Прародитель: начало

– И что, Вангред? Собрались жаловаться на погоду? Или есть план?В зале повисло тяжёлое молчание. Борис Фордж хрипло кашлянул:

– План есть. Раден.Люк не дрогнул.

Дмитрий вышел из тени. Его шаги не издали звука. Он коснулся сенсорной панели. Голограмма Ямала сменилась сложной схемой атмосферных слоев, струйных течений, химических формул.

– Проект «Плащ», – его голос, тихий и четкий, резал тишину. – Разработан Домом Кейнов под моим руководством. Цель: понижение радиационного фона до минимально допустимого уровня и коррекция климата в сторону умеренно-континентального.

– Фантастика! Вы что, собрались солнце поближе придвинуть?Ольга Гринхарт фыркнула:

– Нет, – Раден увеличил участок стратосферы. – Стратосферная инжекция аэрозолей на основе серы и специальных полимеров. Они создадут отражающий слой. Частицы свяжут радионуклиды в тяжелые комплексы и выведут их с осадками. Одновременно запускается программа засева атмосферы реагентами-катализаторами для разрушения долгоживущих изотопов. Расчетное время – 5-7 лет для достижения значимых результатов.

– Осадки? Значит, вместо радиации получим кислотные ливни?Илья Волков хмыкнул, потирая шрам:

– Первые месяцы – да, – признал Раден. – Уровень pH будет критическим. Но по мере очистки атмосферы кислотность снизится. Уже сейчас наши климатологи под руководством Маркуса Кейна добились снижения фона на 0.3% и понижения кислотности осадков за последние 48 часов. Доказательство концепции получено.

– Где взять ресурсы?Елена Вандер наклонилась вперед, ее глаза сузились:

– Ресурсы есть, – Люк перехватил инициативу. – Запасы серы на южных рудниках Форджа достаточны. Полимеры синтезируют Кейны. Пусковые платформы уже строятся на севере Гринхарт и юге Волкова. Это приоритет номер один. Без «Плаща» – все остальное бессмысленно. Мы задохнёмся или сгнием.

Он снова коснулся панели. Голограмма сменилась на карту обороны.

– Теперь о стенах. – Люк указал на тонкую линию, огибающую Цитадель с юга. – Приуральский рубеж. Три метра высоты. Сто пятьдесят восемь километров в длину. Для химеры – как бумага. Но это не главный барьер.

Карта масштабировалась. Появился восток – узкий перешеек, переходящий в разрушенный мост через пролив к Гыданскому полуострову.

– Мост «Вепрь», – голос Елены Вандер прозвучал жестко. – Единственный сухопутный путь с востока. Мой отряд удерживает его ценой своей жизни. Но блок-пост долго не продержится, сталь ржавеет, бетон крошится от радиации и их кислотной слюны. Они пройдут. Не сегодня, так завтра.

– Значит, нужно не просто держать, – вступил Раден. Он активировал новые слои проекции. На карте вокруг Цитадели возникли шесть мощных узлов, соединенных с ней транспортными коридорами. – Нужно расширяться. Создавать Дистрикты.

– Дистрикты?! В этой дыре? На что? На кого?Борис Фордж аж подскочил:

– На вас, – холодно ответил Раден. Каждый из шести Домов получит под контроль свой Дистрикт. Волков – Юго-Восточный, промышленный, на базе рудников. Гринхарт – Северо-Восточный, аграрные купола и очистные станции. Фордж – Южный, металлургия и тяжелое машиностроение. Сталборн – Юго-Западный, оборонительный периметр и казармы. Кейн – Северо-Западный, научный кластер и медцентр. Вандер – Восточный, разведка, добыча и передовой плацдарм к мосту «Вепрь».

– А Цитадель? – спросила Ольга Гринхарт.

– Цитадель – сердце, – ответил Люк. – Под прямым контролем Дома Вангредов и Дома Раденов. Здесь – управление, стратегические запасы, главный научный комплекс «Дельта». Мы – мозг и воля. Вы – мышцы и щит. Дистрикты будут строить все Дома, ресурсы – общие. Это не предложение. Это приказ выжить.

– Щит? С чем воевать будем, Вангред? Плазма их кожу жжет, как утюг мокрую тряпку!В зале загудело. Илья Волков усмехнулся:

– Плазма – для стен и техники. Для внутренних конфликтов, если кто-то снова возомнит себя умнее всех. – Он посмотрел на Форджа. – Против химер – только холодная сталь. Только скорость, сила и ярость человека.Дмитрий Раден сделал шаг вперед. Его ледяной взгляд заставил Волкова замолчать.

Он жестом вызвал голограмму бойца. Солдат в облегченном доспехе, с длинным, узким мечом в одной руке и круглым щитом с шипами в другой.

– Проект «Стальной Клык», – объявил Раден. – Перевооружение и переподготовка армии. Мечи, топоры, алебарды и так далее из высокоуглеродистой стали и материалов из химер – достаточно прочные, чтобы пробить их шкуру. Щиты – для ближнего боя и блокировки кислотных плевков. Но главное – не оружие. Главное – боевая система.

На голограмме солдат совершил взрывной рывок, удар меча рассек виртуальную химеру пополам.

– Специальные боевые методики. Интенсивные нейро-мышечные тренировки, фармакологическая поддержка, психофизический тренинг. Цель: развить скорость, силу, выносливость и реакцию до пика наших возможностей. Химера сильнее? Значит, мы должны быть быстрее, умнее и злее. Обучение начинается завтра. Инструкторы – лучшие из «Защитников» и… – он сделал паузу, —подопытные после успешной апробации «Кодекса Зверя».

– Кодекс… уже испытывается? – тихо спросила Елена Вандер.Виктор Кейн вздрогнул. Все взгляды устремились на него.

– Испытывается, – подтвердил Раден. Его взгляд скользнул по потолку, будто видел этажи выше, где в «Дельте» пульсировало в криокамере сердце зверя. – Первые результаты через неделю. Если выживут – получим солдат с силой животных, таких же сильных как и химеры.

Тишина стала гробовой. Даже Борис Фордж не нашел что сказать. Люк Вангред выпрямился во весь рост.

– Вот наш новый мир, господа, – его голос гремел, заполняя зал. – Не тот, о котором мечтали. Суровый. Кровавый. Но единственно возможный. Кто против?

Молчание. Лишь мерцание голограммы и тяжелое дыхание Волкова.

– Значит, по рукам, – Люк ударил кулаком по граниту. – Волков – начинай подготовку площадок под «Плащ». Гринхарт – готовь людей для посева. Фордж – ищи ресурсы для стройки. Сталборн – удвой выпуск стали для мечей и доспехов. Вандер – держи мост любой ценой. Кейн и Дмитрий – дайте нам «Кодекс». И отправляйте мне отчеты каждые 12 часов. Рассвет нового мира не ждет.

Он повернулся к окну-экрану, показывающему ночную тундру, освещенную багровыми сполохами северного сияния, смешанного с радиационным свечением. За окном, во тьме, что-то огромное и бесшумное пронеслось по заснеженной равнине, оставляя глубокие борозды. Рассвет нового мира обещал быть написанным сталью и кровью.

Том-2, глава 12: Зарождение Нового Человечества

*13-й год П.В. (После Воспламенения)*

Лаборатория «Дельта» дышала холодом и смертью. Воздух пропитали запахи антисептика, озона и сладковатого гниения – вечные спутники неудач. Дмитрий Раден стоял перед криокапсулой, его пальцы врезались в край стола, оставляя белые отпечатки на полированной стали. За стеклом плавал эмбрион. Нечеловеческий. Совершенный.

Одиннадцатая попытка.

Три года адской работы. Три года, как ядерные призраки перестали выть над Ямалом, но мир не стал мягче. Проект «Плащ» – их безумная попытка перехитрить саму смерть – работал. Люк Вангред выжал из Домов все соки: стратосферные инжекторы рыгали серными аэрозолями, полимерные сети в высоких слоях атмосферы ловили цезий-137 и стронций-90. Мониторы в Управлении Климата показывали 80 мкЗв/ч – против 500 после Бомбардировки. Карта вокруг Цитадели сменила кроваво-красные пятна на желтые. Теперь люди могли дольше находится в пустоши. Это прогресс…

Но «Кодекс Зверя»…

«Мутанты или трупы», – прошипел Виктор Кейн, сбрасывая в биомусорник пробирку с черной жижей. Останки десятого подопытного. Взрослые не выдерживали. Гибридная ДНК химеры рвала человеческий геном, как когти – гнилую ткань. Мозги превращались в кашу, кости ломались, прорастая шипами. Последний подопотный – культист из культа "Дети химер" – сдох вчера, выворотив себе горло клокочущим ревом.

– Прекратите эту бойню! – требовали на Совете. – Это безумие, Раден!

Дмитрий не спорил. Он приказал Кейну сжечь журналы экспериментов. А сам… начал все сначала.

Эмбрионы.

Чистые листы. Гибкая биология. Им не нужно ломать взрослое тело – они строили новое.

– Стадия G-11. Гистосовместимость – 98%. Нейронные связи – стабильны. Маркеры химеры – активны… – бормотал Виктор, сканируя голограмму. Его руки дрожали. – Дмитрий. Смотри.

На экране виртуальная ДНК сплеталась в двойную спираль. Человеческие цепочки обвивали звериные гены, как лианы – стальной каркас. Ни конфликта. Ни распада. Симбиоз.

– Жизнеспособность? – голос Радена звучал хрипло, как скрежет камня.

– 97,3%. Выживет. Более того… – Кейн увеличил участок кода. – Смотрите на митохондрии. Они синтезируют радиотолерантные ферменты. Этот ребенок… он сможет дышать нашими отравленными ветрами.

Раден не шелохнулся. Три года. Одиннадцать пар эмбрионов. Двадцать два маленьких гроба. И вот – оно. Сердце химеры билось в стеклянной утробе, подчиняясь человеческому ритму.

Homo Ferus.

Новый вид. Новое оружие.

– Консервируйте образец. Полная изоляция, – приказал Дмитрий, уже срывая с крючка черный плащ. – Если к утру показатели не упадут – готовьте доклад Вангреду.

– Вы к нему? – Кейн попытался улыбнуться. Получилась гримаса. – Он приказал не беспокоить до рассвета…

– Люк три года не спит. Сегодня – выспится.

Коридоры Цитадели встретили Радена гулом вентиляторов и воем метели за бронированными шлюзами. Даже здесь, в сердце цитадели, сквозило холодом. На посту у лифта зевнул юный часовой – парень лет восемнадцати.

– Сколько на улице за купалом? – бросил Дмитрий, нажимая кнопку.

– Минус сорок два, господин Раден, – солдат вытянулся. – Но без ветра. Благодаря вашему «Плащу».

Раден кивнул. «Плащ»… Да, он работал. Но какой ценой? Цитадель жила в режиме голодного пайка.

Выживание. Нищета. Торжество над смертью, которое ощущается как поражение.

Лифт с грохотом поднялся на вверх и Раден зашагал в жилой сектор Вангредов. Здесь пахло иначе: дымом сигар, кожей, влажной шерстью медвежьих шкур. У двери в апартаменты Люка стояла Юля Вангред. Ее одежда была покрыта инеем, а в руках – термос с обгоревшей эмблемой «Рассвет».

– Он спит? – спросил Раден.

– Час как уснул, – Юля потрепала термос. – Принесла кофе. Буди аккуратнее!

– Хорошо.

Она сунула ему термос. Глаза Юли сузились, и как лезвия сверлили Радена – Правда, что у вас там? Говорят, вы создали…

– Да… У нас получилось – Ответил Раден заходя к Люку

Люк Вангред спал в кресле, укутанный в шкуру белого медведя. На столе перед ним – карта Ямала, испещренная пометками. Красный карандаш замер на краю Гыданского полуострова – у моста, который держала Вандер. На полу валялись осколки кружки – видимо, брошенной в ярости.

Дмитрий поставил термос на стол. Шум разбудил Люка.

– Кто?.. – он рванулся, рука потянулась к кобуре. Узнав Радена, обмяк. – Чертовы кошмары. Снилось, что «Вепрь» рушится, а химеры…

– «Вепрь» цел. – Дмитрий налил кофе. Густой, черный, пахший гарью. – Пей. Новости хорошие.

Люк сжал кружку, будто пытаясь согреть кости. Три года добавили ему седины и морщин, глубоких, как трещины в базальте. – Если про фон – знаю. 80 микрорентген.

– Не про фон. – Раден достал голопроектор. Нажал кнопку. Над столом возникла спираль ДНК – та самая, что час назад пульсировала в «Дельте». – Эмбрион. 11-я серия. Стабильный гибрид.

Люк замер. Кофе расплескался на медвежью шкуру. – Живой?

– Да. И не просто живой. Его клетки частично поедают радиацию. Он сможет ходить по красной зоне без костюмов. Драться с химерами.

Тишина. Только вой ветра в вентиляции. Потом Люк Вангред медленно поднялся. Его тень, гигантская и сгорбленная, поползла по стене, сливаясь с очертаниями Ямала на карте.

– Когда… когда можно будет их растить? – голос его треснул.

– Через месяц. Нужны инкубаторы, питательная среда…

– Сделаем! – Люк ударил кулаком по столу. Карта взлетела, термос грохнулся на пол. – Все ресурсы! Все силы! Ты слышишь, Дмитрий? Мы…

Он замолчал. Схватился за грудь. Лицо побелело. Раден шагнул к нему, но Люк отмахнулся:

– Ничего. Просто… – он вытер пот со лба, и вдруг его глаза – выцветшие, уставшие – загорелись. Такого огня Дмитрий не видел с тех пор, как они выжигали первые стаи химер у стен Цитадели. – Это наш шанс. Не просто выжить. Вернуть мир. Понимаешь?

Раден молчал. Где-то в глубине лаборатории «Дельта» тикал крошечный моторчик криокапсулы. Где-то росло семя Нового Человечества.

– Я понимаю, – тихо сказал Дмитрий. – это новый вид человека "Homo Ferus".

Люк хрипло рассмеялся:

– Рассвет? Да, черт возьми! – он поднял разбитую кружку, будто бокал. – За них! За Homo Ferus!

Раден не стал пить. Он вышел, оставив Люка с картами и безумной надеждой. У выхода стоял юный часовой.

– Господин Раден? Вы обратно в «Дельту»?

– Нет, домой… К семье – ответил Дмитрий выходя за территорию дома Вангред.

Последнее, что видел часовой – ледяные глаза Радена. В них не было триумфа. Только тяжесть пути, проложенного через одиннадцать маленьких гробов.

Том-2, Глава 13: Удобрение для Будущего

Дата: 13-й год П.В. (После Воспламенения). Локация: Сектор «Покой», Цитадель.

Свинцовое небо купола плакало. Мелкий, холодный дождь – искусственный, как все здесь – стекал по поликарбонату, застилая Сектор «Покой» серой вуалью. Два новых холма, черные и сырые, лежали рядом под скромными гранитными плитами: «Михаил Раден. 75 лет» и «Анна Раден. 72 года». Отец и мать. Ушли друг за другом, как будто не могли вынести разлуки даже на пороге вечности.

Дмитрий стоял без плаща, чувствуя, как дождь пропитывает грубую ткань траурного кителя. Рука жены, Дарьи, сжимала его локоть – крепко, почти болезненно. Ее лицо, обычно живое и теплое, было застывшей маской горя. Слезы смешивались с дождем на щеках его сестры Кати. Брат Андрей, младший на семь лет, смотрел в землю, кулаки в карманах сжаты до побеления костяшек. А между ними, притихший и испуганный, стоял их сын, Андрей. Десять лет. Его маленькая рука дрожала в руке матери.

Рядом, чуть поодаль, как темная скала, замер Люк Вангред. Его жена Юлия, беременность которой уже отчетливо видна даже под объемным черным платьем, тихо плакала, опираясь на его руку. Люк не плакал. Его лицо, изрезанное шрамами и морщинами, которые сыворотка «Рассвет-1» лишь замедлила, но не стерла, было каменным. Только глаза, выцветшие до цвета мокрого пепла, выдавали тяжесть, давящую сильнее радиации.

Священник – или то, что от него осталось, старик в потертой рясе, чудом переживший Катаклизм – бормотал что-то о вечном покое, праведниках и земле. Слова терялись в шуме дождя, звучали фальшиво, как эхо мертвого мира.

– …и упокой души рабов твоих Михаила и Анны… – голос старика пресекся от кашля.

Дмитрий не слышал конца. Его взгляд упал на сына. Андрей смотрел на могилы деда и бабушки с немым вопросом. Почему? Дмитрий знал этот взгляд. Сам таким был. До того, как понял, что старость и смерть – единственные враги, которых не победить силой сыворотки. Сыворотка дала ему и Люку десятилетия сверхчеловеческой силы, остроты ума, выносливости. Но не дала вечности. Только отсрочку. Отсрочку, наполненную войной, борьбой за выживание и знанием, что твое время все равно истекает. Продленные муки. Точнее не скажешь.

– …аминь.

Люди начали расходиться. Катя и Андрей подошли к Дарье, обняли ее, уводя к выходу. Младший Андрей неохотно пошел с ними, оглядываясь на отца. Дмитрий кивнул ему: Иди. Я скоро.

Люк осторожно отпустил Юлию к группе женщин из Дома Вангредов. Она пошла, положив руку на округлившийся живот – инстинктивный жест защиты. Дитя будущего с архетипом "Гордый Левиан". Уже не просто надежда, а реальность, растущая под сердцем Юлии. По прогнозам Кейна – сила, скорость, регенерация, зоркость орла, крылья сокола… и аура, способная усмирять волю других Homo Ferus. Царь Зверей.

Двое старых воинов остались одни у мокрых могил. Дождь усиливался, стуча по капюшонам.

– Думал, они переживут нас, – хрипло начал Люк, не глядя на Дмитрия. Его голос звучал глухо, как под землей. – Простые. Без сыворотки. Без всей этой… силы. Он сжал кулак, костяшки побелели. – А они просто… уснули. От старости. Как будто Катаклизма и не было.

– Они не знали, что выживут, – отозвался Дмитрий. Его собственный голос был чужим. – Не боролись каждый день, как мы. Не чувствовали, как эта проклятая сыворотка жжет изнутри, продлевая агонию. Их время было… естественным.

Люк резко повернулся к нему. В его глазах горел знакомый огонь – ярость, смешанная с отчаянием.

– Агонию? Это то, как ты называешь эти годы? Годы, когда мы удержали Цитадель? Построили купола? Запустили «Плащ»? Создали этих… «Детей Рассвета»? Он ткнул пальом в сторону уходящей Юлии. – Это агония?!

– Это отсрочка, Люк! – Дмитрий повысил голос впервые за многие месяцы. – Сыворотка Арес дала нам пятьдесят лет сверх нормы? Да. Но она не изменила сути. Мы – последние люди старого типа. Изношенные машины. Мы просто… медленнее ржавеем. Он вытащил из внутреннего кармана кителя маленький, герметично запаянный криофлакон. Внутри мерцала капля густой, серебристой жидкости. – Для Андрея. Первая и последняя доза. Синтезировал вчера.

Люк замер, глядя на флакон. Гнев в его глазах сменился на что-то тяжелое и понимающее.

– Ты не дашь ему выбора? – спросил он тихо.

– Какой выбор? – Дмитрий спрятал флакон. – Стать слабым? Прожить век, как его отец? Пока они – он кивнул в сторону живота Юлии, – растут сильными? Приспособленными? Наше время, Люк, заканчивается. Не через год. Не через десять. Но оно уходит. Мы отвоевали этот клочок земли, построили купола, очистили небо… но это была лишь подготовка площадки. Площадки для них. Для твоего ребенка. Для этих эмбрионов в «Дельте». Для Андрея… если он примет сыворотку и доживет.

Он посмотрел на могилы родителей. Черная земля жадно впитывала дождь.

– Мы – последний мост. Мост между погибшим миром и тем, что должно родиться. И мосты… их сносят, когда они выполнили свою задачу. Мы – удобрение, Люк. Грубая органика, из которой прорастет их будущее. Сильное. Жестокое. Приспособленное к этой радиоактивной пустоши.

Люк долго молчал. Дождь стекал по его лицу, как слезы, которых он не мог пролить. Потом он тяжело вздохнул, и в этом вздохе был весь груз прожитых лет борьбы и предстоящего ухода.

– Значит, будем хорошим удобрением, Раден, – проскрежетал он. – Чтобы хоть чертям было польза от нашей проклятой отсрочки.

Он повернулся и пошел прочь, тяжело ступая по мокрой траве, к своей жене и будущему, которое носила под сердцем Юлия.

Дмитрий остался один у могил. Он положил руку на холодный гранит отцовской плиты.

– Простите, – прошептал он в шум дождя. Не за то, что выжил. За то, что принес в этот мир детей, которые должны были стать больше, чем просто людьми. За то, что сам стал частью машины, перемалывающей старое, чтобы дать дорогу новому. За то, что его сыну тоже предстояло принять сыворотку и продлить свои муки ради шанса дожить до того дня, когда настоящие Дети Рассвета с крыльями и когтями шагнут из лабораторий в радиоактивный рассвет нового мира.

Он поднял лицо к плачущему небу купола. Дождь стекал по щекам, как слезы железа. Удобрение не плачет. Оно просто ждет, пока его поглотит земля, чтобы дать жизнь чему-то новому. И страшному. И прекрасному.

Том-2, Глава 14: Капсулы Власти

Локация: Секретная Комната, Командный Центр Цитадели «Атриум»Глава 14: Капсулы Власти Дата: 14-й год П.В. (После Воспламенения)

Воздух в «Атриуме» гудел низким гудением плазменных генераторов. Холодный голубой свет стерильных ламп отражался в полированных черных стенах, создавая ощущение погружения в глубины космического корабля. В центре зала, на столе из черного стекла, мерцали шесть криокапсул. Внутри каждой пульсировала густая, переливающаяся серебром и изумрудом жидкость – сыворотка «Кодекс зверя» для эмбрионов Homo Ferus. Запах озона и металла висел тяжело, смешиваясь с ароматом дорогого кофе, который Люк Вангред пил большими глотками, пытаясь прогнать тени под глазами.

Дмитрий Раден стоял у стола, неподвижный, как статуя. Его пальцы сжимали край стола до побеления костяшек. Траурный китель сменил на черный мундир с серебряными шевронами Канцлера, но в глазах все еще стояла пустота похорон. Он чувствовал на себе взгляд Люка – тяжелый, усталый, полный немого вопроса: «Стоило ли?»

Дверь с глухим шипением гидравлики отъехала в сторону. В комнату вошли Шесть столпов:

Илья Волков (Дом Волков): Массивный, как волк, с густой черной бородой, покрытой шрамами от кислотного дождя. Его китель маркиза был туго застегнут на все пуговицы, но не скрывал грубой силы. Шаг тяжелый, земной. Глаза – острые, как шило, – сразу нашли криокапсулы.

Ольга Гринхарт (Дом Гринхарт): Хрупкая, как фарфоровая кукла, в платье из плотного серого шелка, скрывающего худобу. Ее бледные пальцы нервно перебирали нитку янтарных четок. Взгляд – испуганный, но упрямый – скользил по капсулам, будто они были ядовитыми змеями.

Борис Фордж (Дом Фордж): Широкоплечий кузнец, лицо – словно высеченное из гранита, покрытое сажей и ожогами плавильных печей. Запах горячего металла и пота шел от него волнами. Он фыркнул, увидев капсулы, и уселся на стул так, что тот треснул.

Анна Сталборн (Дом Сталборн): Стриженая блондинка с ледяными глазами цвета северного моря. Ее мундир был безупречен, осанка – как у шпаги. Она стояла у двери, рука лежала на эфесе церемониального кинжала. Скепсис читался в каждом мускуле.

Виктор Кейн (Дом Кейн): Высокий, сухой, в очках с толстыми линзами. Пальцы, испачканные химическими реактивами, нервно постукивали по планшету с биометрическими данными будущих «детей». Смотрел на капсулы с холодным любопытством ученого.

Елена Вандер (Дом Вандер): Молодая, с вороньими крыльями волос и горящими амбициями глазами. Ее кожаную куртку разведчицы еще не сменили на маркизские регалии. Она подошла к столу почти вплотную, жадно вглядываясь в пульсирующую жидкость. «Сила», – прошептали ее губы.

– Присаживайтесь, – его голос был грубым, как наждак. – Вы видите будущее ваших Домов. «Кодекс зверя». То, что даст вашим наследникам шанс выжить в этом аду. Но сила требует порядка. Абсолютного. Ибо хаос порождает только смерть.Люк Вангред отставил пустую чашку. Звук фарфора о металл прозвучал, как выстрел.

– Королевство Нового Рассвета отныне – Абсолютная Монархия. Трон наследуется только по крови Вангредов. Цитадель – наше сердце, мозг и кулак. Здесь принимаются решения. Здесь рождается будущее. – Он кивнул на живот Юлии, виднеющийся за бронированным стеклом смежной комнаты, где его жена наблюдала за встречей. – Наследник уже растет.Он встал, его тень легла на мерцающие капсулы.

– Монархия? Люк, мы едва выцарапали себе клочок земли, а ты заводишь речь о королях и тронах? Крысы в развалинах – вот кто мы! Или твоя сыворотка «Рассвет-1» ударила в голову?Борис Фордж хрипло рассмеялся, скрестив руки на груди:

– Крысы, Борис, сдохнут в первом же набеге химер! Мы строим не лачуги – мы строим Цивилизацию! И цивилизации нужен стержень! Вангреды – этот стержень. Но одному стержню не удержать крышу.Люк не дрогнул. Его кулак ударил по столу. Капсулы вздрогнули.

– Рядом с троном будет стоять Главный Дом. Дом Раденов. Их титул – Великие Канцлеры, наследуемый. Их резиденция – здесь, в Цитадели. – Взгляд Люка стал жестким, как сталь. – Дмитрий Раден и его потомки – моя правая рука. Мое око. Мое ухо. Они будут инспектировать вас, Маркизы. Следить, чтобы Дистрикты работали на Королевство, а не на свои амбиции.Он указал на Дмитрия, стоявшего в тени:

– Инспектировать? Значит, Радены – надсмотрщики? Шпионы в наших домах?Анна Сталборн резко подняла голову, ее ледяные глаза сверкнули:

– Гарант выживания, Анна Васильевна. Гарант того, что ресурсы с ваших земель пойдут на общие стены, а не на ваши личные дворцы. Что ваши солдаты придут на зов Цитадели, когда химеры прорвутся не к вашим, а к общим воротам. Мы – нервная система. Без нас – паралич. Смерть.Дмитрий вышел из тени. Его голос был тихим, но резал воздух, как лезвие:

– Каждому – свой Дистрикт. Ваша земля. Ваша крепость. Ваш народ.Он обвел взглядом шестерых: – А вы – Шесть Великих Домов. Шесть Столпов. Отныне вы – Маркизы. – Он назвал каждого, тыча пальцем, как гвозди вбивая имена в сознание: – Илья Волков. Ольга Гринхарт. Борис Фордж. Анна Сталборн. Виктор Кейн. Елена Вандер.

– Полная власть в Дистрикте? Формирование администрации? Суд?Елена Вандер загорелась:

– Полная. Но в рамках Единого Кодекса Цитадели. Ваши Графы, Виконты, Бароны – ваша забота. Пусть пашут, торгуют, платят налоги и рекрутируют солдат. Обычные люди – ваше топливо. Но помните: Цитадель – ваш сюзерен. Ваши Дистрикты – кирпичи в нашей стене. Не вашей личной крепости.Люк кивнул: