Прародитель: начало

– А сила? Кто будет защищать эти «кирпичи»? Химерам плевать на ваши титулы.Виктор Кейн поднял очки на лоб, его голос был сухим и точным:

– Сила? Она у вас будет. Каждый Великий Дом, как и Главный Дом Раденов, получит право формировать свои личные войска. Ополчение. Гвардию. Назовите как хотите. Пусть охраняют ваши кузни, ваши шахты, ваши форпосты.Люк ухмыльнулся без юмора:

– Но есть Королевская Армия! Ее костяк – здесь, в Цитадели. Главнокомандующий назначается Королем из Дома Вангредов. Он – мозг. Он – воля. В час общей беды, когда террианские химеры попрут стеной, ВСЕ войска – ваши личные гвардии, ополчения Дистриктов, гарнизоны Цитадели – подчиняются ЕМУ. Без споров. Без интриг. Как один кулак. Один меч. Иначе – смерть для всех.Он сделал паузу, давя нарастающее напряжение.

– Зачем?! Зачем этот цирк с коронами и маркизами?! Мы держались вместе без титулов! Делили последний хлеб и оружие! А теперь ты нам – феодальную пирамиду? Чтобы Радены совали нос в наши дела?! Чтобы твои генералы гнали наших парней на убой?!Тишина повисла густая, как смог Пустошей. Борис Фордж грохнул кулаком по столу. Капсулы подпрыгнули.

– Сыворотка дает годы, но не вечность. Обычные люди ушли просто… уснули. Мы уйдем медленнее. Но уйдем. А им – он кивнул на капсулы – им жить в этом аду десятилетия. Века, может быть. Им нужна не банда выживших – им нужна Империя. Со стержнем. С иерархией. С законом, который сильнее клыка химер. Мы построили стены. Мы очистили землю. Теперь мы строим каркас. Каркас их мира. Жесткий. Безжалостный. Как броня. Мы – последние старики. Наша работа – заложить фундамент их будущего. Даже если этот фундамент будет похож на гробницу… для нас.Люк взглянул на него без гнева. Только с бесконечной усталостью. – Потому что, Борис, мы умираем. Он провел рукой по лицу, смазывая шрамы. – Сыворотка дает годы, но не вечность. Обычные люди ушли просто… уснули. Мы уйдем медленнее. Но уйдем. А им – он кивнул на капсулы – им жить в этом аду десятилетия. Века, может быть. Им нужна не банда выживших – им нужна Империя. Со стержнем. С иерархией. С законом, который сильнее клыка химер. Мы построили стены. Мы очистили землю. Теперь мы строим каркас. Каркас их мира. Жесткий. Безжалостный. Как броня. Мы – последние старики. Наша работа – заложить фундамент их будущего. Даже если этот фундамент будет похож на гробницу… для нас.

Том-2, Глава 15: Стальные Нити Паутины

Локация: Секретная Комната «Атриум», Командный Центр ЦитаделиДата: 14-й год П.В. (После Воспламенения)

Шипение гидравлики замолкло. Воздух снова сгустился, наполненный гудением плазмы и запахом кофе, железа и… страха. Шесть пар глаз уперлись в Люка. В того, кто только что назвал их могильщиками собственной эпохи.

– Фундамент? Гробница? Красиво, Люк. Очень поэтично для парня, который полжизни провел, выковыривая осколки из брони. Ты сказал про армию. Про единый кулак. Ладно. Покажи этот кулак. Кто будет командовать? Твой будущий сын? Пока он в пеленках, кто будет решать, куда бросать моих ребят с кувалдами?Борис Фордж первым нарушил тишину. Его хриплый голос пробил гул, как зубило камень:

– Кулак, Борис, не один. Он – из пальцев. Королевская Армия. Ее Главнокомандующий назначается Королем. Прямо сейчас – мной. Им будет человек, который знает цену крови и железу. Не дитя.Люк развернулся. В его глазах не было поэзии. Только холодный расчет старого льва, загнанного в угол, но знающего, как рвать глотку.

Он шагнул к голографическому проектору. Синий луч вырвался из пола, материализуя трехмерную карту Королевства: Цитадель в центре, лучи Дистриктов, мрачное марево Пустошей за куполами. Над Цитаделью вспыхнул алый значок – меч, обвитый змеей.

– Первый палец. Разведывательный Ударный Полк. – Голос Люка стал резким, как команда на поле боя. – Не просто глаза и уши. Клыки и Когти Королевства. Их зона – весь мир за нашими стенами. Картография Пустошей. Охота на химер. Поиск ресурсов в Красных Зонах. Выявление угроз до того, как они придут к нашим воротам. Они будут резать, жечь, выжигать гнезда химер вне наших стен. Элита. Будет строгий отбор. Только сильнейшие, быстрейшие, умнейшие. Те, кто готов умереть в радиационном смраде, чтобы другие жили под куполом.

Елена Вандер затаила дыхание. Ее глаза, горящие азартом охотника, жадно впитывали значок Полка. «Когти Королевства». Это звучало как власть. Как сила, выходящая за пределы Дистрикта.

– Второй палец. Полк Военной Полиции «Щит Короны». Их дом – здесь. Цитадель. Охрана Короля, Цитадели, Великих Канцлеров Раденов. Но не только. Они – закон. Их зона – вся территория Королевства. Контроль за соблюдением Кодекса Цитадели. Пресечение мятежей. Расследование диверсий. Охрана стратегических объектов. Они – гарант, что ты, Борис, не припрячешь всю сталь для своих пушек, а Ольга не закроет зернохранилище, когда в Цитадели наступит голод. Их слово – последнее. После слова Короля.Люк ткнул пальцем в значок у ворот Цитадели – щит, сжатый в кулаке.

Анна Сталборн выпрямилась. Ее ледяные глаза оценивающе скользнули по голограмме «Щита». Гарант порядка. Сила, стоящая над Маркизами. Это не понравилось, но… это было логично. Хаос был хуже.

– Третий палец. Гарнизонный Полк «Стальная Сеть». – Люк показал на знак – перекрещенные меч и шестерня. – Они – между. Между Когтями, рвущими врага снаружи, и Щитом, карающим внутри. Их задача – внутренняя территория. Цитадель и Дистрикты. Патрулирование трасс между куполами. Оборона рубежей Дистриктов до подхода основных сил. Помощь «Щиту» в подавлении крупных беспорядков. Резерв. Стабильность. Ты, Илья, – Люк кивнул Волкову, – если к твоим воротам подползет стая чудовищ, «Сеть» прикроет твоих людей, пока не подойдут «Когти» или резервы Цитадели.

Илья Волков хмыкнул, поглаживая бороду. Резерв. Подкрепление. Это ему нравилось больше, чем надзиратели Радены.

– Прекрасная машина, Люк. Но кто будет ее маслом? Кто заменит погибших «Когтей»? Кто вырастит новых техников для «Сети»? Академия Восхождения была… не идеальна, но она давала кадры.Виктор Кейн поправил очки, его тонкие губы сложились в едва заметную усмешку:

– Академия Восхождения была компромиссом. Борьба за ресурсы между физиками и лириками. Мечтателями и солдатами. Время компромиссов прошло. Отныне – две Академии.Дмитрий Раден вышел вперед. Его голос, тихий и безэмоциональный, перебил гул проектора:

– Военная Академия «Клык Рассвета». – Дмитрий указал на волка. – Готовит кадры для всех трех полков. От рядового бойца «Сети» до офицера «Когтей». Там научат не только стрелять и выживать. Там научат думать на поле боя. Командовать. Жертвовать. Выпускник «Клыка» с отличием? Двери в офицерский состав, в штаб Главнокомандующего, в элиту «Щита» – открыты. Путь наверх. Через кровь, пот и дисциплину.Голограмма изменилась. Два символа: свирепый волк с окровавленными клыками и сложная молекулярная спираль.

– Научная Академия «Кристалл Разума». Инженеры. Генетики. Физики. Те, кто будет совершенствовать «Плащ», синтезировать новую сыворотку, лечить раны после боя. Их оружие – знания. Их поле боя – лаборатория. Их выпускной проект? Билет в высшие исследовательские центры Цитадели. Шанс изменить будущее. Без «Клыка» или «Кристалла» – путь на вершину Королевской иерархии закрыт. Только через службу, талант и кровь.Он перевел руку на спираль.

Ольга Гринхарт сжала четки. Наука. Знания. Это было понятнее, чем война. Возможно, ее сын…

– Возраст, – резко добавил Дмитрий, ловя на себе взгляды. – Никто не вечен. Даже с сывороткой. Маразм, алчность, глупость – они приходят с годами. Любой пост – военный, административный, научный – можно занимать до 70 лет. Сыворотка дает силы, но не гарантирует ясность ума вечно. Исключения – только по решению Короля и Великого Канцлера. За особые заслуги. Или особую опасность. Место стариков – пенсия. А не у руля. Шанс должен быть у молодых..

– Семьдесят?! Я вкалываю с пятнадцати! Мои руки построили купала Цитадели! А ты говоришь – уступай место сопляку?Борис Фордж зарычал:

– Да, Борис. Уступай. Пока твои мозги не заржавели, как твои же станки. А кузни… ими должен рулить тот, кто знает, как сделать сталь прочнее, а паровые молоты – умнее. Не тот, кто помнит, «как было до воспламенения».Люк взглянул на него с ледяной усмешкой:

– Будущее, Маркизы. Оно здесь. – Он взял первую капсулу, внутри которой серебристо-изумрудная жидкость пульсировала с нечеловеческой силой. – «Кодекс Зверя». Не для эмбрионов в пробирках. Для ваших жен.Наступила тяжелая пауза. Люк подошел к столу с капсулами. Его шрам на щеке дернулся.

– Женам?! Но… но это же…Ропот прошел по комнате. Ольга Гринхарт вскрикнула, отшатнувшись:

– Единственный способ, – перебил ее Дмитрий. Он взял следующую капсулу, его пальцы не дрожали, но белизна костяшек выдавала напряжение. – Генетические изменения слишком глубоки. Человек не способен выдержать эту сыворотку. Только живое материнское лоно может выносить этот синтез. Принять сыворотку. Выносить. Родить. Ваши наследники. Первые истинные Homo Ferus. Сила вашего Дома. Сила Королевства. Ваш билет в будущее… или ваш приговор.

– Что будет с… с женщиной?Он протянул капсулу Илье Волкову. Тот взял ее медленно, как раскаленное железо. Его волчьи глаза сверлили Дмитрия:

– Она выживет, – ответил Дмитрий слишком быстро. – Сыворотка «Рассвет-1» даст ей силы. Но ребенок… ребенок возможно изменит ее тело навсегда. Это цена.

Он раздавал капсулы, как карты в роковой игре. Борису Форджу – тот сжал ее в кулаке, лицо искажено яростью и страхом. Анне Сталборн – она взяла молниеносно, будто гранату, спрятав в складках мундира. Виктору Кейну – ученый рассмотрел ее с болезненным любопытством. Елене Вандер – она прижала капсулу к груди, как драгоценность. Ольге Гринхарт – ее пальцы дрожали, она едва не уронила холодный цилиндр.

– Введите сыворотку сегодня, – приказал Дмитрий. Его голос звучал как скрежет металла. – Медицинские команды Радена будут контролировать процесс. Отчет – каждую неделю. Жизнь будущего Королевства зависит от этих… беременностей. Не подведите.

– Ваши ковры ждут, Маркизы. Время строить ваши мини-королевства. И помните… – Его взгляд скользнул по сжатым в руках капсулам. – Вы теперь носите не титул. Вы носите бомбу замедленного действия. И часы тикают.Люк открыл дверь. Холодный свет коридора ворвался в «Атриум».

Он вышел. Маркизы остались одни в гудящем сердце Цитадели, сжимая в руках ледяные цилиндры, внутри которых пульсировало их проклятое, желанное, ужасающее будущее. Дмитрий Раден смотрел им вслед, чувствуя тяжесть сыворотки в собственной крови. Он тоже был частью эксперимента. Частью машины, ломающей человеческое во имя чего-то большего. И в мерцании голограмм ему чудились не карты Дистриктов, а тени будущих детей с клыками, когтями и глазами, лишенными всего, что когда-то называлось душой. Удобрение дало всходы. И урожай обещал быть кровавым.

Том-2, Глава 16: Кровь и Черные Перья

Локация: Секретная Лаборатория Дома Раден, ЦитадельДата: 14-й год П.В. (После Воспламенения)

Под домом пахло озоном, сталью и… страхом. Не страхом ребенка, а холодным, металлическим страхом отца, ведущего сына на плаху. Свет голубоватых биоламп выхватывал из полумрака стерильные столы, жужжащие анализаторы и центральный объект – цилиндрический бассейн из полированного черного металла, наполненный вязкой, мерцающей изумрудной жидкостью. «Питательный бульон». Кислотный запах щипал ноздри.

Дмитрий Раден стоял спиной к лестнице, его фигура казалась высеченной из того же черного камня, что и стены лаборатории. Перед ним, пытаясь казаться выше своих одиннадцати лет, стоял Андрей. Мальчик в простой серой рубахе и штанах, слишком больших для его худощавого тела. Его глаза, такие же серые и глубокие, как у отца, смотрели не на пугающий бассейн, а на лицо Дмитрия. В них читался вопрос, который он боялся задать вслух: «Зачем?»

– Мама… – начал Андрей, голос сорвался. – Она думает, мы проверяем новые фильтры воздуха.

– Дарья готовит ужин, – глухо ответил Дмитрий. Он повернулся, и в его взгляде не было привычной ледяной твердости. Была тяжесть. Груз, под которым гнулась сталь. – У нас есть время. Но его мало. Садись.

Он указал на холодный металлический табурет. Андрей послушно сел, съежившись. Дмитрий взял со стола небольшой криофлакон. Внутри, даже сквозь толстое стекло, пульсировала капля тьмы – густая, почти непрозрачная субстанция, в которой плавали микроскопические серебристые искры. «Кодекс Зверя». Архетип Ворона.

– Ты знаешь, кто мы, Андрей? Дом Раденов? – Дмитрий подошел ближе, тень от его высокого роста накрыла мальчика.

– Великие Канцлеры. Помощники Короля. Инспекторы…Андрей кивнул, сглотнув:

– Ложь. – Слово прозвучало как удар хлыста. – Красивая ширма. Наш дом, сын… наш дом – щит. И кинжал. Щит для последних ошметков человечества под этими куполами. Кинжал, приставленный к горлу самой власти. К горлу Вангредов.

– К… королю? Но Люк… он же друг…Андрей широко раскрыл глаза.

– Люк – друг сейчас, – Дмитрий присел на корточки, его глаза оказались на уровне глаз сына. В них горела странная смесь – нежность и бездна отчаяния. – Но власть меняет. Сыворотка меняет. Его ребенок… тот, что растет у Юлии в животе… он будет другим. Сильным. Жестоким, возможно. Наш долг – следить. Контролировать. Гасить их амбиции, если они направятся не туда. Защищать не только от монстров снаружи, Андрей. Но и от монстров, которые могут вырасти внутри. Мы – тень на стене Цитадели. Мы – совесть, которую можно убить, но нельзя заставить молчать. И для этого… – он поднял флакон с черной пульсирующей жидкостью, – …нам нужна сила. Нечеловеческая. Твоя сила.

– Это… это больно? Как у дедушки с бабушкой в конце?Андрей смотрел на флакон, как кролик на удава. Его маленькие пальцы вцепились в край табурета.

– Не знаю, – честно ответил Дмитрий. Боль сжала его горло. – Возможно. Да. Но это единственный шанс, Андрей. Единственный шанс выжить в том мире, что мы строим. Без этого… ты будешь слабым звеном. Лишним. Я не смогу… – голос Дмитрия дрогнул, он резко выпрямился, отворачиваясь, – …я не смогу защитить тебя вечно. Решай. Сейчас. Войди в бассейн. Или… останься тем, кто ты есть. Обычным. Слабым. Обреченным.

Тишина повисла густая, как жидкость в бассейне. Только гул генераторов бился о стены. Андрей смотрел то на пульсирующую черноту во флаконе, то на мерцающий изумрудный «бульон». Потом он медленно, очень медленно, встал с табурета. Без слов подошел к краю бассейна. Дрожащими руками снял рубаху, штаны. Стоял худенький, бледный, беззащитный перед черной бездной будущего.

– Хорошо, папа, – прошептал он. – Я верю тебе.

– Дыши ровно. Не борись. Позволь… – Дмитрий поднес инъектор к тонкой детской шее. Иголка блеснула в синем свете. – Проснись, Ворон.Дмитрий кивнул, лицо его было каменной маской. Он помог сыну войти в вязкую, теплую жидкость. Она обволакивала тело Андрея до плеч, странно покалывая кожу.

Он нажал.

– Тепло, папа! Не страшн…Сначала – ничего. Андрей ахнул, глаза округлились от удивления. Потом по телу разлилось тепло. Приятное, как после бани. Он улыбнулся испуганно:

– А-А-А-А-АРГХ! – Вопль сорвался с его губ, дикий, нечеловеческий. Он затрепетал в жидкости, пытаясь вырваться, но вязкая субстанция держала, как кандалы. – ГОРИТ! ВСЕ ГОРИТ! ПАПА, ВЫТАЩИ! ВЫТАЩИ МЕНЯ!Жар. Он обрушился, как волна раскаленного металла. Каждая клетка тела вспыхнула адским пламенем. Кожа Андрея покраснела за секунды, стала багровой, будто ошпаренной.

Дмитрий стоял как вкопанный, кулаки сжаты до хруста, ногти впились в ладони. Его челюсть была стиснута так, что казалось, зубы вот-вот треснут. Он видел, как глаза сына закатываются, как тело бьется в конвульсиях. «Удобрение…» – пронеслось в его голове. Он приносил сына в жертву.

Минуты растягивались в вечность. Вопли становились хриплыми рыданиями, потом перешли в тихий, безумный стон. Тело Андрея перестало биться. Он лежал, погруженный по шею, голова запрокинута, глаза закрыты. Кожа была все еще красной, но уже не пылала. Потом… краснота стала спадать. Уступая место мертвенной, белоснежной бледности. Его короткие русые волосы потемнели, стали угольно-черными, как смоль. Ногти на руках, сжатых в кулаки, почернели, стали гладкими и твердыми, как обсидиан.

Дмитрий не дышал. Время остановилось.

Ресницы Андрея дрогнули. Он открыл глаза.

Зрачки. Они были огромными, поглотившими радужку. Абсолютно черными. Как две бездонные пустоты. Они уставились на Дмитрия – без страха, без боли. С недетской, пугающей ясностью.

– Папа? – Голос был тихим, чуть хрипловатым, но спокойным. – Я… живой?

Дмитрий едва кивнул, не в силах вымолвить слово. Он протянул руку, помогая сыну выбраться из бассейна. Черная жидкость стекала с белоснежной кожи, как нефть со снега. Андрей стоял, дрожа от холода и остаточного шока, изучая свои черные ногти, касаясь черных волос.

– Что-то… внутри, – сказал он, положив маленькую руку на грудь, чуть левее сердца. – Теплое. Твердое. И… в голове. Как… как еще один глаз. Он видит… нити?

– Нити? – Дмитрий насторожился.

– Да. Серебристые. Тонкие. В воздухе. В стенах… – Андрей повернулся, его черные зрачки скользили по лаборатории, видя невидимое. – И у тебя… папа. От тебя идет сильный-сильный золотой свет. И… голубые нити к маме наверх.

Энергетические поля. Связи. «Взгляд Фантома». Работает.

– Попробуй… почувствовать то тепло внутри, – тихо сказал Дмитрий. Сердце бешено колотилось. – Оно в крови. В мышцах. Попробуй им… управлять. Как рукой.

Андрей закрыл глаза. Сосредоточился. Его белоснежное лицо напряглось. Сначала ничего. Потом… кожа на его спине подернулась. Что-то бугрилось под тонкой тканью рубахи (которую Дмитрий накинул на него). Ткань порвалась с тихим треском.

Из спины, между лопаток, вырвались наружу… крылья.

Не птичьи. Не кожистые, как у летучей мыши. Черные, как ночь, перья. Крупные, блестящие, как полированный обсидиан. Они распахнулись с легким шелестом, огромные, почти касаясь стен лаборатории. Андрей ахнул, ошеломленно оглядываясь через плечо.

– Крылья?! – Он попробовал пошевелить ими. Перья колыхнулись. Он засмеялся – чистый, детский смех, прозвучавший дико в этой мрачной лаборатории после недавней агонии. – У меня крылья, папа!

Но изменения не остановились. Ногти на его руках удлинились, заострились, превратившись в настоящие, черные когти. Участки белоснежной кожи на руках, шее, лице покрылись мелкими, гладкими, угольно-черными перьями, словно броня. Сама кожа стала плотнее, тверже на ощупь. Он стоял – мальчик-ворон, дитя науки и отчаяния, прекрасный и ужасающий.

– Я… я могу летать? – спросил он, восторженно шевеля мощными крыльями.

– Позже. Сначала – контроль, – Дмитрий с трудом сдерживал бурю эмоций – изумление, гордость, леденящий ужас. – Обратно. Подумай о… о человеке. О себе. Обычном.

Андрей нахмурился. Крылья задрожали. Перья стали… растворяться? Втягиваться? Это было странно – они как будто стекали обратно под кожу, которая сглаживалась, становилась просто белой. Когти укоротились, стали обычными черными ногтями. Перья на коже исчезли. Через минуту перед Дмитрием снова стоял просто мальчик с черными волосами, черными ногтями и бездонными черными зрачками. Он тяжело дышал, усталый.

– Тяжело… – прошептал он. – Но… получилось!

– Получилось, сынок. Получилось…Дмитрий не выдержал. Он схватил сына в охапку, прижал к себе крепко-крепко, чувствуя под тонкой рубашкой быстрое, живое биение сердца. В его глазах стояла влага.

Он посадил Андрея на стул, быстро, профессионально начал делать замеры, сканировать. Данные лились потоком. Все в норме. Лучше нормы.

– Ты почувствовал тепло внутри? Энергию? – спросил Дмитрий, глядя на экран.

– Да. Как… шарик горячий. В груди.

– Это твой источник. Твоя сила. Она дает тебе не только крылья и когти, Андрей. Она дает больше. – Дмитрий сорвал с лабораторного халата, висевшего на крюке, несколько пуговиц. Бросил их на стол. – Смотри на них. Представь, что они – часть тебя. Твои перья. Дай им команду. Поднимись.

– Летают!Андрей уставился на пуговицы. На лбу выступила испарина. Пуговицы дрогнули. Одна… поднялась в воздух на сантиметр. Упала. Потом вторая. Потом… все три зависли, дрожа, на высоте ладони. Мальчик засмеялся от восторга.

– «Перья Ворона», – пояснил Дмитрий. – Твоя воля. Твои лезвия, щиты, глаза и уши. Ты можешь послать их далеко, увидеть и услышать то, что скрыто.

– А теперь смотри сюда. Что ты видишь?Он включил старый проектор, создавая слабое голубоватое сияние.

– Свет… но он рваный. Как тряпка. И там… – он ткнул пальцем в конкретную точку, – …дыра! Маленькая. Темная.Андрей прищурился. Его черные зрачки расширились.

– «Взгляд Фантома», – Дмитрий выключил проектор. – Ты видишь слабые места. В броне. В стенах. В энергетических полях. В людях.

– А теперь… попробуй дотронуться до меня. Быстро. Очень быстро. Подумай о… тени. О том, как скользит ворон между ветвями.Он встал в конец лаборатории.

Андрей сосредоточился. Его тело дрогнуло – и исчезло. Невидимая сила толкнула Дмитрия в грудь. Он едва устоял. Андрей стоял прямо перед ним, запыхавшийся, удивленный, касаясь пальцами отцовской груди. Он даже не побежал – он сместился мгновенно.

– «Теневой Шаг», – прошептал Дмитрий, гордость и тревога боролись в нем. – Кратковременная вспышка скорости. Незаметное движение.

– И последнее… самое опасное. Смотри на меня. Не в глаза. Внутрь. Где тот золотой свет. Почувствуй его. И… шепни. Шепни что-нибудь. Тихо. Только мне.Он взял сына за плечи, заглянул в бездонные черные зрачки.

Андрей нахмурился. Его брови сошлись. В глазах Дмитрия вдруг мелькнуло… чужое. Мимолетный образ. Страх. Чистый, детский страх темной лаборатории и боли. И голос. Тонкий, как паутина, прозвучал внутри его черепа: «Я боюсь, папа…»

– «Шепот Прародителя», – его собственный голос звучал хрипло. – Телепатия. Внушение. Страх. Смута. Сила… страшная. Искушение для слабых.Дмитрий вздрогнул, как от удара током.

– Ты сильнее, Андрей. Сильнее, чем я мог мечтать. Сильнее, чем будет ребенок Люка. Но это – наш секрет. Только мой. Твой. И… – он кивнул в сторону потолка, где наверху готовила ужин Дарья, – …мамы. Пока. Пока ты не научишься контролировать все. Понимаешь? Никто. Ни Люк. Ни его будущий «Лев». Никто не должен знать, на что ты способен. Ты – наш последний козырь. Наша тень в тени. Ключ к будущему…Он опустился на колени перед сыном, смотря ему прямо в черные, бездонные глаза, ставшие вдруг чужими и бесконечно родными одновременно.

– Я понял, папа. Секрет.Андрей смотрел на него своими бездонными глазами. В них не было страха теперь. Было понимание. Странное, недетское понимание тяжести дара и клятвы молчания. Он медленно кивнул.

Дмитрий прижал сына к себе снова, чувствуя под тонкой рубашкой странное тепло того «шарика» в его груди – источника силы и, возможно, проклятия. Из бассейна за спиной поднимался едкий пар. На столе лежали черные пуговицы. Мир под куполом Цитадели казался хрупким, а будущее – окрашенным в цвет воронова крыла. Первый настоящий Homo Ferus стоял перед ним. Его сын. Его Ворон. Его надежда и его величайший страх. Урожай начал прорастать. И первые всходы были черными.

Том-2, Глава 17: Первый Вопль

Локация: Родильное отделение, Медицинский Центр "Рассвет", ЦитадельДата: 15-й год П.В. (После Воспламенения)

Воздух в предродовой гудел не вентиляцией, а адской смесью – стерильный запах хлорки перебивался сладковатой вонью пота, крови и чего-то еще, первобытного, животного. Крики. Не только Лизы, его Лизы, зажавшей его руку так, что кости хрустели. Со всех дверей доносились вопли, стоны, сдавленные рыдания женщин и ободряющие, но уже хриплые голоса акушерок. Ад. Самый настоящий ад под холодными голубыми лампами.

Майк стоял, прислонившись спиной к прохладной кафельной стене, пытаясь не смотреть на кровь на простынях, на мокрые от пота волосы Лизы, на ее лицо, искаженное нечеловеческой болью. Он, сержант полка военной полиции "Стальной Порядок" чувствовал себя тут беспомощным щенком. Его ладони были липкими.

"Дыши, Лизанька, дыши, солнышко," – его собственный голос звучал чужим, натянутым, как струна. – "Скоро все, скоро… Помнишь, Канцлер говорил? Сильнее будут. Наши дети. Будущее…" Он впивался в эти слова, как в спасательный круг. Великий Канцлер Раден сам объезжал казармы, говорил о вакцине – не просто защита, ключ к выживанию. Потомки станут крепче, устойчивее, настоящим щитом против Пустошей. Майк верил. Весь полк верил. Иначе зачем было выживать?

"Будущее… ааааргх!" – Лизу выгнуло дугой на койке, ее крик сорвался в хрип. Акушерка, женщина с усталым, но невероятно сосредоточенным лицом, бросила на него быстрый взгляд: "Папа, голова! Видите? Давайте, поддерживайте, держите! Тужимся, мама, тужимся изо всех сил!"