Палач

– Привееееееееет! – закричала девочка.

– Привет… – неловко ответил сын.

– Я Эви – мы с твоим папой друзья. Он помогает мне, а ты Итан? Я о тебе много хорошего слышала.

На самом деле я мало говорил о сыне с девочкой – стало понятно, что она преувеличивает, чтобы попытаться понравится одновременно Итану и мне. Надо сказать, это сработало. Итан заулыбался и был очень рад меня видеть, тем более я привёл такую интересную компанию.

– Как ты себя чувствуешь, сынок?

– Живот немного болит, но уже лучше. Я не специально, пап!

– Ты ходил в подвал?

– Да, мне мама сказала принести стиральный порошок, а в углу валялось печенье. Ты же знаешь, как я люблю печенье, а мама никогда мне не разрешает… ну… я и поднял.

– Давай так – ты больше ничего не будешь подбирать с пола если я скажу тебе, где всегда лежит печенье? Только если ты съешь больше двух штук, я поменяю место. Согласен?

– Да!

– Маме мы об этом не скажем.

Тут Эви начала копошиться в своём рюкзаке бесконечно проверяя все карманы, немного позже она достала пачку овсяного печенья и положила в руки Итана.

– Ого! Спасибо!

– Итан пока тебе нельзя, давай ты поешь с утра?!

– А сейчас точно нельзя?! – огорчённо спросил сын.

– Сейчас никак, если только ты не хочешь опять пройти ту процедуру. Знаю… это неприятно.

– Нет пап, не надо! Я подожду до утра!

Я оставил Эви с Итаном совсем ненадолго, мне нужно пообщаться с лечащим врачом и узнать, в каком состоянии мой сын. К счастью, серьёзных последствий этот случай не оставит. Организм у него сильный, поэтому ребёнок быстро преодолел такое вмешательство. Я вернулся в палату, где застал детей за разговором:

– … нет, мои родители живут вместе, только папы часто нет дома. Из-за этого мама злится, но я пытаюсь не хулиганить, чтобы меньше доставлять хлопот, – шёпотом говорил Итан, – а как ты познакомилась с папой? Ты что его пациентка?! Болеешь?

– Он мне помогает – я пока не понимаю, что происходит. Я почему-то оказалась в приюте, там мне задавали странные вопросы, а твой папа меня оттуда забрал. Мне не очень нравилось, как там ко мне относились – люди такие злые, а твой папа очень добр ко мне.

– А как ты оказалась в приюте? У тебя, что нет родителей?

– Мне кажется, больше нет. Мне ничего не говорят, взрослые что-то скрывают от меня – отводят глаза, хрипят, кашляют. Они думают, я ничего не понимаю.

– Не расстраивайся, может папа поможет тебе их найти. Он хороший.

Я вошёл в комнату в самый разгар разговора. Дети немного расстроились. Чтобы убрать эту неловкую паузу я решил включить мультики. Мы устроились вместе возле кровати Итана, подставили к ней кресло и стали наслаждаться мультфильмом. Я никогда не забуду ту прекрасную ночь – никто из детей не думал о плохом, они продолжали смеяться над выходками кота и мышонка. Я же, в свою очередь, смотря в экран телевизора, видел лицо Аманды.

К моему большому удивлению, я не ожидал, что именно Аманда станет причиной выплеска моей накопившейся агрессии. Я не срывался ни на одном пациенте за всё время работы в клинике. Но такое отношение к себе просто вынудило меня распрощаться с ней навсегда. Я знал, что ещё пару дней жертва будет мне мерещиться, всё-таки я тоже человек и требуется немного времени, чтобы мозг смог принять то, что я поступаю так аморально. Нет, не нужно меня оправдывать – я плохой человек, я это знаю. В любом случае это не остановит меня, чтобы я не задумал.

Хотелось бы пояснить причину убийства Адама. Думаю, вы ещё не поняли, почему я повёл себя именно так. К сожалению, я не положительный персонаж и ждать от меня хороших и трогательных поступков не стоит. Передо мной лишь единая цель и я буду идти к ней по головам. Да! В начале своей карьеры я пытался находить для пациентов тепло в сердце, но в скором времени отказался от этой затеи. Я больше никогда не стану сострадать им, продолжая относиться, как к объектам для исследований. Всё это ради одного – создания совершенного лекарства для абсолютно любого человека, будь то старик с Альцгеймером или женщина, лишённая возможности рожать детей. Мои исследования настроены на лечение расстройств, связанных с мозгом человека. Они играют немаловажную роль в усовершенствовании лекарства.

Нужно отметить, что мою гениальную формулу не удастся увидеть ни одному человеку. Это только для меня. А также я настроен отдавать своё лекарство только тем людям, которые это заслужат. В случае с Адамом, который страдал синдромом Фреголи, мне стало его искренне жаль. Парень не заслуживал такой судьбы – потери родных и этого страшного недуга. Доставая ампулу с лекарством, я прекрасно знал, что отдам её Адаму – он заслуживал исцеления, как никто другой. Но мои опыты не должны были заканчиваться, мне требовалась одна из тканей его мозга, в которой я прослеживал «распространение» психического расстройства. Я забрал образцы мозга для лекарства уже у трёх человек («Парень» – мой первый подопытный, Адам – синдром Фреголи и Аманда – дерматозойный бред). Я загорался изнутри зная, что моё лекарство действует, а главное – совершенствуется. Но меня не переставали мучить кошмары. Каждую ночь я просыпался в холодном поту, пока это не вошло в привычку, и организм полностью с этим не свыкся.

К счастью, мне удалось быстро подняться по карьерной лестнице. Теории, выдвинутые мною, выстреливали, как из пушечного ядра. Люди замечали меня – мои нестандартные подходы к терапиям. Десяток «пациентов-овощей» успешно были выписаны из клиники, оставаясь под особым контролем. Те люди, что попадали под моё крыло шли мне навстречу, они знали – терапия ключ к их выздоровлению. Меня приглашали на семинары и лекции, благодарили родственники больных, я получал благодарственные письма. Меньше всего мне хотелось пичкать людей дорогостоящими препаратами, позволяющими их разуму медленно умирать. То, что не приходилось использовать в работе, я безжалостно крал, увозил в лабораторию. Расходники требовались всегда. Так начиналась моя карьера.

Я понимаю, что предстаю перед вами как мучитель. Мне невозможно симпатизировать, но это не входит в мои планы. Чтобы помочь людям, пусть и безликим способом, я доведу свою разработку до конца и докажу всем и каждому своё значение!

Всё-таки для одного маленького человека я уже стал примером для подражания. Мы с Эви пока мало пообщались в силу постоянной занятости обоих. Я вёл её личное дело, присутствовал на групповых занятиях, где она находилась вместе с остальными психами. Однажды выведя ребёнка на крышу, показал ей созвездие. Девочка всё схватывала на лету, но было много факторов, мешающих ей находиться в обществе с нормальными людьми. Бесконечные припадки, крики по ночам, страдание от одиночества, истерики, бессонница. Медсёстры жаловались, что по ночам девочка просила средства от чесотки, а при общении со мной – щипала кожу, оставляя большие синяки. Со временем такие выходки прекратились.

Причин было достаточно, а главное – Эви не могла ответить, что помнит об убийстве своих родителей. Конкретно в этом случае я решил, что просто обязан помочь.

Глава 4. «Синдром Ганзера»

«Истерическая реакция, сопровождающаяся помрачением сознания и детскими выходками».

Прошло пару месяцев нашего общения с Эви, немного позже я расскажу, что смог выяснить. Хотелось бы отойти от основной истории и рассказать случай, связанный с синдромом Ганзера. Итак, это расстройство показывает реакцию человека, возникающую при запредельном стрессе, а он в свою очередь возникает при попадании человека в тюремное заключение. Встречается синдром крайне редко, тем не менее, он затронул одного человека, к которому я не имел никакого отношения, пока меня не принудили заняться его лечением.

Всё началось со звонка от неизвестного номера. Звонивший представился Лиамом Уайтом и попросил о встрече. На такие обращения я обычно отвечаю отказом, так как просто не имею времени на лишнюю работу. Одним звонком дело не закончилось. Меня стали преследовать. Я замечал двоих на улице, возле работы, в магазинах, а когда их машина оказалась возле моего дома – мне стало не по себе.

Я возвращался домой поздней ночью и заметил тёмный внедорожник на противоположной стороне от своего дома. Перед тем как зайти в дом я решил разобраться с этим раз и навсегда – не хочу, чтобы в это была втянута моя семья. Направившись к машине, я ожидал, что люди, находящиеся внутри сразу уедут, но передо мной открылось окно.

– Мы знакомы? – эмоционально спросил я.

– Мистер Моррис, сядьте в машину.

При себе у меня был пистолет – за свою безопасность я не переживал, лучше пусть они волнуются.

– Что вам нужно? – в машине сидели двое мужчин.

– Мы слышали, Вы практикующий психотерапевт и специализируетесь на редких психических расстройствах.

– …

– Хотим Вас нанять.

– Извини, парень, но я не занимаюсь частной практикой. Если хочешь – привози своего больного в клинику и после обследования, возможно, он попадёт ко мне.

– Нет,… меня это не устраивает. Сколько ты хочешь?!

– Я не беру деньги.

– Все берут деньги! Сколько?!

Передо мной встала дилемма. Итану требовались деньги на реабилитацию после отравления, подходил срок оплаты кредита за дом, ещё и опыты действовали на меня финансово. Короче – мне были нужны деньги и в кратчайшие сроки!

Пришлось принять предложение. Сделка состоялась. И сумма, которую я назвал, была просто колоссальной, но они даже не стали торговаться. А всё из-за того, что ситуация, которая произошла с человеком, которому требовалось лечение, была крайне нестандартной. У этих двух парней, Лиама – старшего брата и Джейкоба – среднего брата, есть младший – Эдвард, но мне сказали звать его Тедди. Несколько месяцев назад в нашем городе произошло ограбление, я читал об этом в газете. Именно эти люди ограбили одну из торговых точек на рынке. Старшие братья признались, что подставили младшего, а тот незамедлительно взял вину на себя, так как у обоих имеется условный срок. Парню назначили наказание в виде лишения свободы сроком на девять месяцев и поместили в корпус с особо опасными преступниками. Братья не ожидали такого жёсткого решения суда, поэтому быстро подсуетились – стали искать человека, который поможет Тедди. Единственное, что не могло прийти им в головы то, что у молодого парня, никогда прежде не привлекавшегося может возникнуть титанический стресс. Такое стечение обстоятельств привело Тедди к катастрофическому помрачению сознания. Парень попал в стрессовую ситуацию и осознал, что ещё не скоро выберется из тюрьмы. А так как его характер был крайне мягким – после двух месяцев, проведённых в тюрьме, он стал страдать синдромом Ганзера.

Эту болезнь также называют тюремным психозом. Развивается в основном у мужчин, подвергшимся серьёзному эмоциональному стрессу, что и произошло с Тедди. Сначала он стал бояться каждого шороха, потом становился растерянным, а позже стал впадать в припадки, ассоциировавшиеся только с «тюремным синдромом». Обычно это расстройство сопровождается присутствием у человека миморечи (если задать определённый вопрос, больной станет отвечать не по существу дела, но при этом находиться в рамках конкретно этого вопроса), мимодействия (если попросить поднять правую руку, больной поднимет левую ногу), пуэрилизма (будет вести себя по-детски, будучи во взрослом возрасте).

От меня требовалось лично выйти на пациента, пройдя всю систему проверки тюрьмы. Спустя некоторое время и восемь подтверждающих справок меня допустили до встречи с Тедди. Знакомство у нас состоялось не из самых приятных. Зайдя в камеру с несколькими сопровождающими, меня окатили кучей матерных слов, плевками и угрозами в сторону меня и моей семьи. Но целью была лишь госпитализация «нового пациента» в свою клинику. Я уже оповестил весь персонал, оставалось лишь завоевать доверие Тедди, чтобы доставить его добровольно, а не связанным в робе.

– Эдвард. Меня зовут Саймон. Я пришёл помочь тебе, – нужно действовать спокойно без резких движений, завоевать расположение.

– Тедди! Я Тедди! – ответил он, закидывая голову вверх, внушая окружающим, что болен.

– Тебе ведь не нравится это место? Я могу найти лучше.

– Я не знаю…

– Ты можешь сказать, сколько пальцев на твоей правой ноге?

– Я не знаю,… нет… восемь.

– Может, попробуешь показать мне, где твои ногти?

Тедди потрогал свой живот, но я заметил рывок пальцев к ногтям. Я не сомневался, что он понимает, о чём я спрашиваю. Ему мерещилось то, чего не существует, а также наблюдалось детское поведение.

Для распознавания этой болезни разработали специальную методику. После её применения я доказал, что этот заключённый должен быть госпитализирован. Мне требовалось время, чтобы работать с ним. Ежедневно я должен наблюдать ещё четырёх постоянных пациентов, двое из них шли на поправку и готовились к скорой выписке, но я просто не мог разорваться на всех. Такими темпами я стал приходить домой поздней ночью, из-за чего ловил в свою сторону бесконечные обвинения со стороны жены. Всё же работа оставалась для меня на первом месте. Но меня начала грызть совесть по поводу Итана. Ему требовалось внимание отца, сын постоянно обо мне спрашивал. Я, конечно, заходил к нему ночью, чтобы поправить одеяло, но этого было мало. Сначала попытаюсь рассказать, что случилось во время моей терапии с Тедди, а потом уж вернёмся к моей семье.

После долгого оформления всех нужных документов, Тедди госпитализировали в клинику. Из-за моей «договорённости» с его братьями мне приходилось разрешать им посещение, хотя по правилам это строго запрещено. Спустя несколько дней нахождения больного в больнице, Лиам – старший брат Тедди, стал меня поторапливать:

– И когда Тед сможет нормально говорить? – грозно спрашивал он, – мне нужно точно знать.

– Обычно эта болезнь уходит быстро – может несколько дней, может недель. Точно сказать не могу. Но Тедди ведёт себя гораздо более убедительнее, чем при госпитализации.

– Как ускорить процесс выздоровления?

– Этого я сказать не могу, но судя по исследованиям, проведёнными многими специалистами…

– Док! Когда?! – пригрозил он.

– Дайте мне неделю – я выведу его из этого состояния, и он отправится досиживать срок, – я поддался на угрозы, но меня не покидало чувство, что просто так эту ситуацию, а точнее управление моими действиями я не оставлю.

– Три дня. Думаю, будет достаточно, док.

– Но… хорошо.

Я согласился, зная, что до конца дело не доведу. Я не мог бросить своих постоянных пациентов, но и братьям отказать не могу. В голове снова собралась картина действий, которые приведут мне к исходу, удобному только мне.

Пришлось посвятить следующие три дня упорной работе с Тедди. Я не прекращал вести терапию – разговаривать с ним, проводить тесты и постепенно ему удавалось бороться с синдромом. Тедди искренне уверен в том, что болен – понимает, что нуждается в помощи, поэтому всячески содействует терапии. Первый день оказался абсолютно бесполезным, единственное, что мне удалось сделать – убедить его, что болезнь скоро отступит. Второй же крайне плодотворен. Тедди отвечал на вопросы уверенно, убрав из лексикона стандартное: «Я не знаю». Хоть он и промахивался в ответах и действия шли уже в правильном направлении, детское поведение и повышенная потребность во внимании со стороны кого-нибудь, продолжали его преследовать. Я закончил терапию поздней ночью, зная, что оставался лишь один день до выписки.

Утром третьего дня, Тедди посмотрел на меня осознанным взглядом. Речь была более грамотно поставлена, парень слушал меня, пытаясь правильно дать ответы на поставленные мною вопросы. Всё, казалось, идёт хорошо, но в глубине души я понимал, что времени явно мало. Я не привык выпускать пациентов из клиники недолеченными, а у Тедди были все предпосылки того, что ему всё ещё необходима чужая помощь. Так или иначе, после третьего дня я убедил врачей и себя тоже, что пациент готов к выписке. Я должен сообщить об этом в тюрьму для того, чтобы было организовано сопровождение.

Мой звонок в исправительное учреждение отследили Лиам и Джейкоб. Это я понял уже после того, как отправил пациента с конвоем, а тот был перехвачен группой людей, среди которых оказались братья. К счастью, никто не пострадал. Уайт действовали, как настоящие профессионалы – использовали слезоточивый газ и пару дымовых шашек. Тедди забрали…

Вечером в клинику приехали сотрудники полиции для дачи показаний. Я не мог рассказать им всё, что произошло – ведь мне дали взятку. Чувствовал себя на самом дне, но не из-за взятки, нет… всё из-за состояния Тедди, в котором я позволил ему уйти. Всё же три дня – катастрофически маленький срок для полной реабилитации после такого стресса. А сейчас я уверен, что больной находится в условиях, даже близко не приближённых к спокойствию и комфорту, тем самым навлекая на себя новый приступ. Следующие дни я провёл в тревоге. Работал и продолжал вести себя, как подобает врачу, но в душе не комфортно. Спустя ещё неделю я снова получил звонок от братьев, который заставил меня облиться семью потами.

– Док. Нужно поговорить! Выходи из здания и иди два километра на восток. Сядешь в пикап.

– С какой стати?

– У нас твой сын, Саймон! Будешь медлить – больше его не увидишь.

Я помню это состояние. Пальцы стали трястись, на голове пот, капающий с невероятной силой, а мозг уже придумывал план действий для избежания печальных последствий. Я сдержал себя в руках, спокойно ответив:

– Если ты хотя бы дотронешься до него – только представь, что я сделаю!

– Поторопись, Саймон. Времени совсем не осталось!

Бросив все дела, и не привлекая лишнего внимания, я надел пальто, взял пистолет и отправился на место. Уже совсем стемнело. По дороге я получил звонок от Эбби о том, что она уже возвращается домой от родителей и к утру будет дома. Как ни странно, оставив меня с сыном одних, жена была уверена, что я справлюсь с задачей. Я забирал сына на работу последние два дня, но именно сегодня отвёз домой, потому что тот очень просил. Знал бы, чем это обернётся, да,… в общем, пока я объяснял Эбби, что Итан спит, а я решил прогуляться, вдали уже увидел машину. Я сделал глубокий вдох перед тем, как сесть внутрь.

– Где мой сын? – спокойным тоном спросил я.

– Он с Джейкобом. Будешь делать, что я скажу – к утру его увидишь.

– Чего ты хочешь?

– Обернись, док.

Я посмотрел на заднее сиденье машины, где сидел человек, похожий на Тедди, только признаков жизни уже не подавал. Повернувшись обратно, я не показал никаких эмоций, что было крайне непонятно для Лиама.

– Я заплатил тебе, чтобы ты вылечил моего брата от дебилизма, а два часа назад он застрелился прямо здесь! – Лиам в бешеном состоянии, руки держали ствол у моей шеи, глаза красного цвета, а ярость захватывает всё тело.

– Лиам, я предупреждал тебя, что три дня крайне короткий срок. У него проблемы с сердцем, резкая смена обстановки и недолеченный синдром вызвали новый приступ. Ты вообще знал, чем болел твой брат?! Нужно было дать мне закончить – ничего подобного бы не случилось! У него вдобавок биполярное расстройство. Все эти факторы, что влияли на него в это время, довели до суицида.

– Как ты смеешь обвинять меня?! Я заплатил тебе за работу, которую ты не выполнил!

– Ты и понятия не имел, что делаешь с младшим братом. Всё, что с ним произошло на вашей совести. Попадание в тюрьму стало катализатором всплеска эмоций, что и привело к самоубийству. Синдром, которым он страдал в тюрьме здесь ни при чём. Просто дополнительная болезнь, если тебе так будет удобнее понять. Я мог бы помочь, если бы ты посвятил меня в свои планы по его похищению и дал бы мне больше времени.

– Здесь не о чем больше говорить, – не отступал Лиам, – из-за тебя мой брат мёртв! – он снял ствол с предохранителя.

Действовать нужно быстро. Я понимал, что Итана в машине нет. Джейкоба также не было, по всей видимости, Лиам не солгал и Итан у брата. Оставалось понять, где именно. Я не стал терять времени, мы находились на отдалённой дороге, ночью здесь небольшое движение. Молниеносно выхватив пистолет из рук Лиама, я выстрелил ему в голову. Твою мать! Сколько крови! Блядь! Весь костюм запачкал! СУКА! В глазах резко потемнело, мне ещё не приходилось стрелять в людей, но на кону стояла жизнь моего сына. Избавившись от всех следов своего нахождения в машине, я забрал телефон Лиама и дожидался звонка от Джейкоба. Прошло около двадцати минут – я уже успел добежать до своей машины и отследить звонок. Я не брал трубку, а он продолжал звонить. Чувствую это волнение, безысходность, парень понимает, что с братом что-то случилось, но сделать ничего не может. Час спустя я добрался до места назначения – небольшой дом на выезде из города. Свет в доме не горел, но я знал, что мой сын и его похититель внутри. Я осторожно открыл дверь, обследовал каждый коридор и комнату. Открывая дверь последней комнаты на втором этаже, я услышал скрип пола и Джейкоб тут же на меня набросился. Мы боролись недолго, я был крепким и достаточно сильным, а вот он больше болтал, а на деле оказался хилым. Я прижал голову тощего урода к полу и надавил на висок с такой силой, что ему пришлось стучать по полу руками и ногами, я не стал скромничать и сломал его руку в области локтя. Хруст был громким. Подручными средствами я связал парня и заткнул рот, потому что пустой болтовни я больше не вынесу. Итан сидел в самом углу – был напуган, но я быстро сумел успокоить сына.

– Он что-то тебе сделал?

– Нет, пап. Я немного испугался, но знал, что ты придёшь.

– Ты мой маленький храбрый мальчик. Идём, я отвезу тебя домой. Как насчёт небольшой сделки, сынок?

– Ого, конечно, пап. А какой?

– Всё, что сегодня случилось, будет нашим с тобой маленьким секретом, маме и никому другому знать об этом необязательно. Ведь ты помог мне сегодня обезвредить сбежавшего пациента. Теперь он не причинит никому вреда. А за это, ты снова сможешь увидеться с Эви, тебе же понравилось с ней общаться?

– Только если мы будем общаться всегда. Можно?

– Конечно можно!

Мой сын столкнулся с невероятным потрясением, ему всего восемь лет – в голове это останется навсегда. В дальнейшем придётся попытаться переубедить Итана, что он действительно помогал мне поймать опасного пациента, ничего более умного я не придумал, ведь отвечал первое, что пришло в голову. В любом случае с сыном всё в порядке, Джейкоб не тронул мальчика, но ему только предстоит ответить за свой проступок!

Я привёз сына домой, мы договорились, что мама об этом не узнает. Утром Эбби вернулась от родителей, а я, как ни в чём не бывало, отправился на работу. Жена уже собиралась устроить скандал по поводу немытой посуды и коробок от заказанной пиццы, но я просто хлопнул дверью. Важнее сейчас вернуться в дом Уайт – привести в сознание Джейкоба, препарат, который я вколол, закончит действовать примерно через час. Добрался до дома я достаточно быстро. Джейкоб лежал в том же положении, в котором я его оставил. Я погрузил сонное тело в багажник машины и отправился в лабораторию. Выгрузив ублюдка на месте, я загнал машину в гараж, так как сегодня проведу здесь очень много времени.

Джейкоб пришёл в себя, а вот я только наполняюсь злостью из-за того, что произошло. Мистер Уайт открыл глаза в одной из камер для пациентов, правда сказать он им не являлся, но его тело поможет получить материал, необходимый для лекарства. Я уже долгое время обдумывал о том, что хочу взять на тесты здорового человека, мне необходим образец одной из долей мозга для ещё одного опыта. Но подходящих кандидатур нет, а брать человека с улицы уже для меня унизительно. Как удачно подвернулся обидчик моего сына – этот человек, как никто другой заслуживал смерти, а его останки пойдут на усовершенствование моего лекарства.

– Да кто ты такой? Что сделал с Лиамом? Мало тебе Тедди? Теперь ещё и за меня взялся! – возмущался Джейкоб.

– Я врач и добросовестно выполнял свою работу, пока вы не стали мне мешать. Я уже объяснил твоему брату, что в смерти Тедди виноваты обстоятельства, в которых оказался мальчик, но я свою работу выполнил!

– Куда ты меня привёз? Что это за место? Что ты собираешься делать, псих?! – Джейкоб был напуган, когда обернулся по сторонам.

– Это место тебе уже не покинуть никогда – здесь всё закончится, ведь ты не умел жить правильно.

– Не пугай меня, парень. Развяжи! Я уеду! Уеду из страны, ты меня больше не увидишь, обещаю! – парень перестал сквернословить, испугавшись за свою жизнь, и быстро сменил тон.

– Ты слишком много знаешь, – точа пилу, говорил я, – братья уже ничего не смогут сделать, остался только ты. Но от тебя пользы будет побольше, чем от них.

– ТВОЮ МАТЬ! ОСТАНОВИСЬ! ААА!!!

Я сделал всё быстро, пила работала шумно, да и крови было многовато в этот раз. Джейкоб скрипел от боли, пока я отпиливал от туловища ноги, руки и голову. Также изъял сердце и пару органов для изучения. Крови действительно больше, чем обычно. Мне пришлось поместить некоторые части тела в ёмкости – они мне пригодятся позже, а вот мозг мне нужен прямо сейчас. Я добыл образцы, взяв по одному из каждой доли. Этот пациент был самым здоровым из всех, что присутствовали на этом столе.