Альтернатива. Бой за власть

С полюса не виднелся океан, а с океана не разглядеть было Ледяных земель. Попытки чужеродных нэогаров посетить «тайник» Валлона давно ушли в прошлое. В этом, был убеждён Вайдэр, что стоял напротив густых туманных завитушек. В его взгляде, уставленном на завесу, читалось ожидание; во всём видимом пределе, он был один. Его компанией был разве что резкий ветер, и летевший на голову мелкий снег. Так продолжалось не долго.

Сквозь белые клубни острым носом прошла деревянная лодка, самого старого образца. Она уткнулась в замёрзшую почву, позволив стальному ботфорту ступить на рассыпанные осадки. Тонкий слой снега тут же растаял; земля под каблуком лишилась белого покрова. Крепкие ноги, тонкая талия, изящные руки, строгое лицо и даже бархатная повязка на бёдрах Магны – источали прозрачный дымок, словно уголь в морозилке. Снег не мог коснуться королевских доспех; он исчезал, подлетая к Магне. Лёд не мог выдержать её шагов; он таял, стоило ей ступить.

– Какая ты сегодня горячая, – с одолжением молвил Вайдэр. – Долго блуждала?

– Неужто ты меня ждал? – подняла королева бровь.

– Не то, чтобы ждал, не то, чтобы я… ты просто появилась, и просто уберись, – сухо приказал барон.

– С радостью, это местечко мне претит. Отдай здешнюю крысу, и мы оставим тебя, – снисходительно заявила она, придержав высокомерие.

– Ты здесь ради мести? Никак не простишь его предательство? – вопросил Вайдэр, с некой радостью.

– Нет! Мои чувства, моя свадьба – всё, он кинул к ногам Вэнтэра. Теперь, моя очередь. Время моих ног! – отклацала Магна, укрыв глубокую боль.

– Ты булькнула в разочарование, благодаря кукольнику. Я булькнул – благодаря тебе. Круг так и хочется замкнуть на кукольнике и мне, но сейчас – слишком рано, – снова появилась мнимая бодрость, поверх раздражённого лика.

– Намекаешь на падение Валлона? А чем ты лучше? Сталис просил твоей помощи, а ты бездушно отказал. Не смей меня судить!

– Я не был ему ничем обязан, как и он мне. Так было и тогда, и всегда. А с тобой, у нас был военный блок, который ты посыпала пеплом своей любви. Ты не только не мешала Вэнтэру, но и преградила моему флоту путь. Кто ты после этого? Как ты можешь что-то у меня просить? – перешёл убитый король к откровенной претензии.

– Я не прошу, я требую. Сдай Зимний замок, и мне не придётся убивать тебя, чтобы затем прибить кукольника.

– Верно мыслишь, – кивнул Вайдэр. – Мой предок Вайзэр окружил туманом все Ледяные земли; я же, скрыл только замок. Пока есть тумана – никто его не заметит. И всё, что он скрывает, тоже. Я не рассею свой туман. Ты не получишь Зимний замок. И не получишь кукольника, – стал вдруг барон небывало категоричным.

– С каких пор ты так ему предан? Былая дружба заиграла в пустой башке? – рассердилась королева.

– Видишь эту мерзость? – выкинул Вайдэр вперёд замену утерянным руке и ноге. – Видишь эти куски чужого тела? Мне необходимо от них избавиться! И только кукольник может с этим помочь, – разгорелась в бывшем короле нервозность.

– Вэнтэр и так обещал нам человеческие тела. Когда он вернётся – Мы, убедим его сдержать слово, – тонко предложила королева сделку.

– Тронем кукольника, и фига с два он пойдёт на это.

– Он ясно дал понять, вернувшись – снова развяжет войну. Ему необходима помощь баронов!

– Кукольник Вэнтэру важней любого, мы это прекрасно знаем.

Магна задумчиво отвернулась. Её раздражило, что Вайдэр говорил факты.

– Я не подарок, и подарков среди королей нет. Кукольник – даже не король, но больше любого заслуживает расправы! – взмахнула Магна кулаком.

– Согласен, и с радостью бы в этом помог. Но после того, как распрощаюсь с кусками Винро, – даже не старался Вайдэр скрыть отвращение.

– Я последние три сотни лет в розовых мечтах видела, как его самодовольную рожу сжирает моё пламя. И сейчас, когда я так к этому близка, на моём пути ты? Самый близкий союзник?

– Ты помогла меня грохнуть. Мне нет дела до твоих желаний, зато есть дело до пользы, которую волей- Неволей с тобой разделю.

– Это не в моём духе, но я отступлю. Я доверюсь твоим словам, в знак просьбы простить. Всё же, лучшего союзника, чем ты, у меня не было, – тихо призналась Магна, начав разворачиваться.

– Замнём это дело до лучших времён, – остановили её шаги слова соседнего короля. – Просто погоди, и кукольник унюхает гнев преданных королей, – пообещал Вайдэр королеве, на прощанье хмыкнувшей.

На весь этот день, дела «выкрали» короля Евразии из тронного зала, лишив возможности нежиться в уютном бархатном троне. Под свечением высокой полной луны, королю Фраю было самое время отправиться на отдых; день он провёл насыщенный, и изрядно вымотался. Но его ноги шагали не по тому коридору, который вёл к покоям. Звуки поступи вечно довольного мальчишки приближались к знаменитой двери тронного зала, где у его величества остались некие дела.

Беззаботно кукольник открыл дверь, после чего переступил порог. Именно в этот момент, он увидел Милену, сидевшую на стуле советников.

– Ух ты, какие гости, – удивлённо выпалил король. – Давно ждёте? – проходя к трону, поинтересовался он.

– Весь день, – едко ответила девица.

– Ну прямо, – растянул Фрай слова, – уверен, вы преувеличиваете.

– Напрасно. Я здесь с десяти утра, – следовал пустой взгляд за отрадным голосом.

– Тогда вам должно быть очень хочется отлучиться в туалет, – засмеялся кукольник, сев на трон.

– Вы и правда считаете эти остроты смешными?

– Хах, ну вы ведь тоже всегда уверены в своей правоте, – изрекли загнутые губы. – Зачем же вы здесь?

– Сегодня день моего рождения. Сегодня – мне двадцать один год.

– Ах, точно, с этим новым городом совсем забыл…– торопливо ответил король. Ему не составило труда отыскать на полках своего стола опрятную салатовую коробку. Сквозь небольшой кусочек клеёнки отлично виднелся роскошный наряд глубоких, зелёных оттенков. Именно такие цвета любил её отец; в такие же, облачался действующий король. – Прошу, – протянул он с улыбкой, – примите мой дар.

Милена на голос протянула руку, почти сразу нащупав коробку. Положив подарок на колени, девушка без интереса его ощупала, нахмурив брови.

– Спасибо, но я не этого подарка жду, – хладен был её голос.

– Тогда, что угодно вашему сердцу? – наигранно взволновался король.

– Бархатный трон, – объявила она, устремив фиолетовые глаза точно в королевские. Кукольник засмеялся, так чисто и легко, как не смеялся уже давно. Смехом не злобным, не наигранным; так смеются друзья, услышав хороший анекдот.

– Может, вы пьяны? Или какое-то из яств было испорчено? – с широкой улыбкой, тонко отказал Фрай.

– Я не шучу. И вам пора прекращать. С сегодняшнего дня, я – королева. И я хочу трон. По вашей же вине, народные выборы упразднены. Трон принадлежит тому, кто к нему ближе, – беспристрастен был голос однодневной королевы.

– Вы и правда получили бы власть, если бы меня не стало, ведь вы – ближе вех. Но пока есть король, королевой может быть, только его жена. Дочь властителя, что был на троне два короля назад – не может претендовать на власть, при живом мне, – неизменно улыбаясь, изрекал кукольник.

– Ты грязный человек, – с ноткой отвращения, выкинула Милена. – Ты жуткий лицемер, лжец, убийца, предатель, манипулятор, и наглец. Если потребуется, я освобожу трон твоей смертью, – всем бездушием заявила королева.

В сердце кукольника проснулся восторг. Он вздохнул полной грудью, сверкая улыбкой под изумлёнными глазами. «Фрай» не сдержал пару щелчков, после чего хлопнул ладонями.

– А ты чертовски права. Я делал ужасные вещи, но чем ты – лучше меня? – искренне торжествовал мальчишка. – Ты врёшь, лицемеришь, угождаешь лишь себе, верёвки из Алана вьёшь, желая его руками оправдать возложенные на тебя надежды. Так скажи мне, чем ты лучше?

– Мне хотя бы стыдно, – глядя вниз, призналась Милена.

– Л-о-о-жь, – наслаждёно произнёс кукольник, голосом близким к шипению. – Мне не нужны твои фиолетовые глазки, чтобы увидеть эту ложь.

– Я не в силах оправдать то, что считаю должным. Какой выход, если не пользоваться помощью близких?

– Если не требовать их помощи, ты хотела сказать, – посмеиваясь, почти перебил мальчишка. – Как много родственных душ я внезапно нашёл. Похоже, мир стал гнить ускоренным темпом, – сверкали уста короля улыбкой, в белом лунном свете.

– Хватит менять тему. Если не отдашь трон добровольно, я всей Евразии покажу, что ты за чудище.

– А не боишься показать и то, какова настоящая ты?

Этот вопрос смутил Милену. Она поняла, её соперник, был сильной персоной.

– Наконец наши маски спали к ногам, а щёлк доброты, накинутый на плечи – сожжён, – вставая с трона, сболтнул кукольник. Он не спеша подступил к окну, сквозь которое полюбовался на круглую луну. – Не спорю, я плохой человек. Но готов душой поклясться – для Евразии, я хороший король! – убеждённо молвил кукловод.

– Мои глаза насквозь видят тебя. Не клянись тем, чего в тебе нет. Эта клятва пуста, точно как ты.

Король озадаченно помычал, решив вернуться к трону.

– Что ещё видят твои глаза? – ехидно спросил он, готовясь сесть.

– Только правду. Ты – мне практически незаметен.

Каждое слово Милены было спокойно, словно она перед учителем сдавала зачёт. Будоражило нервы только содержание её речей; лицо тоже всегда оставалось умиротворено.

Кукольник, расслабившись на троне, умилённо похихикал.

– Я настолько желаю Евразии добра, что не стану пугать народ разборками между нашими семьями.

– Ты просто понимаешь, что проиграешь наследнице рода Арттури, – вставила Милена.

– Я оставлю Евразию. Я отдам тебе бархатный трон. Ты больше не увидишь меня, в своей жизни. Но я вернусь. И вернусь во главе великого войска, – решительно поднимаясь с перины, упёрся кукольник руками о стол.

– Хм, правда, – озвучила королева, с тенью смятения.

Милене Арттури тоже решилось встать. Она элегантно поднялась со стула, встав во весь рост около стола. Когда кукольник выпрямил спину – вокруг слепой девицы загорелось огненно-красное поле. Даже в ночной теми, оно горело ярко, а письмена переливались под белым блеском.

Каждый шаг «Фрая» отчётливо слышался в тишине. Не прошло и полминуты, прежде чем мальчишка дошёл до королевы. Он бесстрашно приблизился к «щиту» Милены слишком близко.

Начав с области живота, языки защитного огня стали пожирать королевские одеяния. Чем глубже кукла погружалась в огонь, что источал купол – тем более ярым он становился. Королева не щадила «Фрая». Сила её безопасности без жалости уничтожала короля. Яркие искры порой разлетались в стороны, пока силуэт кукольника тонул в жадном пламени.

Королеве не суждено было увидеть прощальный взгляд мальчишки. Но это не помешало кукольнику посмотреть с надменным восторгом. Вначале, без следа исчезла его улыбка, затем и голубые глаза. Чем-то менее значимым, чем прах, он обратился в просторах тронного зала, оставив Милену королевой. Роскошной короне больше не на чём было держаться; пятизубный головной убор спал на пол. С лёгким звоном корона ударилась о плиту, наконец, замерев на месте. Наследница рода Арттури приклонись к полу, ощупывая возможные места падения. Её ладонь наткнулась на бриллиантовую пику, одного из пяти зубцов. Подняв корону, девица зашагала к трону.

Держась свободной рукой о стол, тонкие ноги подвели её к малахитовой перине. Королева возложила на молочные волосы корону, попутно садясь на престол. Её движения, лицо, даже взгляд – всё говорило о неизбежности случившегося. Она действовала так, будто каждый день получала трон. Она выглядела так, словно это было чемто естественным.

В ночной тишине, королева Милена Арттури осталась одна. Её компаний могла быть названна разве что яркая луна за окном. Накинув ногу на ногу, девушка положила щёку на кулак. Но корона, даже не сдвинулась набекрень, до того идеально она ей подошла.

Милена достигла цели. Хотя бы первый шаг к своей мечте, она со звоном каблука исполнила…

37 эпизод. Свобода

Как только это стало возможным, по просьбе королевы Милены на главную Евразийскую площадь собрали жителей материка. Меж сценой, на которой стояли министры и слепая девица, и публикой, несколько встревоженной устроенной демонстрацией – не горели посмертные костры. Хотя бы это внушало в люд спокойствие, но волнение сохранялось.

Как это было три года назад, ближе всех к народу стоял приемник власти – Милена Арттури. Белые волосы ей собрали гребнем, фиолетовые глаза она распахнула во всю ширь. Казалось бы, всё как обычно, но сейчас, она изменила вещам оттенков белого. На ней был нарядный зелёный корсет, дополнявший бившее в пол фисташковое платье. Именно этот наряд она получила от кукольника, и отвергла его, как подарок. Позади Милены линией стояли четыре министра, во главе которых был озадаченный Алан.

Очередным отличием стало отсутствие красивой речи, перед коронацией. На сцену в тишине поднялся один из «Реокрацу», поднося к белокурой девушке подушечку с короной.

Честь посвятить свою кузину в королевы, пала на Алана. Он несколько скованно подбежал к её величеству, неумело поднял знамя власти и, с едва заметной дрожью – опустил на белые волосы.

– Хвала королеве! – заикнувшись вначале, выкрикнул Алан.

– Да будет королева благодатна! – без яркой бодрости раздался хор прочих советников.

Обескураженных зрителей захлестнула волна нудного шёпота. Как выяснилось, народ недоумевал; что с королём, и почему корону получила королева, желал понять люд.

– Я с рождения слепа; мне чужды краски этой жизни, – сильным голосом, завела Милена свою речь. Она умело скрывала, насколько беззащитно себя ощущала; её осанка была близка к идеальной, ноги не дрожали, противостоя одиночеству. Взгляд направлялся прямо, к концу собравшихся около сцены людей. – Я считала это проклятьем. Расплатой за то, что мой отец не был тем королём, который был нужен в дни войны. Но наступил день, когда я поняла, что моя слепота – это дар, способный рассеять тень скверны правления Артура. Я не вижу этот мир так, как все. Я вижу лишь правду и кривду. Король Фрай был правителем вчерашнего дня; он строил лживый мир беззаботности, покрывая суровую правду слоем скоротечного быта. Но его проискам – пришёл конец. Попытки убрать наш взор с проблем вечности, с этого дня прекращены. Мы должны отринуть мысли о жизни сейчас и увидеть, какова будет жизнь наших детей, и наших внуков. Как наследница короля Артура, я – Милена Арттури, решу нашу извечную проблему. Мне нужна преданность, и я воздам вам мир, в котором небо – не окрасится цветами хаоса.

Слова девушки не вызвали оваций и криков согласия. Алан, за спиной Милены – не сменил лицо на то, которым смотрел на кузину обычно. Министрам не захотелось поддержать королеву хлопками ладоней. Народ тёплого мира слышал и более вдохновенные речи, но не слышал слов, способных одарить большей надеждой. Способных напомнить, что благо любимого ребёнка до самого конца его дней куда важнее, чем новый город или второй кинотеатр. Что когда солнце перестаёт греть, только запасливый человек остаётся в тепле.

Алан улыбнулся, не решившись ступить с места. Задумчиво растянули губы и советники, вспомнив учения старины Кира. Улыбкой надежды блеснул весь народ; каждый, кто услышал призыв королевы, приобнял близкого сердцу человека, с которым разделил зрелище коронации. В каждом ожило стремление оградить сына или дочь от возможных бед; сейчас – это выражалось объятиями или тёплыми взглядами, но слова Арттури убедили живые души – нет слишком большой платы, за свободу.

Никто из приближённых к власти не обмолвился о том, кому тоже следовало присутствовать на сонмище. Тот, чей прямой долг составляло оберегать принцессу, ставшую королевой, не почтил коронацию своей поддержкой Милене.

Его единственный выходной за последние полгода обратился настоящим свиданием со смертью; отсутствие Джоя легко было принять, если знать причину. В Евразии она была тайной. Тайной была даже кукольнику, но он готовился её постичь.

Кусочек цивилизации, созданный свергнутым королём около озера, увы, не мог предоставить душевую кабинку, дабы смыть с капитана пыль схватки. Зато сменную одежду, на пару размеров меньше, кукольник Джою сыскал.

– Ты что, с первоклассника это снял? – переодевшись в жавшие вещи, вознегодовал оборотень.

– Нет, просто так ты смотришься забавней, – сквозь смех пояснил мальчишка. – А теперь рассказывай во всех деталях, кто и за что на тебя напал, – устроился слушатель в своём кресле.

– Да особых подробностей не было, – отыскивал Джой взглядом место, куда можно сесть. – Я так и не понял почему, но набросились на меня четыре девушки. Наверняка пятая была внутри гаража, – наконец расслабил капитан ноги, сев на кушетку. – Хотя пахли они все, по особенному…

В этот момент кукольник изменился.

– Их запах, был так похож на мой. Хотя и без запаха ясно было, что они не простые девушки. У одной были когти, у другой вместо рук клешни; третья могла кричать с такой силой, что поднимался ветер, а четвёртая сквозь кожу выпускала зубы, точно как у акул. Если я прав насчёт пятой, то у неё около десяти рук…– витая в воспоминаниях, вёл Джой рассказ. Частью себя он понимал, как нелепо звучали подобные слова; от этого его голос казался неуверенным. Но он знал, что говорил чистую правду, и это придавало хоть какую-то твёрдость.

– Скажи, ты уверен, что кроме этой пятёрки, там никого не было? – закралась под улыбку кукловода настороженность.

– Когда твои уши разрывает визг и с трёх сторон бьют сердитые дамы, оглядываться не приходится. Но вроде больше никого, там не было…– не до конца уверен был капитан.

Кукольник протяжно хмыкнул, расслабившись на мягкой спинке. Он сложил руки на груди, отправившись в раздумья. Даже при этом, край его губ загибался, хотя лицо совсем не было весело.

– Наверно сейчас самое время объяснить, кто они такие. Я ведь знаю, ты к этому как-то причастен, – подозрительно глядя на мальчишку, молвил Джой. Кукольник хихикнул.

– К этому, я причастен напрямую. Я не представляю как, ведь прошло столько времени и все они однозначно были мертвы, но это, очевидно, мои прежние опыты, – исказился голос усмешкой. – Сколько же с тех пор прошло лет… много, очень много. Тогда, в те времена, когда я только начинал попытки создать сверхчеловека, я отлавливал любые человеческие тела, и ставил эксперименты. Я перестраивал людскую ДНК как только мог вообразить; смешивал её как с одним геномом зверя, так и с десятью различными особями. Всё кончалось одинаково – подопытные погибали, ни разу не показав результат. Я был слишком занят, чтобы думать об их сожжении. Бездыханные тела было куда проще скидывать в один овраг, западнее Авангардного города. Лучше бы в море скидывал, но до него было далековато…– почесав затылок, признался мальчишка.

– Сколько людей ты так убил? Скольких, приговорил к подобному? – ненавистно выкинул капитан.

– Если хочешь точную цифру, их было сто двадцать восемь. Из них сто пятнадцать девушки, если интересно. Но как ты понимаешь, далеко ни всех я позволял себе беззаботно скидывать в яму, ленясь даже засыпать трупы землёй. Среди моих сочетаний звериных сил были и очень экзотические особи, – растянулась улыбка, чуть ли не до ушей. – Силы, что я пытался развить в тех счастливчиках, просто из ряда вон. Туда входили геномы таких существ, что сейчас и вспомнить страшно. А с каким трудом я находил останки их вымерших тел… ох, сложные были времена, – жалел себя парнишка, пока Джой с замиранием сердца слушал. – Они естественно тоже померли, все как один. Но за них я боялся в разы больше, и до сих пор намереваюсь выяснить, как эти ошибки исправить. Тела группы сверхсильных людей, жаль померших, я специально вывез на один далёкий-предалекий мини-континент. Не стоит думать, что это Ледяные земли, я не настолько прост, – хмыкнул кукольник, увидев в глазах слушателя некую искру понимания. – Вот боюсь, не они ли это вернулись…

– Я… ничего не понимаю, – качал Джой головой, нервозно раскинув руки. – То они все умерли, то на меня напали, то ты их в яму скидывал, то увозил куда-то… Ты можешь объяснить по порядку?

– Ну хорошо, – засмеялся мальчуган, понимая смятение оборотня, – я попробую. Значит, смотри: я примерно двадцать лет назад начал пытаться путём скрещивания человека и различных опасных особей животного мира, создать, так скажем, «тёплого нэогара». Я сто двадцать восемь раз потерпел неудачу. Каждого умершего недоуспеха я скидывал в овраг, будучи убеждённым в его кончине. Каждого кроме тех, кого одарил наиредчайшим и очень обширным набором способностей ныне вымерших тварей. Их тела, которые, благодаря моим опытам лишились угрозы разложения, я перевёз на засекреченный от всего мира материк, дабы когда-нибудь всё же довести этих бедолаг до ума, ну и жизни за одно… а сейчас, на тебя напала «щепотка» материала, который я считал испорченным.

– Постой, зачем им это? Причём здесь я? Их злит, что я такой же, как они? – озадачился Джой.

– Не думаю. Их смерть я видел порядка восемнадцати лет назад… если они каким-то чудом вернулись к жизни, наверняка хотят мне отомстить, – усмехнулся кукольник.

– Этого иногда даже я хочу, – вслух подумал капитан. – Значит, они собирались с моей помощью выйти на тебя? Думаешь, они знают, что мы тесно связаны?

– Даже если в живых они всего неделю, не трудно заметить обидчика в королях, а его главный успех первым в «Реокрацу». Хотя, женская логика слишком трудна, даже для меня, – поднял он брови.

– Выходит, тебе повезло, что я смог от них сбежать. Под пытками пятерых обезумивших девиц, трудно молчать, – задрал Джой нос.

Кукольник наигранно засмеялся, неестественно закрыв глаза.

– Не совсем, – отрезал он. – Ты крупно подставил меня, решив прийти сюда. Не тебя одного я наделил отменным нюхом, – загнул он уголки рта.

Оборотень нахмурился, начав понимать опрометчивый ход. Хоть кукольник не выглядел напряжённым, Джой невольно погрузился в мысли. Его задумчивое лицо совсем скоро в гримасу мучения смял трясущий стены вопль, знакомых его слуху тысяч цикад.

В миг из рам сотней осколков посыпались чистые стёкла. Острые стекляшки волной рухнули на кукольника, который лишь зажмурился, переждав основной «стеклопад». Его лицо, в отличие от капитанского – не исказила боль от жуткого гула. Кукольник лишь устало выдохнул, невинно сморщив лоб.

В широкие ставни, отчищенные от преград – одновременно заскочили четыре девушки. Они с лёгкостью преодолели подоконники, без труда оказавшись внутри комнаты, с двух сторон от мальчишек.

Джой, что вскоре проломит череп руками – упал на колени, готовый умереть, лишь бы не слышать ужасный визг. Кукольник же, беззаботно сидел в кресле, миролюбиво оглядывая состав гостей. Среди них не было той, что издавала цикадный перезвон. Зато появилась та, которую не было видно при нападении на капитана; неприятная взгляду дамочка лет сорока – одной из первых кинулась на бездушного «творца». В след за ней пустились и остальные; к бою изготовилось каждое оружие, из их арсенала: клешни, когти, зубы – сиюсекундно устремились к улыбаке.

Лишь один щелчок приподнятой вверх руки кукловода, напрочь лишил визитёров подвижности. Его звон пробился сквозь цикадный гул, и оборвал его – в миг, когда сотни тонких нитей обездвижили каждую разгневанную девушку. Они оплели поднятые руки, связали пригнутые ноги, перетянули тела во всех подвижных местах, сковав налётчиц в один миг; в тот ничтожный промежуток времени, что требовался для щелчка пальцев.

Бунтарки повисли в воздухе, местами касаясь пола. Сами виноваты, что решили подпрыгнуть. Сделать что-то похожее на шевеление они всё же могли; нити были прочны, порвать не выходило, но слегка пошатнуться, вполне.

Всё изумление от произошедшего, чётко передало лицо Джоя, что он с трудом приподнял. Вид того, с какой лёгкостью кукольник обезвредил, казалось бы, серьёзную угрозу – шокировал паренька. Шокировал даже больше чем то, что его так быстро выследили, и самонадеянно напали.

Лица захваченных путами барышень, вовсе не дивились. Они гневались, скалились, полнились неприязнью и злобой.

Кукольник оглядел каждую, молчаливо висевшую «пленницу», после чего поднялся. Он отлично знал, что где-то в окрестностях домика скрывалась пятая из компании подопытных. Не знал только, где именно она находилась.

Молодая, нежная на вид крикунья стояла близко к углу дома, суетливо ощупывая слой нитей, обмотанных через её нижнюю челюсть и макушку. Крепкая пряжа мешала ей даже приоткрыть рот, не то, что вновь закричать.

Кукольник размеренно подошёл к разбитому окну, и выглянул наружу. К этому времени, голосистая цикада спряталась за угол так, чтобы её не было видно ни из одного «пустого» окна. Испуг и замешательство девушки были на лицо; нити вокруг головы, не входили в круг ожидаемого.

– Ну ладно, посмотрим, кто здесь, – возвращая голову внутрь лаборатории, ехидно изрёк кукловод. – Надо же, кошечка, – косо улыбнулся он той, чьи когти до сих пор рвались вкусить его кровь. – Краб, – молвил он, перешагнув к обладательнице красных клешней. – Акулья пасть, – хмыкнул он в лицо женщине, что не уставала зубками пытаться отсечь нити. – А ты кто? Тебя я не помню, – будто обиженно, замер мальчишка на месте. Из плеча самой старшей дамочки выросла третья рука, прямо на глазах у всей лаборатории. Крепкий кулак, едва выбравшись наружу сквозь растянутую кожу – стремительно въехал кукольнику в щёку, заставив упасть на пол.