Построение «Пси-крест»

– И что же тут хорошего?

– Как что? Америка – тоже великая страна. Такие великие страны вместе способны навести в мире порядок.

Саша покачала головой, но промолчала.

– Слушай, – вдруг понизил голос Штефан, – а у меня сосед добивается перевода в другое поселение. Давай я похлопочу, и тебя подселят ко мне? У меня есть пара знакомств в администрации Джовановски…

От такой наглости Саша глубоко вдохнула и закашлялась от сигаретного дыма.

– Мне, вообще-то, ещё семнадцать, – с трудом выдавила она.

Штефан гулко рассмеялся.

– Ну и что? Семнадцать – это не навсегда. Я же говорю, мы должны держаться вместе. Я, кстати, смог договориться, чтобы мне подключили немецкий канал, там даже Бундеслигу показывают!

Саша смерила мужчину презрительным взглядом. С каждой секундой, с каждым его словом, отвращение становилось всё более невыносимым. На какое-то мгновение перед ней снова стоял толстяк-отчим, посасывающий сигарету в перерыве футбольного матча.

– Знаешь что… – процедила девушка сквозь зубы. – Меня привезли сюда как подопытную крысу для лагеря ненадёжных… Это и есть, по-твоему, великая роль для великой нации?

Штефан с недоумением посмотрел на Сашу и чуть отстранился. Добродушная ухмылка медленно сползла с его лица.

– О чём это ты?.. Что на тебя нашло?

Мужчина с опаской покосился на судорожно сжимающиеся Сашины кулаки.

– Твоя страна до сих пор оккупирована, – голос девушки невольно становился громче, – а ты – лишь расходный материал. Таких тысячами везут в Америку, чтобы ставить над вами социальные эксперименты. Этим ты гордишься? В этом ваша священная роль в Альянсе?!

Быстрее, чем Саша осознала это, её рука нащупала на плече нашивку с флагом и рывком оторвала её. Ткань с треском поддалась.

– Меня тошнит носить тот же флаг, что и ты.

Процедив это, Саша брезгливо швырнула нашивку под ноги Штефану. Тот едва не подпрыгнул, словно флаг, стоило ему только коснуться его ног, прожёг бы их насквозь.

– Эй! – раздался за спиной девушки уже знакомый грубый крик. – Что там у вас происходит?

Регулятор в очках быстрым шагом приближался к их крыше. Железный помост гулко отзывался на каждый удар его каблуков.

– За порчу униформы к тебе будут применены санкции! – на ходу рявкнул охранник.

Штефан неловко отступил назад, к двери, ведущей обратно в цеха.

– Я… пойду, – пробормотал он, боязливо оглядываясь. – Посмотрю… как там… панель конвейера.

Штефан скрылся в недрах завода в тот момент, когда регулятор перемахнул через поручень помоста на крышу. В два прыжка он оказался перед Сашей.

– Подними, – рыкнул он и ткнул дубинкой в немецкий триколор. – Живо!

Несколько долгих секунд Саша сверлила его взглядом, но вместо глаз полицая видела лишь своё отражение в огромных тёмных очках. Искажённая кривыми линзами нелепая фигура. Наверное, именно так комично и выглядела она сейчас, сжимая кулаки напротив двухметрового амбала с дубиной и винтовкой. Породистая собака с подиума превратилась в оскалившуюся карликовую шавку, которой уже не дано когда-либо сорваться с поводка. Оставалось лишь лаять и рычать до тех пор, пока не наденут намордник.

Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Саша приказала себе успокоиться. Конечно, о хороших отношениях со Штефаном можно забыть. Напротив, теперь работа на химзаводе №5 обещала стать отнюдь не лёгкой прогулкой, и наживать ещё больших проблем определённо не стоило. Тем более, конфликтовать с охраной.

Саша медленно наклонилась и протянула руку к нашивке, но в тот момент, когда её пальцы коснулись флага, его придавил к бетону грязный сапог регулятора. Едва успев отдёрнуть руку, Саша подняла взгляд.

– В чём проблема? – едко ухмыляясь, рявкнул регулятор. – Поднимай, говорю!

Саша аккуратно потянула нашивку за край, но та была крепко прижата носком сапога. Регулятор склонился над девушкой и, понизив голос, процедил ей почти на ухо:

– Вижу по трекеру, что ты новенькая. Я таких, как ты, видел сотни. Думаете, что правила – для местных лохов, а вы придёте и научите всех жить. Нет, не выйдет…

Он чуть сдвинул ногу, придавив Сашины пальцы. Девушка зашипела от боли.

– Здесь учу только я! – выплюнул регулятор.

– Знаешь… – тихо промолвила Саша. – Учитель и сам должен время от времени брать уроки…

– Что ты там бормочешь?

Мужчина склонился ещё ближе. И в этот момент Саша рывком распрямилась, целясь лбом в квадратный подбородок охранника. Удар был страшен, лязг его зубов, казалось, эхом разлетелся по всему лагерю. Регулятор упал на спину, вопя сквозь сжимающую челюсть перчатку. Саша вскочила на ноги.

– Говорю, что ты на курсах повышения квалификации, ничтожество! – тяжело дыша, рявкнула она.

И всё же Саша недооценила неприятеля. Дубинка, привязанная к его запястью, метнулась к ногам девушки, и электрический разряд едва не согнул её тело пополам. Ноги подкосились, и Саша упала на одно колено. Второй разряд в область рёбер заставил вскрикнуть от боли и распластаться по нагретому солнцем бетону. Каждая мышца, нет, каждая клетка тела сжималась и разжималась в конвульсиях, зрение и слух отказывали, а все ощущения, казалось, сошлись в маленькой точке, в которую вонзились контакты шокера. Наконец, боль отступила. Саша чувствовала, как в конвульсиях дрожат еë руки и ноги.

– Мерзавка… – тень регулятора нависла над обездвиженной девушкой.

Она с болезненным усилием открыла глаза. Мужчина вытирал окровавленный рот рукавом, и Саша почувствовала, как несколько холодных капель упали ей на лицо. На лестнице грохотали многочисленные шаги тяжёлых ботинок. Сквозь мутную пелену Саша наблюдала, как фигуры в серых комбинезонах окружили её. В их руках были дубинки-шокеры.

Саша хотела поднять руки, словно сдаваясь в плен, но те не слушались, раскинувшись по полу безвольными плетьми.

– Всё, всё, ваша взяла, – слабым голосом выдавила она.

Но тут одна из дубинок вновь коснулась её, и боль волнами прокатилась по всему телу. Потом ещё и ещё. С каждым новым разрядом сознание Саши притуплялось, в глазах темнело, а боль уже не была столь обжигающей и невыносимой. Словно откуда-то издалека, из тумана, застилавшего глаза, доносился яростный голос Ланкастера:

– Довольно с неё! В карцер! В карцер эту мразь! Приказ Джовановски!..

***

Пришла в себя Саша лишь в тёмной, холодной комнате. Единственным, что могла разглядеть она в кромешной тьме, был тонкий луч света, пробивающийся из-под потолка и оставляющий тусклое пятно на стене. Тело болело так, словно его сутки давили катком. Саша смутно помнила, как её тащили под руки по тёмным коридорам, как отобрали ботинки и куртку, как швырнули на жёсткую койку. Девушка не отдавала себе отчёт, сколько времени пролежала она без сознания, а сколько – в кромешной тьме. Казалось, что до того момента, как ей удалось пошевелить рукой, прошла неделя.

Саша нащупала ногой пол и нечеловеческим усилием скатилась с койки, едва успев подставить руки – лицо остановилось в миллиметрах от ледяного бетона. Желудок скрутило болью, и девушка изо всех сил зажала рот ладонью, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

И в этот момент с лязгом отворилась дверь, залив помещение нестерпимым светом. Наполовину ослепшая Саша разглядела фигуру мужчины, медленные шаги которого гулким эхом отражались от стен. Он взмахнул какой-то большой ёмкостью, и девушку окатило тяжёлой струёй воды.

– Поднимайтесь, – твёрдо приказал знакомый уже голос.

Крепкая рука схватила Сашу за майку и, рывком приподняв, усадила на койку. Девушка тяжело дышала, но холодный душ явно пошёл ей на пользу. Тело начинало слушаться, а зрение прояснялось. Вот глаза уже настолько привыкли к свету, что она смогла различить военный китель и аккуратно подстриженные густые усы мужчины.

– Не думал, что мы встретимся так скоро, мисс Белл, – холодным тоном произнёс капитан Оуэнс и окинул взглядом карцер. – Тем более, в таких роскошных палатах.

Саша постаралась унять дрожь, вместе с холодом объявшую всё тело, и твёрдо посмотрела мужчине в глаза. Тот самый офицер, что озвучивал ей протокол в палате военного госпиталя и – к удивлению Джовановски – просил управляющего присматривать за Сашей. И девушка покривила бы душой, сказав, что в этот раз не разделяет чувств главы лагеря.

– Что, всех особо опасных детей на улицах переловили? – ехидно спросила Саша, хотя слова давались ей с трудом. – Или не можете прожить без меня и пары дней?

Капитан не изменился в лице, словно и вовсе не слышал слов девушки. Он сложил руки за спину и неспешно прошёлся по комнате туда и обратно.

– Знаете, Белл, – устало потерев переносицу, наконец произнёс он, – я должен перед вами извиниться.

Саша насторожилась. Таких слов она ожидала в последнюю очередь.

– Извиниться?

– Это я инициировал ваш перевод в поселение для неблагонадёжных. Думал, что пара спокойных недель – без борьбы за жизнь и поиска пропитания – пойдут вам на пользу.

– Спокойная жизнь в вашем представлении – это когда тебя лупит электрошокерами толпа бабуинов? – скептически приподняла бровь Саша.

– Снова моя вина. Я недооценил рвение мистера Джовановски, да и донести свою просьбу правильно не смог.

– Да уж, – девушка потёрла живот, на котором саднили следы от шокера, – с донесением своих мыслей у вас больши-и-ие проблемы!

– Вы напали на регулятора с оружием. Если бы не ваш особый статус, он вполне мог открыть огонь на поражение.

– Что ж, видимо, стрелять в меня останется прерогативой военных… Только вот не пойму, с чего такая забота?

Оуэнс вздохнул.

– Видите ли, Белл, долгое время я командовал штрафными батальонами. Среди них были и так называемые «тюремные», набранные из уголовников. Я видел много людей со сломанной судьбой…

– И вы, конечно же, прониклись сочувствием к несчастной воровке, которую через месяц отправят на Марс копать радиоактивные металлы для ваших снарядов…

– Дослушайте, Белл, – голос Оуэнса посуровел. – Бойцы в тюремных батальонах делятся на два типа: одни безвольно идут на гибель, считая себя обречёнными жертвами системы, вторые же – сражаются за троих, думая, что могут, наконец, заслужить своё право на место под солнцем.

Саша упорно пыталась понять, к чему клонит офицер.

– Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Возможно, – хмыкнул в усы Оуэнс, – у меня есть для вас сценарий, в котором отсутствуют рудники Марса.

– Поясните, – нахмурилась Саша.

– Белл, я предлагаю вам контракт от лица Воздушно-космических сил обороны МООБ.

***

Глава 3. Пятая.

– Армия? Военно-космические силы? – не сдержала смешок Саша. – Что за чушь…

– Рекомендую выслушать меня, Белл, – слова капитана Оуэнса эхом гремели под потолком пустого карцера. – Не упускайте шанс, который выпадает раз в жизни.

– Это какой-то глупый розыгрыш? Я прекрасно знаю, что в ВКС служит элита, уж точно не уличные беспризорники.

В конце концов, кого Оуэнс пытался обдурить? Дочь одного из лучших инженеров аэрокосмических систем?

– Так случилось, что армии нужны люди, подходящие по определённым критериям. И вы – одна из них.

– Что же это за критерии? – хмыкнула Саша, потирая ожоги от шокеров. – Хорошая токопроводимость?

– Скажем так, – на секунду задумался Оуэнс, – некоторые медицинские показатели, что позволят вам служить в далёком космосе.

– В космосе?! – переспросила девушка, не веря ушам. – Вы хотите отправить меня в космос?

Оуэнс, видимо, заметил её невольно загоревшиеся глаза. Он порылся во внутреннем кармане и извлёк из него небольшой планшетник.

– Если хотите, чтобы я рассказал больше, вы должны подписать договор о неразглашении.

Саша приняла планшетник из его рук и пробежалась глазами по тексту. Целая куча пунктов в той или иной форме запрещала ей сообщать кому-либо то, что собирался поведать капитан. Перечень статей, грозивших наказаниями, был не меньше. Саша постаралась вникнуть в сухой юридический язык, но, устав на третьем пункте, ткнула в область для снятия отпечатка пальца.

– Хорошее начало, – хмыкнул Оуэнс, принимая планшетник обратно. – Готовы слушать?

Саша кивнула. Что она теряла? Тем более речь шла о полёте в космос! Детская мечта, похороненная заживо под годами в Германии и США, вновь робко засияла откуда-то издалека, на самой границе видимости.

Оуэнс некоторое время сверлил девушку проницательным взглядом.

– Идёт война, Белл. Уже тринадцать лет.

– Что за война? – приподняла бровь Саша. – С Восточным Союзом?!

– Нет. Война не на Земле. И не с людьми.

– Подождите, – закипая, процедила девушка. Надежда, робко зарождавшаяся в её груди, ухнула куда-то вниз. – Вы сейчас на полном серьёзе хотите рассказать мне о пришельцах? Инопланетянах? Монстрах с щупальцами, гигантских жуках и зелёных человечках?

Оуэнс не изменился в лице, терпеливо дожидаясь, пока Саша выговорится.

– Человечество забралось далеко за пределы Солнечной системы. Почему вас так удивляет мысль, что мы столкнулись с некоторой… угрозой?

Саша пыталась разглядеть в глазах Оуэнса насмешку или лукавство, но взгляд его был холоден как всегда.

– И что же это за угроза?

– Некая форма жизни, я не могу разглашать вам это на данном этапе. Скажу лишь, что это не цивилизованная и не разумная раса. Можно сказать, местная фауна, мешающая нашей колонизации.

– И почему об этом ничего не говорят в СМИ? – Саше всё ещё тяжело было сохранять серьёзный тон.

– Пока что правительствами стран принято решение держать эту информацию в секрете.

– Зачем?

– Наверное, не хотят пугать людей. Если сейчас вывалить это общественности, завтра возле моей части будет митинг матерей погибших и пропавших без вести, космонавты объявят забастовку, и это я молчу про религиозных деятелей, которые обязательно увидят во всём этом божественный промысел. А дороги обязательно перекроют борцы за сохранение инопланетных видов…

– А ведь и правда, зачем воевать за планеты в далёком космосе? Почему бы не полететь в другой конец галактики вместо того, чтобы уничтожать местные формы жизни?

– Всё не так просто, Белл. Эти существа могут перемещаться в открытом космосе, переселяются с планеты на планету. Это они напали на наши колонии и уничтожили города. Мы лишь защищаемся.

Некоторое время Саша хмуро молчала. Отделаться от мысли, что Оуэнс разыгрывает её, не получалось. Может, она участвует в каком-то реалити-шоу? Она ярко представила, как, стоит ей только поверить мужчине, в карцер забегут смеющиеся люди с криками: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!» Или это могло случиться через год, в течение которого вся страна у экранов телевизоров будет наблюдать, как доверчивая спасительница человечества отчаянно готовится к священной войне. Может быть, в конце ей даже – под общий смех и аплодисменты – вынесут огромный чек. Долларов на триста.

– Давайте сделаем вид, что я поверила в войну с марсианами, – наконец выдавила из себя Саша. – Зачем вам я? Мне ещё даже нет восемнадцати…

– Не беспокойтесь насчёт этого. Видите ли, полёт до линии боевых действий занимает шесть лет…

– Шесть лет?! – ахнула Саша. – Вы хотите, чтобы я вычеркнула из своей жизни целых шесть лет?

– Лишь формально. Космонавтов погружают в гипобиоз, так что для вас это время пролетит мгновенно. Да и организм практически не стареет за время полёта.

– Шесть лет туда и шесть обратно… – пробормотала девушка. – Или… это билет в один конец?

Всё услышанное начинало обретать смысл. Война в далёком космосе, о которой никто не должен знать, дорога до фронта длиной в шесть лет… Кто, как не она, уголовница и сирота, лучше всех подходит для этой роли? Ей нечего терять на Земле, о ней никто не хватится, не будет переживать, да и вообще не заметит, если она пропадёт…

– Не переживайте, Белл, – вновь хмыкнул Оуэнс. – Ваши шансы выжить отнюдь не нулевые. У командования есть на вас некоторые планы, не связанные с пополнением запасов пушечного мяса.

– Поделитесь?

– Подробности вы узнаете, если подпишете контракт. Как я уже сказал, вы подходите нам по некоторым медицинским показателям. Поэтому и роль у вас будет особая.

– А я-то уж было подумала, что вы за каждым новобранцем высылаете национальную гвардию…

– Нет, – усмехнулся капитан. – Мы искали именно вас. Можете считать себя избранной, героиней фантастического сериала.

– Я бы с радостью поверила в свою исключительность, если бы при задержании ваши люди не нашпиговали меня свинцом.

Оуэнс поморщился.

– Солдат грубо нарушил инструкцию и уже понёс наказание. Если вам станет легче, я принесу вам…

– Его голову?

– …извинения от лица МООБ.

Перед глазами Саши вновь мелькнул переулок, перегороженный армейскими джипами. Выстрелы, свет фонарей, крики… Молчавшие часовые… Рейнджеры, замеченные в подозрительных связях незадолго до роковой вылазки… Картина потихоньку начинала складываться воедино.

– Что такое МООБ? Я первый раз слышу эту аббревиатуру.

– Международная организация общей безопасности.

– Международная?

– Была создана после начала колонизации других планет и включает в себя представителей всех космических держав.

– Но разве между западом и востоком не железный занавес? Многие считают, что началась новая холодная война…

– МООБ выше интересов стран. Мы защищаем безопасность нашей планеты, человечества, если хотите. Теперь, когда мы столкнулись с внешним врагом, в необходимости нашей организации не осталось сомнений.

– И столь возвышенную миссию вы возлагаете на плечи уголовников?

– Вы – исключение, Белл. Мы знаем некоторые факты вашей биографии и считаем, что для вас это хорошая возможность.

– «Возможность»? – насмешливо переспросила Саша. – Возможность отдать жизнь за человечество, которое поделило нас на людей первого и второго сорта?

– Возможность доказать первосортным, что вы не хуже их. И даже лучше. Разве не этого вы хотели, Белл? Сбежать на восток и жить жизнью обычного, свободного человека?

– Хотите пообещать мне хвалебный некролог в утренних новостях? Снятие статуса ненадёжной и медаль посмертно?

Оуэнс тяжело и медленно вдохнул, словно набираясь терпения.

– Как я сказал, эти существа могут путешествовать в космическом пространстве. Они опустошают планету примерно за месяц и летят к следующей. Есть ряд специалистов, которые считают, что угроза нависла не только над нашими колониями. Земля рано или поздно тоже может оказаться под ударом.

– Земля?!

– Подумайте об этом, Белл. Если есть на этой планете хоть кто-то, кто дорог вам, подумайте об этом…

Саша молчала. Кто-то, кто дорог ей… Шон и другие ребята… Отец… Как бы хотела она, чтобы он был рядом, помог советом, ободряющим словом… Знает ли он про МООБ? Конечно, знает, он же работает в космической отрасли. А знает ли о войне? Что сказал бы, узнав, что его дочь может пойти сражаться за спасение всего человечества? Гордился бы ей? Или не отпустил?..

– Капитан, разрешите спросить…

Оуэнс кивнул.

– Что стало с моей бандой?

– Их будут судить и вынесут приговор в зависимости от тяжести преступлений.

– Кто-нибудь… погиб?

– Мне известно о двух зафиксированных смертях. Сожалею.

Саша опустила глаза, кулаки невольно сжались. Конечно, «медицинские показатели» остальных, видимо, не представляли интереса, поэтому и отдельная палата в военном госпитале им вряд ли полагалась…

– Многие из моих ребят не были уголовниками… – процедила Саша сквозь зубы. – Им дали статус ненадёжных или за проступки в детстве, или за то, что дружили не с теми людьми. Некоторым – и вовсе за преступления родителей… Они просто хотели бежать из лагерей, начать новую жизнь. И не заслужили, чтобы им стреляли в спину.

Оуэнс шумно выдохнул и вдруг присел перед ней на корточки, заглянув в глаза.

– Вы пытаетесь рассказать мне, что мир несправедлив? И поэтому вы готовы допустить гибель человечества?

Саша отвела взгляд, сильнее стиснув зубы.

– Докажите, что род людской свернул не туда, – веско произнёс офицер. – Докажите, что ненадёжные могут совершить подвиг. Что нельзя за одну ошибку ставить на человеке крест.

Он выпрямился во весь рост.

– Вы победите и вернётесь героем, Белл. Неужели, грабя несчастные забегаловки, вы добьётесь большего для тех, кого хотите защитить?

Саша ответила не сразу. Голова разрывалась на части то ли от лавины информации, то ли от ударов электричеством. Возможно, капитан Оуэнс был лишь плодом воображения воспалённого сознания, и регуляторы, наблюдающие за карцером через камеру, сейчас потешаются над Сашиным бредом.

Воображаемый Оуэнс не дождался её ответа и продолжил:

– А если вам так будет проще принять решение, то по возвращении мы просто аннулируем ваш статус неблагонадёжного члена общества, будто его никогда и не было. Вас ждёт столь желанное место под солнцем и военная пенсия, конечно же.

Капитан показал экран планшетника, на котором горела цифра с впечатляющим количеством нулей.

– И это без учёта надбавок за награды, разумеется.

– Мне надо подумать, хотя бы сутки, – буркнула Саша. – Не так просто поверить вам на слово. И ещё сложнее стать цепным псом вашего режима.

– Я понимаю, – смиренно произнёс Оуэнс. – Я дам вам эти сутки. Но перед тем, как часы начнут обратный отсчёт, я хочу, чтобы вы прогулялись со мной. Тут недалеко.

Офицер протянул руку девушке, но та, проигнорировав её, вскочила на ноги, правда, заметно пошатнувшись.

После мрака карцера свет в коридоре казался нестерпимым. Двое регуляторов, ожидавших у двери, последовали за Сашей и капитаном, держа руки на автоматах. Пройдя сквозь длинный ряд таких же массивных стальных дверей, Оуэнс повёл их на этаж вниз. Здесь тоже были камеры, но другие – светлые и просторные, отделённые от коридора лишь стеклянными стенами. Остановившись напротив одной из них, капитан повернулся к Саше.

– Думаю, мне удастся ещё немного удивить вас.

Но Саша уже не слышала. Её взгляд был прикован к скрючившейся на тюремной койке фигуре юноши, которую она моментально узнала даже сквозь выставленное в режим полузатемнения стекло.

– Почему он здесь? – осторожно спросила Саша.

– Мистер Керри находится под стражей до решения суда, – отозвался Оуэнс. – Видите ли, послужной список вашего товарища вызывает куда больше вопросов. Боюсь, его участь может быть… незавидной.

Саша лихорадочно пыталась понять, к чему была устроена эта сцена. Торг? Или, скорее, шантаж?

– Вы предлагали остальным ребятам службу в МООБ, как мне?

– А вы бы этого хотели? – многозначительно спросил Оуэнс. – Повторюсь, для нас представляете интерес только вы, Белл.

Девушка стиснула зубы.

– Я могу… поговорить с ним?

– Конечно, поэтому я и распорядился устроить вашу встречу. Подумал, что вы хотели бы этого.

Оуэнс кивнул на дверь, и регулятор незамедлительно отпер её.

– У вас пять минут, – произнёс он. – Я выключу прослушивание, можете не переживать.

Саша медленно вошла в камеру и остановилась за порогом. Юноша поднял голову, и некоторое время они молча смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Саша чувствовала, как на глаза невольно наворачиваются слёзы, – в глубине души она не верила, что когда-нибудь вновь увидит это, столь родное, лицо.

Дверь за спиной девушки пискнула, закрываясь, и только тогда ребята сделали шаг навстречу друг другу и крепко, изо всех сил, обнялись.

– Шон… – всхлипывая, прошептала Саша, больше не сдерживая слёз. – Я подвела вас… Прости…

– Нас предали, Саша, – глухо отозвался тот, успокаивающе поглаживая подругу по спине. – Ты ничего не могла сделать…

– Предали?!

– Они искали тебя, вербовали и подкупали наших, тех, кто может дать какую-то информацию. Даже соседние банды окучивали. Они знали про нашу вылазку, знали, где посты часовых. Всё было спланировано…

Кулаки Саши невольно сжались.

– Кто… кто погиб?

– Насколько я знаю, Гвен и Брукк…

– Дерьмо…

Саша почувствовала, как сердце рухнуло куда-то вниз. Это были её люди. Юноши и девушки, доверившие ей свои жизни. Теперь некоторые из них мертвы, а остальные обречены прожить до конца своих дней в Лагерях Ненадёжных… Те, кто выживет в колониях и тюрьмах.

– Как ты? – тихо спросила Саша. – Что было за последние две недели?

Она всё ещё сжимала друга в объятиях так, что могла говорить ему прямо на ухо.

– Сидел за решёткой в одном из изоляторов близ Детройта, – пожал плечами Шон.

– С тобой нормально обращались?

– На удивление. Мне даже выделили одиночную камеру.

– Ничего себе, – прошептала Саша. – С чего это такая роскошь?

– Сам не пойму. Я видел на прогулке несколько наших ребят, их всех держали в общих камерах. От них я и узнал слухи о погибших…

– А как ты оказался здесь?

– Привезли только что, вот этот вот хмырь приволок. – Шон кивнул в сторону коридора.