Прародитель: начало

Майк бросился, подхватил Лизу под спину, ощущая дрожь ее тела, ее дикий рык прямо в ухо. Он видел. Темное пятнышко, мокрое, покрытое белесой смазкой. Голова. Его ребенка.

"Давай, Лиза! Давай! Еще! Еще разок!" – кричал он, сам не зная, кому – ей, себе, ребенку.

Минуты слились в один сплошной визг, напряжение и боль. И вдруг – скользкий, багрово-синий комочек вырвался на свободу в руки акушерки. Тишина. На миг. Потом – первый, пронзительный, недовольный вопль. Жизнь.

"Мальчик?" – выдохнула Лиза, обессиленно падая на подушки.

"Девочка, мама! Красавица!" – акушерка улыбнулась впервые за смену, быстро обтирая малышку, отсасывая слизь из ротика и носика. – "Активная! Легкие – ого-го!"

Майк задохнулся от облегчения, от любви такой острой, что больно. Его дочь. Его кровиночка. Маленькая, сморщенная, кричащая, но его. Он шагнул ближе, протянул дрожащую руку, чтобы коснуться крошечной ладошки.

Именно в этот момент все пошло наперекосяк.

Сначала глаза. Голубые, мутные, как у всех новорожденных, они вдруг сжались, зрачки превратились в узкие вертикальные щели, как у… кота. Ярко-желтые, фосфоресцирующие в тусклом свете.

"Что…" – успел прошептать Майк.

Потом кожа. По спинке, по ручкам и ножкам малышки, прямо на глазах, проросла короткая, густая, щетинистая шерсть. Темно-серая, с черными полосками. Как у дикого кота. Одновременно из крошечных пальчиков на руках и ногах выдвинулись острые, тонкие, как иглы, полупрозрачные когти. А у основания позвоночника, под простынкой, что-то дернулось, выпрямилось – тонкий, гибкий хвостик, тоже покрытый той же щетинистой шерстью.

Вопль девочки оборвался. Вместо него раздалось короткое, сиплое… шипение.

В палате воцарилась мертвая тишина. Крики Лизы замерли на полуслове, ее глаза стали огромными от ужаса. Акушерка застыла, держа в руках не ребенка, а… нечто. Ее лицо побелело, как стена. Медсестра у пеленального стола выронила стерильное полотенце. Даже вечный гул из других палат стих, будто весь роддом замер в ожидании.

"Боже… Боже милостивый…" – прошептала акушерка, крепче прижимая к себе шипящий сверток. – "Что это?.."

Майк стоял как парализованный. Будущее? Это? Этот… звереныш? Вакцина? Его рука инстинктивно потянулась к кобуре, где лежал штатный "Коготь" – тяжелый пистолет для ближнего боя. Сердце бешено колотилось, в висках стучало: монстр, мутант, порождение…

Но так же быстро, как появилось, все исчезло. Шерсть втянулась, будто ее и не было, оставив гладкую, чуть покрасневшую кожу. Когти скрылись в пальчиках. Хвостик опал, стал незаметным подгузником. Глаза снова стали мутно-голубыми, человеческими. Малышка снова закричала – обычным, пронзительным детским плачем.

Тишину взорвал хаос.

"Тише! Все тише! Успокойтесь!" – пыталась перекричать панику акушерка, но ее голос дрожал."Вы видели?! Вы видели это?!" "Когти! У нее были когти!" "Шерсть! Ясновиденье Господне, шерсть!" "Это вакцина! Эта проклятая вакцина Радена!" "Мой ребенок! Что с моим ребенком?!"

Дверь в палату распахнулась с силой. Вошли двое. Не врачи. Мужчина и женщина в строгих, стерильно-белых комбинезонах с эмблемой Дома Кейн – стилизованная молекула ДНК, обвитая змеей знаний. На лицах – не ужас, а холодное, сосредоточенное любопытство ученых, нашедших уникальный образец.

"Что случилось?" – спросил мужчина, его взгляд сразу прилип к ребенку на руках у акушерки. Голос был ровным, как скальпель.

"Она… она…" – акушерка не могла подобрать слов, протягивая малышку. – "Превратилась… Котенком… На секунду…"

Женщина из Кейнов шагнула вперед, ловко приняв ребенка. Ее пальцы быстро ощупали головку, спинку, конечности. "Ага… Первичная адаптивная реакция на стресс рождения. Проявление латентных геномных последовательностей. Вполне ожидаемо. Крайне интересный экземпляр."

"Ожидаемо?!" – взорвалась Лиза, пытаясь приподняться. Слезы текли по ее лицу. – "Что вы несете?! Что вы сделали с моей дочерью?! Она… она монстр?!"

"Успокойтесь, гражданка," – мужчина-ученый повернулся к ней, его глаза скользнули по Майку, замершему у стены. "Ваша дочь – не монстр. Она – пионер. Первое дитя новой эры. Человек Стальной Породы. То, что вы видели – естественный защитный механизм. Врожденный рефлекс, заложенный вакциной для выживания в агрессивной среде. Сила, гражданка! Не слабость!"

"Сила?!" – Майк нашел голос. Он оттолкнулся от стены, подойдя к ученому. Его кулаки были сжаты. "Сила – это с когтями и хвостом родиться?! Это нормально?!"

"Нормальность – понятие относительное, сержант," – ученый парировал, не отступая. Его взгляд был ледяным. "В мире, где воздух отравлен, а за стенами рыщут твари, нормально – выжить. Ваша дочь, благодаря сыворотке, имеет шансы выжить там, где обычный ребенок умрет за минуту. Ее кожа может уплотниться против радиации или удара, ее рефлексы будут быстрее, ее организм устойчивее к ядам. Это не уродство. Это эволюция. Ускоренная и направленная."

Женщина-ученый тем временем завернула малышку в одеяло, ее плач стихал. "Она идеальна. Показатели в норме. Проявление было кратковременным и обратимым. С возрастом контроль усилится. Вы должны гордиться. Вы подарили ей будущее."

Она протянула сверток Лизе. Та нерешительно взяла дочь, смотря на маленькое личико с немым ужасом и… проблеском чего-то еще. Материнского инстинкта, сильнее страха.

Ученые обменялись быстрыми взглядами. "Мы возьмем образцы. Для архива. Стандартная процедура после проявления." Мужчина уже доставал стерильные зонды и пробирки.

В коридоре поднялся гвалт. Из других родильных залов доносились крики, плач, возбужденные голоса. "У них тоже! У всех! Монстры!" – неслось откуда-то.

Майк отвернулся от ученых, ковырявшихся теперь вокруг его дочери. Он посмотрел в окно. На улице был обычный серый день Цитадели. Но мир уже перевернулся. Слова Канцлера о "силе" и "будущем" обрели жуткую, непредвиденную плоть. Его дочь. Маленькая София (они уже выбрали имя…). Она была жива. Она была здорова, говорили ученые. Но она была… другой.

У двери, пока Кейны возились с пробирками, старая медсестра, та, что уронила полотенце, прошептала другой, бледной как смерть акушерке, кивая на плачущих в коридоре родителей и на комнату, где лежала Лиза с Софией:

"Видела? Не к добру это. Семя дьявольское посеяли они… Чистую кровь замарали. Истинная Кровь не простит…"

Том-2, Глава 18: Плоды Стального Древа

Локация: Конференц-зал «Атриум», Командный Центр ЦитаделиДата: 18-й год П.В. (После Воспламенения)

Воздух в «Атриуме» вибрировал от непривычного гула – не генераторов, а голосов. Стол, заваленный не чертежами, а настоящим хрусталем и редкими фруктами из теплиц Дистрикта Гринхарт, ломился под тяжестью угощений. Запах жареной искусственной говядины, дорогого табака и человеческого пота смешивался с озоном. Свет не голубых ламп, а настоящих люстр (пусть и питаемых плазменными аккумуляторами) заливал зал теплым желтым сиянием. Праздник. Первый настоящий праздник за девятнадцать лет Ада.

Люк Вангред стоял у огромного панорамного окна. За бронированным стеклом раскинулся город: аккуратные кварталы жилых модулей, теплицы под куполами-пузырями, верфи для строительства новых стен. Дальше, лучами от Цитадели, уходили остальные пять Дистриктов, их купола мерцали в сумеречном свете как гигантские жемчужины. 100 000 душ в каждом. Миллион жизней, спасенных и упрятанных за сталью и энергией.

– Смотрите, – голос Люка, обычно хриплый и резкий, звучал непривычно глухо, сдавленно. Он не оборачивался к столу, где сидели его «столпы». – Смотрите на это. Мы… построили. Не просто выжили. Построили. Шесть крепостей. Один дом. – Он имел в виду Цитадель.

За столом, в креслах из полированной стали и кожи синтетического буйвола, сидели:

Дмитрий Раден: Все такой же ледяной, но в глазах – тень усталости и… удовлетворения? Он отхлебывал чистую воду, игнорируя алкоголь.

Главнокомандующий Королевской Армии, Марк Донсков: Бывший командир «Защитников» пил водку большими глотками, хмуро поглядывая на маркизов. Его мундир ломился от наград.

Маркизы со своими наследниками:

Илья Волков (Дом Волков). Рядом – мальчик лет 4, Артем. Уже не по-детски плотный, с густыми темными бровями и взглядом, полным дикой, неукротимой энергии. Он пытался сломать стальную вилку.

Ольга Гринхарт (Дом Гринхарт). Держала за руку девочку лет 3, Лидию. Хрупкая, как мать, но с глазами не испуганными, а невероятно сосредоточенными. Она изучала структуру яблока, как ученый.

Борис Фордж (Дом Фордж). Рядом – карапуз лет 2, Глеб. Уже напоминал уменьшенную копию отца – широкий, краснолицый, сжимавший в кулаке кусок хлеба так, что крошился. Ревущий при попытке отнять еду.

Анна Сталборн (Дом Сталборн). Ее дочь, Валерия, 3 года, сидела прямо, руки сложены на коленях. Холодный, оценивающий взгляд копировал материнский. Отказывалась от сладостей.

Виктор Кейн (Дом Кейн). Его сын, Кирилл, 4 лет что-то быстро чертил на планшете, игнорируя праздник. Периодически щупал собственный пульс.

Елена Вандер (Дом Вандер). Дочь, Александра, 3 года, вертела в руках модель разведытельного дрона. Ее глаза, как у матери, жадно ловили детали зала, людей, оружия на поясе Донскова.

– Проект «Плащ»… – Люк наконец обернулся. Его лицо, все еще изрезанное шрамами, казалось менее изможденным. Гордость? Облегчение? – Завершен успешно. Радиационный фон упал ниже критического порога в Цитадели и Дистриктах. За внешними стенами Желтая Зона. Не курорт, но… терпимо для наших детей.. – Он кивнул на наследников. – Их кровь… она легко справляется.

– Данные «Гефеста» подтверждают. Мутации стабильны. Иммунитет к радиации – на порядок выше базового. Климат стабилизируется. За пределами Ямала… – он подошел к проектору, вызвав карту, – …Красные Зоны еще есть. Но посмотрите снимки беспилотников. Там, где год назад была выжженная пустошь… растительность! Трава, кустарники, молодые деревья – сосны, березы, выжившие или мутировавшие, но зеленые! Жизнь берет свое, Маркизы. Появились животные. Не химеры. Природа… очищается. Восстанавливается. Медленно. Но – восстанавливается.Дмитрий Раден поднял бокал с водой:

Картина на экране вызывала удивление и… странную ностальгию. Зелень. Не искусственная под куполами. Дикая. Настоящая.

– Красиво. Травка вылезла. А в моих шахтах вчера трое парней головы сложили. Туннель обвалился. Так что не все так радужно, Канцлер.Борис Фордж громко хмыкнул, отодвигая от Глеба тарелку с пирожным:

– И не все рады нашей зелени. Той, что под куполами. Люди в моем Дистрикте шепчутся. Видели, как у Валерии – она кивнула на дочь – ногти на секунду стали… длиннее. Бронзовее. Шепчут: «Чудовища растут». «Культ Истинной Крови» называют себя. Мол, мы предали человеческий облик.Анна Сталборн холодно добавила:

– У меня тоже… в теплицах. Листовки находили. «Остановить мутантов». «Чистая кровь». Они… они боятся наших детей!Ольга Гринхарт побледнела, обнимая Лидию:

Теплая атмосфера праздника резко вымерзла. Даже Глеб перестал хныкать. Люк медленно прошелся вдоль стола, его шаги гулко отдавались в тишине.

– Страх, – проскрежетал он. – Старый знакомый. Он сильнее химер. Он разъедает изнутри. Этот… «Культ Истинной Крови». Они не просто шепчутся, Анна Васильевна. Они вербуют. Сеют панику. Готовят почву для мятежа. Они не видят будущее Королевства! А наших детей называют чудовищами. Этого мы допустить не можем.

– Главнокомандующий. Ваш «Щит Короны». Пора им сменить парадные мундиры на боевые. Операция «Чистое Небо». Цель: Выявить, обезвредить и ликвидировать структуры этого культа. По всем Дистриктам и Цитадели. Без шума. Без предупреждения. Королевская безопасность превыше всего. Ваши люди имеют право применять силу. Любую. Для подавления угрозы. Понятно?Он остановился напротив Марка Донскова. Тот уже отставил водку, его глаза стали острыми, как штык.

– Понятно, Ваше Величество. «Щит» будет готов к утру. Начнем с зачистки ячеек в рабочих кварталах Дистрикта Фордж и Сталборн. Где шепот громче.Донсков встал, вытянувшись в струнку. В его глазах вспыхнул знакомый боевой азарт.

– Канцлер. Тишина – оружие обоюдоострое. Нам нужно не только давить змею, но и объяснить людям, почему мы это делаем. Задействуйте Сети Цитадели. Вещание. Листовки. Выступления ученых из «Кристалла». Расскажите о преимуществах нового вида человека. Об их устойчивости. Об их силе – силе защитников. Об их… нормальности. Убедите их, что наши дети – не монстры. Они – будущее. Единственное будущее под этим проклятым небом. Сделайте это умно и настойчиво.Люк кивнул. Затем повернулся к Дмитрию.

– Будет сделано, Люк. «Голос Рассвета» начнет трансляцию завтра утром. Ученые готовы к интервью. Мы завалим Дистрикты правдой. Красивой правдой.Дмитрий медленно кивнул. Его взгляд скользнул по детям за столом – Артему, грызущему уже сломанную вилку, Лидии, анализирующей структуру фрукта, Глебу, ревущему из-за пирожного, Валерии, холодной и наблюдательной, Кириллу, погруженному в цифры, Александре, изучающей оружие. Будущее. Прекрасное. Ужасающее.

– За Королевство! – его голос прорвал тяжесть. – За выживших! За наших детей! За… Новый Рассвет. Настоящий.Люк поднял бокал. В нем плескалась темно-янтарная, выдержанная в дубовых бочках жидкость – редчайший коньяк докоцера.

– ЗА КОРОЛЕВСТВО! – Голоса маркизов, Донскова, даже Дмитрия слились в громовой рокот. Бокалы звонко стукнулись.

Но праздник был уже другим. Сладкий вкус победы смешался с горечью предчувствия. За окном «Атриума», в теплом свете куполов мирно спал город будущего. Где-то в его рабочих кварталах, в темных углах казарм «Щита Короны», солдаты проверяли оружие, готовясь к завтрашней заре. Где-то в студии «Голоса Рассвета» редакторы лихорадочно правили тексты «успокаивающих» репортажей. А за столом, среди хрусталя и яств, дети нового человечества – сильные, странные, прекрасные – не подозревали, что завтрашний рассвет будет окрашен не только в цвета надежды, но и в багровые тона «чистого неба», которое их отцы готовы были обеспечить любой ценой.