиркой. Воет свирепый ветер, швыряя вещи по саду, сушилка с грохотом падает на землю, и трусы Чарли рассыпаются по соседским клематисам. Отцепляя штаны от живой изгороди, Фрейя едва держится на ногах. Очередной порыв ветра опрокидывает стулья и срывает птичью кормушку с нижней ветки березы, разбрасывая по траве семена подсолнуха и зерно. Фрейя многое бы сейчас отдала за погожий денек. Однако сегодня дебют ее чизкейка, и нет ничего важнее.

Через несколько часов она и Чарли сидят в зале «Вкуса Средиземноморья» за столиком у окна, перед каждым лежит меню. Капли стекают по стеклу, а порывы холодного воздуха задувают по ногам через вентиляционное отверстие. Есть в ресторане, где работаешь, все равно что встречаться с братом подруги (однажды Фрейя так и сделала, когда ей было семнадцать, но до сих пор об этом жалеет), – слишком интимно и даже как-то попахивает инцестом. Кухня должна оставаться загадкой, а не до боли знакомым местом. Никто не хочет во время еды представлять, как повар посыпает креветки в чесноке перхотью из своих дредов или отхаркивает мокроту над свежеразмороженным мясным рулетом. Однако сегодня все иначе, как она объяснила Чарли этим утром. Сегодня главное – заказать ее чизкейк из меню и оказать ему должные почести.

Дверь распахивается, и свежий порыв холодного воздуха проносится по ресторану. Гордо входит Хади, вся в искусственном меху. Она перехватывает латунный колокольчик, прежде чем тот успевает известить о ее прибытии, и мчится к Фрейе, приглаживая на ходу новую прическу – ассиметричное бордовое каре, оттененное полосой бронзера на щеке, который отлично сочетается с ее темной кожей.

– Можешь спрятать, будто я уже давно пришла? – просит Хади, пихая пальто и прочие вещи подруге и глядя через все помещение на Андре, который маячит за прилавком.

Фрейя вешает искусственную норковую шубу на спинку стула, а Хади расправляет на бедрах фартук официанта, достает из кармана блокнот и указывает доску с блюдами дня, понимая, что Андре теперь наблюдает за каждым ее движением.

Чарли усмехается.

– Мы пришли за восхитительным чизкейком Фрейи Баттерли.

Хади широко улыбается.

– О, это чертовски вкусный чизкейк! Не желаете десертное вино к такому шедевру?

Чарли смотрит на Фрейю:

– Я думаю, тут нужно просекко.

Она раздувается от гордости.

Хади что-то строчит в блокноте, вырывает листок, но вместо того, чтобы отнести его на кухню, сует подруге.

Фрейя разворачивает записку.

Я тут переспала с девушкой, которую тренирую, и теперь она зовет меня на свидание. Прошу, напомни следующий раз не спать с клиентами.

Фрейя медленно качает головой и невольно улыбается. В мире нет человека, способного устоять перед чарами Хади; она одна из тех богинь, которые несутся по жизни, заставляя мужчин падать в обморок, а женщин влюбляться в нее, куда бы она ни пошла. Пытаться обуздать Хади – все равно что пытаться сдержать прилив, Фрейя даже пробовать не станет. Подруга, покачивая бедрами, неторопливо подходит к бару, пояс фартука лишь подчеркивает тонкую талию. Фрейя тихо улыбается и вспоминает, как они однажды вместе тащили велосипед из другого городка, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы поменяться местами. В итоге Хади обзавелась парой телефонных номеров (одним от девушки с ярко-красной помадой, другим от парня с попугаем на плече), а вот Фрейя разжилась только сорванной спиной и ушибленным пальцем на ноге. Такова уж Хади, у нее просто есть шарм.

Повернувшись к табличке с блюдами дня, Фрейя просматривает надписи курсивом в разделе десертов, и вдруг ее желудок сжимается. Вишневый чизкейк Кортни Гейла. В ушах звенит. Должно быть, какая-то ошибка. Вишневый чизкейк Кортни Гейла? Лицо кажется горячим и липким, Фрейя будто вылетает из собственного тела, а кожа словно рассыпается на клочья.

– Вишневый чизкейк Кортни Гейла? – В груди закипает лава.

Чарли пытается взять Фрейю за руки.

– Главное, твое блюдо попало в меню. Мы все знаем, кто на самом деле его придумал.

Кажется, внутри вот-вот взорвется вулкан.

– То есть я еще должна спасибо сказать, что кто-то присвоил мое блюдо?

Он теребит свою лохматую челку.

– Ну правда, чего такого? Это же просто…

– И ты сам просто… – Слово «мудак» так и вертится на языке.

Бойфренд явно растерян.

– Не жди, что я просто спущу им это с рук, Чарли! Речь о моем чизкейке!

Чарли щелкает пальцами, подзывая Андре. Так, хорошо. Пора бы бойфренду хоть раз за нее заступиться. Мгновение спустя управляющий появляется у их столика, вытягиваясь, точно страж в Букингемском дворце, только вместо медвежьей шапки зализанная челка.

– Фрейя? – четко, по-военному спрашивает он.

Чарли откашливается. Отлично, пусть разберутся между собой.

– Гм, кажется, Фрейя хотела что-то сказать, – бормочет Чарли.

Она закатывает глаза и думает, как в такой ситуации поступила бы Мишель Обама, известный борец за справедливость. Фрейя в своем праве, а значит, нельзя закрывать глаза на подобные выходки.

– Почему мой чизкейк записан как блюдо Кортни?

Андре оглядывается и понижает голос:

– Фрейя, иногда нужно работать на команду. Мы тут не занимаемся личным продвижением, а трудимся все вместе на благо ресторана. Кортни – харизматичный парень. У него отличная репутация, и, если люди прознают, что он сделал что-то новенькое, от посетителей отбоя не будет.

– Отбоя не будет? – Она оглядывает совершенно пустой зал.

Андре прочищает горло:

– Ну, новость еще не разошлась.

Грудь жжет огнем. Конечно, Фрейя уже испытывала в жизни глубокое унижение и стыд (то, как она обошлась с матерью, когда та закончила самый первый курс лечения, будет грызть ее до конца дней), да и несправедливостей тоже хватало, но так ее еще не предавали. В животе будто дыра образовалась. Фрейя смотрит на Андре:

– Я ухожу.

– Как по мне, ты раздуваешь из мухи слона. – Он поправляет ворот, выпячивает грудь и шагает обратно к стойке.

Сердце так стучит в ушах, что больше ничего не слышно. Ладони стали липкими. Неужели она и правда бросит любимую работу из-за чизкейка?

Чарли вновь пытается взять Фрейю за руку, но она не дает этого сделать. Он смотрит на нее.

– Слушай, я знаю, что чизкейк твой. Ты это знаешь. Они сами это знают, так давай останемся и воздадим ему должное. Брось, какой смысл так переживать из-за куска десерта!

У Фрейи сводит челюсти.

– Чарли, мы не можем остаться. Представь, что Деле Алли поругался с Юргеном Клоппом в раздевалке, а потом им пришлось сидеть рядом в автобусе всю дорогу домой, – шипит она сквозь зубы.

– Деле Алли не играет за «Ливерпуль», – недоуменно морщит лоб Чарли.

– Ладно, ладно! Хреновый пример! – Фрейя резко встает. А вот бойфренд не двигается с места.

– Брось, Фрей. Он тебя простит, если ты сейчас просто извинишься.

Извиняться? ИЗВИНЯТЬСЯ? Еще немного, и Фрейя задымится от ярости. От нее реально ждут, что она не уволится, будет хорошей девочкой и продолжит «работать на команду»? Ей правда стоит поставить репутацию ресторана превыше собственной? Голова кружится. Как бы в такой ситуации поступила Мишель Обама? Фрейя сглатывает ком в горле. Если Андре готов опуститься до подобной низости, почему от нее ждут благородства? В одном сомневаться не приходится: если сейчас она уступит, то больше на честность и справедливость рассчитывать не сможет. Фрейя практически распишется в том, что позволяет воровать ее идеи и выдавать за свои, что любой говнюк может вынудить порядочную женщину торговать собственными задумками. Это настоящий гастроплагиат, и она такого не допустит.

– Ну же, Фрей, – кивает ей на стул Чарли.

Комок подступает к горлу, пламя внутри разрастается с такой силой, что того и гляди рванет. Неужели Чарли не видит, как ее предали? А прислушался бы вчера, вместо того, чтобы пялиться в ящик, оценил бы важность момента! Разве сам бы не злился, окажись на ее месте? Может, для него это и мелочь, но для нее-то нет. И дело даже не в чизкейке.

– Чарли? – Фрейя набирает побольше воздуха в грудь. – От тебя я тоже ухожу!

Глава 3

Кипр

Дорогая мисс Фрейя Баттерли,

Собирайте чемодан, вас ждет приключение всей вашей жизни!

Поздравляем, вы стали участником конкурса «Золотая ложка», что проходит на нашем семейном кулинарном ретрите на Кипре. Мы с нетерпением ждем встречи с вами и шестью прочими кандидатами в Лаппо, где вы узнаете секреты и приемы приготовления блюд «Золотой ложки» с использованием органических, местных и сезонных продуктов. Вы сможете собрать дикорастущие травы, попробовать редкие вина и сыры, посетить местный рынок, насладиться пикниками на пляже и заглянуть в рыбацкие деревни.

Ваш шеф-повар Кристос не только научит вас готовить оригинальные блюда местной кухни, но и будет сопровождать на следующих этапах «Золотой ложки»:

День 1–5

Каждый участник будет выполнять как минимум одно задание в день, наши эксперты оценят результат и начислят баллы за вкус, текстуру и презентацию блюда.

День 6

Конкурсанты объединятся в команду, чтобы обслужить фестиваль Псимени Раки: приготовить местные блюда для посетителей острова на этом веселом и сказочном ежегодном празднике.

День 7

Выходной (в дополнение к экскурсиям в рамках мероприятия)

День 8

Приглашенные судьи, Александрос Папастатопулос и Пенелопа Онассис, оценят конкурсные блюда и выберут двух финалистов для итогового состязания, которое пройдет в Пафосе.

День 9–10

Выходные

День 11

В Пафосе объявят победителя. Однако это не гарантирует получение им столь желанной «Золотой ложки», которая присуждается только в исключительных случаях.

Мы с нетерпением ждем возможности встретить вас на песчаных берегах Кипра и поделиться тем, что мы делаем лучше всего: кулинарией.

Приготовьтесь жить мечтой о «Золотой ложке».

С наилучшими солнцем и вином,

Семья Базигу

«Золотая ложка»

Фрейя сидит в кафе зоны прилета в аэропорту Ларнаки и пытается насладиться кофе. Напиток на вкус такой крепкий и горький, что она практически чувствует, как с каждым глотком клетки ее мозга отмирают. В памяти всплывает ободряющая речь, которой напутствовала ее Хади в зоне вылета аэропорта Ист-Мидлендс.

– Наслаждайся каждым мгновением. – Подруга взяла Фрейю за плечи и посмотрела прямо в глаза. Лицо Хади буквально светилось от восторга, предвкушения и бронзовой пудры нескольких оттенков. – Ты выше головы прыгнула, чтобы попасть туда, но не смей думать, будто в чем-то хуже других. Ты лучшая, и точка. Да, и тебе не повредит пообщаться с другими людьми. С кем-то помимо Чарли.

– Я еду туда не для того, чтобы подцепить знаменитость, если ты об этом.

Хади изогнула бровь.

– Нет… но почему бы не полюбоваться на красоту.

Фрейя закусила губу и улыбнулась. Полюбоваться на красоту. Это может быть весело.

– Иди и порви всех, тигрица!

* * *

Фрейя оглядывает терминал в поисках других гастротуристов, на мгновение она даже пугается, что прилетела не в тот аэропорт, но тут замечает высокого подростка с зонтиком-лягушкой. Паренек размахивает табличкой «Золотая ложка». Желудок сводит, ощущение такое же, как когда она потеряла Пи Джея, плюшевого мишку, которого мать сшила ей из старой пижамы в далекие «нормальные» дни. Тогда еще казалось, что шизофренией болеют исключительно посторонние люди.

Правильно ли она поступает?

Хади

Конечно, правильно. И прекрати спрашивать, в порядке ли Чарли. Он уже вернул свой профиль в «Тиндере»!

В груди защемило. Всем известно, что мужчины легче отходят от потрясений, чем женщины, даже если бросают их, а не они. Но неужели нельзя хотя бы из вежливости выждать неделю?

Хади

Да он просто выбесить тебя хочет. Из мести пойти на свидание с другой. Местесвидание. Все так делают.

Фрейя

Правда? Вот-вот увижусь с остальными кандидатами. Пожелай мне удачи!

Хади

Осторожнее, эти греки умеют ухаживать за девушками!

Но Фрейя точно не за этим на Кипр примчалась. Поездка сугубо деловая, да и не до личной жизни сейчас. Хотела бы с кем-то замутить, отправилась бы или на курорт в Соединенном Королевстве, или на пенную вечеринку на Ибице, пока еще возраст позволяет. Нет уж, спасибо, романтика под строгим запретом. Гляньте, чем последние отношения закончились – испачканной кроватью и раскрошенным бисквитом. Следующие две недели ей предстоит сосредоточиться на еде и расстараться на конкурсе. Ух, аж живот сводит. «Золотая ложка», от одного названия дух захватывает. Фрейя столько мечтала об этой награде, думать ни о чем ином не может. Да и никогда не могла.

Готовка стала для Фрейи второй матерью, той, кто никогда не подведет, а «Золотая ложка» – подтверждением умений, которые она оттачивала десятилетиями. Кулинарным знаком отличия.

Фрейя выкидывает стаканчик из-под кофе и, взяв чемоданы, шагает к группе, что уже собралась у зонта-лягушки. Женщина в непромокаемой одежде, поглощенная романом в мягкой обложке, серьезный парень с волосами, спрятанными под черным шелковым тюрбаном с логотипом «Найк», и девушка с белоснежными нарощенными прядями и такой рыжей кожей, что оттенок почти совпадает с ее чемоданом от Луи Виттон.

– Привет, я Фрейя, – чувство почти такое же, как в первый день в колледже общепита, где Фрейя от безнадеги сошлась с Люси Уильямс, навязчивой нарцисской с тяжелым, неприятным запахом изо рта. Все последующие годы ушли на то, чтобы избавиться от «подруги».

– Хейзел Стивенсон. – Женщина в непромокаемой одежде поднимает голову от романа Джеки Коллинз, и ее поросячьи глазки сужаются до размера булавочных головок. Фрейя пытается пожать ей руку, но Хейзел намертво вцепилась в свою барсетку.

– Хардж. – Парень в тюрбане стукается с Фрейей кулаками.

Хм. Похоже, он не такой серьезный, каким показался на первый взгляд. Интересно, сколько ему лет? Серебристые нити в шелковистой бороде не вяжутся с по-юношески гладким лицом. Ему можно дать сколько угодно, хоть двадцать, хоть сорок. Массивные белые кроссовки и яркий спортивный жилет тоже не стыкуются с железным браслетом с изящной гравировкой.

– Леандра-Луиза. – Девушка с искусственным загаром выходит из своего круга сумок Луи Виттон, перекидывает косички через плечо и целует Фрейю в каждую щеку. У нее сильный валлийский акцент, а изо рта пахнет клубничной жвачкой.

– Кваме. – Только что подошедший высокий мужчина с аккуратно подбритыми волосами и атлетическим телосложением прислоняет свой диджериду [3] к стене и протягивает руку Фрейе. У него явный говор уроженца Глазго.

– Привет, – нервно отвечает она.

Георгиос (как написано на бейдже) опускает свой зонтик-лягушку и объясняет, что все они должны сесть в микроавтобус, который доставит их до побережья, а затем, в зависимости от прилива, придется добираться в Лаппо либо по суше, либо на моторной лодке. В любом случае через несколько часов они окажутся на своем райском острове, где к ним присоединятся еще два гостя из Франции, всего кандидатов будет семеро.

– Надеюсь, поедем на моторке, – обращается к остальным Хардж. – Прибудем на стиле.

Фрейя издает нервный смешок. Они с морской болезнью закадычные друзья.

Парень с зонтиком закидывает их багаж на тележку и ведет компанию к выходу. Фрейя покидает терминал и попадает в кипрское лето. Поток горячего воздуха опаляет лицо, солнце щиплет кожу. Вся компания идет под ясным голубым небом к микроавтобусу, на ветвях лимонных деревьев, посаженных вдоль дороги, чирикают птицы. Душу окутывает облако умиротворения. Это приключение давно ждало своего часа.

* * *

Поездка до полуострова Акротири занимает чуть более часа, но удивительно, как тянется время, если на протяжении всего пути кто-то невпопад гудит в туземный духовой инструмент. На скалистой смотровой площадке группа выходит из микроавтобуса, и все сторонятся Кваме и его диджериду.

Фрейя подходит к краю обрыва. Первое, что ее поражает, это аромат диких трав, который доносит сюда теплый бриз. Наполняя легкие соленым воздухом, она смотрит вниз на красную галечную бухту, образованную вулканической породой – скалы покрыты пятнами железной руды. Море похоже на бескрайнюю изумрудную равнину, а волны сверкают под средиземноморским солнцем, точно серебряные ленты. Лицо покалывает от жары, и Фрейя надевает на голову шляпу. А зелень тут куда пышнее, чем ей представлялось, похоже, дожди добрались и сюда. Цветы миндаля трепещут на ветру, и певчая птица порхает между стеблями длинной сочной травы, растущей на склоне холма. Фрейя улыбается. Пейзаж далек от грязных улиц Ноттингема так сильно, насколько это в принципе возможно.

– Круто, они подогнали нам моторку! – возвращает в реальность возглас Харджа.

– Ну прекрасно, – тихонько ворчит Фрейя, откапывает в сумке пластырь от укачивания и надеется на лучшее.

Они спускаются по красной гальке к поджидающей на берегу лодке. Галдят чайки, высматривая какие-нибудь объедки, рыбак затаскивает на ржавый трейлер сеть, продираясь сквозь густые водоросли. Дальше по берегу, словно гордый павлин, возвышается маяк, его ослепительно-белая верхушка ярким пятном выделяется на фоне темно-зеленого моря. Фрейе вдруг ужасно хочется к нему сплавать. Один за другим путешественники садятся в качающуюся моторку, пристраивают диджериду Кваме, раскладывают сумки, чтобы равномерно распределить вес – и вот, наконец все готово.

Георгиос убирает зонтик, занимает место капитана, дергает стартер, и мотор с кашляньем заводится. Отогнав от себя клубы выхлопа, Фрейя проглатывает таблетки и тихо молится, чтобы море оказалось не столь бурным, как содержимое ее желудка. Шум переходит в мерный рокот, лодка скользит по воде прямиком к далеким и пока смутным очертаниям земли. Тошнота все же подступает к горлу, и приходится откинуться назад. Надо потерпеть, всего двадцать минут. Прочие участники принимаются болтать на кулинарные темы, а заодно меряться знаниями. Кваме и Хейзел спорят насчет черной чечевицы. Общая картина чем-то напоминает Фрейе фильм «Жизнь Пи». Разве кока там изображала не гиена? А если они тут все повара, кто окажется бегнгальским тигром? Фрейя смотрит на Хейзел, разглядывает крохотную надпись на пакете Кваме, но ничего особенного не замечает. Вроде с ума сходить никто не собирается. И все же лучше мучиться галлюцинациями, чем вывернуть кишки на глазах посторонних людей.

– Мой отец повар. И его отец тоже. Дядя и трое моих братьев тоже повара, так что у меня, считай, и выбора не было. Страсть к кулинарии запечатанана в моей ДНК, – орет Хардж на ухо Фрейе в попытке перекричать шум мотора.

Кроваво-оранжевое солнце висит над горизонтом, небо раскрашивают мазки зефирно-розового цвета, море темнеет, а день переходит в вечер.

Лучше пока дышать через нос, как делал это один из знаменитых британских теле-поваров, когда пришлось плыть на Сардинию. Очертания вулканов тают позади, лодка, сражаясь с волнами, мчится к Кипру, и наконец на горизонте вырисовывается остров с густыми зелеными деревьями и небольшой деревянной пристанью.

– Офигеть, – тянет Хардж, завороженно глядя на цель их путешествия.

– Настоящая идиллия, – поддерживает его Хейзел, отложив на живот раскрытый томик «Голливудских мужей».

На фоне сосен примостилась сонная рыбацкая деревушка, в заливе покачивается горстка разноцветных деревянных лодок. И правда, идиллия, вот бы еще нутро не выворачивало.

– Папаша пригрозил мне кишки выпустить, если не вернусь с «Золотой ложкой», – щурится на солнце Хардж. – Он с ума сходит по Талии Дракос.

– Кто ж не сходит! – посмеивается Хейзел.

– Вы же понимаете, что, возможно, никто так и не получит главный приз? – уточняет Кваме, выливая воду из шлепанца. – Нет гарантий, что кто-то из нас увезет его домой.

Фрейя цепляется за борт и уговаривает себя представить, будто моторка не раскачивается. Хардж открывает контейнер и угощает всех домашней пахлавой.

– Что за Талия Дракос? – интересуется Леандра-Луиза, приспуская тонкие бретели топа и засовывая их под ткань.

– Та, ради кого мы все здесь собрались! – неверяще трясет головой Хейзел. – Основательница «Золотой ложки».

Фрейя только губу прикусывает. Какой уважающий себя повар мог не слышать о Талии Дракос? Ладно, пусть она не мировая знаменитость, но среди мало-мальски серьезных кулинаров считается настоящей богиней. Современный подход к традиционным рецептам средиземноморской кухни, изумительное сочетание вкуса и запаха, оригинальные и смелые решения… Кому бы еще пришло в голову, что арбуз, моцарелла и бальзамический уксус дают такое восхитительное сочетание? Или гребешки, лайм и клубника? Апельсиновая цедра и черный перец? Список можно продолжать до бесконечности. А комбинезоны от ее бренда? С блестками на Рождество, хлопчатобумажные и без бретелей на лето, всевозможные вариации из денима на каждый день. Как Леандра-Луиза умудрилась ничего не слышать о Талии Дракос?

– Да я вообще не знала, что такое «Золотая ложка», просто подала заявку, – признается Леандра-Луиза, отлепив волосы от накрашенных блеском губ. – Приятель предложил рискнуть, ну я и рискнула. Понятия не имела, что за конкурс, пока со мной не связалось «Эхо Южного Уэльса», захотели взять интервью о том, как девушка из Кардиффа без всякого спецобразования проскочила этот… как его там… сложнейший отбор. Я-то, в общем, просто ради самого путешествия поехала. И ради солнца. Кто не любит солнышко? – Она запрокидывает голову и морщит нос.

Фрейя смотрит вдаль и тяжело сглатывает. Неужели? Серьезно? Но в правилах указано, что невозможно попасть на конкурс, не сдав десятистраничный тест, не написав исследовательскую работу в десять тысяч слов и не набрав минимум девяносто восемь процентов из максимально возможного колличества баллов. Кто бы стал так заморачиваться просто ради поездки?

Контейнер с пахлавой продолжает переходить из рук в руки, но Хейзел лишь отмахивается своей потрепанной книжкой.

– Я уже два года как не ем сахар – в смысле в чистом виде, – самодовольно уточняет она. – Кому он нужен, если есть свои ульи?

– О, так ты держишь пасеку? – интересуется из-под шляпы Кваме, вытянув длинные, как у паука, ноги на свой рюкзак.

– Вообще, ресторан, но и пасеку тоже, – словно невзначай роняет Хейзел. – А ты?

– Я устроил гастро-деревню в Глазго, – отвечает Кваме, садясь прямо.

Внутри все сводит, но на сей раз виной тому не тошнота, а волнение. Фрейя что, единственный человек на лодке, у кого нет собственного виноградника, бистро, пасеки, гастродеревни, ресторана или всего этого разом? Вроде предполагалась игра на равных, а не две недели жесткого спарринга с крупнейшими гастрономическими миллиардерами Европы. Да, она прошла тест и технически обладает теми же знаниями, что и все остальные, но чем это обернется на практике? Судья на экзамене похвалил эссе Фрейи и назвал ее раздел о сардинах в сицилийском стиле «мастер-классом о том, как жарка, запекание и консервирование рыбы могут сохранить содержание омега-3 в продукте», но действительно ли это имеет значение сейчас, когда она сидит с кучей поваров, обладающих куда лучшими навыками и опытом? За неимением бумажного пакета, в который можно было бы подышать, Фрейя опускает руку в бездонное море, наслаждаясь тем, как поток теплой воды омывает пальцы. Она еще никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке.

Двигатель выключается, и моторка, покачиваясь, по инерции плывет к берегу. Фрейя хватается за поручни. Туда-сюда, вверх-вниз… Внутренности никак не могут успокоиться. Нужно продержаться еще немного, до суши рукой подать.

– Эгей!

Ее внимание привлекает высокий мужчина в шортах цвета хаки, который стоит на пристани и тянется за веревкой. У него ноги как у теннисиста, загорелые и накачанные. Точеная челюсть и широкие плечи. Морской бриз приподнимает белую хлопковую рубашку, обнажая рельефный пресс, и Фрейя остро осознает, что в открытую пялится на незнакомца, а в ее животе танцуют бабочки. Отвернувшись, она пытается взять себя в руки, но мысли путаются, перескакивая от страданий насчет своей профессиональной неполноценности к откровенной похоти. Что, черт возьми, с ней такое? Она должна думать о свежем воздухе, свежей еде и изучении местных кулинарных приемов. А не о том, чтобы провести с незнакомцем ночь на пляже, в деталях распробовав лучшие деликатесы Кипра. Тем не менее, как сказала Хади, нет ничего плохого в том, чтобы немного полюбоваться на красоту.