Построение «Пси-крест»

– Приложи свой коммуникатор сюда, – объясняла Лиза. – После этого выбирай из списка на этом дисплее. Правда, что-то сегодня с десертами скудновато…

Скудновато?! За такое «скудновато» любой рейнджер продал бы душу! На улицах ребята всегда обходились простыми, не требующими готовки, продуктами. В лучшем случае это было что-то, что можно быстро разогреть.

Саша приложила коммуникатор к терминалу, и большая часть списка вспыхнула красным.

– У вас отрицательный баланс на счету, – любезно улыбаясь, сообщила молоденькая продавщица, возникшая за прилавком словно из ниоткуда. – Поэтому для вас доступны только базовые позиции.

Саше было плевать. «Базовые позиции» выглядели для вчерашней жительницы улиц настоящим пиром. Припомнив что-то из Лизиной болтовни, Саша выбрала омлет и кофе. В детстве она часто видела, как мать и отец пьют кофе, но ни разу в жизни так и не пробовала его сама.

– Приятного аппетита! – шире улыбнулась продавщица, ловко наполнив их подносы.

Пискнул Сашин коммуникатор. Число после минуса, означавшее сумму на её счету, слегка подросло.

Она заняла один из свободных столиков, и Лиза, усевшись напротив, тут же требовательно подалась вперёд.

– Так что? – понизив голос, хотя по соседству никто не сидел, спросила она.

– Что? – невольно вжалась в спинку стула Саша.

– Почему ты скоро переедешь? Ты так и не ответила!

Саша отвела взгляд.

– Я жду суда.

Она отвечала нехотя, но не потому, что стыдилась, а потому, что боялась бесконечной вереницы новых вопросов.

– Суда?! – ахнула Лиза.

– Да. И, скорее всего, меня отправят в колонию.

– Почему?! Почему ты так думаешь?! За что тебя будут судить?!

– Кражи со взломом, разбойные нападения, организация преступной группировки…

– Чего?! – возмутилась Лиза. – Какая ещё организация группировки?! Тебе лет-то всего ничего! Они что, не могли повесить это на кого-то более подходящего?!

Саша выразительно молчала.

– Ты же не делала всего этого? – взмолилась женщина. – Ведь так, Саша?

– Делала, – просто ответила та, ковыряя вилкой омлет.

Лиза не врала. Омлет действительно был прекрасен. Вкус свежеприготовленной еды уносил в прошлое, в беззаботное детство. Такой же омлет она часто ела по утрам в родном городе. Казалось, если обернуться, где-то рядом будет дежурить над сковородкой мать, а отец, читая газету, сообщать последние новости политики…

А вот кофе Саше не понравился. Она не знала, каким на вкус должен был быть хороший кофе, но и желание выяснять это отпало.

Только сейчас Саша поняла, что Лиза молчит необычайно долго – уже минуты полторы. Глаза её бегали то по тарелке, то по сторонам, но украдкой всё же скользили по Саше. Пару раз Лиза открывала было рот, словно организм требовал прекратить мучительное молчание, но краснела и опускала голову. Словно Саша стала вдруг для неё совершенно другим человеком, с которым она не представляла, как разговаривать. А может, опасалась, что прямо сейчас, в столовой, её начнут грабить и убивать.

– Может, послушаем новости? – спросила Саша, увидев под потолком несколько больших включённых экранов. «Пришельцы контролируют наш разум!» – гласила огромная надпись на экране телевизора.

Разрядить обстановку не мешало бы, ведь им предстояло быть соседями ещё с месяц. Кроме того, если настроить Лизу против себя окончательно, не помешает ли она в самый неподходящий момент её побегу?

Лиза облегчённо выдохнула и даже просияла.

– Давай! – воскликнула она.

Женщина нагнулась, достала из-под стола два беспроводных наушника и тут же нацепила их. Последовав её примеру, Саша тоже нашла свою пару, но засунула в ухо только один.

– Итак, мистер Спенсер, – в кадре была миловидная корреспондентка в строгом костюме, – вы утверждаете, что инопланетяне могут управлять нашим разумом?

Камера повернулась к суровому пожилому мужчине с пышными бровями, ни на секунду не прекращавшими независимые друг от друга движения.

– Не пытайтесь играть со мной в свои журналистские штучки, – неприязненно рявкнул он. – Вы пытаетесь выставить меня идиотом?

– Тогда поясните, пожалуйста, нашим зрит…

– Вы всё вырываете из контекста! Я лишь говорил о том, что мы отправились осваивать далёкий космос вопиюще неподготовленными! Кто знает, с чем мы там столкнёмся и какую дрянь можем принести на Землю и в колонии!

– Но все космонавты по возвращению проходят строгий карантин…

– Этот карантин разработан с учётом наших текущих знаний! – ещё больше повысил голос Спенсер. – А они очень и очень скудны по меркам вселенной! Там, в других галактиках, могут быть бактерии, микроорганизмы, вирусы, небелковые формы жизни, которые мы можем даже не распознать! И да, они могут влиять на человека самым разным образом! Даже управлять им, в теории!

– Что же вы предлагаете, профессор Спенсер? – улыбнулась журналистка.

– Считаю, что все экспедиции за пределы Солнечной системы должны быть безвозвратными. Эта жертва, которую должны принести первооткрыватели. Для обработки и изучения образцов у нас достаточно колоний на других планетах и спутниках. Не надо тащить всё это дерьмо на Землю!

– Тише, тише, профессор, вы же в эфире…

Лиза не мигая смотрела в телевизор, широко открыв рот.

– Умный мужик, этот профессор Спенсер, – пробормотала она. – Дело говорит.

– Какой-то фрик, – хмыкнула Саша.

Она верила, что учёные, такие, как её отец, десятки лет посвятившие космической отрасли, прекрасно понимали все риски и знали, что делают. До сих пор за пределами Земли не было обнаружено никаких признаков жизни сложнее бактерий, да и те умирали, стоило их хотя бы на сутки выдернуть из привычной среды. О каком контроле мозгов бредил этот псевдоучёный? Да и учёный ли? Скорее, актёр, приглашённый для поднятия рейтингов. Отец давно объяснил Саше, что настоящих оппозиционеров и критиков к телевидению не подпустят и на пушечный выстрел.

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Лиза и понизила голос. – Когда я смотрю на нашего президента, то вполне верю, что им управляет мозговой червь.

Она рассмеялась собственной шутке.

И в этот момент двери столовой открылись. Двое регуляторов быстрым шагом проследовали мимо прилавка к столам. Завидев серую форму, посетители столовой отворачивались, утыкались носом в тарелку, прекращали разговоры. В столовой воцарилась идеальная тишина, лишь шаги двух пар тяжëлых берцев эхом разносились по залу.

– Это же не из-за шутки про президента?.. – прошептала побледневшая от ужаса Лиза.

Саша пожала плечами. Кто знает, может, и правда в каждой стене, колонне, да и под столом спрятано по микрофону? В этом мире её мало что могло удивить, а уж в лагере ненадёжных – тем более.

Регуляторы и правда шли прямо в их сторону. Лиза, казалось, была готова сползти со стула без чувств. Охранники поравнялись с их столиком и, круто повернувшись, встали прямо у женщины за спиной.

– Александра Белл, – отчеканил один из них.

– Да? – осторожно отозвалась та.

– Вы должны были явиться на рабочее место четыре минуты назад.

Саша бросила взгляд на коммуникатор. Вот чёрт! Заболталась с этим телевизором и не заметила, как пролетело время!

– Немного прошляпила, – натянула на лицо широкую улыбку она. – Первый день, понимаете.

– За опоздание к вам будут применены санкции.

– Справедливо, – покивала Саша и, отодвинув от себя поднос, встала на ноги. – Что ж, надо скорее бежать, исправляться!

– Нет, – коснулся её плеча дубинкой регулятор. – Мы проводим вас в администрацию.

– В администрацию? – изумилась чуть порозовевшая от облегчения Лиза. – Но зачем?

– У нас приказ.

Саша покорно подняла руки и, повернувшись к соседке, сделала страшные глаза. На лице Лизы девушка прочитала странную смесь тревоги и облегчения – кажется, на секунду она и правда уже видела себя в камере, дающей показания за политическую шутку.

Пока Саша с очередным почётным конвоем гордо шагала по улицам, она поймала себя на мысли, что в компании угрюмых молчаливых регуляторов ей комфортнее, чем в обществе Лизы. Нет, её соседку можно было назвать дружелюбной и даже милой, но покорность и смирение, с которыми та принимала жизнь в лагере, вызывали в Саше почти физическое отторжение. Довольствоваться койкой в пустой комнате и телевизором с тремя каналами? Радоваться тому, что приложение всегда выберет за тебя работу? Стать покорным рабом за вкусный омлет и кофе?

На секунду Саше стало стыдно за недавнюю слабость. Ни один рейнджер не продал бы свой призрачный шанс на свободу за десяток блюд в меню. И это она, Саша, воспитала их так.

У здания администрации двое регуляторов боролись с раздвижной лестницей. Пока один старательно придерживал её у земли, второй, забравшись на уровень второго этажа, менял над входом государственный флаг. Наплевав на плохую примету, Сашу провели прямо через главные двери, и вскоре, после традиционного облапывания на входе, конвой был в кабинете Джовановски.

– Первое ваше утро, мисс Белл, а вы уже подняли меня с постели в такую рань. – Управляющий сонно потянулся в кресле.

– Не мы выбираем работу, а работа нас, – пожала плечами Саша. – Так ведь заведено в вашем городке?

Джовановски улыбнулся ей и повернулся к регуляторам.

– Благодарю, господа. Будьте добры, оставьте нас.

Переглянувшись, конвоиры вышли. Джовановски встал и любезно пододвинул к Саше кресло для посетителей. Поколебавшись, та осторожно присела на край.

– У вас интересная судьба, мисс Белл… – загадочно промурлыкал мужчина. – Несчастная девочка-сирота становится лидером уличной банды, да ещё в таком юном возрасте. Это… впечатляет. Можно было бы роман написать.

– Давайте сразу фильм снимем! – вновь с воодушевлением подыграла Саша.

– О, у вас будет уникальная возможность сыграть саму себя! – рассмеялся Джовановски. – Но, боюсь, с сюжетом будет одна трудность…

– Какая же? Все зрители встанут на сторону воровки? Цензура не пропустит?

– Если вы хотите показать злодея героем, зритель должен понять мотивацию или причины, что вынудили того встать на этот путь. А вот в истории вашего персонажа… слишком многое покрыто мраком тайны.

– Мне дать консультацию сценаристу? – Саша начала понимать, к чему клонит толстяк.

– Ваша жизнь неплохо прослеживается за последние шесть лет. Трагическая смерть родителей, приют, побег… Даже на деятельность вашей банды есть неплохое досье.

Мужчина подошёл ближе и навис над Сашей грузной тушей.

– А вот ваши ранние годы слишком скудны на подробности. В Германии вы были на домашнем обучении по состоянию здоровья и в школу пойти не успели… Вот только мы не нашли достаточно медицинских документов: ни анализов, ни обследований, лишь заключение врача. Также у нас есть ваше свидетельство о рождении, но нет информации об обязательных детских прививках…

Саша смотрела ему прямо в маленькие насмешливые глаза. Конечно, шила в мешке не утаишь. Рано или поздно её поддельное гражданство всё равно обнаружат. Может, её депортируют на родину? А там… можно спокойно сесть в тюрьму. Отец будет рядом, и, когда срок закончится, они снова будут вместе…

Эта мысль была настолько сладка, что Саша тут же испуганно отогнала её прочь.

– Напишите жалобу немецким властям, – посоветовала она Джовановски. – Им бы навести порядок в своих архивах…

Управляющий сделал пару шагов назад и, как всегда, широко улыбнулся.

– Интересная вы штучка, Белл. Будь вы обычным жителем города, я бы обязательно раскопал вашу историю до конца…

Он отвернулся к окну, не увидев, как бровь Саши удивлённо вздёрнулась. Что значит «была бы она обычным жителем?..»

– К счастью для вас, – продолжал Джовановски, – лично капитан Оуэнс просил меня присмотреть за вами. А в дела капитана я лезть не собираюсь.

Он снова повернулся к девушке лицом, всё ещё широко улыбаясь.

– Знаете, Белл… Для меня было бы просто идеальным вариантом, если бы вы спокойно проторчали здесь положенный вам месяц, ходили на работу, кушали в долг в нашей столовой, а потом мой дорогой друг капитан прикатил бы сюда на своём огромном зелёном джипе и забрал вас к чёртовой матери.

В глазах мужчины блеснул холод.

– Но меня совершенно не устроит, если вы с первого дня начнёте раскачивать лодку в моей прекрасной и тихой гавани. Поэтому давайте договоримся так…

Голос мужчины стал низким и зловещим, что безумно контрастировало с его вечной улыбкой.

– Вы, Белл, месяц будете спокойно выполнять все инструкции коммуникатора. А я буду просто счастлив забыть о вашем существовании до того дня, как вы уедете. Надеюсь, в колонию на рудниках. Там вы быстрее отработаете долг перед страной.

– На секунду мне показалось, что вы меня боитесь, – усмехнулась Саша.

Джовановски поморщился, улыбка сползла с его лица.

– Ненавижу, когда лезут в мой бизнес. Тем более – военные. От вашей истории плохо пахнет, Белл. С таким послужным списком вы должны сидеть в камере, а не жить свободной жизнью…

– Свободной жизнью?! – поперхнулась Саша. – Где? В лагере ненадёжных?!

– Белл, не будьте столь инфантильны. Вам, преступнице, дали крышу над головой, одежду, еду, работу, свободные вечера, выходные…

– Преступнице… – задумчиво повторила девушка, словно пробуя это слово на вкус. – Вы же читали моё личное дело, да и копали сверх него… Помните, как я попала в лагерь четыре года назад?

– Да, я читал об этом.

– Отец заставлял меня воровать на улице, когда ему не хватало на выпивку или ставки. Мне было тринадцать.

– Белл…

– Тринадцать. Разве я могла отказаться, могла противостоять ему?

– Сколько вам сейчас, Белл?

Саша отвела взгляд.

– Вам семнадцать, – надавил Джовановски. – Кто заставлял вас воровать и грабить в этот раз?

Девушка ответила не сразу.

– Я защищала тех, кто также пострадал от вашей политики. Вы лучше меня знаете, за что люди попадают сюда: за проступки родителей, за то, что не написали донос на друга или родственника, за то, что их подозревают в чём-то… Презумпция невиновности больше не работает, любой проступок, любая ошибка перечеркнёт ваше право жить в обычном городе!

– Обычном городе… – усмехнулся Джовановски и тяжело опустился в кресло. Впервые с его лица сползла фальшивая улыбка. – Мисс Белл, как думаете, почему я нахожусь здесь в пять утра, а не сплю в одном из пентхаусов Сент-Луиса, например?

Саша жестом показала ему продолжать.

– Обычные города теперь здесь, Белл. Детройт, Сент-Луис и прочие со Стенами – это награда для тех, кто докажет своё право жить на Олимпе. А мы – тут. Обычные люди, ненадёжные. Люди с недостатками и слабостями. Разве нам не свойственно иметь слабости, Белл?

С мрачным лицом мужчина поднялся на ноги и медленно приблизился. От плотоядного выражения его лица Саша невольно подалась назад и вжалась в спинку кресла.

– Зачем, ты думаешь, вокруг городов строят Стены?

– Кто-то говорит, что на случай предстоящей войны, – ответила девушка в надежде, что Джовановски расскажет что-то полезное. – Но мне кажется, это средство контроля. Чтобы точно знать, кто заехал в город, а кто покинул его.

– Почти в точку, – промурлыкал толстяк. – Почти. По большому счёту всем плевать, если ты и твои оборванцы выберутся за Стену. Она построена для того, чтобы всякие отбросы не могли попасть внутрь, понимаешь? Чистое общество, идеальное, счастливое. А наша задача здесь – работать и обеспечивать их счастливую жизнь.

Голос управляющего почти перешёл на шёпот.

– И если ты ещё раз опоздаешь на работу или выкинешь какой-нибудь трюк, я запру тебя в карцере на месяц. И просьбу капитана выполню, и мне спокойней будет.

Он отстранился, и лицо его расплылось в фирменной улыбке.

– Спешите, Белл, завод вас ждёт! – весело воскликнул он.

Коммуникатор вёл Сашу по разноцветным линиям на горячем от солнца асфальте, а в голове девушки всё ещё крутились слова Джовановски:

«Обычные города теперь здесь…»

А ведь поселения для неблагонадёжных слоёв общества начали массово строиться совсем недавно. Сколько, лет пять назад от силы? До этого их была пара десятков на всю страну. Шон, родившийся как раз в одном из таких лагерей, рассказывал, что заселяли в них только вышедших из тюрьмы, причём отсидевших по тяжким статьям.

Как же короток путь от лагеря для бывших уголовников до «обычного города». Пройдут десятилетия, и здесь родятся целые поколения тех, кто никогда не покидал пределы лагеря, не видел другой жизни. Хотя такие, как Лиза, похоже, уже сегодня готовы принять новую реальность – лишь бы телевизор работал, да повар умел жарить яичницу.

Химзавод №5 встретил Сашу грохотом бегущих по цехам конвейерных лент. Заменявший её молодой, но уже лысеющий парень, уступая рабочее место, проворчал, что за полторы ставки и дальше с удовольствием последил бы за вторым конвейером. Начальник же смены, крупный усатый мужчина, вообще никак не отреагировал на Сашино опоздание.

– Вот здесь всё необходимое, – указал он на большой металлический ящик. – Перчатки, респиратор, щётка. Волосы надо завязать, рукава закатать, чтобы на ленту не намотало. Ясно?

Саша кивнула, затягивая резинку на затылке.

– Мы здесь делаем таблетки для очистки промышленного оборудования, – продолжал монотонно объяснять старший смены. – Таблетки хрупкие, крошатся и осыпаются. Если видишь на конвейере много пыли, приподнимай таблетку и смахивай крошки с ленты. Увидишь на бруске трещину или большой скол – иногда автоматика пропускает – снимай и клади в то ведро, которое с крышкой. Ясно?

Девушка вновь кивнула.

– Учти, если ленту придётся останавливать и мыть или, ещё хуже, механизмы забьются, выпишу тебе штраф.

Тут взгляд мужчины упал на нашивку на Сашином рукаве, и его глаза оживились.

– О, ты немка? – от монотонности голоса начальника цеха не осталось и следа. – Нашего брата прибыло! Всегда рад видеть соотечественника! Нас здесь уже целая община!

Он перешёл на немецкий прямо посреди предложения, и Саше пришлось напрячься – она не говорила на этом языке уже больше трёх лет.

– Рада познакомиться, Штефан, – напрягла лингвистические способности девушка, прочитав имя на бейдже начальника цеха.

– У тебя необычный акцент. Откуда ты?

– Дрезден, – Саша сдалась и перешла на английский. – Но я жила там совсем немного, быстро уехала в Америку.

– А-а, ясно, с востока! – с воодушевлением продолжал мужчина. – Знаешь, мы регулярно устраиваем встречи, смотрим наше кино, еду готовим и всё такое. Тебе нужно обязательно прийти в это воскресенье! Заодно язык хоть вспомнишь!

– Ага, – выдавила из себя Саша. – Было бы… здорово.

Она пришла сюда, чтобы налаживать полезные связи. И она сделает это, даже если придётся смотреть футбол и горланить «Песнь немцев». Не самая большая цена за возможность бежать из лагеря.

– Ладно, – улыбнулся Штефан. – На перерыве ещё пообщаемся. Приступай к работе. Будут вопросы – зови, не стесняйся! Мы должны держаться вместе!

Он дёрнул рычаг, и по конвейеру побежали бесконечные розовые бруски размером с ладонь. Саша приподняла одну из таблеток, взмахнула щёткой, и вокруг сразу образовалось такое же розовое облако пыли. Даже через респиратор в ноздри ударил едкий приторный запах. Интересно, насколько каждый проезжающий мимо брусок сокращал её жизнь? Если посчитать количество таблеток за смену, могла выйти интересная математика. Просчитывает ли эффективное приложение в коммуникаторе, чтобы работник не умер раньше, чем выплатит свои долги?

Убедившись, что Саша поняла задачу, Штефан ушёл. Вначале девушка поднимала каждую третью таблетку, смахивая даже едва видимую розовую пыль, но довольно быстро потеряла к этому интерес и обращала внимание лишь на крупные крошки и отколовшиеся куски. Как наказывал Штефан, пару брусков она кинула в ведро с крышкой, хотя и с трудом представляла, что считалось крупным сколом, а что допустимым. Вскоре пунктир из таблеток превратился для Саши в бесконечную сплошную линию, а время, казалось, остановилось.

«Ну, Саша, поздравляю с первой официальной работой», – усмехнулась девушка.

Ничего. Первый день можно уже назвать удачным – знакомство с начальником цеха вполне могло сослужить добрую службу. Конечно, сошка мелкая, но у него могли быть выходы и на кого-то покрупнее.

Мысли её быстро улетели далеко от конвейера с таблетками. Всё чаще в голове крутились слова Джовановски: «Будь вы обычным жителем города…» Если верить управляющему, то лично капитан Оуэнс просил уделить ей особое внимание. Возможно, в его обязанности входило довести подозреваемого до суда в целости и сохранности. Вот только почему этим занимается военная полиция, армия? Всё это казалось Саше чертовски странным.

Вдруг под сводами цеха раздался оглушительный гудок. Саша бросила взгляд на коммуникатор – она простояла у конвейера чуть больше часа, хотя ей казалось, что неделю.

– Перерыв! – прокричал, перекрывая шум механизмов, появившийся словно из-под земли Штефан. – Саша, вырубай!

Та послушно дёрнула рычаг.

– Видишь лестницу? – спросил мужчина. – Это выход на крышу. Поднимайся, я схожу за сигаретами. Познакомимся поближе!

Саша прошла два пролёта по дрожащим под ногами металлическим ступеням и с высоты окинула взглядом цех. Работников на производстве было на удивление немного – редко-редко среди нагромождения механизмов и конвейерных лент можно было заметить алый комбинезон. Пусто было и в импровизированной курилке на крыше здания, поднявшись на которую Саша наконец смогла с облегчением стянуть респиратор. Пара деревянных скамеек и пепельницы из бутылок и банок – да уж, зона отдыха класса «люкс».

Саша подошла к невысокой ограде на краю крыши и посмотрела вниз – цех завода был чуть выше жилых двухэтажных зданий. Далеко не высотки Детройта, с которых паутину городских улиц было видно как на ладони. Да и роя людей-муравьёв внизу не наблюдалось – редкие одиночки в алых одеждах брели куда-то вдоль разноцветных полос, не было слышно музыки, разговоров, автомобильных сигналов… Тишину улиц лишь изредка нарушал шум моторов служебного транспорта и автобусов, да и последние встречались не часто – те ненадёжные, что могли выбрать себе работу, старались искать её поближе к дому, тем самым экономя на проезде. Личный же транспорт, насколько помнила Саша, обычным жителям лагеря доступен не был вовсе.

– Эй! – окрикнул её грубый, насмешливый мужской голос. – Чего вниз уставилась? Кто-то хот-дог обронил?

Саша подняла взгляд. На одном из ближних помостов, проходящих между крышами зданий, вальяжно облокотившись на поручень, стоял регулятор с винтовкой за спиной. Поигрывая толстой дубинкой, он смотрел на девушку сквозь солнцезащитные очки.

– Ну, чего молчишь? – плотоядно оскалился мужчина. – Так и не проснулась? Смотри, если нужен будильник получше, чтобы не опаздывать на смену, могу навещать по утрам. У меня есть одна штука, которая неплохо так приводит в чувство.

Регулятор коснулся перчаткой конца дубинки, где тут же вспыхнули холодные электрические искры.

Саша лишь скрипнула зубами и отвернулась, понимая, что лучше держать рот на замке. Не стоило наживать себе проблем из-за ничтожества, продавшего себя за крупицу власти и право носить винтовку. К счастью, в этот момент на крышу поднялся Штефан. Он приветственно махнул рукой регулятору, и тот разочарованно, как показалось Саше, отвернулся.

– Извини, чуть задержался, – хмыкнул начальник цеха. – Там другой новичок, француз, чтоб его, умудрился залить чаем панель управления лентой. Не зря отец повторял, что все они кретины и мажоры… Согласна?

Саша неопределённо пожала плечами в ответ. На улицах всё доказывали делом, а не строкой в паспорте. Да и паспорт был далеко не у всех.

Штефан тем временем закурил и протянул другую сигарету Саше.

– Будешь?

Девушка помотала головой.

– Правильно, – кивнул Штефан. – Нечего подсаживаться, дрянь дорожает с каждым месяцем. Я иногда до половины зарплаты на курево трачу.

– Так бросили бы, – просто заявила Саша.

– Ты что, самая умная?

Штефан затянулся и, прищурившись, смерил её взглядом.

– Умная, вижу, что умная. В Германии других не делают, не то что… Эх… – он обречённо махнул рукой в сторону двери в цех. – Ну, расскажи, что там на Родине? Давно ты приехала в Америку?

– Меня привезли в Детройт в тринадцать. Четыре года назад.

– Совсем молодую, – покачал головой мужчина. – Ну, неудивительно, наши люди здесь ценятся.

Саша невольно приподняла бровь. «Ценятся»? Как рабочая сила в лагерях?

– А расскажи… – прищурился Штефан. – А у нас на востоке… остались ещё эти… социалисты?

– Мне было тринадцать, – с укором повторила девушка. – Откуда мне знать?

– Ну и славно, ну и хорошо. Я рад, что мы выбрали правильную сторону. Особенно теперь, когда мир снова поделился на две части.